В будни хаоса. День первый

Черно-белые краски рождались в воспаленном сознании. Человеческое сердце со всеми его клапанами и кровеносными сосудами отбивало четкий и равномерный ритм. По его биению можно было отсчитывать время, так может работать сердце вполне здорового человека. Звуки меняются, и пульсирующее отчеканивание сменяется до боли знакомым шумом, который возникает при постоянном блуждании по радиоволнам. Кто-то очень долго ищет нужную ему частоту и это начинает уже сильно надоедать, как вдруг, из глубин приемника рождается знакомая песня, что-то из популярного советского репертуара. Затем меняется и зрительная картинка, она - то появляется, то исчезает с периодичностью в две три секунды. Складывается впечатление, словно работает двадцать пятый кадр.
Постепенно все приходит в норму, и четко виден пейзаж цветущего вишневого сада. Солнце, запахи, щебетание птиц – все говорит о том, что весна взяла свои права. По маленькой тропинке, вдоль деревьев возникает силуэт идущего человека. Это девушка. Она одета в форму школьницы начальных классов, что совсем не состыковывается с ее возрастом и внешними данными. Ее ноги отчеканивают твердый и уверенный шаг, черные чулки красиво играют на солнце, упругая грудь, кажется, еще немного и освободится от оков не по возрасту тесного наряда. Складывалось впечатление, что она словно вышла из порнофильма с использованием  ролевых игр.
В глубине этого сада, на небольшой полянке, почти весь поросший мхом стоит уже видавший виды памятник. Она направляется именно туда. По его массивному каменному изваянию, по знакомым чертам лица и вытянутой вперед руке ясно -  это В. Маяковский. Подойдя к нему, девушка-пионер начинает танцевать в такт только ей знакомой мелодии. Её движения очень красивы и грациозны, с каждым моментом понимаешь, что сейчас будет стриптиз. В порыве танца она очень ловко вскарабкалась на пьедестал, и на нем не спеша и очень изящно продолжила свою миссию, снимая с себя одна за другой весь обиход скудненького туалета. Танцуя, она постоянно сексуально прикасалась и терлась всеми своими выпуклыми частями тела об этого каменного истукана. И казалось, что еще чуть-чуть и поэт оживет и в порыве страсти достанет из своих «широких штанин» совсем иной «дубликат бесценного груза», нежели о котором  писал в своей поэме.
Все заволокло черно-белой рябью, и сюжет опять резко поменялся. В еле освещенном помещении пахло сыростью. Сквозняк и удушливый запах разложения были повсюду. Гул стекающей воды по трубам довершал картину происходящего.  Подвальное помещение,  трудно спутать с каким либо другим местом.  Звуки хорошо наточенного топора врезающегося в мягкие ткани доносились раскатистым эхо, и  от этого становилось панически не посебе. В конце этого подвального лабиринта, в маленькой комнатухе невыносимо толстый, с повышенной волосатостью тела, но лысой башкой - мужчина в полном расцвете сил, очень ловко разделывал тушу хорошо откормленного хряка. Мясник, ярко выраженной кавказской национальности, отлично владел топором. Его массивное тело сотрясалось, каждый удар был такой силы, что частички мяса, хрящей и сухожилий разлетались в разные стороны и оседали ровным слоем на бело-голубом кафеле. Когда он останавливался, чтобы немного передохнуть, то вращательными движениями своей толстой, почти сросшейся с туловищем шеей издавал такой силы хруст, что это было  слышно даже в аду. Разделанные части он неспешно закидывал в старенькую тележку из супермаркета, но чей-то голос сзади  не дал завершить дело до конца. С восточным акцентом кто-то позвал его:
- Эй, Гоша! – сказал он. В его голосе присутствовала явная нота сарказма. Мясник вздрогнул, так это было для него неожиданно, и медленно стал оборачиваться. Ногой обутой в окровавленный  кирзовый сапог он, того не замечая, задел ведро набитое почти до краев потрохами. Оно покачнулось и упало, все содержимое растеклось по полу.
Звук блуждающего колесика по радиоволнам возник также неожиданно, как и все предыдущие звуковые галлюцинации. Сердце,  которое билось с таким рвением к жизни  в самом начале, вдруг, перестало стучать.
От всего увиденного, я проснулся среди ночи. Машинально потер глаза, и ощутил на лбу холодную испарину. «К чему это мне приснилось, какое этому можно дать объяснение?» – это было первое, о чем я подумал. Я попытался вспомнить лица героев моего сна, но в голове всплывал только весенний пейзаж сада и окровавленная комната в мокром подвале. В конце концов, подумал я,  человек большую часть жизни проводит во сне и сновидения, которые он видит в это время, почти всегда имеют логическое и научное  подтверждение и мой сон, если он, конечно, не исключение имеет тоже определенный смысл. Немного поразмыслив над этим, повернувшись на бок, я опять целиком и полностью погрузился в царство Морфея.

