Обманиха

Давным давно это было, когда не выли с телевизионных экранов  модные ансамбли, не дрожали от грохота барабанов колонки усилителей. Слушали тогда люди  пение скворцов и соловьев, а не рыдания лохматых, почти голых девиц, обутых в высокие болотные сапоги.

За полем, где сейчас глиняные ямы, и теперь еще можно увидеть  остатки пруда, на его некрутом бережочке среди пестрых соцветий кошачьих  лапок лежат белые камни. Выламывали их на Вишенской горе  мои предки, клали в фундаменты домов. Высоко стояли дома, радовали глаз резными крылечками, затейливой резьбой оконных наличников.

Только сказки и помнят про тот хутор, про лиловый туман над болотиной, пропахший теплым мхом и таволгами. Варила в баньке над ручьем тот теплый, душистый грибной туман древняя  Акулинушка, если она и была  колдуньей, то очень доброй.

Ведала старушка целебную силу болотных и луговых трав. Толковой и старательной ученице оставила свои премудрости. Нет теперь в наших местах таких старушек, у которых от всякой хворобы трава  припасена, от каждой беды и ломоты свой заговор заучен, на каждый случай своя сказка сказывалась.

 Передавались те заговоры и сказки из века давнего от  бабушки к внучке.  А теперь  внучки не слушают бабушек, только иногда навещают их, вот заговоры и забыли.
И какой сбудется заговор, если нет за печкой голосистого сверчка, постукивания по бревенчатой  стене и по стеклам окна грозового теплого дождя?

 Трудно поверить такому заговору. А сказки? Они приходят в дом долгими зимними вечерами, когда февральские вьюги  царапаются сухими крыльями  по сосновым  стенам дама, стонут за вьюшками  в печной  трубе.

 В лютый январский холод  даже звездам холодно. Висят они, яркие и громадные, над самыми печными трубами, поближе к теплу, перемигиваются, шепчутся в ветках старой березы,  от их таинственного шёпота слетает с ветвей жесткий блестящий иней.

Ладно и дружно жили Василий с Василисой, шалун и умник сынишка скоро в школу пойдет. Грустила Василиса об одном:  не  бегала по дому дочурка-забавница  и хохотушка.

Шли из мест дальних  странницы на богомолье в Торжок,  к святым Борису и Глебу, у Василисы остановились заночевать, на иконы перекрестились, плат темный и пальтишко сбросили, умылись с дороги.

 Сидели за столом статные и пригожие молодухи, одна совсем девчушка, другая постарше. Шли на богомолье, обе замужем, а деток бог не дал. Долго смотрела старшая странница на Василису, та  и попросила: -  Поклонитесь и за меня угодникам, доченьку бы намолить мне в дом.

Выслушала странница Василису, всю огладила, неслышно шептала слова заветные,  диво через год произошло, родилась девочка.Вот радости в доме было! Больше всех рад сестрице Ефимушка, прибаутки разные говорит, козой рогатой и бодатой Милочку смешит, картинки в книжках показывает, а потом и спрос ведет: - А где у нас котик,  белый хвостик?  Покажи пальчиком. А где петушок, золотой гребешок, а где здесь Бобик, серый лобик?

К трем годам сестрица  уже буквы знала, грамоте своих кукол обучала. А к пяти годам сама бойко читала. Больше всего девочка  сказки любила. Матушка много их знала,  Ефимушка зимними вечерами уроки учит, потом сказки читает у лампы.

 Отец к  тому времени совсем захворал, покалечила его война, на пчельник перебрался,  жил возле пчел, пчелами и лечился.

В школу Мила пошла,   сама подругам  разные истории и сказки рассказывала, только сказки у нее все на свой лад получались. Сидят девчонки первоклассницы на скамеечке под окнами, сказки рассказывают по очереди.

Начала Мила сказку про курочку - Рябу, а подружки подшучивают:- Кто же эту сказку не знает, дедушка, совсем старенький и слабенький, яичко простое не смог разбить.
-И ничего-то вы не знаете.
 Хотел дедушка яичко золотое разбить, а внучка Машенька деда просит.- Не бей дедушка, яичко золотое, положи его под курочку, пусть она цыпленочка высидит, будет у нас по двору золотая курочка бегать, золотую пшеничку клевать, она снесет нам  два золотых яичка.

