Фронт обречённых

Он смотрел в окно. В предрассветных сумерках уже можно было различить здания просыпающегося мегаполиса. Где-то за границей территории слышались вопли наркоманов и алкоголиков – для них сейчас не утро, а, скорее, затянувшийся вечер. Взрывая возвышенное безмолвие утра, тонкой струной в палату ворвался писк турбо таймера – кто-то готовился отправиться по своим делам. Этот звук заглушила сирена неотложки – видимо, старушка с косой решила, что какой-то смертный уже слишком долго топчет этот шарик…
Как странно. Одни встречают новый день, для других в это же время наступает Закат. Закат, за которым не последует ничего.
И он был готов к этому закату, более того, он ждал его, как единственное избавление. Город просыпался, шум проносящихся мимо автомобилей всё чаще разрывал тишину, гигантская машина цивилизации набирала ход, ничуть не смущаясь того, что в минувшую ночь выработали свой ресурс ещё несколько тысяч её винтиков. Да и чего смущаться, если на смену одному сломанному с конвейера сойдут два-три новых?
Ему очень хотелось увидеть, как начинается новый день, но всё, что было видно из окна – это несколько крыш особенно высоких зданий и огромное дерево, закрывающее своими мрачным сухими ветвями весь внешний мир. Почему-то даже в конце мая это дерево не распускалось. Наверное, это не случай, а напоминание о том, что древо Его жизни больше не зазеленеет никогда. Но он и без того знал об этом. Знал с тех самых пор, как прочитал в медицинской карточке два сухих предложения: «Острый лейкоз. Неоперабельная стадия».
Онкологический корпус тоже начал оживать. В коридоре послышалось мерное шарканье чьих-то ног, обутых в бахилы. До боли знакомая походка. Опять пришла Елена Геннадиевна. Её сын лежал здесь два года назад. Говорят, на его похоронах Елена держалась стоически. Но разум, всё же, довольно хрупкая штука. И так получилось, что в её маленьком мирке, лишь чуть-чуть отличающемся от реальности, её сын всё ещё жив. Просто к нему сейчас нельзя – начался новый цикл химиотерапии. И кто знает, сколько времени она ещё будет выполнять свой материнский долг, навещая давно уже несуществующего человека? Психиатрический  диспансер открещивается – она не буйная, а вылечить такого пациента невозможно.
На стене коридора замерцал блик кварцевой лампы. И зачем дезинфицировать палаты в такой больнице? Всё равно, что обрабатывать руку спиртом, прежде чем вколоть препарат цианида…
Вдалеке послышался лязг колёс каталки, за ним – характерный звон пустых склянок из-под физиологического раствора и множество других звуков, сливающихся в жуткий  аккомпанемент к пляскам со смертью.
День уже полностью вступил в свои права, заливая светом салатные стены палаты.
Он встал с кровати, металлическая сетка под матрасом облегчённо скрипнула, Мир перед глазами пустился в сумасшедший пляс, причём каждый предмет мчался по своей собственной, абсолютно нелогичной орбите. Он уже привык к этому вечному хаосу, порождённому хроническим кислородным голоданием мозга, и мог двигаться достаточно уверенно. Довольно быстро Он вышел в коридор, в нос ударила совершенно невообразимая смесь хлора, спирта и чего-то неуловимого, чего-то, что создаёт ни на что больше непохожий запах больницы. Он свернул направо и пошёл в сторону холла, где уже раздавалось потрескивание старого лампового телевизора. Сел на диван. Вокруг не было ни души, должно быть, телевизор работал всю ночь. Из щели между спинкой и подлокотником торчал бумажный свёрток ( и как Он не заметил его раньше?). Его охватило внезапное любопытство. Он аккуратно вытащил свиток, развернул его и прочитал : «Иван Тихонов. Дневник.
Запись1.
Сегодня первый день моего пребывание в этом корпусе. Должно быть, это начало конца, так утверждает мой разум. Но что-то другое, что-то, что отличает меня от бездушной вычислительной машины, заставляет верить, что всё не так. Лейкоз? Ну и что с того? Люди падали с высоты в несколько километров и оставались живы, а я не смогу победить кучку взбунтовавшихся в моём теле белых шариков? Да бред! Я всё преодолею. Да и потом, где гарантия, что это не ошибка? Будут ещё исследования. Вот выяснится, что всё у меня в норме, я этих коновалов ещё и за моральный ущерб засужу.
Запись2.
Пришли результаты дополнительных тестов. Уровень лейкоцитов в три раза превышает норму. Они не ошиблись, это лейкоз. Ладно, чёрт с вами, суд отменяется. Но и на тот свет я не тороплюсь. XX век, в конце концов! Медицина шагнула далеко вперёд. Я знаю, болезнь эта лечится пересадкой костного мозга. Шанс – около 30%, ну и что? Раз уж моего везения хватило, чтобы два года назад выиграть в лотерею сумму, которую до меня никто не выигрывал, то тридцать процентов для меня - это почти сто. Могут, конечно, проблемы с сердцем подвести, а могут ведь и не подвести!
Запись 3. 
Пришли результаты кардиограммы. Говорят, с таким сердцем я операцию не переживу. Вроде, проблемы были не такими серьёзными. Осложнились что ли в связи с этой дрянью? Не знаю, но сегодня мне впервые в жизни стало по-настоящему страшно. Неужели, это и впрямь конец? На вопрос о том, сколько я без пересадки протяну, доктор просто опустил глаза. Ну, верно всё. Что он сказать может?