Следует немного уйти от вышеперечисленного повествования и немного рассказать о себе. Меня зовут А.. Я простой человек со своим прошлым, настоящим и будущим, обладающий статусом среднестатистического гражданина своей страны, но при всей своей обычности у меня есть один весомый недостаток – я слепой. Да, вы не ослышались, это действительно так. Я так же слеп как крот, как новорожденный щенок, как муж, за спиной которого, жена вертит роман с соседом по дому, хотя последний пример не очень для этого подходит.
Но таким был я не всегда. За  свою тридцатилетнюю жизнь, мне довелось в прямом смысле этого слова, созерцать всю свою судьбу и окружающий мир в целом, за исключением последних трех лет. Весь недуг проходил медленно и физически безболезненно, но морально я был настолько подавлен, что совсем не хотелось радоваться жизни. Мысли о суициде преследовали меня постоянно, хотя по своей натуре  я очень жизнелюбивый человек.
Первым звонком болезни послужило плохое зрение правого глаза, сидя на работе за компом мне приходилось постоянно им щуриться и порой его закрывать, чтобы разобрать что-либо на экране,  вдалеке я тоже плохо все различал. Так как я правша – это доставляло мне еще больший дискомфорт, будь-то работа или какие-то дела в быту. Поначалу, не придавая этому большого значения, может в силу своей занятости, я относился к этому наплевательски, но, когда закрывая левый глаз, я смог различать только некоторые силуэты, которые постепенно превращались в нечто похожее на бензиновое пятно на воде, мне стало по-настоящему страшно.  Я пришел к логическому выводу, что слепну. Обратившись к врачам, я услышал научным языком то, что и без них мне было ясно. Также мне объяснили, что если  в ближайшее время не провести операции, то болезнь может эволюционировать, что приведет к полной потере обоих глаз. Тонко намекая на то, что процентная доля успешности операции может быть совсем не в мою пользу, они еще  и сообщили  заоблачную сумму стоимости всего этого, что совсем расклеило меня.
После этого я впал в полное отчаяние, депрессия стала самым близким моим другом, и одним из выходов из сложившейся ситуации стало проверенное временем народное средство, которое имея много названий, обладает одним общим свойством, а именно осознанной потерей действительности. Алкоголь подавлял мою внутреннюю боль, и вначале выступал как панацея от всех сложностей, но все равно осознание того, что я скоро буду лицезреть только одну из известных картин Малевича, не давало мне покоя.
 Со временем мой организм под завязку насытился, количественная доля СН3СН2ОН превысила все допустимые нормы, а скопившиеся со временем финансовые возможности, наоборот, резко обнулились, из-за чего в ход пошел почти весь обиход домашнего уюта, который составлял материальную ценность. Каждодневное неадекватное состояние сравнимое с безумством, отразилось не только на мне, но и на окружающих. Постоянный шум и невыносимая вонь, извергаемая моей квартирой, вывела из равновесия  даже самых устойчивых на эти раздражители соседей. 
Понимая безысходность своего состояния, и будущего, состоявшего из двух перспектив:  захлебнуться блевотиной ночью или оказаться, благодаря «заботливым соседям», в доме инвалидов или еще хуже в психушке, где до конца жизни тебя будут пичкать колесами, - я разработал другой план своего спасения.  Другой человек, другие проблемы и задачи, другая жизнь, думая только об этом, я преступил к этой задаче с особым логически-обоснованным рвением.
И в один день, ощущая дряблость своего тела, и надвигающегося чувства о скорой кончине, я нашел в себе силы не опохмеляться и все-таки взять себя в руки.  Сходив к врачу, пройдя некоторые процедуры,  я мужественно выслушал свой приговор: «три месяца, плюс минус неделя» - это не так уж мало, настраивал я себя на оптимистический лад.
  Нужно многое успеть. Только слушать, блуждая одновременно в подвластном тебе воображении, чувствовать всем своим телом окружающую среду, находясь в мире запахов, – обрести этот дар, стало первостепенной жизненной необходимостью. К тому времени я уже почти ничего не видел, и непреодолимость поставленной задачи с каждым днем все больше разрешалась. Когда на кону стоит собственная жизнь, всему очень быстро учишься.
