Сценарий для киллера. Кардинал

        А жизнь?...  Жизнь текла мимо.  Она просто летела мимо. Летела со скоростью взбесившегося курьерского поезда. В беспросветной серости размеренного бытия текли дни, недели, месяцы. А там, за невзрачной оградой его дома, жизнь била ключом. Что творилось там - он видел. Видел, как пробивались из подполья ростки новой жизни. Они перли из всех щелей, тянулись к жизни коммерческими киосками, катились по улицам потрепанными, непривычного вида машинами, постепенно набирая силу перли к небу роскошными особняками.
Новые русские торопились вкусить прелестей недоступной ранее жизни. Новые российские богатеи.
        Богатеи...  Он презрительно ухмылялся, глядя на суету спекулянтов и лавочников, на возню вокруг городских предприятий, магазинов, заводов. Как-то раз, на досуге, прикинул ориентировочные запасы золота в своем потаенном складе. Баланс получался не в пользу новоявленных хозяев жизни. Он мог бы купить их всех, с потрохами и особняками, со всеми полуразрушенными заводами и магазинами. Несколько дней он ходил в приподнятом настроении - осознание собственного могущества воодушевляло.
        Угнетало же, с ума сводило,  что могущества этого, как и ранее, не видит никто. Он все так же жил в старом, отцовском доме. Ходил на работу, отбывая положенные часы, и - даже принимал участие в митингах по поводу задержки зарплаты.
         Теперь, все чаще и чаще возвращался он в мыслях к Началу. Ведь должно же было быть это начало. Тот самый исток, с которого началась золотая речка, из которой черпали его предки. Его дед, отец, сам он. Десятилетия тек ручеек золота через руки его рода. Когда и где появились первые струйки?
        Ответ на это мог дать Ходок. Менялись годы, люди, лица - не менялось одно - из года в год, по несколько раз приходил человек с грузом золотого песка. За прошедшее время отлаженная цепочка ни разу не дала сбоев, даже во время войны исправно тек серый ручеек шлиха.
        Он вспомнил наказ своего отца - никогда, ни под каким видом не трогать Ходока. Довольствуясь тем, что плывет в руки, не разевать рот на кусок, которым можно подавиться. Он следовал этому завету всегда и только единожды нарушил его. Долго, ох долго жалел о том. 
        Тысячи раз просыпался в холодном поту -  с тех самых пор, когда отправил за Ходоком старого пройдоху, НКВДшника, непревзойденного мастера слежки и сыска, выпертого из органов за какую-то провинность. Когда ждал его, понимая - волчище тот еще, может и сам взяться за дело. Это потом уже догадался - были у старого сыскаря контакты в криминальном мире, ох были... И когда вышли все сроки его возвращения, когда легла зима, и когда стаял снег - долго еще вздрагивал ночами от любого шороха, моля только об одном - чтобы загинул соглядатай бесследно. Так и вышло - никто не пришел к нему. Ходок, пришедший той осенью, ни словом ни взглядом не намекнул ни о чем.
        И снова все пошло по накатанной. Пару раз в год приезжал гость из столицы, забирал песок, оставлял деньги. Он не встречал его на вокзале, не провожал - это тоже было оговорено изначально. Не задавался вопросом - откуда берутся такие деньжищи и куда уходит песочек.  Меньше знаешь – крепче спишь…
        Не это тревожило его сейчас. Не давала покоя, лишила сна и отдыха мысль - доколе? До каких пор будет он оставаться в тени, для кого собирал он, отец его, дед и прадед - богатства несметные? У него не было детей. Некому передать свое, нажитое. Принять кого, усыновить? На кой ему эти заботы?
         Все чаще задумывался - а не пора ли выйти из подполья? Показать всем окружающим - кто есть кто в этом мире? Расставить все по своим местам. И понимал - один в поле не воин. Как куренку свернут голову, задавят походя, не заметив. Сам расскажет - где лежит и как взять, когда возьмутся выспрашивать удалые крепкие молодчики в адидасовских костюмчиках.
