Призрак демократии

Призрак демократии!
Погоня за миражами.
Движение за демократические реформы или очередной спектакль большевиков?
  Вот уже шесть лет у нас в республике идет бурная, шумная политическая деятельность. Мы пытаемся нашу семидесятилетнюю большевистско-диктаторскую систему перестроить в демократическую и надо признать, к сожалению, добились немногого. Предлагаю задуматься, проанализировать опыт шести лет, постараться понять в чем причина, почему все наши демократические движения автоматически переходят на большевистский шулерский стиль работы и в итоге вырождаются, демократия не прививается во всех наших демократических движениях. Сначала создается культ кучки, которая подавляет всякое инакомыслие внутри движения, потом они между собой перессориваются и в итоге данное движение исчезает с политической арены, поморочив головы и помучив людей. Примеров тому тьма. Я почти десять лет работал на стройках в совхозах Сибири, Казахстана и непосредственно видел тысячи чеченцев, женщин, детей, которые в нечеловеческих условиях, гробя свое здоровье зарабатывали средства для существования. Я до сих пор помню выражения лиц казахов, для которых мы строили и ремонтировали сараи, я помню  наших женщин, которые заливали бетон и делали саман и этого я никогда не забуду. Но еще неприятнее было видеть хамски самодовольные лица своих начальников чеченцев здесь дома. Подобно паукам они обхватили всю нашу родину и не было уголка на нашей земле, где не сидел свой начальник жулик-вымогатель, циничный и самодовольный. Они душили наш народ и мы были бессильны против этих бессовестных людей и именно поэтому превратился наш народ в перелетных птиц. Мы дорогую цену заплатили за вынужденную эру батрачества и до сих пор продолжаем платить и будем платить, пока мы у себя дома не создадим социальные и экономические условия для жизни и работы. Но пока нами будут управлять ставленники коррупционной системы мы этого не сделаем. Класс начальников- кровопийц должен быть ликвидирован. Эти профессиональные жулики-вымогатели уже не смогут работать по-иному, их невозможно перевоспитать. Воровать, вымогать взятки стало их натурой за десятилетия и не надо строить иллюзии.
Вот такой невеселой была картина на родине. Опряткинское, власовское, фотеевское коммунистическое наследие, невыносимое для замученного народа и привольное для многочисленных жуликов-начальников, искусственно посаженых на шею народа коммунистической мафией, кадровая политика партии заключалась в том, чтобы тщательно просеивать кадры и не допускать к власти людей умных, честных, болеющих за свой народ и надо признать, что в этом вопросе они добились неплохих результатов. Это на деле было продолжение сталинской политики геноцида, только другими способами.               
И вот я,  среднестатистический чеченец, вернувшийся домой после десятилетнего бегства и скитаний, услышал, что в городе есть герой, бесстрашный борец за справедливость, обличитель коммунистической мафии вымогателей и жуликов. Одни его неистово и восторженно хвалили, а другие ругали и проклинали. Я решил поехать, самому разобраться и оказать ему поддержку. Приехав город, я подошел к чеченскому Робин Гуду и представившись, рассказал о цели приезда. Это был внушительный человек, копной седых волос его лицо и голос напомнило мне Дантона. Он оценивающе посмотрел на меня и сказал несколько премудрых революционных фраз, которых я правда  не понял, но в общем у меня сложилось положительное мнение и я решил не верить тем, кто утверждал, что он является агентом. Где факты?
И вот с этого момента началась моя революционная деятельность, или точнее мое участие в театре абсурда.
Правда, с самого начала меня неприятно поразил коммунистический авторитетный стиль вождя чеченской демократии. Многочисленные в тот период последователи должны были послушно с открытыми ртами внимать мудрым речам, обязаны были восхищаться и не имели право сомневаться, но я  простил ему и это. Зато он крепко и смело ругал парт-феодалов, с первых дней понял, что у нашего вождя есть многочисленные враги среди демократов, которые тайно сговорившись с парт-мафией подло наносят ему удары, т.е., я понял, что есть вождь чеченского народа, да и не только чеченского, но всего прогрессивно-демократического человечества, есть его верные и послушные последователи, есть многочисленные враги, провокаторы, агенты, которые прикрываясь личиной демократов наносят удары народу в лице вождя, впрочем жалкие и ничтожные людишки, говорил он об этом эффектно громко и вся по следующая работа, вся наша деятельность уходила на борьбу и разоблачение демократов-агентов. Бороться с самой парт-мафией просто не хватало времени. Собрания великого демократического народного движения представляли собой уникальное зрелище. Вождь вещал примерно в течение двух часов. Обычно гремел его могучий и крепкий голос, без перерыва и отдыха, сотрясая и гипнотинизируя слушающих. Его лицо, огромная, седая шевелюра, здоровая массивная фигура очень эффектно дополняли его голос, короче это был прямо таки идеальный тип по внешнему виду. В крайнем случае, давали постоянный успех перед народом, но что-то неприятное было в нем, и я принял решение не обращать внимания на некоторые вопросы и оказывать ему поддержку, тем более хор его критиков все увеличивался, и особенно пресса своей дебильной критикой содействовала его популярности. После того, как заканчивался монолог вождя, выступали его приближенные. Они выступали не так талантливо, но смысл их выступлений, в общем, сводился к восхищению мудрости, гениальности, мужеству отца всего чеченского народа и возмущению ничтожности,  подлости и глупости других демократов, осмеливавшихся не соглашаться и даже спорить с вождем. Создавалась настоящая атмосфера психоза.