Узурпатор

- А перспективы-то нехилые открывались. Нам сотрудничество с клио как воздух нужно было, - Жук разливает остатки горячительного и поднимает руку, подзывая официанта. - За двести лет освоения системы первый контакт с разумной расой. К тому же, клио обнаружила не какая-то марсианская исследовательская компания, чтоб ей большим Тунгусским метеоритом накрыться, а наша родная земная дальняя разведка!
Усатый толстяк. Выглядит медлительным, но не хотел бы бежать с ним стометровку.
- Вообще-то, - замечает навигатор Куций, - исследовательская операция велась совместно, хотя обнаружил клио, действительно, ваш аналитик Виктор Протопенков.
Этот, наоборот, низкий и худой. Смуглый, с острым прицельным взглядом.
Оба чувствуют себя вольготно, что, впрочем, неудивительно: здесь они полноправные хозяева, как в заведении, так и на планете.
- Извини, у меня и в мыслях не было тебя обидеть, просто среди твоих столько сволочей ходит… - Жук ухмыляется, выпивает и косится на собутыльника. - Взять хотя бы то, как марсиане от Земли открещиваются: будто не переселились, а от зелёных человечков произошли.
- Среди землян пьяни и негодяев не меньше, - протестует Куций.
Мне очень не хочется лезть в их перепалку, но я опасаюсь не дослушать окончания истории.
- Это лишний раз свидетельствует о том, что ваши народы побратимы, - встреваю я.
Космонавты смеются. В перекрестье взглядов ощущаю неуверенность, но быстро успокаиваюсь, улыбаюсь в ответ.
Они источают опасность, дышат ею, ждут, когда ошибусь, неверным словом или жестом выдам, кем являюсь. Только я не дам им ни шанса, слишком важна моя миссия и слишком много поставлено на карту ради какого-то пьяного разговора в единственном человеческом баре на планете чужих.
- А ведь неплохо сказанул, - хмыкает Жук. – Так, о чём я? Э… мы уже глаз на сотрудничество положили, перспективы обрисовали, кучу планов выстроили и натолкнулись на один сплошной облом.
Пришёл официант, поклонился, хищно прищурившись. Здесь они все такие: прищуривающиеся, с близко посаженными узкими глазами, низкие и сутулые, чем-то напоминающие хорьков.
Куций кивает, я подтверждаю заказ: три порции горячего, солёная рыба и литр сорокоградусной (чтобы бармена лишний раз не отвлекать). Водку и поблёскивающую жиром рыбу приносят сразу.
- В общем, в тупик мы с клио попали. Мы к ним со «Здрасьте», а они носы воротят и «кровожаднями» обзываются.
- А всё почему? – перебивает Куций. – Протопенков  додумался предложить их послу откушать сала.
- И вовсе не поэтому, - заступается за соплеменника Жук. – Клио внешность наша отпугивает, ну скажи, сумел бы ты мирно беседовать с двухметровой крысой или тараканом?
- Ну, положим, запросто. Я бы и с сороконожкой ужился, наверное.
- Не сомневаюсь, - снова смеётся Жук, - но, слава Богу, у клио иная душевная организация, чем у нас с тобой, и взгляд на мир иной.
- Иначе они давно бы выперли нас из своей системы и половину галактики завоевали, - Куций одним глотком вливает в себя спиртное.
- Вы хотите сказать, что наш внешний вид им отвратен, а как же межрасовые браки? – по легенде я прибыл с одного из спутников, освоенных людьми до контакта с клио, могу и не знать очевидного. 
- Вот! – Жук наполняет стаканы, я благоразумно от алкоголя отказываюсь.  – Знаешь старые земные страшилки о вампирах? Так я тебе напомню: вурдалаки не только кровь пьют, они способны вызвать половое влечение.
- Поговори здесь, - смущается навигатор.
- И сколько клио тебе отказало? – настаивает Жук.
Куций краснеет.
- Сколько у тебя с Клариссой детей народилось, я уж помалкиваю.
- Тьфу на тебя. Я никогда не поверю, что Крю испытывает ко мне отвращение. Мы же друг друга чувствуем километров за сорок! И всех наших пятнадцать деток я обожаю, и раскосую Дис – тоже, что б ты знал.
- Я-то знаю, - примирительно вскидывает руки Жук. - Только ведь не говорил, что у нас здесь всё как в сказке, так ведь?
Киваю.
- Тьфу на тебя ещё раз, - злится навигатор.
