Просняковы. Судьба, дарованная октябрем

   На фото: семья Просняковых в 1970-е годы.

Каждый год 7 ноября собирается вместе большая семья Просняковых в уютном родительском доме. Приходят дети, внуки поздравить Анну Александровну и Петра Алексеевича с днем рождения Советской страны, с очередной годовщиной свадьбы родителей. В это же число отмечают в семье и день рождения отца и матери, ведь родились оба они в ноябре.
Не вся семья собирается за праздничным столом. Встречаются только те, кто живет здесь, в Шелехове. Но есть у Просняковых традиция обязательно полностью всей семьей встречаться в отчем доме в новогоднюю ночь. И никто из детей никогда не нарушил это доброе, само собой сложившееся правило. Соберутся вместе три поколения Просняковых. И хотя дочери давно носят фамилии своих мужей, все они — сыновья, невестки, дочери, зятья и внуки — одна дружная семья.
А сегодня нет за праздничным столом младших — Татьяны и Анатолия. Но не забыли они о большом празднике родителей. Прилетели теплые и ласковые поздравления из Волгограда от Танюши и из Комсомольска-на-Амуре от Анатолия.
Счастливы Анна Александровна и Петр Алексеевич, богаты детьми своими, внуками. Другого богатства за 41 год не нажили, да и не стремились, твердо уверовав смолоду, что самое большое богатство — доброта человеческой души. Щедро наделили Просняковы-старшие своих детей этой добротой. Научили трудолюбию, научили любить жизнь, какой бы нелегкой она ни была. Сами же они прожили жизнь такую, какой была она у всего советского народа — с тревогами и радостями в первые годы Советской власти, с бедами и горем в военное лихолетье, со счастливыми большими и малыми семейными событиями.
В благодатном казачьем краю на Дону родился Петр Алексеевич. Родина Анны Александровны — синеозерная Карелия. Но оба они из бедных крестьянских семей, первыми вступивших в колхозы. Оба рано познали нелегкий крестьянский труд. Оба неудержимо стремились учиться. Но так сложилось, что Петру Алексеевичу пришлось познавать грамоту не в школе — не было ее тогда в начале двадцатых годов в казачьей станице. Учились чтению, письму, счету у местного учителя прямо на дому, без учебников, без программ. Учила тогда детей и сама жизнь. Помнит Петр Алексеевич первый трактор в станице, который встречали станичники как чудо, как диво-дивное. Были и такие, что нечистой силой называли, грехом пугали. Но велико было у людей стремление к познанию нового, неистребима надежда на счастливую жизнь. Садилась молодежь на трактор, осваивала, подчиняла «железного коня» своей воле.
Стал трактористом и комсомолец Петр Просняков. А когда пришла пора срочной службы — пошел служить. В Красной Армии приняли его в партию. В числе других коммунистов и комсомольцев после службы был направлен Петр Алексеевич на работу — в Карелию. Здесь, в Петрозаводске, встретил Анну Александровну, студенткой пединститута была она тогда. Поженились. Но недолго было счастье молодых. Началась война. Через столько лет не могут вспоминать те тяжкие годы Просняковы без слез. Сколько пережито. Пока воевал Петр Алексеевич на Карельском фронте, Анна Александровна в тылу работала, в Сибири. Не знал солдат, что первенькая дочь его не прожила и года, умерла. Не знала и Анна Александровна, что с мужем. А он был ранен дважды. После второго ранения не признали его годным к военной службе. Инвалидом вернулся он к жене в 1942 году. Стали вместе работать в совхозе. Расставались еще раз, в 1945 году, когда призвали Петра Алексеевича на Восточный фронт. По окончании войны с Японией вернулась семья в Карелию.
И теперь уже Просняковы не расставались. Родили четверых детей. Послевоенные годы нелегки были. Но первое, что восстанавливалось на освобожденной земле, были школы, детские сады, ясли. Сели за парты Галина, а потом Валерий. Учились ребята хорошо. По дому тоже все помогали родителям. Словом, и второму поколению Просняковых знаком труд. Родители делали все, чтобы неосуществленная их мечта получить образование сбылась в их детях. Галина окончила фармацевтическое училище. Валерий — стал столяром-краснодеревщиком. Младшие Татьяна и Анатолий получили высшее образование. Их детство прошло в хорошее время. Но праздность не знакома им, как и старшим Просняковых.