Я тем временем решил окунутся в революционную деятельност став членом другого обшества которое располагалось в подвале, но когда наш несравненный и в общем, меланхоличный председатель стал страстно и с пафосом каждый день читать свои заявления, в которых он требовал дать себе квартиру, и мы стали тратить все свое время на обсуждение тяжелых бытовых условий шефа, где он со слезами на глазах описывал свою старую квартиру, все ее точки, и когда наше славное общество начало отправлять сии просьбы во все инстанции мира, я не выдержал я решил бунтовать и главной причиной моего бунта было то, что мы позорили чеченский народ, тем более я уже понял расстановку сил и смысл данной игры. Председатель и три-четыре рядом сидящих - это было ядро, ниже их почти постоянно сидели здоровые, как бегемоты, и угрюмые, как бульдоги, товарищи, которые свирепо тараща глаза, набрасывались на тех, кто осмеливался вмешаться в высокий премудрый разговор. Они, как они говорили, работали где-то на КАМАЗах и, в общем, абсолютно не интересовались тем, что происходило, но стоило кому-либо сказать слово, как они вскакивали и начинали грубить, и в общем, умные и беспокоящиеся люди, в общем вынуждены были ретироваться. Таким образом к данному моменту очень много хороших парней, покинуло наш подвал. Нас осталось человек 20 постоянного контингента, и наша упорная борьба за квартиру шефа начинала давать результаты. Вся демократическая мировая общественность была подключена к данному вопросу, и наконец-то шеф получил квартиру, и наш важный, как английский лорд, шеф расцвел, как майская роза и стал напоминать мальчишку, которому купили велосипед, но как ни странно его приближенные стали угрюмыми и задумчивыми. До сих пор моя малейшая попытка напомнить об уставе и целях получало единодушную и однозначно негативную реакцию, но теперь, когда снова стал критиковать работу нашего общества, произошло чудо. К данной критике отнеслись снисходитeльно. Шеф, правда, произнес   дежурную фразу о том, что данное общество состоит из академиков, но его замечание не поддержали. Бульдоги насторожились, но, видимо не поняв ничего, опять стали кемарить с открытыми глазами.
После того, как шеф получил квартиру, ситуация странным образом изменилась: приближенные шефа теперь наперебой стали беспокоится за народ, говорить о демократии  спорить и перебивать друг друга, а наше общество стало даже популярным и к нам стали приходить новые члены, все умные, с повадками и выражением лидеров, а с этим изменилось и мое положение. Раньше любое мое выступление пресекалось в весьма грубой форме, меня обвиняли в несознательности неуважении к гениальнейшим, умнейшим героям вождям, несколько раз тон доходил до предела, меня явно выживали, но я принял решение не подаваться на их провокации и стоять до конца. Я понял, что они таким путем избавлялись от не угодных, но со мной у них вышла промашка, я десять лет проработал на шабашке в весьма   глухих местах и в основном общался в бывшими зеками, меня трудно было удивить грубостью и хамством грозненских интеллигентов. Несколько раз наш спор доходил до крайности, на грубость отвечал грубостью, и когда они убедились, что со мной понт не пройдет, они перестали грубить, но вместо этого они читали мне мораль и я, который мешал всей их компании, вдруг стал хорошим. Я понял, что приближенные шефа решили шефа убрать, но я тогда не понимал, почему. Я думал, что опомнились, поняли, что сей жалкий и ничтожный человек позорит наш народ разъезжая по разным городам и выдавая себя за вождя чеченской демократии, но я ошибался и понял это значительно позже. Я не знал Грозный и не знал его нравы. Я рассуждал по-деревенски,  был наивен. Нелегко распознать ничтожества кричащее о бедах народа, с единственной целью улучшить свою неудавшуюся карьеру. Я не понимал, что имею дело сплошь и рядом с проходимцами, а порядочные просто не вмешиваются в сию грязную игру, если они вообще есть в Грозном. А жизнь тем временем продолжалась, перестройка пропагандировалась всеми средствами информации, по телевизору говорилось такое, о чем мы чуть раньше и думать боялись. Горбачев всеми силами пытался разбудить рабов, освободить от диктатуры партийно-бюрократической мафии, но у нас в Чечено-Ингушетии никаких изменений не было. Партократия прочно держала все позиции и никаких изменений, затрагивающих свои диктаторские  полномочия не допускала, как в анекдоте, в верху шумит, а внизу тишина, и было видно, что если внизу Горбачев не получит сильную народную поддержку, рецидив диктатуры коммунистов неизбежен. Я искренне не хотел снова жить под властью дьявола, а Горбачев призывал: вам никто не принесет перестройку на тарелочке с голубой каемочкой, вы сами на местах должны делать перестройку, но многочисленная местная коммунистическо-бюрократическая мафия безусловно не хотела отказываться от своих привилегий. Шла борьба и пока мы в подвале занимались бесконечной говорильней бюрократия неистово боясь не успеть занималась грабежом. Они спешили вымогать взятки за все; за кредиты, за землю, за всё собирались миллиарды, и ничего для народа не