Вечер Рима. Сага III века. стр. 2

Апрель 213г.

          Весной 213г. сорокалетнему периоду спокойствия на рейнской границе империи пришел конец. Римский лимес (1) в верховьях Рейна внезапно был прорван. Запылали форты и крепости в предгорьях Альп, а на страницах хроник впервые появился новый опасный противник – алеманны. Мощный союз старых мелких племенных групп стал постоянной головной болью для империи на ближайшие двести лет, вплоть до самого крушения римской власти на Рейне. Размеры опасности с римской стороны оценили быстро. Сам император с войском отправился к месту событий. Тогда никто еще не знал, что в столицу он больше никогда не вернется. 
          Двигаясь на войну, Каракалла отнюдь не изменил себе. Прибыв в Галлию, он первым делом убил нарбоннского (2) проконсула. Зачем – он, наверное, и сам не смог бы толком объяснить. За этим последовали и другие злодеяния. Посеяв повсюду страх и панику, император двинулся на Лугдунум (3). Встреча с родным городом не возбудила в Каракалле никаких теплых чувств. Он отнял у своих земляков кое-какие оставшиеся от прежних времен права и привилегии, поставил в городе большую конную статую самому себе, и направился дальше, к границе. Всегда и всюду Каракалла шел пешком один впереди войска, сохраняя угрюмое выражение лица, так, что никто не решался без крайней необходимости обратиться к нему или даже приблизиться. Питался император простой солдатской пищей, сам молол муку, если было надо, сам брался за кирку или лопату. Принимая во внимание то, что он был еще и щедр на денежные раздачи войску, солдаты очень быстро полюбили его.
           Прибыв на место, Каракалла не стал откладывать дело в долгий ящик. Собрав войска в кулак, он ударил по алеманнам, и нанес им поражение. После этого варвары запросили мира, а Каракалла принял гордый титул «Германский». Злые языки тут же стали это обыгрывать, ведь «germanus» означало еще и «брат». «Победа» Каракаллы над Гетой была свежа в памяти, как ни боролся с этим император.
           Всю осень 213г. Каракалла провел на верхнегерманском участке границы. Здесь под его внимательным руководством закладывались новые крепости, возводились каменные  стены и рвы, чтобы понадежнее отгородиться от новых беспокойных соседей. Это даст свои плоды – следующие двадцать лет алеманны не станут напоминать о своем присутствии. Лишь в конце правления Александра Севера они совершат новое мощное нападение. Но до этого еще долго, а о будущем императоре еще мало кто знает.         

Бурдигала, провинция Аквитания, март 214г.    

          Зима в тот год задержалась в Галлии дольше обычного. В начале марта снег еще покрывал собой поля и виноградники, крыши домов, падал на улицы города, превращаясь в грязно-серую чавкающую слякоть. Было холодно, дул пронизывающий ветер. Жители Бурдигалы (4) старались без особой необходимости не выходить на улицу. И дело тут было вовсе не в погоде.
          Аквитания (5) издавна была спокойной провинцией. Удаленная от внешних границ и от Рима, она в равной степени избегала и угроз со стороны варваров, и междоусобных столкновений, и бесчинств императоров-отморозков, вроде Коммода. Земля, погруженная в тишину и спокойствие, с ухоженными городами, селами, бесконечными виноградниками. Тем непривычнее и тревожнее было сейчас, когда провинцию вознамерился посетить сам император Каракалла, возвращавшийся после похода на алеманнов.
          Жители Бурдигалы ожидали приезда грозного государя с трепетом. Провинциальную столицу, Толозу (6), он уже посетил, и слухи об этом пересказывались теперь на всех перекрестках. Нет, все обошлось благополучно – Каракалла никого не казнил, не отправил в ссылку, не отнял никаких прав. Он просто выехал на форум города, и обвел там всех таким взглядом, что площадь вмиг опустела. Впечатлительным жителям Толозы этого оказалось достаточно, чтобы вплоть до отбытия императора никто их них не решался даже высунуть нос из дома. Теперь цезаря со страхом ждали в Бурдигале.   