 Только ты, деда, яички не бей, возьми кисточку, нарисуй красками цветы и узоры всякие, отнеси в город на базар, пусть люди такой красоте подивятся, денежки тебе дадут. На те денежки мы избушку новую справим, козочку Беку купим и конфет в  бумажках, пирогов сдобных напечем, всех ребятишек в деревне чаем  напоим, вот радости будет!

Собрались девчонки поутру в лес, колосовики по опушкам пошли. Скучно  грибам в лесу, стоят в траве, в корзинки просятся. Лес в деревне все любили. В лесу чего бояться? Волки только зимой  страшные и злые, а летом их и не видно. Ходят подружки по опушке, аукаются, места кругом грибные, да грибы все попрятались.

Милу матушка научила с малолетства лесу кланяться, слова говорить приветливые. Зашла девочка в лес, поклонилась лесу на четыре стороны, самую большую сосну погладила по теплому стволу » - Здравствуй, лес – батюшка.

 Спасибо тебе, что одарил нас дровами сухими,  согрел  зимой холодной. Пусть тебя ветры ласковые  качают, дождики теплые поливают. Пусть обойдет тебя человек злой с топором и пилой».

И всякое другое придумывает. Говорит так, а  лес ее все дальше уводит. Легла  под ноги тропиночка – невидимочка, ведет и ведет, неведомо куда. Вывела тропиночка к полянке, лес на той полянке, словно кто узлом завязывал, кривой весь и скособоченный.

 Еще батюшка говорил, что есть в лесу место такое, и прозвание ему –« пьяный лес». Редко кому  тот лес видеть приходилось, а кто видел, тот помалкивал. Всякие небылицы про  то место сочиняли, да не всем верили.

Полянка цветами заросла, села девочка под кустик черемуховый. Рядом на бугорке земляника, красная, душистая, словно кто только насыпал. А до чего сладкая,   так в рот и просится, набрала Мила целую горсточку.

 Тепло в лесу.  Шмель рядом над цветком гудит, а Миле слышится,  это мать колыбельную поет. Глаза сами закрываются, спит девчонка и не спит, только видит совсем непонятное.

Река под горкой, никогда ее здесь не было, выходят из воды коровы, сначала только рога видны, потом ноздри показались, выходят коровы  на полянку, траву пощипывают, чудные коровы, все черными и белыми пятнами, нет у нас в стаде ни одной такой коровы.

Пастушок за ними тоже из воды вышел, одежды на пастушке белые, белая шляпа с большими полями лицо закрывает. Читает пастушок толстую книгу, на коров никакого внимания не обращает, а они, такие умницы, никуда не разбегаются, ходят спокойно.  Пастушок им, видно, сказал что-то, они все повернулись и к речке пошли.
 
Идут коровы по воде, как  по земле, все дальше в воду заходят, вот вода им по самое брюхо, вот уже до ноздрей дошла, все глубже заходят коровы, теперь только рога из воды торчат, пастушок с ними тоже  в воду ушел.

 Слышит Мила, жалобно птичка в колючем кусте пищит, трепыхается, никак выбраться не может. Никогда такой розовой пташки в лесу не видала. Подошла к кустику, птаху успокаивает: - Не бойся, милая, сейчас тебя освобожу.

Вспорхнула птичка с Милиной ладошки, только розовое перышко осталось. Ворона с сорокой на ближней березе ругаются, далеко в стороне подружки аукаются.

 Нет никакой речки, коров тоже нет, да и были ли они?  Заснула, даже сон приснился. Стыдит девчонка сама себя: шла в лес за грибами, а пришла поспать.

В кузовке пусто, листики,  перышко розовое, да веточка лежат. Хотела матушке угощение лесное собрать, только земляники на бугорке нет. Еще один заговор лесной  вспомнила:  - Лес-батюшка, покажи грибочки, боровички и груздочки!

Груздям сейчас еще не время, а боровики должны быть, только смотри зорче, кланяйся лесу ниже. Кланяется низко, под лапы еловые заглядывает.

Вот и поверишь людям старым, помог заговор: так и стоят молоденькие боровички под еловыми лапками. Вышла на голоса подружек, а у тех тоже корзины полнехоньки, встретили и они в лесу грибную удачу. Радуется матушка, уж до чего грибки хороши, один к одному, как на подбор, спрашивает, где ходили, что интересного в лесу видали.