делалось. Экономика разваливалась, сотням тысячам безработным, многодетным семьям с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее, а они ничего не боясь и не стесняясь грабили, а мы сидели в подвале и болтали о проблемах Африки и Никарагуа, критиковали Хеопса заодно с хамурапи, мы говорили свободно обо всем, даже иногда можно было аккуратно критиковать американцев за плохое отношение к неграм, только местную власть положение в нашей республике были под запретом, да действительно на фоне данных интеллигентных демократов вождь казался героем, и самое главное как только в данном подвале произносилось имя вождя, у нашего шефа округлялись глаза, лицо бледнело, а его приближенные приходили в состояние неистового бешенства и с пеной у рта начинали проклинать вождя. Какие только эпитеты он не получал: и агент, и выскочка, и проходимец. Я тогда не понимал причину столь неистовой ненависти, да он необразованный, кричали они хором, да он же выскочка, я не понимал, но и в акциях групповой ненависти участвовать не соглашался и оставался при своем мнении. Конечно Александр великий полководец, но зачем же стулья ломать? Да, вождь не образованный, но он критикует Партократию, за что же его так ненавидят. Я не знал, что безграмотный вождь, начав с данными грамотными, захватил лидерство, он был более сильным и более талантливым проходимцем и_этого ему не могли простить, а я тем временем сохранял нормальные отношения с вождем, чем вызывал искреннее негодование образованных проходимцев, а ситуация в нашем подвале тем временем продолжала накаляться. Нашего шефа уже начали некоторые критиковать, правда аккуратно и мне стало легче, я по-прежнему говорил. что мы на практике ничего не делаем, а занимаемся бессмысленной болтовней, что очень не нравилось, но они меня терпели. Я требовал, что у нас должна быть программа, что устав должен выполнятся. Они мне говорили, что это пережитки буржуазного строя, один даже кричал, что он окончил два института, десять лет состоял в КПСС и до сих пор не знает, что такое программа и для чего она нужна, прекрасно ПРОЖИЛ Без программы. Я ставил ВОПРОС: поддерживаем ли мы Горбачева и перестройку и на меня смотрели как на наивного чудака, но теперь приближенные шефа восстали и жить стало веселей. Примерно шесть человек, как я понял по их умным речам, важным осанкам претендовали на место шефа, но более того как бы почувствовали появляющуюся вакансию. К нам пришло еще несколько великих революционеров со всеми признаками пока непонятых гениев.
И начались баталии, которые по своей ожесточенности могли затмить  Ватерлоо. Если раньше обычно говорил весь вечер один или два приближенных шефа, то теперь стали выступать все одиннадцать гениев одновременно. Каждый предлагал разное, никто друг друга не слушал и решающее значение имел громкий голос, а шеф тем временем стал угрюмее как замкнулся в себе, но было видно, что он свой пост отдавать не собирается, а тем временем ходили слухи, что на повестке стоит вопрос о выделении машины. Не знаю, соответствовали они действительности, но эти слухи подливали масло в огонь. Наши заседания превратились в сущий кошмар, все обладали единственной дорогой к спасению и процветанию и у всех эти ДОРОГИ были разные. В тот критический момент у нас появился Полиграф Полиграфович . В этот момент в подвале стоял невообразимый шум, визг, все кричали одновременно и все предлагали единственные пути, а всплеском явилась реплика шефа, который вдруг сказал встревожено посмотрев на зал так, как у нас общество научное, почти академическое и во




И председателем может быть только тот, кто обладает научным титулом, а как таковым титулом обладал только один шеф. Данная реплика вызвала всплеск бурного негодования. Полиграф стоял за дверью, засунув голову за косяк как бы в раздумье: осчастливить данное общество своим присутствием, или нет. Он очень напоминал охотничью собаку, которая вынюхивает дичь. Я на него сразу обратил внимание, хотя и не знал, кто он такой, но по его ярко выраженному хамству, по тупым бессовестным глазам понял – появился еще один конкурент. Он вдруг порывистым движением ворвался в центр подвала, поднял руку и заявил: «Вы все неправы. Только я знаю, как идти и куда идти. Оставьте ваши сомнения и споры и идите за мной. Зачем лишние споры – все надо отделить, а потом разделить». Все замолчали, уставились на мессию и впервые за этот бурный год восстановилась тишина. Шеф еще больше насторожился и собрался, как будто ожидая, что его будут бить. Джордж Буш сделал характерный наклон и его лицо стало искривляться, чтобы принять характерную для него высокомерную ухмылку, но всех опередил я. Я рассмеялся и сказал:
- Да ради Аллаха, дайте мне сказать два слова, - и рассказал анекдот, как в дом  заходит человек и говорит, что он посланник Бога, а другой встает и заявляет: - Ты говоришь неправду, я тебя никуда не посылал.
Остальные конкуренты рассмеялись, а Полиграф посинел так, что его черепная коробка стала один к одному напоминать рельеф луны, когда на него смотришь через телескоп. Он негодующим и само восхищенным взглядом окинул своих конкурентов и с негодованием посмотрел на меня. Все его выражение, его поза говорили об одном: «Неужели ты не знаешь, какой я гениальный и великий человек. Как смеешь ты, неразумный, сравнивать меня с сумасшедшим. Он постоял так, выпучив на меня глаза, с минуту, как бы пытаясь что-то вспомнить и вдруг выпалил:
- Ты библию читал?