Жук и Куций принадлежат первому поколению космопроходчиков: негодяев, чудом дотянувших до обитаемых планет созвездия Кассиопеи. Наткнувшись на разумную миролюбивую расу телепатов они, впрочем, не попытались её уничтожить, а ассимилировали. Возможно, потому что клио состояли преимущественно из самок?
Насколько знаю, они питали слабость к противоположному полу, даже когда представители оного внешне отличались от общечеловеческих прототипов и идеалов. Хотя, возможно, всё дело в том, что клио и земляне оказались генетически совместимы, и потомство от смешенных браков рождалось жизнеспособное.
- Когда мы окончательно завязли с переговорами к нам и прислали Миху. Хотя, это сейчас он Миха, а тогда просто Михаилом был. Как сейчас помню: Михаил Константинович Донин, старший уполномоченный первого отдела внешних контактов и прочее-прочее-прочее. Естественно, вегетарианец с детства: иного б и не прислали, раз клио так из-за мяса переполошились. Только это ему все равно не помогло.
- Он ведь сначала к послу обратился, - встревает навигатор.
- Скажешь тоже, - отмахивается от приятеля Жук. - Он того посла очень быстро послал. О! Каламбур, надо бы запомнить. Не понравился он ему совершенно. И вообще, Миха решил сначала действовать соответственно земной колониальной политике. То есть, высадился на планету и основал колонию. Подождал пару месяцев, начал рудоразработку. Клио на его деятельность до поры не реагировали, а потом даже у миролюбивых особей гордость взыграла. Вот, ты, как бы поступил, если на твою родную планету кто-то высадился и начал наводить свои порядки?
- Поубивал бы, - отвечает за меня Куций.
- Ох, я бы тоже. Миха хоть и справедливый был, а все равно, за всем уследить не мог. Ну, уголовников на лазерный выстрел к планете не подпускал, любителей наживы высылал к Земле-матери, за колонистами следил, чтобы с местными не задирались…
- А шахту не уберёг.
- Вернулся посол к клио и стал бучу наводить: мол, земляне пришли всех их извести, из планеты соки выжать, пустыню после себя оставить. И вообще, мы хищники и кровопийцы, - Жук снова пьёт, невесело сверкает глазами из-под кустистых посеребренных бровей. – Если честно, то во многом он, конечно, был прав. Это я про выкачку ресурсов и о том, что как не крути, а людям всегда мало.
- И что имеем, не храним, - вздыхает Кукций.
- В общем, собрались клио и решили родную планету у землян отбить. Миха, кстати, с первого дня работы шахты возможность налёта не исключал и нам не давал расслабиться: в патруль почти каждый второй заступал. Правда оружия не выдавал и силу применять разрешал только в самом крайнем случае.
- Клио, конечно, мирные, но кто знает, как поведут себя в случае убийства одного из них, - соглашается Куций. – Знаешь, как Крю ведёт себя, когда кто-нибудь из соплеменников умирает? Они, конечно, долго живут, не то что мы, и природные катаклизмы за месяц чувствуют, а все равно, случается. Она тогда в себя уходит. К стене прислонится, колени руками сожмёт и сидит, не говорит ничего, даже не плачет, а у меня душа разрывается на неё смотреть. Я всё думаю, что с ней станется, если со мной что-нибудь плохое случится или с детишками нашими, и боюсь, заранее боюсь, что не переживёт.
- Клио воспользовались подземными ходами. Есть у них установки, позволяющие мгновенные туннели прорывать. Встали на самодвижущиеся платформы и минут за десять лагеря достигли. Патруль, конечно, сопротивление оказал. Молодец Миха, что оружие изъял, а то горячих голов у нас много. Только нескольким морды набить успели и посла-зачинщика от души отоварили. А клио окружили шахту, взялись за руки, и раз… нет шахты. Вот, кажется, только что стояла, а окуталась синеватой дымкой и исчезла. Тут наши совсем с катушек съехали, а клио, поганцы, умудрились прихватить один челнок для исследований, мешок сахара и буфетчицу – наверно, решили, что раз она еду раздаёт, то самая главная.
- Вряд ли, - Куций цепляет жирный блестящий кусок, отправляет в рот, причмокивая и едва не урча от удовольствия, - клио думали, что наше общество устроено по тому же принципу, что и их. Предполагали, что люди о судьбе конкретного человека беспокоятся.
