Возвращение хранителя

Запрещаешь то и это,
Призываешь дорожить.
Жизнь – разменная монета,
Так давай скорее жить!

Размышленья, уговоры –
Человеческий мотив,
Жизнь несется - поезд скорый,
Столько станций упустив.
Посмотри-ка… Я же знаю…
Тихо жить не для меня.
Может, я одна такая…
У кого-то есть родня…
У кого-то есть дороги,
У кого-то есть друзья,
Да пойми же ради Бога –
У меня есть только я.

Запрещаешь то и это,
Заставляешь дорожить.
Для кого? А вот и нету…
Так давай же просто жить!


- Марк, третья промашка… - Галлина устало потерла глаза. - Третья! И, насколько я понимаю, улучшений не предвидится…

Долговязый Хранитель, ссутулившись, стоял перед Старшей. Блекло-черный ежик волос, сероватая кожа, опустившиеся уголки губ. Возможно, кто-то счел бы его привлекательным – если бы не унылое выражение лица. Даже глаза – визитная карточка Ангелов – были тусклыми, лишенными внутреннего блеска и глубины. Темные, равнодушные, они излучали сейчас облака, клубившиеся под ногами – словно обладатель их пытался скрыться от неприятного разговора. Марк был хроническим неудачником – и почти смирился со своей участью. Его последний подопечный, став наркоманом, с трудом дотягивал последние дни, и Старшая вызвала ангела на разбор не слишком показательных полетов.

- Вариантов у нас немного. Стражником тебе не быть – прыти маловато. Для работы с данными – прости, специалистов хватает. Единственное, что могу предложить – попытаться реабилитироваться.
- Как? – сиплый голос, лишенный какой бы то ни было эмоциональной окраски, эхом отозвался от хрустальных сводов.
- Я поставлю тебя на год к одному их неподходящих. А там – видно будет, - Галлина хлопнула в ладоши, и в комнату вошла очаровательная златокудрая ангел, в ее руках было несколько свитков.
- Итак, кто у нас есть… - Галлина бегло просматривала бледно-жёлтые листы пергамента. - Нет, нет, нет, не то… И это не подходит…
Марк безучастно смотрел на Старшую. Столь величественная, она наверняка знала, что делать, и он всецело полагался на её выбор. Впрочем, иначе и быть не могло.
- Ага! – Наконец произнесла Галлина. - Вот то, что нам нужно. Инеш, - ангел обратилась к златокудрой девушке, - пригласи Питера.

Марк переминался с ноги на ногу, поглядывая на высокие резные двери. Наконец, створки раскрылись – и в зал вошел ангел. Подойдя к Старшей, он почтительно приклонил колено, на миг опустил голову – и поднялся на ноги. Рядом с ним Марк выглядел почти жалко. Высокий, широкоплечий, новоприбывший Хранитель обладал роскошными золотистыми кудрями, точеными чертами лица и огромными ярко-синими глазами.

- Питер, с завтрашнего дня можешь вернуться сюда. Твое место займет Марк.- Хранитель исподлобья смотрел на блондина, изучая его картинную внешность. Когда на лице белокурого промелькнуло явное выражение облегчения, он почувствовал, как между крыльями пробежал неприятный холодок. Интересно, к кому его решила запихнуть Старшая, если даже Питер так воспринял свое освобождение. – Можете быть свободны. Марк, это твой последний шанс, приступай к работе, и, пожалуйста, на этот раз хоть немного прояви инициативу.

- Ангелы одновременно покинули чертоги. За дверьми Питер остановился, внимательно посмотрел в глаза преемнику.
- Не знаю, чем ты не угодил Старшей, но это жестоко.
- Ты скажешь, куда меня отправляют?
- Это не секрет... Тебя приставят Хранителем к человеку, который не ценит ни жизнь, ни нашу работу.
- Слишком мрачно... Марк задумчиво почесал затылок. – Ты долго стоял при этом подзащитном?
- Подзащитной. Угу… Барышня, если можно так сказать… К счастью, нет. Меня вовремя вернули – хмыкнул блондин, глядя на Марка. - Впрочем, кто знает.

Марк шел на первую встречу с едва ощутимым чувством откровенной неприязни. Тихий жилой район, крохотный домик. Легко проникнув в темный коридор, он проскользнул в одну комнату, другую – никого. На секунду напрягшись, послал контакт – и получил ответ: стук сердца своей будущей подопечной. Оно болталось, как бараний хвост – ей явно было безумно хорошо.

Ангел выскользнул из домика, поднялся в небо... Уже в пути он немного задумался – стоит ли появляться сейчас? Не исключено, что подзащитная увлечена плотскими ласками, и оттого так радостно у нее на душе. Поколебавшись, Хранитель переступил через природную стыдливость и направился к земле – туда, где все яснее раздавался звук, призывающий всех Хранителей мира – гулкие удары сердца.