Я ничего не понял, причем тут библия.
- А я читал, - заявил он и при этом ЛИЦО его стало в два раза умнее. Он окинул своих конкурентов высокомерно снисходительным взглядом и гордо пошел к выходу. Я так и остался сидеть с открытым ртом, пытаясь понять, при чем же тут библия. Но конкуренты тут же забыли про полиграфа и с утроенной энергией продолжили бесконечную дискуссию, а я сидел и думал как бы мне убраться из этого через чур научно-революционного  и притом интеллигентного общества. Я yжe понимал  бессмысленность, но мне даже в таком положении было неудобно бросать дело, которое я начал искренне надеясь помочь Горбачеву провести перестройку и освободить свой народ от бюрократов кровопийц, но теперь вставал вопрос - если мы их уберем, на их место станут данные товарищи? Да и вообщe, они будут лучше тех, это те же бюрократы, только менее_удачливые. Они сделали все, чтобы стать бюрократами, но они оказались менее удачливыми, а теперь они кричат о перестройке, чтоб самим занять не доставшиеся им при Брежневе кресла, не ради народа, а ради власти. Еще не известно, будут ли голодные коммунисты лучше сытых. Я видел, что у них много зависти и злости и очень мало порядочности и ума. Вот такие невеселые мысли смущали мой мозг. Большинство людей, которых я встречал среди неформалов, были в основном, если не дураки, то проходимцы. Но меня уже заинтересовал сам феномен наших неформальных организаций. Я пришел к  мнению, что за всем этим театром абсурда стоит невидимая хитрая организующая сила, и именно этот факт заставлял меня дальше участвовать в данном процессе. В том, что от данных кампаний для людей не будет добра, я не сомневался, но кто-то умный создавал такие организации, финансировал и контролировал. Наш шеф постоянно ездил по стране на разные совещания демократических организаций и это меня особенно беспокоило, потому, что по данному товарищу будут судить о нашем народе, а я очень хотел, чтобы чеченцы заняли однозначную антибольшевистскую перестроечную позицию, а так как товарищ таких позиций не имел, это меня беспокоило. Но в то же время я еще был в плену иллюзий и до конца не понимал, что все эти неформальные движения и большинство участников являются марионетками в руках коммунистической мафии. Я очень хотел, чтобы было сильное антикоммунистическое движение и желаемое невольно выдавал за реальность. Тем временем жизнь продолжалась, несмотря на отчаянные призывы Горбачева. На местах партократы бессовестно продолжали свою феодально-бюрократическую политику, и постоянно намекая народу, что Горбачев - это временная случайность, скоро вернется Сталин и наведёт порядок Народ, запуганный семидесятилетним коммунистическим геноцидом, не проявлял необходимую активность, и было видно, что освободительная волна начинает слабеть и все очевиднее возможность рецидива диктатуры красных. Я лично искренне и однозначно ненавидел  коммунистов и был в черном отчаянии надеясь увидеть освобождение от тотальной лжи и насилия. И именно поэтому я с большой надеждой и радостью ВОСПРИНЯЛ святое дело великого Михаила и готов был с оружием в руках воевать, лишь бы кроваво-сатанинская диктатура не вернулась. И вот моя борьба внутри нашего общества, которую я продолжал с упорством обреченного, надеясь, что моя упорная пропаганда может дать плоды. Один из членов общества сказал мне: «Ты зря стараешься. То, что ты делаешь, бесполезно, здесь все повязаны, нормальных отсюда выживают, ты опоздал». Он  говорил и я в его глазах видел страх и тоску бессилия, об этом я уже сам догадывался, но не хотел верить, что самое страшное, когда человек теряет надежду. Горбачев дал призрак надежды. Назад дороги нет, лучше смерть в борьбе. Я всегда завидовал Зелимхану, Хасухе. Лучше с бурей споря гибель, чем вырваться на тиxий берег и раны горестно считать. Да, я был недоволен нашим обществом, его членами, но других не было. Я приходил в настоящее отчаяние от данных комедиантов, но другого более оптимального варианта не было. Было еще несколько атаманов со своими кучками, но и они в своей деятельности один к одному повторяли почерк нашего общества. Режиссер данных театров был один.
Я питал надежду, что в конце концов на арену должны выйти умные, образованные
Чеченцы, но я тогда не понимал, что семьдесят лет проводилась тщательная работа по выявлению и искоренению таких. Помните слова Петра Верховенского в «Бесах»?
«Мы всех умных вырежем». Так вот они выполнили свои обещания, оставили одних идиотов, лицемеров и проходимцев. Люди улыбаясь пожимавшие руку Виноградову и другим подлецам не могут остаться волками, но это наша трагедия и нельзя этих людей за это винить. Все мы стояли на коленях, кроме Хасухи и других погибших с честью.