         С тем же тщанием, с которым жил и работал прежде, взялся выстраивать систему своего продвижения наверх.
         Начал с малого - пошастав по инстанциям и кабинетам власть имущих, взял в аренду полузавалившийся старенький магазинчик неподалеку. Отремонтировал помещение, не шикуя особо, но и не жмотясь по мелочи. Завез товары, принял на работу продавщиц и старую, опытную тетку - бухгалтера, собаку съевшую на торговле. Уже одно то, что за все долгие годы работы не было у нее никаких нареканий и проблем с законом, говорило о многом.
         Понимал явно – воровать она будет, но понимал и то, что будет она воровать в меру, соблюдая свято и его интересы. Дело пошло.
         Первые же дни его буржуйской деятельности были омрачены появлением братков. Группа молодых ребят, не стесняясь в выражениях, объяснила ему – что и почем в новом мире. Он не возражал, поторговавшись в необходимых пределах, согласился платить за "крышу".  Выговорил одно условие - встречу с Шефом. Братки легко пошли на это, назначив встречу в одном из ресторанов города. После беседы, занявшей совсем немного времени, он еще более укрепился в своем мнении. За спиной Шефа он видел только неорганизованную кучку отморозков.
         Обеспечив приток легальных, или почти легальных денег, пошел дальше. Ему нужна была своя армия. Надежный тыл и войско для обеспечения своего продвижения наверх. Набирать крепеньких, не обремененных интеллектом ребят, отказался сразу. В любое время, с его то возможностями – сколько угодно.
         После долгих раздумий поехал за 500 верст, в губернию. Представившись спонсором, познакомился с директором детского дома.
         Заведующая, пожилая, седая дама с ног сбилась в поисках денег для того, чтобы обеспечить своих питомцев самым необходимым.
         В тот приезд познакомился он с воспитанниками. Безучастные взгляды бедно, чтобы не сказать больше, ребятишек, с иронией смотрели сквозь него. Они уже видели здесь таких вот благодетелей.
         Не обещал много - познакомились, и - будет. Придет время разговоров. Поехал на городской оптовый рынок, нанял крытую машину и полностью загрузил продуктами. Не деликатесами – простыми, качественными  продуктами. Разгружавшие машину мальчишки взирали на него уже совершенно по-другому. Делали робкие попытки заговорить, вскользь упомянули о воришке - завхозе, о том, что большая доля продуктов уедет снова на оптовку.
         Он не вступал в дискуссии - не пренебрег разговором - сказал, усмехнувшись:
     - Цыплят по осени считают. Рано нам еще душевные беседы вести - будет время. - Зашел вновь к директору. Поинтересовался завхозом - напрямую, без обиняков и выкрутасов, предложил вызвать в кабинет. Видел - хамоватый мужичок запугал заведующую до предела. Безучастно и равнодушно глядя в бегающие глазки вошедшего, молча швырнул по столу лист бумаги, ручку, процедил сквозь зубы:
     - Заявление. По собственному. С сегодняшнего дня...  Видя недоумение и понимая, что вступив в дискуссию проиграет, бросил веско:
     - Пояснить, или сам поймешь, без хирургического вмешательства? Понял он там или не понял, но - заявление написал.
        Заведующая, с испугом глядя на него, горестно уронила в пространство:
     - Где же я теперь завхоза найду? На эти-то гроши, да их и не платят к тому же...  Все так же равнодушно попросил он принести штатное расписание, посмотрел на зарплаты. Открыл портфель, отсчитав несколько пачек крупных купюр, произнес:
     - Здесь - за полгода вперед. Согласно штатного расписания... Помолчав, произнес раздумчиво:
     - Упаси вас Бог хоть копейку присвоить...  Еще одно. Узнаю - к ребятишкам кто плохо относиться станет - в порошок сотру и по ветру развею...  В назидание другим.
         Теперь он знал – днем и ночью бойцы его будущей армии будут думать о нем и только о нем. Придет время – его армия двинется вперед, и – тогда никто не позавидует его врагам, кем бы они не были…