Непризнанным трубочистам посвящается 6, 7 главы

   
   Глава 6
Их нашли быстро. Миронов был  убит в своей квартире  ножом в шею, сзади.
Веронику, тот же удар в шею и тоже сзади, достал недалеко от госпиталя.
Следователь пришел к Зелинскому и все рассказал. Саша молчал, слезы катились не переставая, ужасная новость как будто разгладила его лицо и украла всю мимику. Он смотрел в одну точку и ничего не хотел говорить.  Его заклинило.
Мы вышли со следователем.
- Александр Владимирович,- обратился я к следователю,- я конечно понимаю- тайна следствия, но если можно, расскажите поподробнее.
Следователь охотно кивнул.
- Да какая тайна следствия? Мы когда к Миронову зашли -дверь открыта была. А через секунду уже весь подъезд в квартире толпился.
Миронов сидел в кресле и не ожидал, что его захотят убить. Спокойная поза, тапочки на ногах, видно он курил, потому что упавшая сигарета прожгла пол. И все в доме перевернуто. Скорее всего, убийцу Миронов не опасался,  и разговор был спокойный. По поводу девочки- нашли ее в кустарнике около забора госпиталя,  место –глухое. Никто ничего не видел и не слышал. Та же рука,  тот же удар. Получается, что сначала убили Миронова, а потом Семину. Кстати, у Миронова соседи тоже ничего не видели, ничего не слышали.
- Сергей Анатольевич, я попрошу вас не оставлять парня одного.
 Я был в большом замешательстве: что мне сказать саше, какие слова подобрать? Да и есть ли они. Ведь он, наверняка, винит себя, а памятуя о бабушке, зацепится одно за другое, обрастет, налипнет снежным комом и раздавит уже окончательно.
 В палате Зелинский заговорил со мной первым:
- Сергей Анатольевич, вы слушаете меня?
- Да, конечно, Саша.
-Я прочитал где-то, что в старину в профессии трубочистов очень ценились мальчики, или вообще дети, так как маленький мог  залезть в трубу.  Так вот, они соскабливали сажу ногтями. Как вы понимаете, здоровья это не прибавляло, умирали они быстро. Их легкие были похожи на  мешки, набитые сажей. Даже есть памятник детям трубочистам. Это я к тому, что я использовал Веронику как трубочиста - заставил вычисть трубу от сажи своей собственной жизнью. Теперь трубочисты, сажи нет, сажи нет и нет девочки, и воздух свежий для меня. Что я скажу ее отцу? Что в угоду собственным амбициям послал на смерть?
Я попробовал неудачно оправдать:
- Но ты же не знал!
- Не знал? Незнание не отменяет наказания. Так у нас?
 Я молчал.
- Почему Вы молчите? Так или нет?
- Да, так.
-А  если так, то меня надо судить за смерть Вероники, да и Миронова тоже. Хочу или нет, но я именно я стал тем, кто включил пусковой механизм, убивающий их.
Я думал, что стал другим, я точно изменился. Стал терпимее, особенно на вещи, которые раньше не замечал или презирал, стал ценить искренность, с удивлением увидел, что есть бескорыстная дружба. А сколько было планов? Сколько планов строил, вернее мы строили. А теперь? И опять виноват!  Виноват! Виноват!
Я хотел возразить, но Саша  попросил:
- Не надо, доктор, идите, идите домой, спать.
Домой я не пошел и опять позвонил следователю:
- Здравствуйте, это я.
- Здравствуйте Сергей Анатольевич.
- Я только что от Зелинского.
- Давайте встретимся в ресторане, поговорим, и поедим заодно.  У меня жена с детьми в отъезде.
- А у меня жена не только не уезжала, но и не приезжала, тем более с детьми.
Ресторан « Атлантида», где вместо окон – подсвеченные аквариумы.
Следователь уже ждал меня.
- Нравится мне здесь очень, напоминает подводную лодку.