И вот когда я прочитал роман Достоевского «Бесы», я понял смысл и суть работы наших неформальных организаций. Во-первых, все эти неформальные организации были сами коммунисты, руководители и ядро данных организаций ихние агенты, а ихняя критика,
это так сказать с позволения ком-мафия командует парадом. Когда я прочитал как "бесы" Достоевского и то, как создаются, я один к одному увидел те организации, в которых сам участвовал. Тот же стиль и та же тактика и контингент тот же. Они специально собирают вокруг себя все отходы общества, идиотов, хамов, проходимцев и прочие ничтожества плюс уголовники и среди них коневоды, их агенты, которые работают, оставаясь в тени. И мне стало страшно. Они непобедимы, мы пока бессильны, дъявол торжествует, верховенские вкупе с Федькой-каторжником правят балом.
А тем временем ситуация в нашем интеллигентно-революционном обществе стали
напоминать потасовки беспризорников за кусок хлеба в голодных двадцатых. Я по наивности считал, что если мы свергнем председателя, ситуация изменится к лучшему и глубоко ошибался, положение шефа резко ухудшилось. Видно, те, кто его поставил,| решили его убрать, как слабого агента, который тем белее беспокоил постоянным выпрашиванием разных подачек. Все его приближенные пошли против него. Квартира сыграла свою роль, но было видно, что шеф решил защищаться до конца. В общем, теперь мне его жаль. Это был маленький человек, такой своеобразный Акакий Акакиевич с дипломатом, он видно с упорством шел по советской дороге, УЧИЛСЯ ДО посинения, верно служил коммунистам, но как известно коммунисты не очень жаловали своих рабов, обещая все дать завтра. И вот сей человек оказался с дипломом, но без квартиры, машины, и вот ему повезло и он стал важным гением. А впрочем, чем он хуже других ничтожеств, покажите мне человека, который без подлости добился чего либо в нашей стране. Власть, деньги давали только агентам и ничтожествам, уничтожая и преследуя людей умных и честных. И исходя из вышесказанного, строго судить нашего шефа, который пытался улучшить свою карьеру и материальное положение, воспользовавшись моментом, было неправильно. Может быть, если бы не я этот человек собрал бы десятки тысяч на митинге, стал бы директором завода, членом парламента, получил бы «Газ-24» с шофером и легковую, по госцене и стал бы богатым и уважаемым человеком. Но я стал причиной того, что этого не произошло.
Я тогда думал, что нельзя в корыстных целях использовать страдания и трагедию
нашего народа и глубоко ошибался. Оказывается, что вся эта патриотическая
болтовня, все эти высокие лозунги служили просто прикрытием для жуликов, которые используя таких дураков, как я стремились к власти, чтобы грабить на государственном уpовнe. Если лозунгом большевиков было: "Пролетарии всех стран, объединяйтесь", то лозунгом чеченской революции можно считать «Подлецы всех районов, объединяйтесь». Да, безусловно, что старая власть тоже грабила и воровала, была антинародной, коммунистической, но лучше сытые жулики, чем голодные. И самое главное, не власти виноваты, а народ. Причиной всех катаклизмов людская подлость, Аллах видит сердца людей. Его нельзя обмануть словами. Он видит cокрытое и дает ту власть, какую заслуживают люди и пока они не исправятся и не станут на путь истины, справедливости, сердца их не очистятся от зависти и злобы никакие революции и смены властей не помогут. Революция от дьявола,  эволюция от бога!
И самое интересное то, что описывает Достоевский в своем романе «Бесы», я видел воочию и был в какой то степени участником данных большевистских акций. Они берут в свои организации, специально отбирают самых глупых, подлых и ничтожных людей, а потом используют их в своих целях. Они эту  кампанию противопоставляют людям умным и более менее честным. Я видел, как все это делалось, я понимал как, но не мог понять для чего, а теперь после того, как мафия Дудаева захватила власть я понял, для чего. То, что происходит сейчас у них было запланировано примерно лет пять назад и они добились своего. В такой ситуации создается впечатление безвыходности и обреченности, но это не правда, их действия - это только повод, а причина это людская подлость и нечестность. И в этом я убедился в дальнейшем.
Для меня ситуация представлялась как есть. Коммунистические, дьявольские силы и силы антикоммунистические, борющиеся против коммунистической мафии, теперь я в этом сомневаюсь. Теперь я думаю, что антикоммунистических сил вообще не было и те, кто
себя называет коммунистами и те, кто себя называет демократами в сущности, одна мафия, которые разыгрывают спектакли перед людьми, используя свою монополию на средства массовой информации и власть. Любого, кто без разрешения их критикует, они уничтожают, а критики их агенты, те кто убил десяти, миллионы не остановятся перед ликвидацией единиц. А то, что происходит с 85 года, их коварная провокация, так сказать, плановые профилактические работы. Я  теперь это знаю, а тогда я этого не понимал. Я  искренне хотел, чтобы иго мафии, при людях называющей себя коммунистической, кончилось. Блажен, кто надеется, но в жизни чудес не бывает, если они не запланированы ими же.
Все миф, спектакль, все ложь и фальсификация, семьдесят лет лжи и сказок для дураков.
Теперь кажется я понял, но уже поздно. Они в очередной раз нас обдурили. Они семьдесят лет вели нас к светлому коммунизму и теперь по всей видимости теми же методами собираются вести к светлому капитализму. И единственное, на что нам остается надеяться - это на милость людоедов и милость дьявола. Мы отказались от Бога и оказались в их руках.
