II Сватовство Миче. Глава2. Сплошные потрясения

   ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА.
   
   ЧАСТЬ II. СВАТОВСТВО МИЧЕ.

   ГЛАВА 2. СПЛОШНЫЕ ПОТРЯСЕНИЯ.


   - Так и не приходили ещё, - сказала сонная служанка. – Ты, Миче, сам–то откуда? Почему ты их ищешь, если они у тебя?
   Вот тебе и раз. Родители заночевали у меня, потому что кто же присмотрит за Рики в моё отсутствие. А меня всё нет, а они волнуются.   
   Я побежал бегом. Из окна дома Мале меня окликнула мама Малька.
   - Бежишь, Миче? Беги – беги. Где ты был?
   - А где Лёка? – вместо ответа спросил я.
   - Так у вас.
   - Почему?
   - Так все там.
   Странно. Что там делают все? Вечеринка перешла в утренник?
   - Я подойду попозже, - пообещала хозяйка дома.
   Спрашивать: «Зачем?» - было бы невежливо. Я просто побежал дальше. Но вот что интересно: дома никого не было. Совсем. И никакой записки. Наверное, Рики, мама и папа отправились домой, Малёк пошёл провожать Чудилу, и я со всеми разминулся. Но могли бы черкнуть пару строк. Я вздохнул. Сам виноват: не предупредил никого, что явлюсь лишь утром. Ха! А вдруг все ищут меня?
   Устав биться над этой загадкой, и вообще, устав, я лёг и заснул, чтобы выспаться перед работой. Авось всё как–нибудь разрешиться само собой.

   *    *    *
   - Спит, - сказали рядом со мной. – Просто невинный ягнёнок. Держи меня, Петрик, чтобы я его не побил. Я его побью.
   - Погоди, послушаем, что скажет, - осадил Малька Чудила. – Эй, Миче, подъём!
   - Чего? – спросил я.
   - Мы тебя побьём, - сообщил мне Лёка.
   - Не надо, - со стоном попросил я.
   Я сел и схватился за голову. Все события этого утра и вчерашнего вечера вспыхнули в моей памяти обжигающим огнём. Это невозможно. Что творится!
   - Ребята, что я наделал! Что я наделал, ребята, - запричитал я и даже побился немного головой о ковёр на стене.
   Они переглянулись.
   - Да ладно, - пожал плечами Малёк, - не так уж всё плохо. Хотя могло быть и хуже из–за твоей дурости, - добавил он.
   - Я ему сто раз говорил: купи ребёнку ролики, - зачем–то вставил Чудила. – Говорил: купи и научи ребёнка кататься. Сам, говорил я, научи, чтобы было спокойнее. Чтобы дитё умело кататься и было как все. Я говорил: умение – это безопасность. Я даже говорил, что сам научу. Ты, Лёка, тоже говорил. Но Миче не разрешал нам купить Рики ролики, говорил, что поссоримся.
   - Отстань, Чудила, – я повалился на подушку. – Ты всё об одном. Какие тебе ещё ролики?
   - Кажется, он не о том, о чём мы ему толкуем, - догадался Малёк. – Кажется, с ним всё–таки что–то случилось. Ох, недаром Миче видели с Хротом.
   - Да. Ещё ведь он подрался у Някки, на пристани, - напомнил Петрик. – Надо было доискать его до конца.
   - Что я наделал? – спросил я у подушки.
   - Слушай, говорят, Кохи очень сильно избит. Это ты его так?