Спустя два месяца, мне не составляло труда обслуживать себя так, как делал это раньше, а еще через месяц, я без чьей-либо помощи смог передвигаться по городу, но пришлось существенно сузить пространство (от сбербанка, где получал определенные дотации от государства, которые мне теперь полагались, до продуктового магазина, где закупал все самое необходимое). Надо заметить, что городок - областного типа и все жизненно важные артерии в нем, находятся в непосредственной близости друг от друга.
Теперь, я был полон решимости, встретить свою болезнь во все оружии, хотя, по сути, этот момент уже давно наступил и с этим я уже давно смирился.


Хорошее утреннее пробуждение омрачилось безобразным звуком мусоровоза, который может в силу тяжести мусорных баков, не мог никак закончить свое дело, а протяжный  свист закипающего чайника, наводил на мысль, о чрезмерной глухоте соседа сверху. «Значит не один такой я обделенный природой в этом доме!»: сыронизировал я и улыбнулся от этой мысли.
 Как всегда, следуя утреннему распорядку современного человека - направился в сортир. «Пять небольших шагов вперед ¬¬¬  дверь, шаг влево   толчок,  два шага вправо   умывальник, смеситель сломан – только холодная вода», инстинктивно всплыли все нюансы. Ледяная вода в конец пробудила меня. Слышно было, как кто-то также умываясь, высмаркивается с таким усердием, что, казалось, еще мгновение, и содержимое черепной коробки окажется на кафеле.  Направляясь в кухню, я вспоминал свое отражение в зеркале – все его складки, точеные скулы, небольшой шрам около правой брови. Какое оно теперь? От размеренного образа жизни более округлилось, а безжизненные глаза показывают внутреннюю отрешенность от всего происходящего в действительности. Жалкий портрет неполноценного человека.
Газ, вырывавшийся из конфорки, издавал протяжное шипение. Похожий звук я  где-то слышал недавно. По лицу пробежали мурашки, когда в моей голове возник мой ночной кошмарчик. Существуют ли вещие сны? Ну….. не знаю. Наверное, да. У меня были такие ощущения, да и у других, скорей всего тоже, например, просмотрев в он-лайне грез, какой-то сюжет, проснувшись, не придаешь этому большого значения, но когда  в процессе дня ты ощущаешь и видишь похожие события, поневоле начинаешь верить в какую-то сверхъестественность. Дежавю, яркий тому пример.
Мой внутренний диалог нарушил убежавший кофе, который я поставил и как всегда про него забыл, сколько раз я давал себе установку следить за этим процессом. Я приступил к завтраку, а чтобы моя трапеза была более приятной, я включил радиоприемник. Частота, которую  я постоянно слушал, была совершенной противоположностью другим радиоволнам. По ней передавали все что угодно, но исключением была политика, религия и многое другое, что меня раздражало. В этом и заключалась изюминка «Другого радио». Приятный женский голос сообщал мне о погоде на сегодняшний день: «на востоке страны  холодный циклон принес дожди и ветер…… во Владивостоке 7 градуса тепла…. в западной части Сибири …. Ну а в центральную часть  России пришла настоящая весна. Солнечная и ясная погода, по сообщению синоптиков, будет до конца месяца….. В Санкт-Петербурге плюс пятнадцать, а в Москве двадцать градусов тепла», -  диктор закончил свое повествование, с ним закончилось и мое путешествие по стране. Затем приятная классическая музыка ворвалась в пространство моей «необъятной» кухни.
Я подошел к окну, и открыл форточку. Запах кофе, дыма от костра, распустившейся сирени, переплелись между собой. Свежесть воздуха, скрежет проезжающих машин, быстрые шаги прохожих – все говорило о пробуждении нового дня.
Кто-то позвонил в дверь.  Это было для меня полной неожиданностью, так как я никого не ждал. Да и кому мог понадобиться не зрячий человек ранним утром?
- Кто там?- спросил я равнодушным тоном, подойдя к двери.
-Тот, кого ты совершенно не ждал,- ответил мне знакомый голос.
Я повернул ключ и приоткрыл дверь. Хотя мне совершенно не хотелось ни кого видеть.
-Доброе утро! Сосед.- прокуренным, хрипловатым голосом ответил мне незнакомец и сразу же без особого приглашения вошел ко мне в прихожую.