- Да уж, - вздыхает Жук, - в этом отношении мы, действительно, варвары: своих не ценим и в ломаный грош не ставим.
Какой-то пьянчужка приподнимается над барной стойкой и всматривается в нашу сторону. Вряд ли он слышит разговор, но по позвоночнику пробегает холодный ветерок.
Приглядывается?
Ко мне?
В людском квартале случается всякое, драки тоже нередки. С возрастом звездолётчики становятся только опаснее, а их дети больше берут от отцов, чем матерей.
- Помнишь, в земной истории что-то подобное было? – не обращая внимания на соглядатая, вспоминает Куций. – У индейцев заложников брали или у славянских народов?
- Давай не будем о грустном, а? Я иной раз напиваюсь и размышляю о том, какими же люди иногда скотами бывают и, ей богу, жить не хочется… или, вернее, напиваюсь, чтобы об этом не думать. Потому что выходит то, что чем человек цивилизованнее, тем хитрее и беспринципнее, гаже то есть.
- Да ну, - не соглашается Куций, - убийство себеподобного с особой жестокостью присуща, как раз, особям нехищным: оленям например или вообще голубям. Так что не занимайся самоедством, любитель мира.
Пьянчужке надоедает таращиться в нашу сторону, он громко хрюкает и поворачивается к бармену.
Жук хрустит суставами, разминая пальцы. Похоже, это его успокаивает, потому что через мгновение он снова огромный усатый весельчак без совести и жалости, готовый переломить соплеменника пополам ради развлечения. Интересно, относится ли он к тому типу людей, что не выносят, когда посторонние видят их слабости?
Нет, об этом лучше не думать. И вообще хорошо бы выкинуть размышления о том, чем может обернуться этот разговор.
- Когда это случилось, Миха отсутствовал. Командование, чтоб ему неладно было, вызвало его с докладом на какой-то очередной флагман: то ли Интерфейс, то ли вообще Тырнешенл. Без него едва карательный отряд не сформировали, чуть до оружия не добрались.
- А не добрались только благодаря Протопенкову, что у ворот бункера встал с кувалдой и пообещал на первом сунувшемся силу удара испробовать, - дополняет Куций.
- Так и вносил смуту в наши стройные ряды пока Миха не вернулся. Ну, а тот только взглянул, а люди уже притихли и словно по струнке ходят. Сила у него уже тогда была народом управлять, несмотря на внешность неказистую.
- Ну, это кому как, бабам-то он всегда нравился.
- На то они и бабы, - усмехается Жук, - а по мне, если мужик меньше ста килограмм веса и ниже двух метров, то он уже не мужик. Ой, Куций, я извиняюсь.
В самом Жуке после безвылазного протирания штанов в человеческом баре было, наверное, килограмм сто пятьдесят.
Куций поднимает руку, заказывает очередную бутылку и закуску.
- Миха как про буфетчицу узнал, решил, что к клио ехать нужно. Нам строго настрого наказал по домам сидеть. Оседлал вездеход и отбыл. Правда через сутки вернулся, другим каким-то, всклокоченным, и не один.
- С буфетчицей? – предполагаю я.
- Какая буфетчица? Она сама у клио осталась. Её там поили-кормили, работать не заставляли, местные ухажёры знаки внимания оказывали, а что ей ещё от жизни нужно? А Миха с девчонкой приехал, молоденькой и необычной. Симпатичной, но не по-нашему. Хорошенькой, но чужой немного. С клио, одним словом. Мы над ним вначале подтрунивали, мол, обменял одну на другую, он даже злиться начал.
- А что значит, другой? – спрашиваю. – Вы хотите сказать, что клио его изменили?
- Типун тебе на язык, - ругается Куций. – Рассеян был, задумчив, но мне кажется, что всё из-за того, что влюбился. Впервые в жизни.
- Он на клио эту дышать боялся, смотрел заворожено, каждую свободную минуточку к ней бегал. Однажды мы с ним разговорились по душам, так Миха едва не расплакался, говорит, жить без неё не смогу, погибну. Вот тогда-то мы клио и рассмотрели по-настоящему, поняли, что они совершенно иные. Возвышенные, чистые. К Мие, как мы нашу клио прозвали (имена у них на наш язык плохо ложатся) время от времени родственники заглядывали, с некоторыми вполне общение наладить удалось и очки эти несчастные вскоре забросили.