   - Вы спятили, да? – я снова сел. – Вы считаете, что я могу избить человека до такого состояния? Хотя нет. Могу. Его папочку.
   - Ты был у Кохи?!! Ты его видел?
   - Ты что, ходил туда с Хротом?
   - И как он? Как Кохи?
   Я кивнул и застонал от жалости к своей вражине.
   - Видал? – спросил Чудилу Малёк. – Вообще понять невозможно.
   - И куда ты делся потом? – спросил у меня Чудила. – Где тебя только не искали!
   - Зачем меня искать? – разозлился я. – Что я вам, дитё новорожденное? Куда я денусь? Я болван. Я идиот.
   - Кто бы сомневался! – сказали мои дорогие друзья. – Конечно, болван. Драться на пристани! – они оба сели ко мне на кровать.
   - Не дрался я!
   - А что ты делал?
   - Сделал предложение Нате!
   - О! Ого! Ну и ну! – они пришли в восторг. – Ну наконец-то, Миче!
   - Да, сделал, а потом не сделал!
   Они опешили:
   - Это как?
   Пришлось рассказывать всё с самого начала, иначе они бы не отцепились меня. И когда я закончил, Малёк высказал своё мнение:
   - Да. Идиот, – он сник и расстроился. – Обидел Нату и сам себе сделал плохо.
   - Но как же мне быть?
   - Есть только один способ. Броситься на колени и умолять о прощении. Всё объяснить.
   - Но Корки… Пираты… Но я – анчу… Я боюсь… - лопотал я.
   Чудила обнял меня и стал утешать, как я бы утешал Рики, если бы он совершил ошибку и плакал.
   - Сколько я тебя знаю, Миче, ты всегда боишься, - говорил  он. – Боишься и боишься, но живёшь нормальной человеческой жизнью. У тебя даже не получается как следует запугать Рики, потому что ты не веришь в плохое.
   - Я верю. Я трус.
   - Это не твоя вера, а вера твоих предков. Ната полюбила тебя за смелость.
   - Нет, Петрик, нет. Откуда она, смелость–то?
   - Читай выше, - хмыкнул Малёк и погладил меня по голове. Чудила напомнил:
   - Смелость просто жить и всех считать хорошими.
   - Я всех не считаю…
   - Тс–с, - шепнул Петрик. – Брось это. Сегодня ты пойдёшь к Нате и помиришься. Или ты её не любишь? Может, просто ищешь предлог отвертеться?
   Отвертеться? Ну уж нет. Я знал, что не могу без Наты. Не могу, не проживу без неё жизнь, даже если её, этой жизни, очень мало осталось. Я пойду и помирюсь.
   - Может, я сегодня сразу посватаюсь? – я вскочил и вытер глаза. – Да. Сегодня. А вы будете сватами. Если сейчас пойти на рынок…
   - Миче, сегодня не выйдет.
   - Вы на службе? Ох, а почему вы не на службе?
   Дзинь – дзинь!
   - Ну вот, - сказал Малёк, глянув в окно. – Пытались предупредить. Но не успели. Сейчас он в обморок упадёт.
   - Миче, - подскочил ко мне Чудила. – На самом деле всё нормально. Могло быть хуже.
   - Хуже чего?
   Я глянул в окно. Та мама и папа вкатили в ворота такой специальный стульчик на колёсиках, а на стульчике сидел мой Рики. С забинтованной левой рукой, с перевязанной левой ногой и головой.
   Ну и прав был Малёк. Я едва не хлопнулся в обморок.
   
