Торговец мудростью

С позволения автора  Proza.ru - Ивана Варфоломеева  http://proza.ru/avtor/taldom435
его стихотворение теперь служит эпиграфом к рассказу. Моя искренняя благодарность товарищу по перу.      






Я один, среди снегов осевших,
Вытаявших у стволов берёз,
На листве шуршащей и сопревшей,
Ветерком гонимой под откос.

Пахнет послезимней этой прелью.
Синева привольна, глубока.
Невесомой, белою куделью
В небыль уплывают облака.

Лик природы, как и мы весною,
Всё милей, добрее и живей.
Вон о том же говорит со мною
Беличья мордашка меж ветвей.

А с ольхи, раскидисто высокой,
Озорницей, среди бела дня,
Прокричала коротко сорока,
Видно, так приветствует меня.

Ну а больше мы молчим, как рыбы,
С думами без слёз и без прикрас.
Не нудит здесь поминутно: «Ты бы»,
Просьбою, похожей на приказ.

Я один, среди двора, на даче.
Сам себе хозяин-командир.
Незачем о жизни мне судачить,
Полоскать пустячное до дыр.

В доме мысль одна моя хлопочет:
До тоски готов я в нём залечь…
Радостно со мной о том лопочет
В сумерках затопленная печь.






Борис подошёл к зеркалу и начал внимательно рассматривать своё отражение.   

     -  Поздравляю! Ты теперь свободен! – сказал он ему. Отражение приветливо  улыбнулось, а в глазах запрыгали озорные искорки.

     - Господи, как же хорошо! – сказал Борис и подмигнул своему отражению.
    

      Развод с Ленкой пока не стали оформлять. Решили, что торопиться не стоит, да и Гошка, сын пяти лет, распрекрасный мальчуган, являл чудо, которое они оба самозабвенно любили. Разменяли только квартиру. Теперь они живут в разных концах города. Ленка с Гошкой - в одном,  он – в другом.
   
     Борис  пошёл на кухню, заварил большую чашку чая, сделал бутерброды и вернулся в комнату. В кресле сидел какой-то господин. Худенький, маленький, почти гном, но по глазам было видно, что это взрослый мужчина.
    
      Это таинственное явление его не удивило. Сегодня дивный вечер и ждать было можно чего угодно.   

      - Кто вы? -  спросил Борис.

     Господин встал с кресла.

     - Разрешите представиться – господин Одиночество, - сказал он красивым баритоном.

     - Гм, я не представлял, что вы, э-э-э-э, такой,  хе-хе,  мелкий. Сколько же вам лет?

     Господин Одиночество поднял глаза к потолку и стал шевелить губами:

     - Друг мой, я знаю, что появился на свет в момент Большого Взрыва, поэтому вы сами посчитайте, сколько мне лет.

     -Удивительно, такой почтенный возраст, и такого булавошного размера…
 
     Господин Одиночество хмыкнул и таинственно улыбнулся.

     - Вы ко мне как? В гости или на постоянное место жительства? – Спросил хозяин.
 
     - Не могу знать,  друг мой!

     -  Чай, бутерброды? У меня тут всё теперь на холостяцкий лад, не обессудьте.

     - Нет, нет, благодарю, друг мой, я не ем со дня сотворения мира.
    
     - Теперь понятно, откуда такая мелкота в формах.

     - Друг мой, я питаюсь другой пищей.

     - Ясно!  Расскажите о себе, пока я тут поем.

Гость  глубоко вздохнул:

     - Что же рассказывать? Я теперь буду рядом, вы всё обо мне узнаете сами. Да-а-а…Одно могу сказать, что я очень люблю слова один, одиночество, один-одинёшенек,  уединение, единственный,  единственная…,

     - Стоп, стоп,  – торопливо проговорил Борис, - только одно слово, единственный,  в вашем лексиконе бодрит, остальные  - пугают.

     Верно подметили, - сказал господин Одиночество. На этом слове держится ваш мир. Все прекрасные чувства человечества покоятся на этом слове.

     - Ну, что, партию в шахматы?

     - С превеликой радостью, - ответил господин Одиночество. И они до поздней ночи играли в шахматы.

     Теперь они всегда были вместе – Борис и господин Одиночество. Гуляя по заснеженным улицам,  он однажды сказал: -  Как мне хорошо с тобой, господин Одиночество!

     - Я знаю, ответил он,  и благодарю вас. Мне тоже с вами, друг мой, интересно чрезвычайно.
    
     Длинными,  осенними вечерами, когда дождь  скулил на одной ноте и просился в комнату, они читали вслух друг другу книги. Спорили   до хрипоты в голосе. Иногда подолгу молчали об одном и том же, то вдруг начинали вместе говорить:

     - А знаете, мой друг, что сказал обо мне Ландау…

     - Нет-нет, батенька, послушайте меня, - перебил его Борис, - а то я забуду. Мне нравится вот это: - красивые женщины редко бывают одни, но часто бывают одиноки. А Ленка у меня красивая, задумчиво сказал Борис.

     - Так что, батенька, вы хотели сказать?