Мила и рассказала, как в лесу заснула, про сон чудной тоже не промолчала:- Да так, матушка, чудно, словно и вправду все было. Зашли коровушки в воду,  из воды только рога торчат, потом все пропало, я и проснулась. А еще розовая птичка  перышко мне подарила. Смотри, какое красивое!

Тревожно Василисе, сама дочку успокаивает: - Чего только во сне не приснится, не привидится, только ты, доченька, про сон свой никому в деревне  не сказывай, начнут люди расспрашивать, да шутить.
 Место там непонятное, сплошной обман,  потому и прозвали его Обманихой. Перышко, доченька, сохрани, береги до поры лесное подарение. Не просто лес тебе подарок сделал.
 
Брат Ефимушка военным человеком стал, в чужой стране, далеко, шла война, да часто о себе напоминала. Из мест дальних залетали в деревни черные вороны, садились на деревья, перед чьей избой садились и граяли, в той избе - беда и поминки.

Обошла беда стороной избу Василисы. Ждала  она в отпуск Ефимушку, не один ехал, друг с ним, вместе учились, вместе служили, вон они и на фотографиях вместе, оба красавцы.
 
Мила в большом городе на доктора училась, только на каникулах к матери приезжала.
Много  этим  летом в деревню чужого люду наехало. Все приборами хитрыми обнавесились, ходят из дома в дом, расспросы ведут.

 Газетчики расстарались, написали, что вблизи деревни, в лесу глухом, есть ворота в другой мир. В мире том все не так, как у нас, райское там место. Кто больным зашел – здоровым оттуда выходит. Бедные – богатыми.

 Один набрехал, остальные и рады такой новости. Навыдумывали всякого. Деревенские старожилы  газету прочитали, посмеиваются: - Сколько лет жили здесь наши деды и прадеды, а ничего такого не  слыхали, чужие ворота не видали, в них  не стучали, погостить не просились, вам тоже не советуем.

Какой-то простак с ума невеликого болтнул ученым людям про зверя невиданного, что дед Лука еще молодым в лесу подстрелил. Дед бобылем жил, с малолетства молчуном слыл, а после того, как, молодым еще, месяц целый в лесу пропадал, слова от него не добьешься, а то сплошные небылицы рассказывал.

С помощью бутылки журналисты его и разговорили, да   толку им от этого было мало. Начал дед, по пьяному случаю вспоминать то, что еще в прошлом веке было. Рассказал журналистам, как пошел за грибами в лес: - А было это пятьдесят лет тому назад.

 Завел меня нечистый в место заколдованное, туда сам человек ни за что не зайдет, звери то место обегали, птицы облетали,  не пускает никого лес, а меня пустил.Иду я так по тропинке малой, по таким только звери ходят, впереди меня пес бежит, чудной пес, на ногах короткий, уши до земли висят, собака, а хвоста нет.

 Вывел пес к домику, каменный домик, ухоженный, весь зеленью обвитый, крыша у домика черепичная, такая у нашего прежнего барина на доме была. Рядом огород,  растения все незнакомые, ходит по огороду девица, волосы в растрепку, чернотой отливают, чуть прикрыта белой рубашечкой, жарко там было.

 Слюбились мы с ней, хоть я от нее ни слова не понимал, она моих слов тоже не разумела. Такое вот дело! – допил дед бутылку, слезу смахнул, потом и вовсе  руки на стол положил, заснул.

В деревне говорили, что дед допился, с  молодости умом тронулся, долго по лесу ходил, место искал, где живет  в белом домике его лесная зазноба.

Ученые и журналисты все это слушали, верили и не верили, начали расспрашивать про зверя диковинного, многие в деревне его шкуру видели, удивлялись. Описали  старики все точно. Все одинаково говорили, не сбивались, как тут не поверить.

Опять поставили деду бутылку, но ничего вразумительного дед не сказал, сплошную небылицу нес: - Ничего  про того зверя не знаю, хоть убил, шкуру снял, мясо съел. Барсук – не барсук, кабан – не кабан, коза – не коза, уродина незнамая, прости господи!

  Лапы кошачьи, а  морда с рожками. Зачем шкура-то вам понадобилась? Выкинул я ее и забыл про все. Шли  бы вы отсюда подальше, не доводили до греха.
Не успокоились ученые люди, настырными и любопытными оказались, начали у людей допытываться, есть ли в деревне старушка, что  сказки, заговоры старинные  и лес знает.