Вот в чем смысл и суть, имеющего место быт абсурда. Да, именно, все, что происходит – это непременно проделки Коровьева с Бегемотом. И не будет изменений к лучшему в жизни, пока мы все не изменимся в душе. Вот вывод. Но все же, продолжу повествование о своей упорной и бессмысленной работе в деле улучшения, перестройке, так сказать, общественной жизни. Теперь я понимаю, не там копал, и потому зря старался. Если кто хочет добра для людей, то он должен подальше держаться от революционеров и преобразователей, если хочет делать добро для своего народа, служить ему и вообще людям, нужно изучать арабский и пройти полное изучение ислама и нести истинный, чистый ислам людям, строго соблюдая дух и букву Корана, без отсебятины и фантазии под руководством опытных знатоков ислама. Вот единственный путь, все остальное от лукавого, но человек подвержен гордыне и безумию и тешит себя надеждой, что он сам может что-то исправить. Это иллюзия, самообман, дорога в тупик. Все науки, учения, все бред. Единственный путь, указанный в священных писаниях, Коран – это чудо, но лукавый делает все, чтобы отвлечь внимание людей от этого великого чуда. Глупо в бушующем море, в туман вглядываться в пасмурное небо в поисках полярной звезды. Глупо, когда под рукой есть компас.
Итак, как я уже писал выше, судьба шефа была предрешена. Его ближайшие соратники начали войну. Я относился к эшелону простых смертных, не знал всех нюансов борьбы в верхах, но приближенные шефа резко изменили свое отношение ко мне и стали, как бы между прочим, сообщать мне дезинформацию. В принципе, договор состоялся. Оказывается, они давно, как и я, считали шефа человеком жалким и ничтожным и вообще, редиской, в то время, как каждый из них, ну просто не хватит бумаги, чтобы описать их заслуги, почести и планы. И при этом они мне сообщили много фактов из жизни шефа, которые больше напоминало копание в грязном белье. Все было неприятно, но решение было принято. Я твердо решил отстранить проходимца от чистого и светлого дела, как я тогда думал. Но я не понимал другого, почему они не поддерживают мою критику, почему же они ставят вопрос об отстранении шефа в соответствии с Уставом путем голосования. На этот вопрос внятного ответа они не давали, мямлили что-то несусветное. Да, они были им не довольны, более того, озлоблены. И однажды, когда речь зашла о квартире, которую получил шеф, они как всегда посинели и все до одного выскочили. А нам он пять тысяч пожалел на святое дело, но произнося это, он осекся, посмотрел на меня и прервал разговор на полуслове. Что меня удивило, откуда у нашей организации пять тысяч и если они есть, почему об этом не знают рядовые члены и зачем нужны были деньги этим верным соратникам шефа. Здесь веяло чем то грязным. Так они против шефа потому, что он вредит делу или потому, что он им не дал деньги, и вообще, что, в конце концов происходит. Мои упорные попытки получить ответ остались без ответа. Я понял, что эта тема не для простых смертных, в общем, по уставу все члены равны, но все же некоторые члены ровнее. В итоге я понял, что ничего не потерял, но все это я посчитал вторым вопросом, а первым вопросом я считал борьбу с циничным произволом и грабежом бюрократии. Самое смешное было то, что чем больше в Москве кричали о перестройке, тем сильнее становился грабеж на местах. Москва выдавала ссуды для тех, у кого нет домов, а их брали те, у кого по три дома, те, у кого были деньги на взятки. Как и во всем открытый, вызывающий цинизм и произвол бюрократии, как будто специально. Самое интересное, с одной стороны дразнили, а с другой били по головам и все это открыто. 

Ну и что, какой толк, что меняется, да ничего не меняется. Единственный результат люди серьезные, люди честные отворачиваются от этих спектаклей, видя бессмысленность этих шоу, а Васька слушает, да ест. Это на самом деле только сводит с ума люде, льет воду на мельницу экстремистов и большевиков. Да и опасно так дразнить толпу. В принципе, эта тактика заводит в тупик и все дальше отделяет от декларируемых путей. Вот мое видение той ситуации.