Жук кинул на стол, скорее обруч, чем очки: тёмное зеркальное стекло прикрывало глаза и часть лица до ушей, что-то в них было от тех, что надевают горнолыжники или гонщики на треках.
«Чтобы труднее было понять, где у собеседника глаза», - догадался я.
- Это Мия и придумала. Клио, конечно, и так понимали, что перед ними люди, но такого отвращения как раньше не испытывали.
Куций сжимает кулаки, но ничего не говорит.
- Не злись, - Жук хлопает друга по плечу, - противоположности сходятся. Давай-ка, я тебя до дома провожу, заодно твоих повидаю, с мальцами побеседую.
- Крю рада, - кивает навигатор.
- Уже предупредил?
- Само собой.
- Ну вот, - расстраивается Жук, - сюрприза не получится.
- Она и так бы почувствовала, - Куций поднимается.
«А очки, кстати, вариант, - думаю я, - пожалуй, очки помогут».
Я отвлекаюсь, на мгновение утрачиваю контроль над обстановкой и вызываю подозрение. Кожей чувствую, как напрягается навигатор.
Наш столик крайний, если учесть, сколько они выпили, я с лёгкостью смогу убежать. За спиной - витрина, в крайнем случае, буду штурмовать её.
- И зачем я тебе всё это рассказал, ума не приложу, - оскаливается Жук.
«Потому что вы, два алкоголика, готовы рассказать всё что угодно первому встречному за бутылку сорокоградусной».
Но вслух говорю другое:
- Наверное, я вам понравился.
Куций ухмыляется, его взгляд становится колким и холодным. Он смещается в сторону, отсекая мне путь к витрине. Теперь – только дверь, но на пути сжимает кулаки Жук. Смогу ли миновать его?
- Скорее, наоборот, - хмурится Жук.
«Пора делать ноги», - думаю я.
- Пора, - соглашается человек у стойки.
И с чего принимал его за пьяного?
Поднимается, идёт к нам, ни взглядом, ни мимикой не выдавая намерений.
С троими мне не справиться.
- Привет, Витька, - кивает старому знакомому Куций, - срисовал шпиона?
- А-то, - ухмыляется Протопенков, - его и срисовывать незачем: каждая мысль на лице отображается, даже неинтересно.
Я вздрагиваю. Явившись сюда, на планету телепатов не предполагал, что клио способны обучить лёгкому сканированию другую расу. И вот попался: глупо, беспечно.
Что же вы наделали, высшие существа, кого обучили бесценному дару?! Это же воры и убийцы, не ценящие ни свои, ни чужие жизни.
- Ну ты, полегче, - Куцый хватает меня за ворот и заставляет подняться. – Тебе ж рассказывали, что Миха уголовников к планете не подпускал.
Конечно, зачем ему другие уголовники, когда он свою банду сколотил? Ассимилировал планету, послал подальше земное правительство и узурпировал власть.
- К Михе его вести надо, - решает Куций.
- Не надо.
Мы оборачиваемся.
Все.
Никто не видел, когда он пришёл, только в баре вдруг стало тихо и пусто. Посетители словно по приказу покидали здание через чёрный ход.
Обычный землянин. Невысокий, худой, неопределённого возраста. С виду неприметный, как и полагается, сотруднику спецслужб. У нас красавчиков не терпят, как, впрочем, и уродов. Мы берём другим.
- Давно вас здесь не было, проблемы?
Михаил упирает руки в бока и вглядывается. От него веет презрением и лёгким удивлением, а через мгновение пол уходит у меня из-под ног, а голова кружится.
- Стоять! – прорывается сквозь шум крови в ушах спокойный, чуть резковатый голос, и я хватаюсь за него, словно за спасательный круг, медленно прихожу в себя, поддерживаемый Куцим.
Они, конечно, меня не убьют: клио не приемлют убийств. Куцего его обожаемая Крю на порог после этого не пустит, а Михаила вообще растерзают, наверное. Впрочем, нет, от него просто уйдут и узурпатор умрёт, потому что не сможет самостоятельно противостоять смертельной болезни.
Из-за спины Михаила выходит миниатюрная фигурка, улыбается и проходит в зал, одаривая меня лёгким подбадривающим взглядом.
Клио в человеческом баре?
Уму непостижимо.
- А они ничего не имеют против японской кухни, - голос Михаила звучит в голове, я не в силах сопротивляться и заглушать его. – Как видишь, ничего плохого я тебе не сделаю, да и, если честно, не горю желанием.