 Ивашка-скотник, зубоскал и насмешник, недолго раздумывал: - Есть  одна такая в нашей деревне,  Милой Васильевной зовут, с детских лет с лесом разговаривает, сказки разные сочиняет про лес и про все другое.

 Найдете избу с мальвами под окнами, там она и живет. Ученые дальше допытываются: - Старушка-то хоть не злая?
Усмехнулся Ивашка: - А это все зависит, с какой стороны к ней подойдете.

Ходит по огороду девушка в простеньком платьице, видно, внучка бабушкина. Такую в столице на улице встретишь – оглянешься и споткнешься, а тут, в глухой стороне деревенской, такая красотуля босоногая, собирает себе малину, руки белые царапает. Песенку мурлыкает.

Увидала девушка  незнакомцев, поздоровалась:- Зачем пожаловали, умники городские, в места наши глухие? Какая нужда привела?

- Хотели бы мы поговорить с твоей бабушкой, Милой Васильевной. Дело у нас к ней важное.
Засмеялась девушка: - Не иначе, с Иваном-скотником встретились, он деревню веселит, вас к бабушке и направил.

Усадила гостей в чистой горнице, сама за стол села, смеется: -  Смекаю, что у вас за дело  важное, только вы сами расскажите. Я и есть та старушка, Людмила Васильевна,  меня все с детства Милой зовут.

Смутились гости, а хозяйка чаем с сотовым медом гостей угощает, слушает внимательно. Только все это она в газете прочитала, ничего нового гости ей не сказали. Честно девушке свою просьбу сказали.

 Хотят они в лесу на место попасть, где есть выход в другой мир, или в другое царство. Просят проводником быть, хорошие деньги сулят.

-Интересно мне узнать, кто же это другим царством так интересуется? Неужто человеку этого царства мало?  Что он в том мире забыл? Надо в этом мире больше добра делать, а не в чужие царства за добром  влезать.

 Только нет там никаких ворот, нет замков и запоров,  там просто лес, - и ничего больше. Не надо никакой мистики, уезжайте в свои институты научные, так честно и скажите: оплошку допустили. Слухи не подтвердились.

- Тогда скажите, Мила Васильевна, как же с дедом Лукой быть, с девицей в лесу, со зверем диковинным?  Видали мы и девчушку Ксюшку, что умирала совсем, а из леса после недельного отсутствия здоровой вернулась. Не скажете ли, кто в лесу дремучем неизлечимые болезни крови лечит?

Ответ девушки совсем не обрадовал приезжих: - Я без малого врач, с дедушкой все просто, он  психически болен, диковинный зверь просто мутант, ошибка леса. А вот с Ксюшей действительно чудо случилось, но такие случаи в медицине бывают, мог повлиять даже простой испуг.

 Догадываетесь, что маленькая девочка  за неделю пережила в лесу?
Гости стояли на своем: - Проводите нас в лес, Мила Васильевна. Ничего плохого не произойдет, просто возьмем пробы, замеры сделаем. А  Вас щедро отблагодарим.

-Не смогу, лес не пустит, тем более за мзду. Все гораздо сложнее, чем вы думаете, лес знает о намерениях людей, стоит им только в него ступить. И это не мистика. Место, что вы в лесу ищите, издавна зовется Обманихой, туда  дороги нет. Напрасно вы все это затеяли. Я ничем помочь не могу, да и не хочу.
 
-Мила Васильевна, вы даже представить не можете, какой за нами человек, он в средствах не ограничен, и пойдет на все, просто его сын неизлечимо болен.  Мы в деревне найдем человека, который за большие деньги нас куда угодно проведет, даже в ад. Вы крупно рискуете.

- Ах, вы еще мне и грозить будете?
 Не ожидали гости, что в одну минуту хорошенькая девушка превратится в мегеру с горящими от гнева глазами, дверь распахнула, собаку кликнула.

 На зов прибежал зверина, обличьем на волка смахивает. Оскалил тот Полкан зубы, рыкнул, шерсть на загривке поднялась. Собака Баскервилей  против этой зверины мелковата будет.

Вся научная группа в момент за воротами оказалась. Опять ученые люди ходили из дома в дом, искали проводника, большие  деньги показывали, деревенские таких денег иноземных отродясь не видывали. Кое- кто соблазнился, а толку никакого.