     *    *   *
     В этот день я не пошёл мириться с Натой. Мне просто не позволили встать с постели. Вроде бы, у меня поднялась температура. Парламентёром от меня ходил Чудила, но Ната его даже на порог не пустила. Пошёл Малёк. Ему было сказано, чтобы не лез, куда не просят.
   - Вы хоть говорили ей, отчего я не пришёл? – спрашивал я.
   - Ну, я успел вставить словечко, - вздохнул Лёка. - Она ответила, что придёт навестить Рики. Всё.
   - Если бы я снёсся раньше, мы бы сейчас не поссорились. Почему я не понимал, что люблю её? Я так сильно боялся? Но я и сейчас боюсь, - бормотал я себе под нос. Малёк на это реагировал болезненно. Он говорил Чудиле:
   - Миче меня доведёт, и я его придушу.
   Но Лёка ещё был самым милосердным из всех этих извергов. Все прочие ругали меня на чём свет стоит, и всё за ролики.
   Может быть, кто–то не в курсе роликовой проблемы, так я расскажу.
   Я уже говорил, что наш город – это сплошные склоны. Он стоит на Иканке – такой широкой и низкой горе причудливой формы. Все улицы, даже поперечные, ведут вниз и, в основном, очень круты. Иногда это сплошные трамплины, иногда вдруг упираешься в тупик – улица делает резкий поворот. У заборов ветвятся крыжовник, малина, ежевика, шиповник и розы. Всё чрезвычайно колючее. Есть такие места, где ты идёшь по дороге и видишь сверху дворы улицы, расположенной ниже. Представьте, как весело навернуться оттуда в чужой колодец. Взять, допустим, самокат. Запросто можно затормозить. А ролики? Как их остановишь? Ребята, гоняющие по улицам, как–то останавливают. Для меня это остаётся непостижимым. СпросИте: «Миче, сам–то ты катался в детстве?» Нет, не катался. Ролики изобрели только что. Какому ослу это в голову пришло? Покажите–ка мне его.
   А порой из–за поворота выворачивают повозки, выносятся всадники, выскакивают собаки. У оград торчат колышки – это бабульки привязывают к ним рогатых коз, саженцы и цветочки. Колышки бывают железными. Кое–где город заканчивается обрывом, крутым, каменистым, с узкими лестницами, ведущими вниз. Ну, и если мой очень младший брат не сумеет затормозить и свалится оттуда?
   У всех приятелей моего Рики были ролики. Как только их родители решились, я не знаю. Все эти дети лихо гоняли повсюду, а я обмирал от ужаса. Нет, нет и нет. Что бы ни говорили наши с Рики мама и папа. Папа, например, вообще на ровном месте упал. Я сказал, что поссорюсь с ними, если они купят ребёнку ролики, а старший доктор Шу, я знаю это, шепнул родителям, чтобы они не спорили со мной, не травмировали мою впечатлительную душу. Рики я велел смириться с тем, что роликов у него не будет, а друзьям пригрозил, если они вздумают подарить моему сокровищу этот кошмар, я не буду с ними водиться.
   Ну и вот все они, кроме самого Рики, теперь зудели и ругали меня. Если бы я потратил пару дней на обучение ребёнка, забыв о нелепых страхах, ничего бы не случилось. А так он вчера втихаря поздно вечером встал на ролики соседского мальчишки и с непривычки, да ещё в темноте, навернулся как раз в том месте, о котором я рассказывал. С дороги в чужой двор, вниз. Результат – сломанная рука, сильно ушибленная нога, ежевичные колючки по всему телу, царапины, синяки и порез на макушке. Ну, царапины и порезы я ему быстренько заговорил и вылечил.
   Действительно, могло быть и хуже.
   Даже ужасней.
   Например, родители хотели меня проучить и отвезти моего Рики из Лечебницы к себе домой, но он поднял бунт и потребовал ехать к Миче. Мой ребёнок хотел показать, что не сердится на меня, а очень даже понимает и любит. Он заполз в мою постель, пригрелся и дремал себе. Очень моего ребёнка удручала мысль, что продолжение работы над серёжками для директора школы откладывается на неопределённое время из-за сломанной руки. Я обещал помочь, но Рики отказался: ему хотелось самому выполнить всё с начала и до конца. Тем временем мама и папа вытянули из моих друзей, отчего я такой совсем никакой, отчего никак не находился и почему поссорился с Натой.
   Ну всё, решил я, сейчас начнётся по новой. Но нет, родители, как и Натин папа, пожали плечами и сказали, что это моё личное дело. Никакого участия. Я вечно за них переживаю, а им всё равно.
   Ловкач побыл у меня недолго. Пришёл, потолкался во дворе с сочувствующими соседями, послушал сплетни и испарился. Спешил куда–то. Он принёс  хорошую новость: старый убийца Корк арестован за избиение старшего сына. Я очень сильно обрадовался: вот сошлют негодяя на каторгу – и никаких больше проблем. Может, моей семье не придётся покидать Някку.
   Однако, Ловкач не выглядел довольным, когда сообщал мне такое прекрасное известие. Это отчего-то показалось мне подозрительным до последней крайности. Нет, я не сказал себе: «У Воки проблемы, оттого он так раздражён, сердит, даже груб. Отводит бегающие глазки, нервно поправляет очёчки и дёргает себя за белобрысые пряди. Помочь надо Воки». Я бы так сказал, если бы речь шла о Мальке, Чудиле или Шу-Шу. Но тут я подумал: «Дело нечисто. Всякий радуется, если негодяй получает по заслугам. Ловкач, похоже, не рад. С чего бы это?» Подумал, хотел попозже погадать, но меня отвлекли.
   Вечером, когда все угомонились и разошлись, я выполз в свежий и влажный сад постоять и подумать в тишине. Голова у меня разболелась, и весь я был какой–то потрясённый и сам не свой. И, если я  глядел на дом, я видел, что он горит, я видел пожар, и мне приходилось уговаривать себя, что это наваждение, мой вечный страх. Я отвернулся и стал смотреть на звёзды.
   Отчего этот страх так усилился?

Продолжение: http://www.proza.ru/2009/11/04/1017


Рецензии
Тревожная глава. Но надо надеяться, что всё образуется.
Спасибо, Ирочка.
Добра тебе.
С теплом,
Илана

Илана Арад   16.11.2009 06:39     Заявить о нарушении
Спасибо. Образуется, конечно, поближе к концу:)

Ирина Фургал   25.11.2009 10:56   Заявить о нарушении