Это был мой старый знакомый, который жил этажом выше. Звали его Серега З. , но всем он представлялся Данон (он никому не рассказывал значения своего погоняла, у меня его кликуха ассоциировалась с известной маркой йогурта). В моей памяти он отложился как молодой человек лет двадцати семи, большого роста, худощавого телосложения. В поношенной косухе, брюках в шотландскую клетку, в раздолбанных мартинсах на высокой подошве и постоянно меняющимся цветом волос от ярко красного, до неприметного черного – он словно вышел из семидесятых годов, времен процветания панк-рок движения.  Его квартира представляла собой огромную свалку старых и ненужных вещей, большая комната была под завязку набита разным хламом, начиная от музыкальных инструментов и кончая игрушками, в которые он играл в детстве. Он это обосновывал тем, что каждый предмет - часть его истории жизни, с которым  связано много воспоминаний.
Он существенно помог мне в трудные дни. Ходил в магазин, убирался в квартире и делал многое другое, хотя я даже об этом его не просил. Наверное, он сам считал это необходимым, считая меня своим другом, которых у него почти не было. А, может быть, он делал это из-за того, что в далеком прошлом, когда  учился в медицинском училище на медбрата, он как и все давал клятву Гиппократа. Хотя лечить людей так и не стало его призванием.  Теперь же, все свое свободное время, которое у него было в достатке, он занимался бездельем, прослушивая до дыр альбомы различных панк-рок команд,  культивированием у себя в ванной нового, как он считал, сорта марихуаны и непосредственной продажей своего высококачественного товара в местах массового скопления подростков.
-Какой хороший нынче денек! Совершенно замечательный! - сказал Данон в тот момент, когда по моим расчетам он был около плиты.
«Что он там хочет увидеть, ирландский гуляш или еще что-то, более изысканней?»: подумал я в этот момент.
-МММакароны. –сквозь сжатые зубы, прохрипел он, явно раздраженный.
«На мое пособие и  инвалидно-спартанский образ жизни, можно было бы сразу догадаться, что у меня на завтрак, обед и ужин.»
В последующие пять минут, мы не разговаривали. Мне ничего не оставалось, как стоять в проеме двери в кухню, и слушать с каким аппетитом он пожирает мои макароны недельной давности.
- Вчера прослушал один из альбомов The Clash, и осознал, как много передирают современные рок-команды у классиков постпанковского направления. Это уму непостижимо! – сказал Данон, вытирая подбородок рукавом своей футболки.
-………..?!!!!!!
-После такого «обильного» завтрака, нужно еще кое-чем подкрепиться ! - шурша по своим многочисленным карманам, ответил он. – Ты будешь?
После этого предложения, мы направились в соседнюю комнату, где при тусклом свете, который еле просачивался через плотные шторы, можно было наблюдать все изобилие восточного уюта. Здесь было все. Замечательный персидский ковер ручной работы на полу, по бокам  лежала масса мягких подушек из красного бархата, в середине стоял огромный позолоченный кальян, в хрустальной колбе - томилось легкое красное вино, древесный уголь высшего сорта из оливкового дерева уже был раскален. Нам ничего не оставалось, как  наполнить чилим поплотнее, улечься покомфортнее,  взять в руки мундштуки и, наслаждаясь процессом употребления, отойти в царство грез и безмятежного спокойствия.
Конечно же, было все совсем не так. На его вопрос, я просто ничего не ответил. Послышался звонкий щелчок, отличный от всех других, а именно звук открывающейся зажигалки Zippo, затем, раздалось легкое потрескивание, и кухня наполнилась ароматом, запах которого спутать невозможно.
- Ах да, я вообще-то пришел по делу, – задерживая дым в легких, сдавленным голосом ответил Данон. – Ты слышал, что творится в стране?
-Я стараюсь не слушать новости. Да и что, такого нового может случиться в России, и в мире в целом, когда уже все что можно, уже произошло! – ответил я, присаживаясь на табуретку.- Глобальный кризис разъедает изнутри экономику всех стран, священные войны на востоке, голод, вирусные заболевания в Африке доводят людей до безумия,  глобальное потепление – можно продолжать до бесконечности.
           -И наша страна  не исключение. Она также, если еще не хуже, погрязла во всех тяжких грехах двадцать первого века! – продолжил я.
-Значит, ты точно еще ничего не знаешь!- ответил Данон, – Сколько сейчас времени? Ах, неважно!  Слушай.
Он потянулся к радио и целенаправленно стал искать нужную ему частоту. Мне ничего не оставалось, как тупо сидеть на табурете и слушать шипение, затем отголоски дикторов различных радиостанций, опять шипение, отрывки музыкальных композиций. Это продолжалось до тех пор, пока Данон все-таки не остановился на радиостанции, по которой передавали новости дня. 