До бора проводники доводили, в лес заводили, целыми днями по компасу на все стороны света белого ходили, а все на одном  месте  оказывались, куда бы ни шли.

Поверили ученые люди, что лес их не пускает, приборы тоже ничего необычного не  показывали, только после таких лесных походов головы у них разбаливалась до рвоты, кровь носом шла. Шевелиться не хотелось, не то, что работать в лесу.

 Ночью приходили к ним во сне всевозможные страшилища, ученые от собственного крика в ужасе просыпались. Поверили, дурное в лесу том место. Пусть другие его теперь поищут, а у них охота отпала. Никаких денег не захочешь. Вскоре собрали они свои вещички и ящички, заторопились в  город на  поезд.
 
Миле Васильевне в тот вечер почтальон весточку принес, ехали, брат Ефимушка с другом  домой,  в отпуск. Радостные, захлопотали по дому Мила с матушкой, напекли пирогов с ягодами, всяких вкусностей припасли и заготовили.

Перебирает Мила фотографии брата, рядом с ним и друг его, Егор. Смотрел на Милу, голубоглазый  здоровяк  и красавец. Полюбовалась, вздохнула, сердечко тукнуло.

Подъехала к избе военная машина, вышли из нее друзья, Ефимушка загорел, еще шире в плечах стал, осторожно вел друга. Не узнала Мила в этом исхудавшем человеке голубоглазого красавца – здоровяка с фотографии.

 Обжег девушку холод руки Егора. Обняла и расцеловала Василиса обоих:- Вот и, слава богу. Стало у меня два сыночка. Жалко, отец до такой радости не дожил.

Смущался за столом Егор, на столе всего полно, а он только вилку в руках подержал, ничего есть не стал. - Простите меня, Василиса Яковлевна и Мила Васильевна, кроме Ефима и вас никого у меня нет, сирота без роду и племени.

 Лесной найденыш, меня ведь в лесу ещё грудничком  нашли. Прихворнул я. Погощу у вас немного, в лес хочу сходить,  как немножко поправлюсь.

 Прочитал в газете про места ваши, а я лес с детства люблю, воздухом хвойным подышу, птиц послушаю, мне от леса много не надо. Не хочу опять в госпиталь. Лучше в лесу умереть.

Сел в саду на скамейку под яблоньку, озноб колотит, Мила тулуп волчий из сундука достала, закутала всего, рядом села, взяла в свою теплую ладошку холодную руку Егора.

  Пульс еле прощупывался,  трудно работало сердце, тяжело, с хрипами, дышалось. Сдавила горькая спазма горло доктора, но она не будет плакать.

 Сидела рядом с заснувшим Егором, думала. Листала тетрадочку с секретами бабушки Акулины, земля ей пухом - Помоги мне, бабушка Акулина, вразуми и научи!

Отпаивали Егора парным козьим молоком, куриным бульоном, варила Мила  горькие отвары из  семи трав. Каждый день добавляла по капельке настойки красного мухомора, читала бабушкины молитвы и заговоры, от этих отваров, от гудения за открытым окном пчел на старой цветущей липе, Егор все спал и спал, силы потихоньку возвращались.

 Мила растирала тело, делала массаж, но его ноги и руки никак не согревались.
- Фима, мне нужна твоя помощь. Истопи ольховыми дровами баню по-черному, приготовь веники из крапивы, дуба, березы, можжевельника.

 Принеси ведерко воды из черного родника. Самое время намыть и напарить Егора. Пусть из него с потом и божьей помощью хворь выходит. Расскажи мне, братец, как он после таких ранений остался жив. Я врач, хорошо понимаю, все его раны смертельные.
 
- Он столько раз в разных переделках побывал, да все обходилось. Придумал, и сам поверил в свое бессмертие, вот и лез на рожон. Шли мы по тропе горной, я был впереди, он мне знаком показал, что пойдет первым, засада меня ждала, а  его встретила.

 Так мы с ним судьбами  и поменялись. До сих пор не могу объяснить одного чуда. Стоило только Егору в лес войти, как становился он невидимым. Там и прозвище ему дали враги, а потом и свои стали называть: «Лесной призрак ».