Он так и не понял, какая сила заставила его появиться в нужном месте и в нужное время. По каменистой пустоши размашистым галопом шла рослая рыжая лошадь. Кобыла мотала мордой, недовольно пофыркивала и просила поводьев. На ней сидела темноволосая дама, вцепившись в гриву, она хохотала во всю глотку, словно получила в подарок все сокровища мира. Лошадь набирала скорость. Войдя в раж, она нагнула пониже голову, чуть скосила глаз на наездницу – и свернула с едва заметной тропинки. Копыта гулко застучали по сухой земле. Всадница перестала смеяться, на лице промелькнуло выражение обеспокоенности, она привстала в стременах и натянула поводья, пытаясь вернуть коня в подчинение. Бесполезно. Пустырь – внешне безобидный – был серьезным испытанием для таких вот неосторожных любителей приключений. Обрывался он резко и неожиданно, перечерченный многометровым оврагом, почти незаметным со стороны. Казалось, дорогу преграждает чахлый кустарник, который, по сути, маскировал резкий песчаный обрыв.

Горячая полукровка скачками приближалась к этой природной ловушке, и всадница, видимо, знакомая с местностью, почти повисла на поводьях, отчаянно пытаясь повернуть лошадь. Марк почувствовал, как привычный холодок пробежал между крыльями. Он рванул в сторону подзащитной, едва успев опуститься в седло впереди нее и закрыть крыльями глаза разошедшейся не на шутку кобылицы. Против воли, конь чуть снизил скорость, постепенно перейдя на кентер, и, наконец, тряскую рысь. Рыжая остановилась у самого обрыва, и всадница соскользнула на землю. Марк бессильно сполз с лошади, сел у копыт и уставился на то, что ему отныне предстояло защищать. Впечатление было не ахти себе.

«Вот и познакомились… Галлина, ты все-таки жестока»… Хранитель рассматривал подопечную, которая, в свою очередь, едва ли не по волоскам исследовала лошадь. Молодая женщина, около тридцати лет, среднего роста, очень недурна собой, даже несмотря на всклокоченный вид и шальной блеск в невероятно тёмных глазах.
Убедившись, что рыжая не повредила ноги на каменистом пустыре, она спокойно взяла поводья, перебросила на шею – и снова бухнулась в седло. Лошадь замотала мордой, показывая свое недовольство, сделала несколько скачков – и, наконец, галопом пошла в сторону дороги.

- Ну и денек… Голди рехнулась, еще эта белоперая ворона… Или ворон… Да какая, собственно, разница? Очередной ангелок, присланный отбывать наказание… Смешно. Да я сама это наказание отбываю, глядя в зеркало, ан нет… И вообще, не за чем портить себе настроение гнусными мыслями в такой чудный день… Хорошо-то как… Ну же, рыжик, не тупи, мы же так хорошо проехались! Давай, девочка, давай, вот так! Нет, ты таки гляди – летит… Эх, хилеют, видать, ангелов ряды… Предшественник поприличнее был – такой себе живчик, а это – моль в костюме… Еще бабочку подцепил бы… Черт возьми… Идиотизм… За мной летит мужик в костюме и с крыльями. Ну и хорошо (Ля-ля-ля, я сошла с ума… какая досада!) Хотя… надо отдать должное – среагировал он шустро. Другой бы пытался удержать в седле, а этот – просто остановил лошадь, предоставив остальное мне самой… Плохо только – и он ненадолго. Толковый мужик, сработались бы. Эй, как тебя там! Жаль, что вы, ангелы, не ездите верхом! Я просто не знаю, что еще предложить тебе в благодарность за Голди…

Марк легко поднялся вверх, осмотрелся. Несколько гектаров пустоши, причем то тут, то там на поверхность выходили шапки залежей гранита. Не слишком хорошее место для верховых прогулок, тем более – на получекнутой кобыле. Хранитель покачал головой, наблюдая, как подопечная подвела взмыленную лошадь к конюшне, слетела ей под ноги, даже не дожидаясь, пока та остановится, и стала снимать тяжелое седло…
Хранитель отошел в сторону, сложил руки и наблюдал за тем, как женщина приводила в порядок лошадь, затем себя. А еще он надеялся, что нынешний прецедент – самое страшное, что могло с нею произойти, а в дальнейшем – со всем можно будет справиться быстро и без лишних проблем…

В тот же день Марк позволил себе небольшую отлучку. Он хотел увидеть Питера. Светловолосый ангел уже принял командование гарнизоном, но время выделить сумел. Видимо, ждал этого визита.

- Итак, вы уже познакомились?
- Ага. Скажи сразу – она самоубийца? – спросил он, с дрожью вспоминая бешеный стук копыт лошади и биение человеческого сердца.
- Ну что ты! Ни единой попытки – ты же можешь без труда поднять ее биографию, - Питер пожал широкими плечами.
- Она душевнобольная? – не унимался Марк. – Ты не смотри на меня так, я не сошёл с ума. Просто пытаюсь понять, к чему мне быть готовым.
- Нисколько. Просто она не ценит жизнь. Не знаю, почему, но – не ценит. Или же ценит не так, как должна. И еще – она нас видит, по крайней мере, чувствует наше присутствие. Потому спокойно отреагируй, если надумает с тобой заговорить. Хотя, со мной такое бывало лишь дважды.
- У меня есть шанс?
- Ну конечно! Поверь, рядом с ней год считают за пять. Наберись терпения – и жди. Галлина понимает, что тебе предстоит, она не станет перегибать палку.
- Почему тебя приставили к этой подопечной? – Марк бросил на Питера заинтересованный взгляд: «Раз уж эта дама такая особенная, и ставят к ней провинившихся, значит…»
- Хм… Ты не настолько хорошо тебя знаю, чтобы излагать детали. Но все же скажу. Я был близок со смертной…
- Так… - Марк попытался не выдать возникшего любопытства, вспоминая всех особ женского пола, которых ему довелось охранять, однако ему за всё это время ни разу не приходило в голову вступить с простой девушкой в подобную связь. - Ну допустим… Я же не делал этого!
- Верно. Ты просто допустил гибель двоих подопечных и моральное падение третьего. А сейчас – прости, мне нужно идти к своим, - пробормотал Питер, пожимая его руку. – Будь внимателен с нею.