- Александр Владимирович, вы служили на подводной лодке?
- Бывал.
Мы сделали заказ и я начал разговор, из-за которого и пришел.
- Зелинский в таком шоке. Он во всем винит себя, говорит, что смерть Вероники и Миронова  - на его совести. Его нельзя оставлять здесь ни дня. Давайте вызовем отца. Пусть увезет его отсюда.
- Я не могу этого сделать. Все так запуталось. Мы будем работать всю ночь. А Зелинский нам нужен, и я прошу вас после ужина поехать со мной к нему, он должен нам помочь.
- Да в чем он может помочь?
- Я не могу всего рассказать. Мы распечатали телефонные разговоры Семиной и Миронова и Зелинского.  Последний разговор Семиной с Мироновым  был практически перед его смертью. До этого Семиной звонили из Москвы, а еще чуть раньше Зелинский звонил Семиной.
И два  неотвеченных  вызова- один Зелинскому, второй Миронову.
И в квартире Миронова все вверх - тормашками. Что искал убийца?
- Ноутбук.
- Я тоже так думаю. И что же в этом ноутбуке такого особенного, что из-за этого убили человека. Если предположить, что Миронов покушался на Зелинского, договорился с ней о встрече, то тогда кто-то знал об этом и сначала убил Миронова, а потом Семину.
И если Миронов впустил этого «Немо», разговаривал с ним, развалившись в кресле, а потом « Немо» убил Семину, то получается, что он хорошо знал обе свои жертвы. И тут все сходится на Зелинском. И потом, если искали компьютер и не спросили об этом Миронова живого, значит, у них была полная уверенность, что компьютер он держит в квартире.
 Кстати, они могли искать что-то и другое: фотографии, деньги, письма, а ноутбук, может быть, лежал на виду и его взяли сразу, ведь Зелинский при всех озвучил его цену, ну и посчитала что капитан- подпольный Корейко и решили найти «закрома».
- А Семина?
- Семина вообще – опасный свидетель. Она могла все рассказать отцу. Миронов на службе аттестуется на службе как трудоголик и служака. Он должен был идти на повышение, намечалась командировка. Куда? Не смог добиться. Но на этом месте он отбывал последние деньки.
- Зелинский тоже говорил о командировке.
- Это все знали. Грабители решили не упускать, ведь он мог уехать в любой момент.
- А Семина?- снова упрямо повторял я.
- Я вам скажу, что с Семиной. Семина- просто ненужный свидетель. У меня не укладывается  ее последний разговор с Мироновым.
- А у меня, наоборот, укладывается.
- Это как?
- Вероника узнала хорошие новости из Москвы, позвонила Миронову, договорилась о встрече. Но тогда она  по логике должна была  идти на встречу с Мироновым, а она – у госпиталя оказалась. И зачем, когда она звонила Миронову? Если предположить, что она нашла его мертвым и побежала к Зелинскому, а не позвонила в милицию. И почему Зелинский не поднял трубку?  И понимаете, доктор, главный подозреваемый у нас -  Зелинский.  Мы проверили все звонки Миронова за три месяца. Общался он по телефону с сослуживцами, родственниками и тремя женщинами. Мы разговаривали с ними. Ничего серьезного. Но это они говорят, а Миронова уже не спросишь.
Есть еще одна версия – поэтому завтра мы постараемся достать фото всех, кто был на стадионе и их ближайшее окружение. Конечно, все то, что касается женщин.  Играли ведь они на городском стадионе, поэтому зрители- девушки, жены, офицерам хотелось разделать солдатиков на глазах у многих.
- Я категорически против насчет ваших подозрений Зелинского, и мне кажется,  нам идти туда сейчас не стоит.