Утащил я Егора с тропинки под куст, долго нас искали, совсем рядом проходили, а около куста, как завеса невидимая. Не нашли нас. Дальше - как сама видишь. Знаешь, мы там все в бога поверили, это  он помиловал Егора.

Уложили Егора на скобленый  полок, стеснялся своей наготы, да Ефимушка успокоил: - Для тебя сейчас Мила просто доктор, лежи, браток, и потей. Квас прохладный и соки в предбаннике, зови меня, если что потребуется.

Травы полыни и зверобоя запарила Мила, перекрестилась, плеснула ковшиком  на каменку,  душистый пар обволок баню. Чуть коснулась горячими листьями березового веника тела  от ног до плеч, начала похлопывать все сильнее.

 Легкая полотняная рубашечка Милы прилипла к телу, пот застилал глаза, а ноги и руки Егора все были холодными. Ефимушка тоже врачевал Егора сначала березовым, затем дубовым веником, напоил березовым соком, никак не входило тепло в тело друга.

Настала очередь веника из крапивы, Мила стегала все сильнее, чуть порозовели кожа на плечах. Потеплели кончики пальцев, дошла очередь и до можжевелового веника, Мила хлестала и хлестала,  тело розовело, на лбу Егора, наконец, выступила испарина.

 Удалось!  Руки и ноги стали теплыми. Завернули в льняную простыню, укрыли волчьим тулупом, уложили в предбаннике на топчан. Пил Егор квас, тело покрывала испарина, лицо порозовело, кашлял парень, выплевывал кровь.

 Мила сидела на скамеечке за баней, плакала, кляла подлую войну, верила, Егор обязательно поправится. Все чаще думала про Обманиху, верилось в чудо.
 
Долго спал Егор,  утром  даже поел блинков со сметаной, попросил проводить его в лес. Знала Мила, он хочет найти Обманиху. Привела парня на опушку леса, перекрестила: - Иди, Егор, дальше мне нельзя,  не хочу судьбу искушать и тебе мешать.
 
Погладила худую, теплую руку: - Очень прошу тебя, обязательно вернись! Оттуда не все приходят, это тебе мой оберег, лесное подарение, видно, для тебя берегла, лес с ним тебя пустит и выпустит.  Положила парню на руку перышко розовой птицы:-Иди с богом! Пусти его,  и обратно выпусти, лес-батюшка!

Густым туманом окутывало лес, все дальше уходил Егор, опускался он в туман, как в воду, по том все пропало. Прошло семь долгих  дней, Егор не возвращался.

 Тревожилась, верила в чудо и всех успокаивала, Егор обязательно вернется.  Лес его пустил, сон нынче светлый видала: стоит она среди залы большой, колонны высокие, похожие на березы, держат прозрачный свод.

 Налетело в ту залу много разноцветных бабочек, закружились, словно под музыку танцуют, опускались все ниже  бабочки, вот уж скользили в танце по блестящему зеленому полу за прозрачной стеной  тени людей,  одна тень была знакомой, закричала, рванулась навстречу: - Егор!
 
Все пропало, в лунном свете отражались на полу ажурная тень веток яблони. Опять среди  веток показался мужской силуэт. Ошибки не было, она узнала Егора.За окном пахло травами, пересвистывались ранние птицы.
 
 Рассказала матери и брату свой сон. Не утерпели, пошли брат с сестрой в лес. Не Обманиху искали – Егора, спал он, прижавшись к теплому боку старой сосны.

 Удивился, увидев Милу и друга: - Впервые так хорошо выспался, даже сон сказочный видел, как танцевал  с прекрасными девушками среди большой залы с высокими колоннами, да Мила меня позвала, я и проснулся.

-Егор, а еще что ты помнишь из сна? – Мила взяла руку Егора. Хорошо работало сердце, как у всякого,   здорового человека.

-Мне в последнее время только госпиталь снился: надо мною светильники операционной,  люди в масках. Еще снилось, как брожу я по Обманихе, трогаю руками искривленные деревья, от них меня легким током покалывало.

 Такими родными были травы, кустарники, деревья. Хорошо мне было, как в родительском доме. Больше никогда не пойду на войну,  закончу заочно лесной институт, останусь в лесу. Буду верным охранником, лекарем леса и Обманихи.

Любимая девушка станет доктором, сочинит сказку о чудесах Обманихи, будет читать ее нашим детям, мы покажем им лесной талисман - перышко розовой птицы.