Марк кивнул, почесал затылок и потопал к выходу из Чертог. Нужно бы навестить подзащитную, пока она не надумала проехаться верхом на жирафе в зоопарке или прокатиться на американских горках без ремней безопасности.
Хранитель спешил к маленькому домику на одной из улочек спального района и всё размышлял о том, что сказал ему Питер: «Просто она не ценит жизнь. Не знаю, почему, но – не ценит. Или же ценит не так, как должна.»

Впрочем, по прибытии он застал вполне мирную картину. Ведьма с ногами сидела на продавленном диване, увлеченная книгой, у ног посапывал большой старый ротвейлер с седой мордой и белесыми бровями. Учуяв Хранителя, пес поднял голову и насторожил уши.

- Батлер, потише. Это нам очередного смертника подкинули – ехидно хохотнула подзащитная, почесав кобеля за ушами. – Подумаешь. Довели прежнего до кондрашки – так уже новенький, тут как тут. Ну где они берутся, а? – И, блеснув тёмными глазищами, в которых на секунду отразился свет настольной лампы и сделал их будто бы жёлтыми, она вернулась к чтению, даже не взглянув в сторону Марка.

«Сущая ведьма», - подумал он, но, заметив возникшую на её лице мимолётную улыбку, тут же решил зарубить себе на носу: с мыслями нужно быть осторожнее. Хранитель не знал, как себя дальше вести и что говорить, а потому просто прошел во вторую неосвещенную комнату и устроился в кресле. Терпеть – так терпеть, тем более – есть шанс выбраться отсюда в добром здравии, как Питер.


Двое крылатых стояли на крыше,
Речи вели на своем языке,
Был один ярче, красивее, выше,
Волос играл на шальном ветерке.

Он говорил на возвышенном слоге,
Речь его сладкой была и уста,
Брови собольи не жались в тревоге,
Только душа была слишком пуста.

Ну а второй – побледнее, пониже,
Голос потише, сутулость в плечах,
Волосы блеклые, речи пожиже,
Свет неземной не таился в очах.

И говорил он – едва было слышно,
Только душа-то его не пуста.
Он был и нужный, и просто нелишний,
Хоть и задача была непроста.

Двое крыталых стояли на крыше,
И разбрелись при полночной луне,
К небу взлетал тот что ярче и выше,
Блеклый и нужный стремился… к земле…

Марк любил поспать. Эту слабость он перенял у одного из прежних подопечных, ленивого экс-чемпиона по боксу, который тихо спивался в своей одинокой берлоге, и у которого сон нежно переплетался с запоями и редкими вылазками за продуктами. Вообще, Хранители во сне не нуждались, но если есть такое простое и доступное удовольствие – почему нет? И Марк нежился в уютном кресле, то так, то сяк поворачивая лицо под мягкие лучики солнца… Солнца? Господи! Где эта ведьма?

Хранитель заметался по пустой комнате, ибо от подзащитной давно уже и след простыл. Он ткнулся было в сторону конюшни – на там и не пахло ввереной ему ведьмой. Успокоившись, поднялся высоко в небо и сосредоточился на внутреннем голосе… Сердце… Оно должно позвать его… Не может не позвать.

Гулкие толчки раздались совсем рядом. Ангел вздрогнул. Только не это… Очередной лошади он не переживет. Спикировав вниз, увидел узкую заросшую дорогу. Видимо, в прошлом она использовалась интенсивно, но сейчас по всей ширине расползалась низкая травка, обочины в человеческий рост скалились репейником и болиголовом. Крутой, неровный спуск вел к небольшому озерцу, описывая крутую дугу и выворачивая в поле. По этой самой дороге сейчас несся вниз велосипед. На нем сидел человек. Марк даже не сомневался – он знал… Знал только одну ненормальную, которая решилась бы на такой трюк.

Впрочем, велосипедист действовал достаточно спокойно и уверенно – двухколесная машина легко обминала вымытые водяными потоками булыжники, перелетала ямы, опускаясь на заднее колесо и ловко обретая первичное положение. Немного успокоившись, ангел просканировал вероятности летального исхода… 50/50… Половина? Один шанс из двух? Удивленный, обеспокоенный, он приблизился к подзащитной, стараясь удерживать одну скорость.