- Это вы не правы, Сергей Анатольевич. Если Зелинский чист, переживает и мучается, то он будет благодарен, что мы  хоть на какое-то время помешаем ему переживать в одиночестве. Когда умерла моя мама – все хлопоты я взвалил на себя, не давая помогать. Все говорили- ответственный, любящий, а я просто загрузил себя, чтобы не сидеть сиднем около гроба, и если он  чист- я этому буду только рад, но убирать сейчас парня отсюда нельзя еще и потому, что послезавтра похороны Семиной и он должен быть на них, чтобы потом не жалеть. Своими глазами увидеть, как гроб кладут в яму, и кинуть щепотку земли. Тогда она его не будет сильно мучить. Поверьте, я знаю, о чем говорю.
  «Дорогой мой»,- подумал я,- « ты и не представляешь, как точно ты все говоришь! Как буд-то, ты эти дни просидел за моей спиной в рюкзаке».







Глава 7

Позвонили Волынскому, поставили в известность и поехали в госпиталь.
 Следователь оказался прав - Саша обрадовался нашему визиту и с готовностью стал вспоминать, кто был на поле, на трибунах, кто подходил,  а кто стоял рядом. Закрыл глаза  и стал перечислять. Следователь все записывал. Зелинский назвал фамилий тридцать- следователю повезло, что у парня хорошая память. 
- Но ведь были люди, которых я не знаю.
- Давайте приметы, мы будем расспрашивать всех. Ведь не придут люди в выходной день смотреть волейбол посторонних людей. И еще, Саша, кто-  нибудь снимал на фото- или кинокамеру? Мне не верится, что из такого количества людей не было ни одного, кто фотографировал.
- Вероника снимала,- тихо проговорил Зелинский и замолчал…..надолго.
Мы оставили парня одного и вернулись, когда он нас позвал. Только теперь я заметил, что койка соседа -  пуста,  наверное, Волынский его спровадил, чтоб меньше слушал.
 Следователь решил  обыграть сцену разговора и спора о  ноутбуке.
 Как я понимаю, он хотел этим вызвать ассоциации у парня, чтобы всплыло то, что утонуло ранее. Прогнали раз пять, а на шестой Зелинский вскрикнул:
- Мясо, жирное мясо.
Следователь напирал:
- Конкретнее.
- Да около скамейки крутился  толстый, потный,  лысый, жующий…что он ел,  не помню. Я еще спросил Веронику- толстый человек- это больной человек? Она ответила, что конечно –больной.
А я ей: « А мы откармливаем животных специально, и получается, что едим заведомо больное мясо».
 Она рассмеялась, но ничего ответить не смогла. И от этого вид у нее был такой глупый,  что мы рассмеялись оба. И еще Вероника говорила, что журналисты - это вороны, которые сидят и ждут, когда зверь выронит сыр изо рта, или слово или неверное движение.
 Как бы в противовес басне о глупой вороне.  Главное- реакция, и кто быстрее ухватит, тот-  молодец. И без этих молодцов нечего было бы писать в газетах и журналах. Но это уже – прошлый век. Вороны уже не хотят сидеть и ждать.
 Космос – это когда журналист и объект коллективно придумывают и моделируют ситуацию. Ионии настолько зависят друг от друга, что жить не могут. Мы еще придумывали  названия: «фотосимбиоз», «газетный симбиоз», « журнальный, телевизионный».
Откармливают гуся, а потом едят. И вероника еще сказала, что по моей теории вся газетная продукция- больная.
Из отделения выходили уже за полночь.
- Вероника Семина – заочница журналистского факультета. Кого она откармливала? Миронова? Вот вам еще одна версия. Она звонит капитану, он открывает, впускает, а она его убивает, идет с награбленным, ищет Зелинского..
- А потом ее убивает Зелинский.
- Может и так.
Последний звонок Семиной Зелинскому в 12 с четвертью, а предположительная смерть- в час- полвторого.
Сообщение отправлено в двенадцать –сорок, а в двенадцать- пятьдесят Зелинский трубку не взял. Все произошло в течение часа. Вы мне позвонили в четырнадцать- двадцать семь.
На том и разошлись.