Все в этой семье привыкли работать только на совесть, как делали это всю жизнь родители. Привыкли жить интересами коллектива, для коллектива. У Галины — семья. Растут две дочери. Много внимания требуют и десятиклассница Лена и второклассница Светлана. Но у мамы на все хватает времени: исправно идет работа фармацевта - информатора, она ударник коммунистического труда, часто читает лекции о значении целебных трав в медицине, пишет в городскую газету. И не только по профилю своей работы. Делится опытом воспитания детей в семье, идет в рейд с бригадой печати.
Валерий на кабельном заводе бригадир такелажников, ударник коммунистического труда. Председателем цехкома избрали его в коллективе.
Знают на алюминиевом заводе и Анатолия. Работал инженером цеха контрольно-измерительных приборов и автоматики. Был комсоргом, увлекался фотографией, шахматами. И тоже писал в газету. Захотелось повидать мир, как говорится. Вот и уехал в город на Амуре.
От мамы, что ли, живет в детях тяга к творчеству. Анна Александровна любила литературу, работала корректором в молодости. Вот и вторая ее дочь Татьяна потянулась к газете. Стала журналистом.
При деле дети. Живут хорошо, как хотели того родители, не материальным богатством, а духовным. Ну, а дома у всех тот достаток, который и нужен для полноценной жизни. Пока только в отцовском доме цветной телевизор. Когда была передача о Комсомольске, все смотрели ее у родителей, узнавали места, которые снял на фотографии Анатолий и прислал домой.
Пройдет два месяца. И снова в доме Просняковых соберется семья. Но уже сегодня сожалеют все, что не будет среди них Танюшки: третьего ребенка ждет молодая семья. Опередить решила младшая Галину и Валерия: у них тоже по двое. Анне Александровне и Петру Алексеевичу внуки в радость.
Д. СТУПИНА.

Примечание от Анатолия. Статья написана в газету «Рассвет коммунизма» в 1981-м году. Журналист, Дина Федоровна Ступина, умела тонко скрывать нюансы. К примеру, папу в 1939-м году направили в приказном порядке продолжать службу, но в НКВД. Наркомат внутренних дел, сейчас МВД – министерство, попросту говоря, милиция. Человек он был исполнительный, не перечил, хотя его ждали дома, в казацком краю, на Дону. Кстати, служил он в Слуцке, где располагались две казачьи дивизии, которыми командовал Георгий Жуков. По папиному рассказу, Жуков пожал ему руку на смотре. По характеру он был настоящий казак - боевой, решительный, крепкий. Послали его на новую службу в чине сержанта. Главный его недостаток для того времени был – честность и справедливость. Именно из-за них и получилась семья Просняковых. Все имеет причины и следствия. В Родовой книге, в основном, указаны моменты из жизни родителей, но моя субъективная трактовка может оказаться иной, так как мы с Татьяной, основным автором Родовой книги, слушали родителей в разное время, в разных ситуациях, и могли воспринимать по-своему. НКВД – это был нечто вроде советского гестапо. Говорю без преувеличения, так как информацией уже насыщен, более того, обе организации, наши и немцы, тесно сотрудничали. НКВД – был карательно-репрессивный орган, уничтожавший любых инакомыслящих, но главное, что это был фактически боевой орган контрреволюции. Всех настоящих коммунистов-большевиков уничтожил именно НКВД. Нет смысла говорить и об уничтожении цвета нации – всей старой интеллигенции. Сегодня, кстати, на эту тему можно встретить полярные мнения, но от своих слов я не отказываюсь. Молодой человек, предельно честный, преданный Родине, доверяющий словам командиров, направлен на работу в НКВД. Ему говорят: предстоит большая работа по очищению рядов партии, контрреволюционеры подняли звериную голову, троцкисты вредят строительству социализма. Понятно, казаки и созданы для борьбы. Назначают его командиром инспекционной группы. Делают объезд по лагерям Карелии, расположенным вдоль строящегося Беломорско-Балтийского канала. В одном лагере группа осталась на ночь. Отец вдруг услышал какие-то странные звуки в коридоре. Выходит. Прачка не может сдержать рыдания. В чем дело? Мужа, заключенного, из политических, избивают бригадиры. Бригадиры назначались из уголовников, которым было позволено творить беспредел. Отец вытаскивает наган и заскакивает в комнату, указанную прачкой. Двое уголовников избивают ногами лежащего человека. Отец рукояткой нагана бьет одного в висок, затем валит другого. Избиение прекращается. На следующее утро он с подчиненными проходит мимо зарешеченных ворот, откуда смотрят на них множество лиц. Вчера на них смотрели с презрением. Подавляющая масса заключенных – политические. Сегодня он слышит голоса: «Это справедливый человек, этот за нас!».