Активность и количество деформалов менялось в зависимости от ситуации. Перед какой либо важной акцией этих организаций становилось как грибов после дождя, всех не пересчитаешь и не поймешь. Так любые три дурака или точнее сексота, собравшись вместе, брали себе какое нибудь звучное название и начинали поднимать шум, своими действиями только внося хаос и неразбериху, а так как и старые движения немногим отличались от партий трех дураков разобраться в этом хаосе было почти невозможно. Но у меня был опыт целого года участие в этом трагическом абсурде и мне было легче. Я составил список более менее сильных движений, подготовил письменное обращение, где в тезисах изложил свои предложения и начал действовать. На тот момент силы оппозиции были разделены на два непримиримых лагеря. На одной стороне стоял вождь, а на другой стороне все остальные деятели и их весьма хилые организации. Надо признать, что вождь был сильнее их всех вместе взятых и за это был всеми неистово ненавидим, а впрочем все остальные несмотря на их образованность и интеллектуальность, что они не забывали напоминать. Да, надо признать, что вождь дееспособен, в то время как остальные говорили весьма пресным голосом настолько длинные и умные речи, что их никто не понимал. В то время, как вождь громовым голосом буквально бомбил людей простыми и понятными как день лозунгами.Я был верен, что мы сможем добится чего либо лиш обьеденившись вокруг одного лидера,но так как лидерами хотели быть все толка небыло. Так вот, для осуществления моего плана мне надо было объединить два выше указанных лагеря. Мало сказать, что вожди-мародеры грамотных деформалов лютой ненавистью нена¬видели вождя. Так вождь то тоже уже почувствовавший свою силу ужесточил свои требования, а именно он требовал от остальных  без всяких условий и даже переговоров признать свою абсолютную гегемонию.Как я увидел положение вождя в своем стане тоже изменилось. А именно он к тому времени всех своих соратников и приближенных объявил отступниками и изгнал, в  общем заменил полностью старую гвардию и приблизил к себе полных идиотов, которые были готовы на него молиться. Я говорю, как свидетель, один из его приближенных на полном серьёзе убеждал меня в том, что вождь является Шейхом и при этом смотрел на меня такими глазами, что я просто не решился его переубеждать.  А когда я спросил, неужели это происходит с ведома вождя,  вождь состроил такую скромную, такую ангельскую мину, что мне все стало ясно без слов. Нет, вождь не был дураком, он знал что ему нужны умные помощники, но уж очень он не любил конкуренцию. Я  не мог понять смысл такой боязни, но заметил, что во всех движениях деформалов и не пахло внутренней демократией, а наоборот во всех движениях был безусловный авторитарный стиль управления, по хлеще даже знаменитого демократического централизма КПСС. Да и понятно, те кто эти движения создавал, финансировал, не могли допустить никакой внутренней демократии. Тогда эти движения могли выйти из под контроля хозяев и поэтому система одна, один или несколько агентов во главе, и послушное безмозглое окружение. Это рядовые члены, их дело боготворить своих вождей, лидеров и беспрекословно претворять в жизнь их мудрые решения и никаких вопросов, никаких сомнений, зачем немецкому солдату голова, чтобы носить каску. А думать? За нас думает фюрер - вот модель внутрипартийных отношений всех неформальных движений  и формальных движений ЧИР. Случайное ли это совпадение? Нет, не случайное, хозяин-режиссер один. Надо признать, что в то время я еще надеялся найти среди рядовых членов деформальных движений людей, которые могли бы повлиять на своих командиров и заставить их в этот ответственный предвыборный период прекратить эту глупую грызню и заняться делом, выборами. Я до боли чувствовал важность для нашего народа качественного состава, будущих нардепов ЧИР. Начать свою акцию я решил с движения, членом которого я являлся, а именно я читаю свое обращение, добиваюсь его обсуждения и в случае его поддержки, добиваюсь выбора нашего представителя и обязательно, чтобы не допустить протаскивания туда сексота, требую тайных альтернативных выборов. Впрочем, я тогда не знал, что советские люди делятся на три категории: на тех, кого завербовали, на тех кого посчитали ни на что не пригодными и на мертвых.
На всех заседаниях неформальных и деформальных объединений существовал четко организованный механизм блокирования не запланированных выступлений на то, что свободы слова не было, но и даже не приходилось говорить об элементарной пресловутой гласности. Говорить могли только доверенные и заранее подготовленные ораторы, без всякого регламента, любую чушь, но как только кто либо пытался высказать свое мнение, тут уже немедленно включались механизмы глушения, подавления. Для этого были специально подобранные и подготовленные сексоты-квакеры, которые начинали с обычного хамского шума и
кончали прямыми оскорблениями и угрозами. А так как чеченцы всегда болезненно относились к оскорблениям, да и не так просто у нас человеку набить морду, многие в таких случаях не желали ввязываться, просто ретировались, но как я уже писал выше, с этими подонками, хамами у меня отношения были выяснены и они просто не смели меня одергивать и хамить. Но тем не менее, я знал, что в этом грамотно организованном хаосе добиться пяти минут внимания для прочтения своего обращения будет не легко, а мои соратники что-то за последнее время притихли и явно чего то ждали. Впрочем, они были не против моей войны, но сами никаких действий не выполни. Так сказать, свой союзнический долг не предпринимали. Они чего то ждали, что то выжидали, но я никак не мог понять, чего они ждут. И впрочем не дождавшись от них поддержки тоже перестал спорить с шефом. Во-первых, мне не понравилась их подлая политика. Ведь убрав шефа, на его место становились эти и во-вторых, шеф стал со мной исключительно вежливо вести. Что мне просто по человечески стало стыдно его мучить, хотя своей позиции я не изменил, еретических взглядов тоже, а именно требовал строгого соблюдения устава, регламента заседаний, принятия в конце концов программы или хотя бы плана действий на ближайшее время и исполнения этого плана, то есть я требовал от этой вечной, бесмысленой, бесконечной болтовни перейти хоть к маленьким, но конкретным делам. Впрочем, я это делал уже без всякой надежды на успех.
Я понял, мои увещевания и пропаганда в данной аудитории просто бессмысленны и  даже нелепы. К тому времени я уже примерно знал человек двенадцать постоянного контингента нашего общества и примерно знал их суть. Примерно человек семь из них я считал агентами, ну а остальные были под вопросом. Ну посудите сами, что могло заставлять людей заниматься этим абсурдом, точнее заниматься абсолютным ничего не деланием, выгоды не было никакой. Люди относились к неформалам, как к дуракам, и в лучшем случае, как сексотам, но вопрос кто платил за помещение, оплачивал командировки нашего шефа, какой смысл? А смысл был один, и притом очень эффективный. В начале к нам приходили из сел и районов простые и честные люди, обеспокоенные происходящим.