Женский голос комментатора обрисовывал очень страшную картину. По ее словам можно было понять, что сегодняшний день войдет в историю как самый безрассудный и сумасбродный. Далее говорилось о всеобщем хаосе в двух столицах нашей необъятной Родины. Массовые демонстрации переходят в кровавые побоища на улицах городов. Правительство бездействует. Мародеры уже приступили в полную силу к своей миссии. Все это фактически напоминает начало гражданской войны, без всяких тому предшествующих причин. События бурно развиваются и это уже никак не остановить. Кто не поглощен таким настроениям, в панике покидают город. В некоторых городах областного типа, также проходят стычки. Вскоре, по прогнозам социологов, эти события могут обрести всеобъемлющий характер для всей страны.
Замешательство, после всего услышанного, прошло не скоро. Поначалу  показалось, что это шутка. И помимо меня, также, еще разыгрывают  несколько миллионов людей!? Призадумался!? Я испытал странное ощущение стыда. Такое чувство испытываешь, когда сам того не ожидая, ставишь другого человека в совершенно идиотское положение перед другими людьми, и наблюдая как он неловко себя чувствует,  самому становиться не посебе, а исправить это уже никак нельзя.
-Вижу по твоему выражению лица, что ты задаешь себе такой же вопрос, какой я задал себе, когда все это сам первый раз услышал - прервал минуты молчания Серега. – Да,…. народ  совсем съехал с катушек, а гребаные политики, все-таки, доведут  дело до конца, а потом сами пустят себе пулю в голову.
-Они все сошли с ума! - не замечая, что сказал Данон, ответил я.
-Наш народ так устроен, как показывает история: требуя перемен, люди не придумали ничего умнее, как пролить немного своей и чужой крови, чтобы в дальнейшем зализывая раны, как собаки, прийти к выводу о бессмысленности своих поступков и желаний. Проходит время, сменяются поколения и все начинается заново. Кровопускание, словно, условный рефлекс человечества.
-Все, на хрен, сошли с ума! - повторял и повторял я.
-Но, почему  все! Мы же с тобой осознаем, что  это полный бред. И могу тебя уверить, сторонников нейтралитета тоже хватает.
-И что, ты хочешь этим сказать?
-Нужно объединиться и попробовать сообща с этим бессмыслием бороться.
-Да, подполье, городские партизанские отряды – ты видно тоже совсем рехнулся, если об этом рассуждаешь, видно, годы панко-протестанского образа жизни сделали свое дело.
-А что?
-Ну-ну. Кучка хиппарей, под командованием слепого и обкуренного панка, спасает мир! Звучит, блять, очень убедительно. Ты понимаешь, что это будет такое же кровопролитие, только с нашим участием. Нет уж, избавь. В этом случае я предпочитаю «уйти на север и переждать», как в книжке «Маугли», помнишь.
-Только даже Шархан,  впоследствии,  от этого предложения ничего не выиграл! – ответил возмущенно Данон.
-Как сказать!- промолвил я, нащупывая на столе кружку с кофе. – Но, и ничего не проиграл.
Опять наступило гробовое молчание, только звуки проезжавших машин, щебетание птиц  и усердие подметающего дворника на улице, разбавляли тишину.
-Ну, мне пора.- спустя где-то, минут пять, сказал Серый Данон. Послышались шаги, звук закрывающейся двери и снова тишина.
Весь последующий остаток дня я провел в размышлениях. В моем воспаленном сознании хорошенько вырисовывалась картина баррикад, во главе которых, стояла полуобнаженная девушка с винтовкой в руках. Мальчуган, с гордым лицом, подавал патроны более опытным бойцам. Нескончаемые ручьи крови, бурным потоком стекались со всех улиц, скапливаясь в сточных канавах. Безумие и ненависть, сгущалось над городом, подобно серому грозовому облаку. В общем, жуткая картина самой настоящей бойни.
Вспомнился сон. «Жуткий подвал и грязный мясник», как олицетворение происходящего. «М,мм…да, может быть.»
 Какое-то время я бродил по квартире, пытаясь выкинуть из головы нарастающий ком неприятных мыслей, но это не получалось. Беспорядочно двигаясь, я лишь постоянно натыкался на различные предметы своего скудного жилища.
«…..Так продолжаться долго не может. Все…..Спать, спать, спать…. И как ты думаешь, получится ли это у тебя?!  …. Получитстся. Выход есть! Две, три, а если не поможет, к черту, можно  и все пять таблеток феназепама…. И ты заснешь как младенец!?.....Нижний ящик письменного стола, плоский стеклянный пузырек….Да!»
Выпив снотворное, и немного поворочавшись, тревога сменилась спокойствием. Через десять минут, накрывшись с головой одеялом, всепоглощающая расслабленность всего тела, переросла в глубокий сон.