А она красивая. Грациозная, неземная красавица. Наверное, будь я на месте Донина, тоже не устоял.
- Она смущена и благодарна, - снова врывается в мысли Михаил.
Ненавижу телепатию. Люди не должны обладать ею, никому не позволено мучить мыслящих созданий!
Флот прибудет через три часа, продержаться бы только, а там узурпатора прижмут к стене, восстановят справедливость на планете и освободят клио.
Тишину бара разбивает звонкий женский смех.
Это я её рассмешил?
- Вижу, земляне так и не ушли от силового решения конфликтов, - ухмыляется Михаил. – Сколько прошло времени со дня нашего отлёта? Лет сто-двести? Но, неужели ты думаешь, что клио не в состоянии защититься, если захотят?
У него необычные глаза: лучистые и голубые, почти синие. Интересно, это результат общения с клио или изначально такие и были?
- Изначально, - вздыхает Михаил. – Слушай, коллега,  я тщетно надрываюсь? Ты ответить мне можешь или нет?
- Шестьсот… - сосредоточиваюсь я. – С момента отлёта прошло шесть веков.
Михаил кивает:
- Прогресс.
- И вас это нисколько не пугает? - не понимаю, как можно не любить своей планеты, отказаться от неё, любимых, друзей, детства, воспоминаний!?
- А у меня синдром невозвращения сразу после выхода на орбиту проявился, и с каждым парсеком только обострялся. Для вас космические полёты – норма. А для таких, как я, было сравнимо с перевоплощением, каждый выход на орбиту, как прикосновение к тайне, очередной взгляд в иллюминатор – растворение в глубине Космоса или познание души…
Клио поднимается, идёт к барной стойке.
- Парадокс Эйнштейна? – я его не понимаю, думаю, как и он меня.
Невозможно договориться с варваром, для диалога нужно иметь хоть что-то общее.
- Клио поделились парой секретов, но не будем об этом. Насколько понял, у нас не так много времени. Так что, изложи свою проблему, а мы попробуем её решить без вмешательства флота.
Кажется, краснею: снова забыл, что скрывать мысли в присутствии телепатов бесполезно. Интересно, слышат ли нас эти мордовороты?
- За ребят не беспокойся, мы с тобой сейчас на другом уровне беседуем, на закрытом канале, если угодно. Так что, давай на чистоту: всё-таки, переговоры с первыми лицами планеты…
Клио снова смеётся. У неё странный взгляд – трепетной лани. Он обезоруживает, успокаивает, пленяет…
Кажется, я догадался, почему большинство разумных рас не хотят контактировать с людьми. Всё дело в постановке глаз. Клио неподвластно бинарное зрение, их кругозор триста двадцать градусов, как у газели – взгляд жертвы, стремящейся вовремя заметить опасность. Мы, хищники, видим мир в узком диапазоне, обзор нам неважен, необходимее правильно определить расстояние до добычи.
Глаза – зеркало души. Но кто из нас догадывался, что это не просто одна из старых истин?
- Молодец, - кивает Михаил, - только не называй клио жертвами, они, если нужно, вполне способны согнуть, пнуть, а то и размазать. Очки возьми на вооружение и, пожалуй, отваливай побыстрее. Мы здесь чужаков не любим.
Флот скоро будет здесь, ничего они не сделают. И я набираюсь смелости, гляжу в его странные глаза – прямо, с вызовом:
- Мы здесь, чтобы восстановить справедливость. Вы посмели поработить расу мирных инопланетных существ, ассимилировали планету, провозгласили тоталитаризм…
Клио пытается налить воды в узкий длинный стакан с искривлённой ножкой. Плохо у неё выходит, пожалуй, либо прольёт, либо разобьёт.
- А геноцид я еще не устроил? – ухмыляется узурпатор. – Неужели вы на полном серьёзе думаете, что расу по всем параметрам выше земной возможно захватить без единого выстрела? Да если бы вы только увидели, как развалилась на атомы буровая, и мысли об этом не допустили. Впрочем, скоро прочувствуете.
- Угроза?
- Предупреждение. Взрывать ваш флот, конечно, никто не собирается, но вот отбросить куда-нибудь в систему Центавра вполне возможно.
Отчего-то в его словах я нисколько не сомневаюсь и начинаю размышлять о предотвращении силового удара. Наверное, я смог бы повлиять на решение командования, в конце концов, у Земли имеется проблема куда серьёзнее залатывания политических дыр.