Иногда в нашем тесном помещении собиралось до пятидесяти человек. Так вот они видели, что у нас происходит этот бред, и у них надолго пропадало желание вообще близко подходить к неформалам. В итоге мы содействовали разобщению людей и дискредитации всякой политической деятельности. Нравы, царящее в нашем подвале, были просто ужасны. Хамство революционеров было вопиющим и люди, чтящие и выполняющие кодекс чести чеченцев не могли присутствовать при этом ни минуты. Но я знал, что этот стиль, это хамское поведение - это их  прием и поэтому терпел. Правда время от времени одергивал и весьма грубо, но если бы я выполнял законы чеченцев, я должен был бы половину этих подонков пристрелить на первом же заседании. Они свой понт доводили до конца, но убедившись, что прокол, тут же начинали подло вилять хвостами. Ничего не стесняясь, эти люди небыли чеченцами и это я понял однозначно. Это в основном были выродки, они выполняли задание и мне было очень интересно, чье и для чего они так грубо хвалили чеченцев, спекулировали святыми и трагичными периодами чеченской истории, сыпали соль на раны, разжигали ненависть к другим
нациям, повторяю, при этом не являясь чеченцами. Они фактически каждую минуту нарушали статьи уголовного закона, рекламируя и хвалясь этим. При этом оказывались не прикосновенны, что было причиной их смелого поведения. Личного мужества нет, откуда может быть у подонков мужество, им разрешили и поручили так поступать зная, что чеченцы всегда уважали смелых людей. Они создавали ложных героев и при этом распространяя, пропагандируя в республике правовой нигилизм и вседозволенность. Они сеяли смуту, готовили потрясения и при этом собирали, искали, объединяли подонков всех мастей. Для чего, я тогда не знал. В том, что все эти игры грязные, подлые люди спекулирующие горечью и святынями вайнахов до добра не доведут, это я знал. Для того, чтобы решить проблему, надо найти корни и их вырвать. Я ясно видел то, что наш народ гонят под ярмо этих ублюдков, хитро, расчетливо и планомерно.
Я знал из истории российской империи, для того, чтобы большевики узурпировали власть необходимо два фактора: фактор первый - это агенты, пропагандирующие беззаконие и произвол среди народа, и фактор второй – силы, контролирующие правительства, которые находясь в одной связке с революционерам прикрывают их, создают режим небольшого благоприятствования, делая видимость борьбы с ними и создают им ореол героев и своими действиями настраивают народ против закона и тем самым гонят народ в сети большевиков.
Это классический механизм организаций революций последних трех веков. В общем, всюду, где
смута, там четко прослеживается хорошо знакомый почерк, идеально описанный Достоевским в своем романе "Бессы". Конечно, причиной этому является всеобщее падение нравов, оскудение в сердцах людей религии и морали, а большевики, подобно микробам, поражают в первую очередь больные народы. Сначала СПИД, а потом грипп. Так вот я пришел к однозначному выводу, а именно, что руководство республики и революционеры - неформалы имеют одного хозяина, находятся между собой в сговоре, а их вражда - это просто спектакль.
Так вот, исходя из выше сказанного, для того чтобы обезвредить агентов дефомалов
надо было вырвать власть из рук агентов – министров. Этого можно было добиться единственным путем, не допустив протаскивания в парламент сексотов, подонков и ничтожеств. Шанс был потому, что горбачевы главным образом занимались Россией и могли смирится с поражением в ЧИР. Им тогда было не до нас, был момент исторический, и если бы все чеченцы одновременно чихнули бы, в общем шанс был. Но не оказалось чеченцев, более того, у чеченцев не оказалось и элиты, способной  в тяжелый час выйти вперед и сплотить народ.  Итак, продолжу свое правдивое повествование. Я прибыл на заседание с небольшим опозданием и застал ожесточенные дебаты. Причиной столь жаркой дискуссии, как я в конце концов понял, было название города Грозного. Они спорили и не могли прийти к единому мнению, как назвать переименованный город. Каждый предлагал свой вариант и с пеной у рта кидался доказывать преимущество
своего названия. Но так как одновременно говорили двое ничего решительно невозможно было понять. Я понял, если не случится чуда, то ближайшие три месяца уйдут на эту дискуссию. Я знал, если скажу, бросьте болтать глупости, о чем вы спорите, меня сразу объявят личным агентом Ермолова, но все же не в силах дальше терпеть, я им крикнул: - Вы знаете, что через два месяца будут выборы в верховный совет, и то, о чем вы так жестоко спорите, будет решаться там, во имя будущего имени Грозного дайте мне пять минут. Так как кричал на всю мощь своих легких, мне удалось привлечь внимание и отвлечь от столь важной, актуальной в кавычках темы. Но это было только полдела. Я знал, что ровно час уйдет на обсуждение моего предложения и в конце концов все закончится бурным обсуждением моей персоны. Долго и упорно будут меня обвинять в том, что я плохо воспитан, необразован и т.д. Но я решил действовать йхними методами, то есть по хамски. Я не стал ждать их разрешения, а буквально выскочил на середину и не обращая внимания на недовольные лица