Теперь его зовут Бейбарс

Теперь его зовут Бейбарс. Он еще помнит темные звездные ночи в пустыни, когда теплый воздух раздвигает перед его телом свои объятия. Помнит девушку, которая пела свои звонким грудным голосом какой-то напев, в котором слова ничего не значили. А только обозначали тоску, ожидание, печаль. Он помнит, как караваны  верблюдов тащились по выжженной земле, покрытой колючками и всадников, вылетающих с криками из-за барханов. В своих войлочных доспехах они кружили носились вдоль вереницы медлительных навьюченных великанов. Смеялись и говорили скабрезности. Помнит, как мать прижимала его голову к  своей груди и он слышал как стучит, бьется ее сердце. Помнит какой запах у тепла материнской груди.
Ночь. Как он любил ночь в которой были запахи, шорохи, каждое движение в ночи несло смысл и чувства. Он слышал как струится между травинками тело стрелы – змеи. Как потрескивают своими ножками кузнечики. Серые, с большими глазами, с забавно трепещущими усами. Как хрустит и щелкает похожий на комочек высохшей грязи воробей. Как вздрагивает своими ушами чуткий джейран. О, как красив джейран. Как стремителен, как суматошен, пуглив и доверчив. Он помнит дымы костров, где догорает кизяк и куски саксаула, как трепещет горизонт в ожидании рассвета. Как загорается и медленно светлеет розово-красным горизонт. Это были самые волшебные мгновения. Когда еще не солнце, а его предчувствие,. преддверие начинает наполнять пустыню и не верится что к полудню его жар будет выжигать все и вся на этой равнине. Без жалости. Без страсти. Просто показывая свою силу и власть. И сделает белым, сухим и пустым небо. И соединит его почти невидимой ниткой разделяющей их грани с таким же пустынным и бесцветным пространством суши. Пустоты, которая никогда не видело и не знало о существовании моря, моря воды. Воды, которой не бывает много. Которая не может быть стихией и чем-то значительным. Просто она несется где-то в ее полости. Иногда прорываясь колодцем или оазисом.
Теперь он знает, что воды бывает много, что есть народы, которые не могут представить, что есть мир, где ее нет. Где нет миллионов бликов на морских волнах. Этих огоньков солнечного света. рассыпающихся на бесконечном, кажущимся бесконечном просторе. Что нет моря и его стремительно холодеющего ветра, точнее движения воздуха над темным пространством воды, который предвещает шторм и ливень.
А еще есть горы. Камень. Камень и камень. Такой же безжалостный и бесстрастный  как море и как пустыня. Горы. Они научили его, что всегда есть вершина, которая выше той, что ты достиг. И что между вершинами, неодолимыми и вечными, всегда есть перевал., проход, тропка, по которой можно обойти их и достичь цели.
Как похожи дороги и страны, где несла его судьба, на саму эту судьбу, на игру провидения, что привела его в его к этому трону. К этому куполу его жизни. Теперь он – мамлюк, вождь, султан, покоритель  неверных и опора  подданных египетского монарха. А когда-то он был никем. Без имени и прозвища. Раб, невольник… Безропотный предмет продажи и обмена. Сколько еще ему терпеть это клеймо. Сколько еще должно пройти времени, чтобы люди забыли об этом, чтобы он забыл об этом. Сколько надо еще поднять мятежей, соблазнить и увлечь союзников, скольких врагов разгромить в бою или низвести клеветой и интригами. Казнить, помиловать, вознести.
Он вспоминает свой звездный час. Когда он разбил в бою бесстрашных монголов Кит-Буги, рвавшегося освободить гроб пророка Исы, на подступах к Иерусалиму, как сам вел в бой свою конницу, как летели с завыванием стрелы, как вонзался клинок в их тела. Как кипчакские всадники под непобедимыми знаменами чингизидов неслись навстречу своей гибели в тысячах милях и верстах от родной степи, чтобы лечь на бесцветную землю Палестины под ударом такого же кипчакского клинка в руке мамлюка с непонятной ему надписью арабской вязью. За которой сура, завещанная пророком Мухаммедом.
Теперь он султан Бейбарс. Властелин и победитель. Сегодня он отправил послов к своему сородичу и союзнику – хану Белой  орды, наследнику Саин-хана послов, чтобы они ударили в спину их общему врагу – ильхану. Чтоб отбить у этого безбожника охоту к новой войне в его владениях, владениях египетского султана. И пусть пошлют к Тереку того удачливого темника - кипчака кажется – Ногая. Если они с этим молодцем одного корня по рождению, значит и жажда славы и умение добиваться победы у них одного корня. И тогда он заставит франков срыть свои крепости. Все до единой. И здесь и в Сирии. Навсегда.