Музыка

Мой последний муж любил выражаться эмоционально: "Музыка для меня – все! Не знаю, производит ли она еще на кого-нибудь такое же воздействие как на меня, но в моей душе… " – и это с первых тактов звучания его любимых произведений. И потом еще много – по ходу прослушивания…
У меня нет слуха, и в музыке я ничего не понимаю. Осознав это очень давно, дала себе слово разговоров о ней с умным видом не вести, и не веду…
А музыку люблю. Не всякую. Очень и очень не всякую.… Теперь понимаю, что, как и с поэзией, здесь нет объективных критериев, что все зависит от личности слушающего, от его "группы крови", что ли, т.е., темперамента, характера, мироощущения. В юности очень трудно противостоять моде – ближайшего окружения и общественной: когда молодежь открывала "Биттлз", признаться в равнодушии к ним было так же трудно, как старшему поколению, в свое время, в нелюбви к советской песни или Чайковскому.
Но свой вкус все равно постепенно складывается, потому что невозможно всю жизнь лицемерить с самим собой, особенно в таком интимном деле – теперь уже смело могу ответить отказом на предложение сходить в филармонию и признаться, что всегда была равнодушна к битлам.
Но, зато, когда слушаю джаз, я не могу рассуждать о том, как его люблю.… Да я даже не могу читать книгу и слушать его параллельно – это два совершенно отдельных занятия. И это единственная музыка, которую предпочла бы слушать в большой компании – жаль, что там, где джаз, всегда курят, и даже не этого жаль, а того, что сама не выношу табачного дыма, который вместе с вином прекрасно с ним сочетается и является как бы символом живого участия каждого в создании этой музыки…
А есть музыка, которую можно включить тихо-тихо, и, забравшись с ногами в кресло, надолго погрузиться в чтение какого-нибудь романа Д. Остен – наверное, именно такую называют "музыкой для лифта"
В какой-то момент поняла, что раздражает Брамс, что не люблю симфоний Бетховена, но совершенно растворяюсь в звуках Беллини или Вагнера – нет, нет, только не в Опере. Как-то в моем сознание фальшивые оперные постановки совершенно отделились от любви к завораживающему пению в записи на пластинках или дисках.
Голос вообще много для меня значит, иногда часами могу слушать какую-нибудь Ц.Эвору, но всегда останусь человеком слова, поэтому переводов большинства сладкозвучных песен знать не желаю. И лучше откажусь от голоса в пользу смысла и искренности исполнения у Высоцкого или Окуджавы.
А иногда заносит в совершенно непонятные области – и "страдания" Ю.Агафонова трогают необъяснимо и почти всегда, а Вертинский убивает пошлостью интонации и жеста.
Может быть, причина моего последнего развода и в музыке…