Увиденное заставило Хранителя почти заорать во всю глотку – оба тормозных шнура, аккуратно прикрученных к раме, не касались колодок… Он тряхнул головой, присмотрелся - так и есть. Тормоза не были подключены. Похолодев, Хранитель рванул вперед, осматривая дорогу. Велосипед – не лошадь, ему глаза крыльями не закроешь, не успокоишь, нашептывая в ухо ласковые слова. Ладно, пока подопечная справлялась с управлением, но дальше… Резкий уклон – и поворот, столь крутой… Последующие минуты отняли у Марка, по крайней мере, треть силы и половину нервов. Подопечная, перенеся силу тяжести, заставила велосипед почти лечь на землю, войти в поворот – и под собственным весом снизить скорость, тормозя у самой кромки воды.

Когда двуколесный монстр и сидящая на нем не менее монстрообразная ведьма остановились, Марк почувствовал дикую слабость. На подкосившихся ногах он подполз к ней и почти упал на сухую кочку.
- И ты тут? – она насмешливо прищурилась. – Да, слабо вам, крылатым, вот так весело провести утро! Косматая чуть коснулась ногой земли, и велосипед стал плавно набирать скорость, оставив позади рассерженного, опустошенного Хранителя…

Марк не хотел идти следом. Он спокойно поднялся вверх, осмотрелся – и направился в сторону зарослей камышей, по которым ходили важные цапли. Опустившись на землю, присел на пригорке, покрытом сухой травой, и задумался.

Да, его подопечная – не лучший вариант. Она не ценит ни свою жизнь, ни его работу… Но… За последние сутки она не сделала и ничего дурного – не нажралась до рвоты, не накололась до зеленых чертиков на стенах, не посетила женатого любовника и даже не украла у нищего последние копейки… Может, не так все и плохо? Может, есть шанс протянуть с ней до освобождения, когда его старания будут оценены по заслугам, и он займет достойное место… Займет, если… О нет… Ангел поднялся вверх, сосредоточившись, нашел подопечную, легко догнал и занял место у плеча. Она крутила педали, покрывая километр за километром, не думая ни о чем (Возможно ли такое? Выходит – да…) Марк покорно следовал за ней, размышляя над тем, какая нелегкая судьба у Хранителей и как сложно оставаться спокойным и выдержанным, когда за двое суток тебя дважды столь жестоко испытывают на прочность. Что же… Попытаемся…

- Пытайся, пытайся… А шанс еще заслужить надо, усек? Я живу так всегда, и менять свой уклад ради твоих оперенных погон – точно не стану. Вообще, оставил бы меня на денек-другой, а? Знаешь ли, как-то не уютно сидеть в ванной, зная, что на тебя зырят в щелочку – не утопилась бы. Как же вы мне надоели… Все… Толку от вас – что с козла молока. И люди еще просят, чтобы вы находились рядом с ними? Идиотизм… Да никогда я не буду просить об этом… И о тебе тоже, крылатый – будь уверен!
- Ты как? – Питер сидел на крыше многоэтажки, изредка поглядывая вниз
- Пока ничего… - вздохнул Марк, чувствуя невероятную усталость, тяжёлым камнем навалившуюся на плечи.
- Хорошего? – участливо подсказал Питер.
- Ну почему же. Она не так и плоха.
- Ты ей льстишь… Или успокаиваешь себя – на выбор.
- Я справляюсь…
- Лишь потому, что она позволяет справляться – и никак не иначе.
- Думаешь, она понимает, что мне сложно? – Марк удивлённо приподнял бровь.
- Более чем понимает. Она видит тебя. Видит, как тебе трудно, как ты мечешься, пытаясь оттянуть ее от края, - объяснил Питер.
- Зачем ей это?
- Спроси… Услышит вопрос – точно, но захочет ли отвечать… Ладно, ухожу – сегодня много дел. Держись, если что – помогу.

Белокурый красавец, развернув широкие крылья, поднялся ввысь, и солнечные лучи озарили величественную фигуру. Марк вздохнул, чуть оттолкнулся – и заскользил вниз, туда, где среди хитросплетений домов коротала вечер за книгой его подопечная.

В этот вечер ведьма легла спать раньше обычного. Марк внимательно проследил за тем, чтобы она не вздумала сушить волосы, не вылезая из ванны (ну а вдруг), интеллигентно оставил её одну, когда она решила-таки выбраться из горячей воды, пока приводила себя в порядок ко сну… Наконец, женщина забралась под одеяло и потушила светильник.

Марк не знал, спала ли она или нет, когда тишину ночи нарушил звонок. Он по привычке дремал в соседней комнате, и тревожная трель заставила мигом метнуться к подопечной.
- Ало… Это я… Мне плохо. Поможешь?
- Мне приехать?
- Если можешь. – мужской голос в трубке звучал угрюмо, сухо.

Она встала, быстро оделась, на ходу плеснув в лицо ледяной водой, накинула черную кожаную куртку, свистнула собаке – и в двери заскрипел ключ. Марк нахмурился. Он уже понял, кому принадлежит этот голос. Вот и очередное испытание… Из богатого опыта и рассказов братьев знал, чем заканчиваются такие вот «дружеские посиделки», и грех этот именовался прелюбодеянием. Он взмыл вверх, выискивая свою ведьму. Найти ее оказалось несложно. Крохотное придорожное кафе в двух кварталах от дома. Одинокий столик, за ним – две ссутулившихся фигуры, мужская и женская. Он – курит, она потягивает кофе из крохотной чашки. Молчат. Ангел примостился на диванчике у самой двери и стал ждать. Время бежало, часы над барной стойкой обмотали один круг, второй. Двое человек сидели – и молчали. Только пес у ног изредка поднимался, вздыхал и клал черную блестящую голову на колени хозяйки. Наконец, люди встали, одновременно отодвинув стулья, вышли во двор. Он взял ее за руку, сжал:

- Спасибо тебе

- Угу. Звони?