- Межрасовую войну развязали? – догадывается Михаил.
- Непонимание.
Кивает, будто проблемы соплеменников ему небезразличны.
Звон бьющегося стекла. Люди оборачиваются к клио. На пол срываются капельки алой крови. Михаил кидается к жене, конвоиры забывают обо мне и следят за предводителем. В тот миг, когда захваты на руках и плечах слабеют, я вырываюсь и что есть сил бегу прочь из бара.
Мне уже безразличны клио, я думаю о том, чтобы добраться до челнока, выбраться за пределы планеты и, наконец-то, в Космосе ощутить себя свободным.

***
Миха поцеловал пальчик Мии, забинтовал, и теперь лелеял на груди, нежно обнимая жену за плечи.
Жук подхватил со стойки кружку, опустошил и поморщился:
- Всё-таки это не пиво, а ерунда какая-то. Столько лет прошло, а варить так и не научились. Подумаешь, хмель не тот.
- Напуган, как заяц, - не обращая внимания на недовольство друга, заметил Куций.
- Зайцы довольно неприятные твари, - вздохнул Протопенков. – Один удар задними ногами чего стоит.
- Тогда мне повезло, - ухмыльнулся навигатор.
- Жаль не успели выяснить, чем конфликт Земли с Марсом разрешился, - хмыкнул Жук, - помирились, али до сих пор склочничают?
- Думаю, до сих пор.
- Так люди же, - зевнул Миха. – Вы-то как, всё слышали?
- До последнего слова.
- Ох, и устал же я ваши хмыхи и охи заглушать. И что думаете?
- Измельчали потомки, нет в них нашей решимости, - ответил за всех Протопенков.
- Ты хотел сказать агрессивности?
- А не всё равно?
- Сломалось человечество, - вздохнул Куций, - жаль… только я все равно никуда не полечу. У меня здесь семья и дети, опять же клятва – никакого оружия.
- А я бы слетал, - мечтательно произнёс Жук, - у меня семьи нет, а за хилых потомков на душе неспокойно, нужно же дать деткам хоть шанс на выживание. Ведь мы уже, скажем так, почти не человеки или даже совсем не…
- Раз хочется, повоюй, - Миха устало прикрыл глаза.
- Отпускаешь?
- Когда я кого-нибудь из вас держал, Жукин?
- Я только стану звёздным героем и вернусь…
Миха кивнул, Куций потянул друга за рукав.
- Идём-идём, - Жук подмигнул клио, - Миха, я зайду перед отлётом.
- А я подумаю, - сказал Протопенков, - за этим усатым глаз да глаз нужен.
И  вышел за дверь.
Миха устало опустился на скамью, Миа, провела по волосам, ласково улыбнулась:
- Никогда меня не пугай так больше, - попросил он.
- Зато этот человек теперь решит, что убежал сам и больше к нам не прилетит.
- Плохо ты знаешь людей, - Миха налил ей воды, подумал и нацедил ещё одну кружку неправильного местного пива.
- Если хочешь, можешь лететь, я не обижусь, пойму, да и почувствую тебя в любом уголке Вселенной…
- Не хочу, милая, в том-то и дело, что не хочу. С тех пор, как ты захватила меня в плен, я и помыслить о свободе не в силах.
- Ты давно уже свободен.
Он покачал головой.
- Почему ты не рассказал ему главного?
- Он все равно бы не понял, а почувствовать не смог бы из-за страха. Неужели, я настолько ужасен, Мия?
- Ужаснее не бывает.
Он рассмеялся.
Как всё-таки странно устроена Вселенная. Одно то, что генотип различных столь непохожих рас мог совпасть, кажется невероятным. Но ещё удивительней то, что земляне появились на планете в тот момент, когда клио грозила гибель.
Ведь разнообразие ДНК не вечно, рано или поздно раса перемешивается настолько, что каждый её представитель приходится другому родственником. Начинается вырождение.
Высокоразвитые клио не порождали уродцев, они стали бесплодными. Им необходима была новая кровь, и её принесло чудо. Ведь даже когда спасение приходит в обличие хищника, оно во благо, даже когда спасение – человек.
- Знаешь, за что я в тебя влюбилась? – клио прильнула к его груди, прогоняя усталость и тяжёлые мысли.
- Ни один землянин не знает, за что его любит клио.
- Мы ведь видим то, о чём вы и не догадываетесь, неужели забыл?
- Только это нас и спасает, - ответил Миха.