Запись4.
Сегодня умер мой сосед по палате. Это было ужасно. Десять минут назад с ним разговаривали, шутили. Потом он встал с кровати – и упал. Прибежала реанимационная бригада, но было уже поздно. Если жизнь – это война, значит здесь проходит её фронт. Фронт обречённых. А вообще, странная штука, жизнь… Живёшь, надеешься, к чему-то стремишься… А потом оказывается, что все твои цели и стремления – лишь мираж, не стоящий ничего. Мы все делим мотивы на ложные и истинные. «Вот он – хороший! Жену любит, детей воспитывает, благотворительностью занимается… А вон тот, другой – плохой. Всё только ради денег, власти, корысти…». Да бред всё это! БРЕД! Потому, что все твои цели, результаты, вся твоя жизнь рано или поздно пойдёт прахом. И Дети твои через 50 лет о тебе, немощном старике, не вспомнят. И детдом, в который ты пожертвования отчисляешь, закрыть могут, если какой-нибудь богач на его территории особняк построить захочет. Ничто не вечно в этом мире, и всё, за что ты радеешь, рано или поздно умрёт – это лишь вопрос малого промежутка времени. Реальность сурова – наша жизнь не стоит НИЧЕГО.
Запись5.
Я всё решил. Раз уж медицина мне не может помочь – зачем место занимать? Сегодня письменно потребовал у главного врача выписать меня под собственную ответственность. Для получения согласия, пришлось к записке приложить восемь тысяч рублей Вечер встречу дома.
Запись6.
Что-то странное было со мной утром. Встал, пошёл на кухню, и внезапно мир взорвался, распался на сотни отдельных частей и погрузился во тьму. Я ещё не говорил, что до выигрыша в лотерею учился в медицинском? Да, бросил на пятом курсе. Так что я знаю, что это было. кратковременная потеря сознания, вызванная острой гипоксией, первый привет с того света. Ну, хоть знаю теперь, что ничего особо страшного в этом нет. Миг – и полное беспамятство.
Запись7.
Уже неделю у меня жуткая депрессия. Не хочу ничего делать, лежу, как колода. Я умру и умру очень скоро. Зачем утруждать себя приёмами пищи и личной гигиеной?
Запись8.
Сегодня ко мне пришёл мой давний приятель. Посмотрел на меня и поразился: «друг, ты что? Ты ведь себя убиваешь! Ну-ка вставай, пошли свежим воздухом подышим!» Идиот! Какой свежий воздух? Я себя убиваю! Да я уже умер месяц назад. Я – живой труп. В общем, поругались мы с ним. Я его выгнал.
Запись9.
Опять пришёл этот друг. Говорит, что мне нужны какие-нибудь острые ощущения. Я задумался, а может он и прав? Раз уж я смертник, так пусть это будет смерть в воздухе, или, скажем в глубинах океана… Точно! Решено! Я должен нырнуть с аквалангом.
Запись10.
Первый опыт получен. Незабываемо! Непередаваемое ощущение! Казалось, все проблемы остались там, на поверхности. А здесь – только ты и великий океан. Супер!
Запись11.
С тех пор, как начал нырять, произошли изменения. Я перестал терять сознание, даже головокружение отступило! Что со мной? Всё-таки, ошиблись Парацельсы, засужу я их…А сегодня прыгнул с парашютом. Дайвинг – для простачков и лентяев. Вот парашют, это ДА!
Запись12. Прошло два года, как я выписался из онкологического корпуса. На моём счету 500 прыжков с парашютом. Недавно решил ради интереса проверить, как там мои лейкоциты  поживают. Норма! От лейкоза ни следа, кардиограмма – хоть завтра в космос ( Кстати, это мысль…).  Оставляю здесь этот дневник – он мне больше не нужен, а вам, возможно, моя история будет полезной. Помните, наши возможности ограничиваются лишь нашей верой. Человек способен преодолеть всё. Что я там говорил на счёт фронта обречённых? Бред всё это. Обречён лишь тот, кто себя сам таковым считает.
 Иван Тихонов. 2001 год.»
Он  отложил дневник. Никогда за последнее время он не чувствовал себя так хорошо, ему хотелось летать, он был полон энергии и детской радости. Сделав два шага, он заметил, что бешенная карусель в его мозгу остановилась! Он тоже пошёл на поправку!
Но, чудес, как известно не бывает. В этот самый момент в глубинах его организма сломался последний винтик, рухнул последний защитный барьер. Период предсмертной ремиссии, подаривший ему иллюзию здоровья, закончился. Сердце забилось бешенным ритмом и вдруг, замерло. Секунда… Две… голова закружилась перед глазами заплясали разноцветные круги. Три… Ноги подломились, он мягко осел на пол. Всё… ТИШИНА.
                . . .
Иван Тихонов – знаменитый бейс-джампер, чемпион мира, Дождался зелёного сигнала светофора и пошёл через улицу. Он наслаждался весенним воздухом, прекрасным видом чистого неба… И не заметил ни камня, случайно оказавшегося на дороге, ни банановой кожуры, брошенной каким-то несознательным гражданином...
Шаг…
Несколько секунд отчаянных попыток удержать равновесие…
Удар…
ТИШИНА.
Мир жил своей жизнью. По улицам разъезжали автомобили, кто-то орал в мобильный телефон, за углом о чём-то спорили алкоголики. Гигантская машина цивилизации выполняла свою работу, не замечая потери ещё одного из своих винтиков, ещё одной жертвы невидимого фронта.
Фронта обречённых.