- Позвоню.

Одинокая фигура в сопровождении рыскавшей по кустам собаки двинулась по неосвещенной дороге в сторону дома. И только Марк задумчиво смотрел вслед, пытаясь сообразить – что же за странные существа эти люди. По крайней мере, тот человек, который шел домой под моросящим дождем, поглубже закутавшись в поднятый ворот куртки и сунув руки в карманы. Человек, два часа просидевший в молчании за столиком придорожного кафе с другом.

Ау! Ты здесь? И тишина…
А я привыкла слышать голос…
Да отзовись же ты! Война?
А может, ваза раскололась?

Ты так со мною не шути!
Меня одну… И без советов
Да отзовись же ты! Уйти?
Я не пойму геройство это…

Давай. Давай.. Сиди как сыч…
Одну оставил… Просто бросил.
Ты отзовись-ка… И не хнычь,
Что сто чертей меня уносит!

Ну ладно, ладно, не права.
Погорячилась я немного…
Ну отзовись же! Все слова…
У нас с тобой одна дорога…

Ты не молчи! А совесть есть?
А я одна… на перекрестке…
Да отзовись ты! Это месть?
Жестоко слишком, хоть и просто.

Вторые сутки я одна…
Я злюсь на всех – как три горгоны.
Ну отзовись ты… Я у дна…
Мне надоело слушать стоны…

Мне надоели голоса.
Мне надоели эти люди…
Да отзовись же! Небеса!
Так он ушел? И что же будет?

Следующий день прошел сравнительно спокойно. Подопечная ворошила бумаги и отвечала на телефонные звонки, зарабатывая свой кофе и корм для ротвейлера. Вечером долго сидела за книгой, пока, выглянув в окно, не стала напяливать куртку. Марк, уже было расположившийся на отдых, недовольно поднял голову. Темень-то какая! И куда ее несет?

Подопечная вышла за двери, протянула ладонь мелким капелькам дождя, и зашагала в сторону парка. Пес привычно рысил рядом. Марк чуть опередил ее, оглядывая окресности. Вроде, все тихо. Оставалось надеяться, что она просто хочет немного посидеть на лавочке под одним из немногих уцелевших фонарей.

Одинокая фигура удалялась по аллее, пока не свернула на едва заметную тропинку, и углубилась в заросли старых лип. Марк недовольно сжал губы, сканируя вероятности. Опасность… 82 %… Многовато. Опередив ее, он отчетливо видел, как у самой тропинки расположились пятеро молодых людей. Подсвечивая друг другу телефонами, они улучшали настроение при помощи отравы, приготовленной тут же на костре, пользуясь шприцем дружбы: уколол – передай другому. Блеск в глазах –знакомый ему по прежнему подопечному, даже перехватило дух. Марк остановился. Нервы напряглись до такой степени – что коснись – зазвучат, как струна. Он метнулся назад, в глубь парка – туда, где по темной тропинке брела его непутевая подзащитная, укутавшись поглубже в куртку и сунув в уши головки наушников плеера.

- Стой, дурочка! – тишина. – Остановись, разворачивайся и беги! Ну же! – никак. Марк уже понял, что ведьма слишком глубоко ушла в себя, слишком далеко ее мысли – она просто не видит ни его, ни парка, ни тропинки, и даже, скорее всего, не слышит плеера. Собака, хоть и внушительного вида, но старая, конечно, повалит одного, ну двоих, а остальные? Он видел их насквозь – озлобленные, вооруженные «бабочками» и самодельными кастетами – им было плевать, кого завалить, может – убить – только бы дать выход агрессии и чувству всесильности, подаренным наркотиком. Тогда Марк решился на то, до чего не додумался бы ни три дня, ни даже неделю тому назад – он собрал воедину всю силу, которая наполняла ее сущность, и укрыл подопечую с ног до головы.

И случилось так, как хотел по непонятной причине хранитель-неудачник, потерявший троих подзащитный и почти распрощавшийся с четвертой. Его ведьма прошла мимо шайки наркоманов, озабоченных очередной порцией зелья – и ни один из них не повернул головы в ее сторону, словно и не видели. Марк дрожал, как в ознобе, его сила, достигавшая достаточно высокого уровня, моментально переполовинилась… Такова была цена жизни одного человека, и ангел, не задумываясь, платил ее. Странно… Ведь сколько раз он сталкивался со смертельной угрозой для продзащитного – но и в мыслях не было превратить себя в живой щит… закрыть… Видимо, все-таки не зря ставили к этой ведьме ангелов, показавших себя не с лучшей стороны…

Марк едва держался на ногах. О том, чтобы взлететь – не было и речи. Кое-как выдержал ту сотню метров, которая отделяла подопечную от безопасной людной улицы – и без сил упал на лавочку, стоявшую у самой ограды парка.