Завершив объезд, группа вернулась. Цели их поездки я не знаю. Проснякова вызывает начальство. Возможно, он ожидает одобрение своим действиям. Однако ему говорят: «Ты почему своевольничаешь, кто давал тебе такие полномочия?». В этот раз большой крамолы в его действиях не усмотрели, но отправили из огня да в полымя. Назначили начальником лагерного пункта. Тот же самый лагерь, которых по стране были сотни, но небольшой, человек на 800-900, как говорил отец. Была поздняя осень. Пред ним предстали люди в летней одежде. Их судили за небольшие прегрешения, как говорили, «за соломинку». Например, возьмет человек для своей голодной семьи пучок пшеницы, а сосед донесет. Судья, не суд, а просто один судья назначит ему срок – два года. Если анекдот на тему политики расскажет – там срок повышался до десяти лет, таких у папы не было. То есть, людей взяли и отправили, запросто: вам два года, идите. Это так и было. Папа рассказывал историю, как на Дону выездной судья приехал в станицу и судил казаков. Сидит судья в центре комнаты в каком-нибудь курене, опрашивает сидящих вокруг людей: «У вас что?». Человек отвечает. Судья: «Ну, за это вам дам лет пять, иди». А один казак, веселый, весь день рядом с ним сидел и рассказывал анекдоты. Судья слушал их и смеялся. Такая беседа была, товарищеская. Наконец они остались вдвоем. Судья спрашивает веселого казака, они уже по-свойски беседуют:
- А ты-то что тут делаешь?
- Дык, прислали сюда, разбираться.
- А в чем дело?
- Ну, как? Анекдот рассказал.
- А, вона, анекдот. Ну, так тебе, стало быть, десять лет.
И пошел казак дальше веселиться, только уже где-нибудь возле Магадана.
Люди помирали от голода, а в центре селения возвышалась гора зерна. Если захочешь для детишек взять, то пулеметчик с вышки просто пристреливал, как собак, этих контрреволюционеров, которым еще и хлеба подавай.
Думаю, для тех, кто сегодня высказывает доводы в пользу Сталина и его кодлы, мол, они много сделали, но врагов было столько, что вынуждены были уничтожать, надо приводить примеры из жизни. Допустим, организация голода. Я могу об этом говорить, как об организованной акции, а директивы испускались только от руководящей партии, у которой был генсек, отвечающий за все. Тогда он назывался, конечно, иначе. Конец двадцатых и до середины тридцатых годов прошлого века - происходила масса крестьянских восстаний, которые были жестоко задавлены. Почему люди восставали? Потому что жить не давали коммунисты: обещали одно, например, землю, а на деле загоняли в резервации, называемые колхозами.
Надо сказать, большинство людей верили в эти волшебные слова: светлое будущее, социализм. Я сам из таких же наивных людей. Но в мое время (70-е – 80-е годы) социализм был устоявшимся понятием, когда люди, практически все, имели доступ к бесплатному образованию, медицине и другим благам, которые сейчас вновь недоступны большинству населения России. Прямо скажу: когда я узнал масштабы уничтожения народа в те годы, это был конец восьмидесятых, то был шокирован, потрясен, ночами не спал, переживал. Это длилось годами, а не сутки-двое. Хорошей жизни, построенной на костях предков, мне не нужно.