          В богатом особняке в центре города, который, как все знали, принадлежал императорской семье, шел малоприятный разговор.
- Я разочарован тобой, Александр, - грустно говорил пожилой человек с седой бородой, одетый в тогу из грубой ткани, - Я буду вынужден доложить о тебе императору, когда он прибудет. 
         Собеседником старика был молодой человек с невыразительным лицом, высокого роста, в серой галльской тунике.
- Чем же изволит быть недовольным почтенный Юний Корд? – спрашивал он.   
          Голос у него был довольно тихим, а взгляд скользил мимо собеседника.
- Восемь лет я был твоим воспитателем, Александр. Я хотел сделать из тебя мужчину, человека, которым мог бы гордиться. С горечью я понимаю, что это не удалось.
- Вот как. Чем же я не угодил моему доброму учителю?
- Ты не проявляешь усердия в воинском деле. Ты не чтишь богов. У тебя нет чувства родины. Ты не уважаешь прошлое. У тебя, Александр, есть только бесконечное «почему?» и «зачем?»
- Почтенный Юний не мог ответить мне на эти вопросы. Ответ «потому, что так надо» не устраивает меня.
- Всех устраивает, а тебя нет?
- Я не все.
- А, думаешь, что ты лучше всех? Это плохо, Александр.
- Ты никогда не был мне близок, почтенный Юний. Ты трендел мне про родину и великое прошлое, и не проявлял внимания к моим истинным нуждам. Поэтому, я отверг твои моральные ценности. Не потому, что они плохи, а потому, что они твои. Мне не нужно твое морализаторство, Корд.
- Какие у тебя были нужды? Ты богат и знатен, ты имел и имеешь все. Или, может, ты о твоей истории с Орбианой? Все проходят через любовные неудачи, и с тобой ничего не случилось бы.
- Я ждал поддержки от тебя, Юний. И не дождался, хотя так нуждался в ней. Ты чужой мне. Иди теперь, расскажи все императору, как он приедет.
- Я так и сделаю.
          Старый Корд в сердцах покачал головой, и вышел вон.

          Каракалла прибыл в Бурдигалу два дня спустя. Он шел, как всегда, пешком, в окружении колонны преторианцев. Мордовороты в черном, закинув щиты за спину, молча месили башмаками талый снег. Каракалла шел, ссутулившись, и свирепо озираясь на ходу. Народ попрятался, и шествие императорской колонны походило больше на вступление в сдавшийся вражеский город.
          Молча выслушав сбивчивый доклад главы городского магистрата, заикавшегося от волнения, император сделал знак рукой. Чиновник скрылся, а колонна двинулась к тому самому особняку, где два дня назад беседовали Александр Север и Юний Корд.
          Каракалла расположился в доме, преторианцы разбили лагерь во дворах и в саду. Поставив палатки, принялись рыскать по соседним домам. Не спрашивая испуганных хозяев, тащили сено и солому – располагаться на холодной земле гвардейцам не хотелось. Разбирали на дрова заборы, тащили и мебель, раскладывая возле своих палаток костры. Население не противилось – три десятилетия произвола Коммода, Септимия Севера и самого Каракаллы успели уже вбить в голову римлян чувство страха и беспомощности перед властью.
          Император вошел в дом, и стал оглядываться, шагая по комнатам взад и вперед. За сапогами цезаря всюду оставались грязные следы.
- Вытирай! – потребовал он от первого попавшегося на глаза раба.
          Тот торопливо взял тряпку, и начал вытирать императорскую обувь. Каракалла стоял, подбоченившись, ожидая конца работы.
- Пошел вон! – сказал, наконец, он, и пихнул раба уже чистым сапогом.
          Раб плюхнулся на спину, тут же быстро вскочил, и исчез с глаз. Император смерил его презрительным взглядом. 
- Я остановлюсь на несколько дней. Баню мне и ужин!      


(1) лимес - укрепленная граница
(2) Нарбоннская Галлия - римская провинция, занимавшая юг и юго-восток современной Франции
(3) Лугдунум - город Лион (Франция)
(4) Бурдигала - город Бордо (Франция)
(5) Аквитания - римская провинция, занимала юго-запад современной Франции
(6) Толоза - город Тулуза (Франция)