Ведьма остановилась. Медленно повернулась, свистнула собаке и пошла прямиком к нему, села рядом. Не поднимая головы, словно выдавила из себя: «Спасибо. Сглупила». Марк молчал. Не хотел говорить, и не мог. Только смотрел в холодные небеса, где его братья охраняли чертоги, следили за судьбами людей, помогали Высшим в решении самых сложных вопросов бытия людского. Смотрел – но впервые за долгие годы не завидовал ни одному из них. Он выполнил свой долг. Чего бы это не стоило – выполнил его до конца. Чуть повернув голову, он наблюдал за подопечной. Она прислонилась к спинке скамейки и смотрела на небо – так же, как и он. Мысли ее были пусты, только… вина? Ангел удивленно уставился на нее, забыв о собственной слабости. Значит, она… чувствует себя виноватой? Марк поднапрягся и встал. За ним покорно пошла подзащитная. В этот вечер они поменялись ролями – человек шел за спиной ангела.

- Черт возьми… Ну как же это, а? Рехнулась на старости лет… Ладно, сама шатаешься где ни попадя… Он то при чем? Черт… Ну что мне теперь сделать? Повеситься на ближайшем фонаре? Угу, так он же первый спасать помчится… Растеряет остатки своей ангельской пернатости… Парень… Ты прости, а? Ну сволочь я… Да не смотри ты так! Не специально… честно. Прости, м? Ну хочешь – я накачаю тебя до зеленых чертиков кофе с коньяком, и мы полезем на старую яблоню? Ну да… темно… опять что-то случится… А хочешь, ну не знаю – я просто буду вести себя тихо всю неделю? (тьфу, совсем завралась)… ну, весь день! Даже два! Ты только того… держись, а? Я ж теперь без тебя никак… (господи – и я это говорю!)

Когда они вошли в дом, Марка всё ещё потряхивало от усталости. Он почти не чуял ног, а крылья уныло повисли, серые и потрёпанные. Хотелось свалиться и лежать долго-долго, пока не исчезнет напряжённое гудение в висках и дрожь в теле.

Подопечная прошла на кухню, принялась заваривать кофе. Марк рухнул на табуретку, сложил руки на столе и опустил голову. Ну хоть на кухне она была в относительной безопасности – турку уж точно не опрокинет.

Он слышал, как скрипнул под тяжестью тела стул напротив, чувствовал на себе внимательный взгляд, но у него не был сил сесть ровно и взглянуть на неё. Да и что он мог увидеть в этих невероятно глубоких равнодушных глазах? Он спас её сегодня, и этого достаточно.

- Между прочим, ты мог бы поступить как-нибудь иначе, и не подвергать себя такой опасности, - вдруг проговорила она, поднимаясь, чтобы перелить готовый кофе из турки в прозрачную стеклянную чашку. Горький, крепкий запах мгновенно распространился по небольшой кухонке, сделав её разом какой-то уютной. Прибежал Батлер, уткнулся носом в колено хозяйки и замер, ожидая, когда она привычно потреплет его за ухом.

Марк не отзывался, лишь сглотнул, а подопечная, по-прежнему не сводя с него пристального взгляда, продолжала:
- Ведь мог же… право, я не стою того.
Ангел резко вскинул голову и зажмурился: изображение словно растеклось, размылось, как акварель. Он потёр глаза, присмотрелся. Вроде всё в порядке. Подопечная сидела напротив, медленно крутя в руках кружку с ароматным напитком.

- Может, ты уже скажешь что-нибудь?
Марк облизнул сухие губы:
- А зачем это нужно?
- Ну, я, кажется, сказала, что ты мог бы и не рисковать собой, а то вон какой-то… вид неважный…
Как только она повторила своё замечание, Марк почувствовал невероятный прилив невесть откуда взявшихся сил. Очевидно, активизировались какие-то внутренние резервы: как ни пытался Хранитель держать себя в руках, плотину гнева прорвало. Он столько сделал для неё за эти несколько дней! Она принимала всё это как само собой разумеющееся и даже не думала о благодарности и о том, чего это ему стоило!
- Знаешь, почему я сделал это? – он нагнулся к ней. – Я должен охранять тебя, даже если ты сама не ценишь свою жизнь и в потёртый грош! Я сделал именно так, как посчитал нужным!
Батлер настороженно зарычал. Подопечная поставила кружку на стол, откинулась на спинку стула, скрещивая на груди руки:
- Ну, в твоём арсенале наверняка есть и менее болезненные методы защиты, совсем не нужно было…
- Я сделал так, как посчитал нужным! – повторил Марк, повысив голос. – И тебе бы следовало поблагодарить меня, а не давать советы.
- Нет, я конечно была впечатлена, но… - подопечная пожала плечами.
- Тебе больше не о чем поговорить? – ангел резко встал, пошатнулся, и, удержав равновесие, отошёл к окну.
- Ну почему это, - протянула она. – Например, мне очень интересно, что ты такого начудил, если тебя ко мне отправили?
Марк метнул на неё испепеляющий взгляд:
- Это не твоя забота. Ты бы лучше задумалась о том, как ты живёшь.
- Я живу интересно, - быстро ответила она, будто заранее ждала его слов. – И мне абсолютно всё равно, что ты там себе думаешь.
Подопечная поднялась и подошла к нему почти вплотную:
- А раз уж ты приставлен ко мне, то тебе придётся терпеть все мои выходки.
- Ты…
- Элина, - произнесла женщина.
- Что?
- Меня так зовут, дружок, - она обнажила ровные белые зубы в насмешливой улыбке. – Хорош же ты ангел! Даже имени моего не узнал!