Небольшое отвлечение, возможно, поможет мне дальше рассказать об отце, как он все же добрался до мамы. Когда вокруг себя он увидел сотни полураздетых людей, как говорят, в чистом поле, то первой его мыслью было: одеть, создать жилье, чтобы люди были работоспособны, ведь ему был приказ: лес валить, поставлять древесину для великих строек социализма. Вот он был такой: все понимал строго, как человек военный. Организовал работу, чтобы копали землянки. Уже белые мухи летали, ведь это был север, близко к Белому морю. Если не ошибаюсь, лагерь этот был под Повенцом. А сам поехал в столицу Карело-Финской республики. Город Петрозаводск стоит на берегу Онежского озера. Сотню километров отцу надо было добираться, не меньше. Видимо, какой-то транспорт был. Да, по карте до Медвежьегорска около полутораста километров, за ним – Повенец. Можно добраться и по Онеге – Повенецкий залив в северной точке озера. Так как он был кандидатом в члены партии (смысла нет говорить, какой партии), а это равнялось членству в партии, то он направился прямо в республиканский обком партии (возможно, ЦК партии). Удивительно, к этому времени еще не расстреляли в этом органе настоящих большевиков, руки у Ежова не дошли, много было работы, и папу там встретили с пониманием. Написали куда надо записку, позвонили, и папе в банно-прачечном комбинате выдали необходимое количество чистых телогреек и другой одежды, но с такими, с палец диаметром, дырочками. Это была расстрельная одежда. Ее было много. В них, в телогрейках, ходили враги народа, а народ сам, надо полагать, сидел в Кремле. Короче, отец с этими телогрейками вернулся, ему еще и транспорт предоставили, ведь почти тысячу зимних костюмов (валенки, ватники-штаны, телогрейки) привезти – одним грузовиком не обойдешься! - одел-обул людей, и можно было приступать к самой работе. Но тут Проснякова вновь вызывают к высокому начальству. Думаю, казак теперь наверняка решил, что начальство поблагодарит его за решительные действия, за самостоятельность, за смекалку. Я бы лично именно так думал. По крайней мере, я бы гордился, что сумел в кратчайший срок, до наступления зимы, провернуть такое важное дело. Что ему сказали на этот раз? Эти слова надо обязательно написать с красной строки.
- А теперь, Просняков, за самоуправство ты пойдешь под трибунал, понял! Сдать оружие!
Вот такая благодарность. Его хотели направить в этот же лагерь, чтобы поработал руками на лесоповале и понял все-таки, что и как надо делать. Для молодых людей я все-таки поясню, что был геноцид русского народа, и директива из центра ясно об этом говорила: всех уничтожать. Сейчас вновь пытаются оправдывать самого Сталина, мол, против него был заговор, он был вынужден принять ответные меры. Такие факты, случавшиеся с честным человеком, каким был отец, говорят о целенаправленной политике, идущей сверху. Заговор военных наверняка был задуман для уничтожения тирана, по указке которого истребляли народ. Небольшую промашечку все же они сделали. Надо было сразу посадить отца, но загвоздка: кандидата вначале надо исключить из рядов партии, такое положение, а потом уже репрессировать. Отец, недолго думая, отправился в Петрозаводск. В республиканском ЦК партии его приняли, как родного, защитили, не дали выйти из славных рядов кандидатов в члены партии. Друзья народа почесали затылок: что поделать, да и выгнали отца из НКВД.
Вот так папа оказался в Петрозаводске, который ему помог в трудную минуту. Кстати, папа называл фамилии членов ЦК партии, которые ему помогали, одна из них была финская. Говорил о них, как о близких людях, хотя прошло к тому времени полвека. Он не поехал на родину, а остался здесь.
Мама к этому времени уже училась на педрабфаке в Петрозаводске, потом будет работать корректором в типографии имени Анохина. Видел я в этом году бывшее здание типографии, оно было разрушено, после войны восстановлено, сейчас в нем торговый центр «Карелия». Коренная карелка, до пятнадцатилетнего возраста говорившая на родном языке, через несколько лет уже корректировала русскоязычные печатные издания. Вот к чему может привести любовь к русскому языку.
Остальное можно найти в Родовой Книге.

Следующая часть: http://proza.ru/2009/10/28/18