Герой

Никогда не знала, но всегда любила.
Чьи-то слова


Сотни исписанных страниц, рисунков, переживаний - и все во славу человека, которого никогда не было. Он появился откуда-то из глубин подсознания, подпитываемый из самых различных источников. Внешность от одного, черты характера от другого, пристрастия подсказаны телевизором и журналами. Жизнь – из осколков многих других жизней. Он идея из многих идей. Несколько лет вымыты из памяти и заняты теми, что принадлежат ему. Чувства, подходящие совсем для другого возраста. Поэтому она всегда считала себя взрослее сверстников. Она так много повидала, столько пережила. Две жизни в одной. И всегда он, как наваждение. Он заведомо лучше всех реальных людей, он единственный, кто нужен. Его имя она скороговоркой повторяла, когда шла по темной улице или сталкивалась с хамством или обидой. И казалось, что он сейчас появится и унесет на руках. Потому что все-таки вымышленные жизни не научили ничему. Ужасные истерики, за которые потом стыдно, слезные мольбы и обещания: я найду тебя, я знаю, что ты есть. Ведь не могла же я тебя просто выдумать. Сердце замирало, если у входа в подъезд стояла черная машина КАК У НЕГО. Он уходил, но возвращался, и ни на минуту она не оставляла надежды, что он придет по-настоящему и скажет: привет. Скорее даже это была не надежда, а внутренняя уверенность.

Поэтому она не удивилась, когда это произошло. Колени и губы задрожали, но ни капли удивления. Это он, наконец-то. Через пять лет после того, как это началось. Среди бела дня стоит на улице у черной машины. И сам весь в черном. Дверь открыта, как бы приглашая ее. Он курит именно так, как она всегда представляла, и смотрит на нее. От такого взгляда по спине бежали мурашки.
Он бросил сигарету на землю, подошел к ней и сказа: привет. Она улыбнулась, и они сели в машину.

Вечером машина выехала из города, притормозила у обочины, и из нее вышвырнули тело в разорванной одежде. Тело скатилось в овраг. Машина скрылась за горизонтом. Когда стих звук мотора, тело зашевелилось. Она подняла голову, огляделась и с трудом встала, упираясь в землю поцарапанными ладонями. До дома она дошла уже в темноте. И больше никогда не произносила его имени.