Марк сжал кулаки. Нет, он вовсе не собирался ударить её, просто это придавало ему уверенности при виде окончательно оборзевшей ведьмы.

Хранитель вспомнил свой недавний разговор с Питером и его слова о том, что у него, Марка, получается спасать подопечную только потому, что она позволяет ему справляться… Хотел было спросить её прямо сейчас, так ли это, но передумал, глядя в бездонные глаза, в которых светилась… усмешка?

- Знаешь что, - вдруг произнесла она так, будто ей в голову пришла умопомрачительная идея. – Уходи. Забирай свои перья и уходи. Нечего тратить последние силёнки на меня. Авось, ты пригодишься кому-то другому, кто не будет над тобой так измываться.
Марк стоял, словно громом поражённый. Она гнала его потому, что он недостаточно силён для неё? Да не из-за неё ли он всего за каких-то несколько дней стал таким?!
Ведьма без труда прочла его мысли и ответила:
- Не развивай в себе комплексы. Просто уходи. Право, жалко тебя и тебе подобных, которых суют ко мне.
Марк сделал глубокий вдох и ответил как можно спокойнее:
- Я останусь здесь, пока меня не отзовут.
- Да ладно! – Элина махнула рукой. – Пустяк! Это же я тебя гоню. Там, - она ткнула указательным пальцем вверх, - про меня уже наслышаны, и тебе за уход ничего не будет.
- Да ты завтра же свернёшь себе шею, решив скатиться с эскалатора в каком-нибудь торговом центре на самокате! – ангел решил, что ни в коем случае не будет принимать её слова близко к сердцу: всё, что происходит – испытание, и его нужно выдержать…
- Тю! – Элина присвистнула. – Тоже мне, мания величия у него! Да спроси ты прямо о том, что тебя так интересует! – ядовито процедила она, становясь посеред кухни, уперев руки в бока.
И это позволяет себе ангел, притом не самого лучшего сорта! Подумаешь, выручил раз! Ну больше… Но по-серьёзному – только раз! А так – ничего особенного! И ещё права качать вздумал! И без тебя обойдусь - получше видали!

Марк вспыхнул. Каждое её слово звучало хлёстко, больно жалило в самое сердце.
- Да-да! Проваливай! Ничего тебе начальство не сделает, а мне, может, повезёт больше – подкинут кого-нибудь повнушительнее…

Марк не стал отвечать, просто пронёсся сквозь неё вон, на улицу. Батлер, всё это время жавшийся к ногам хозяйки, утробно рычал, и, когда ангел, со свистом рассекая воздух, пролетел мимо, вскочил на все четыре лапы и залился лаем. На столе с глухим звуком опрокинулась кружка, и чёрный кофе растёкся пятном по белой скатерти.


Господи... Не суди строго... За ложь... Пусть все получится. Пусть он уйдет... Я не хочу, не могу изменить себя... А он не сможет относиться по-другому к своему долгу... И погибнет... Пусть лучше живет - там, вдалеке, где его сила будет возрастать, дух крепчать, а братья и сестры дарить тепло и уважение... Господи, ты знаешь, чего мне стоила эта прогулка по парку, но... Должна же белобрысая кикимора с крыльями, наконец, оценить этого парня... Не зря же все это было, а... Пусть его заберут.... Пусть он уйдет... Больно... Пусть уйдет

***********************************

Александр стоял перед Галлиной, держа в руках свитки.

- Итак, как наши реабилитирующиеся? – поинтересовалась Старшая.
- Почти все отозваны по исправлении. Но что с Марком?
- Я займусь им лично. Каковы его результаты?
- Честно говоря, не знаю, как долго он протянет с этой мегерой. За восемь суток его показатели сократились вдвое. Он слабеет. Не уверен, что еще через неделю сможет выполнять свои функции, - констатировал Александр.
- Были прецеденты? – деловито спросила Галлина.
- Да, он спас подопечную. Причем использовал совершенно новый прием защиты, который и нам был в науку.
- Неплохо, - она одобрительно покачала головой. - Думаю, с него достаточно. Завтра отзовете его.
- А подзащитная?
- Пока побудет без Хранителя. Много чести. Пусть хоть раз сама позаботится о своей жизни.
- Ее надолго не хватит. – заметил Александр.
- Тому и быть. У меня много таких на примете, заменить всегда найду кем.
- Хорошо, я передам ему, чтобы вернулся в Чертоги. В качестве кого?
- Он будет находиться в учебном зале. Если его прием был столь эффективен – нам есть смысл дать ему шанс. Пусть помогает готовить защитников для Зала Праведного Суда. – Александр поднял брови. – Ты удивлен?
- Честно говоря – да. Слишком высокая честь, ее удостоились немногие.
- Верно. И немногие снизили силу за считанные дни вдвое, сохраняя жизнь подопечной, - многозначительно произнесла Галлина.
- И все-таки я считаю… - начал было Александр.
- Меня не интересует твое мнение. Вызывайте Марка, пока эта смертная не доконала его своими выходками. Да… и еще… Он не за хочет так просто уйти, зная, что она остается сама… Вызови мне Питера и скажи, чтобы на денек-другой передал командование заместителю.