      - Да. Да. Обо мне великий Ландау сказал  - как все умерщвляющие яды, и одиночество – сильнейшее лекарство.

     -  А это как Вам, господин Одиночество – кто не любит одиночества - тот не любит свободы.

      Господин Одиночество ласково улыбнулся и ответил:

      - Я поддержал его мысль с пониманием.  Однажды я пришёл к нему, так же, как к вам,  и мы долгое время были вместе. Господин Шопенгауэр. Знаете его?

     - Немного, из лекций по философии, - ответил Борис.

     Однажды, когда они разгадывали кроссворд, Борис спросил господина Одиночество:

     - Скажите, батенька, почему великие люди верны вам, подчас до смертного одра?

     - Трудно ответить, друг мой! Наверное, что бы понять это, надо побыть рядом с ними,  научиться понимать их. Вы, друг мой, очаровали меня своей искренностью и правдивостью. Вы тоже великий человек.

     - Он смущённо протянул: - Ну-у-у, батенька, какой я великий!

     - Не буду ни опровергать, ни  настаивать. В ответ на ваше мужество в болезни мною, я сейчас скажу, изменяя собственным взглядам на своё существование:  насколько я знаю всех, о ком мы так хорошо, интересно и много говорили, большей частью были несчастными людьми. С обнажённой душой, с ранимым сердцем, можно даже сказать, они были людьми без кожи, находились в постоянном  и губительном поиске истины, но надо заметить, что никто из них так и не даёт прямого ответа на поставленный вопрос.  Пока человек стоит на пути поиска, он жив и мудр. И вы, мой друг, приобрели бесценный опыт. Я вас поздравляю и благодарю, ибо рядом с вами я тоже приобрёл частичку знаний о человеческой душе.
   
     … Наступила весна.  Трудно усидеть дома в такое волнующее кровь и плоть время. И Борис с господином Одиночеством пропадали прозрачными вечерами то в парке, то на набережной. Прищурясь от яркого закатного солнышка, с удовольствием рассматривали вдруг похорошевших дам  и юных барышень. Считали вечерние звёзды, загоравшиеся ещё до полной темноты. Возвращаясь  домой, сыпали пословицами и поговорками об одиночестве, восхищались прозорливостью человеческой мысли, задумчиво молчали. Однажды Борис, милым жестом, который так нравился Ленке, потеребил мочку уха и тихо сказал:

     - Круглый сирота и сверху и снизу. Сиротская слеза не канет мимо... Он протяжно вздохнул: - ох-хо-хо. Господин Одиночество внимательно вглядывался в лицо своего визави.
    
     Прошло почти три года. Ему уже тридцать девять! Однажды Борис пришёл с работы и чуть не упал в прихожей.  Господин Одиночество, изогнувшись самым невероятным образом, растянулся по всей комнате, ноги подпирали входную дверь.

     - Однако, батенька! Как вы выросли! Вы заняли всё пространство. Всю полезную и прочую жилую площадь!

     - Господин Одиночество виновато улыбнулся и сказал:

     - На благодатной пище произрастаю!
    
     - Ну, ну! Ответил Борис.
    
     После ужина он сказал, что завтра суббота, и они с Гошкой идут в театр.
 
     - Я сердечно рад! – Сказал господин Одиночество.
   
      Когда они с Гошкой сидели в уютном театральном кафе и наслаждались всякими яствами, Борис спросил:

     - Сын, как смотришь на то, что бы приобрести тебе сестру?

     -!!?? У Гошки опустились плечи, взор померк, он уставился в розетку с мороженым и заикаясь тихо прошептал:

     - А-а-а, мммама?!

      - Спокойствие, только спокойствие, сказал папа. Гоша улыбнулся сквозь слёзы, они с папой так любили вместе смотреть мультфильм про Карлсона. 


      - У нас с тобой единственная любимая женщина на двоих – твоя мама.
 
     - Па, я согласен, согласен! – Звонким и дрожащим, как натянутая струна,  голосом,  воскликнул Гошка. -  Можно я маме скажу?

     - Ну, нет!  Не лишай меня удовольствия! Я сам скажу!

     - Тогда я ей дам имя, - решительно сказал Гоша.

     - Это – пожалуйста! – Сказал Борис. - Разделим обязанности по-семейному. И он улыбнулся светлой, мальчишеской улыбкой.
    
     Когда он усадил Гошку в такси, мимо него прошёл громадный господин Одиночество. По мере продвижения по улице, он стремительно уменьшался и когда подошёл к перекрёстку, где небольшая группа людей ждала зелёного сигнала светофора, то уже стал опять похож на гнома. Господин Одиночество обернулся, помахал ему маленькой ладошкой, подхватил под руку  прелестницу с печальным взглядом, и они тихо пошли по пешеходному переходу.
    
     Борис развернулся и пошёл в противоположную сторону. Быстрым и уверенным шагом, энергично размахивая руками,  упруго разрезая плечом воздух, густо замешанный на  человеческих пороках и добродетелях. Одинокий–не–одинокий человек.