Марк, проторчав несколько часов на улице, немного поостыл, поразмыслил и решил все-таки вернуться. Хранитель вернулся к домику и несмело взобрался на крыльцо… Господи, как же хотелось нырнуть внутрь, туда, где у камина на продавленном диване сидит за книжкой его ведьма… Вот так просто – сорваться и нырнуть… И просто сидеть около нее, не думая ни о чем и знать, что ты честно исполняешь свой долг – рядом с единственным человеком, который сумел показать тебе истинное призвание.

Знакомый шум за спиной заставил его обернуться. Питер… Во всем своем великолепии ангел мягко опустился на крыльцо, свернул серебристые крылья.

- Не ожидал, честно говоря… - вместо приветствия произнёс Марк.
- Я и сам не ожидал… Собственно, я здесь по делу, но рад тебя видеть. С сегодняшней ночи я назначен хранителем этого человека.

- Прости?.. – Марк ошарашено уставился на ангела, ссутулившись, словно облитый ледяной водой.
- Да… Очередное наказание… Я потерял гарнизон… Почти всех. Битва была неравной, но Старшая назвала меня виновным. Я повиновался. Если выдержу здесь три года – мне дадут шанс… - Питер вздохнул, поднял голову в сторону неба.
- Но ты же не хочешь защищать ее! – воскликнул Марк.
- Я не могу хотеть или не хотеть, я просто буду это делать!
- Питер… Не нужно… Пусть с ней останусь я?
- Исключено. С моей стороны и так много огрех, не хочу очередного нарушения.
- Но… я… - Хранитель устало поднял голову, разглядывая брата и мучительно осознавая, насколько жалким и бесполезным выглядел рядом с ним.

Величественный светловолосый красавец, сила которого в настоящее время почти впятеро превышала его собственную. И он – бесцветный, бледный, который не мог защитить ее даже от неудачно упавшей градины – не говоря уже о чем-то большем. Он с сомнением посмотрел на дверь – и не решился переступить порог, а Питер уверенно шагнул внутрь.

Марк мрачно посмотрел ему вслед, затем раскинул посеревшие за последние дни, но по-прежнему мощные крылья, и взмыл вверх. Он стремился в небесные чертоги, дабы узнать, почему так быстро истёк срок назначенного ему испытания. Что он на сей раз сделал неправильно?

Достало всё, на всех рычу
Чего хотите? Что вам надо…
Ну отзовись ты… Я молчу…
Ты только будь со мною рядом?

Ну хочешь, больше ни гу-гу?
Травы быть тише обещаю…
Ну отзовись же… Как врагу…
Как другу, все равно - … скучаю…

Ну ладно… ладно… не права…
Наговорила слишком много.
Но это – глупости, слова.
Да отзовись же! Ради Бога!

Ну, наорала сгоряча…
Потом по дури ссора эта…
- Я здесь. Я снова у плеча…
Я отлучался за советом.


Вечер. Один из немногих вечеров, когда не то, что плакать – выть хочется, а не выходит. Не получается. Не перед кем. Собака подойдет, оближет лицо – но не более… Обнять ее, зарыться носом в теплую шерсть – и сидеть, молча, не ожидая ни телефонного звонка, ни стука в дверь. Потому как друзья вспоминают о тебе только тогда, когда у них проблемы. Потому как родня осталась дальняя, которая живет себе в своем мире, не высовывая нос на обочины – туда, где и стоит твоя светёлка… Хранителя даже нет… Точно – нет, иначе почувствовала бы.

Когда ей приставили Питера – с трудом сдерживала ярость. Слишком уж шикарная тачка, которая не вяжется с нищим гардеробом. Слишком броский ангел рядом с обычным человеком. Она не знала, для чего испытывала судьбу. Может, потому, что не боялась что-либо потерять – нечего… Может – потому, что в эти минуты, когда жизнь и смерть вливаются в едином ритме скорости и стука сердца, не было нужды думать о том, что наступит очередной вот такой мертвый вечер. Ей была неприятна опека белокурого ангела - слишком угнетала.

Собственно, Хранителей она начала видеть еще в детстве. Думала, что эти тети и дяди приходят к родителям. Потом, не слишком распространяясь о своих наблюдениях (и откуда-то сообразительность взялась в детской башке?), узнала – этих теть и дядь видит только она. И молчала. Терпеливо, долго, пока не разобралась, кто они и что им нужно. Хранители приходили и уходили. В детстве была добрая тетя, которая утешала по вечерам, когда нос распухал от слез несправедливой обиды, когда получала взбучку за чью-то вину, когда… Утыкаясь лицом в подушку, лежала терпеливо, чувствуя, как крылья бережно укутывают с головы до ног, погружая в целительный сон.

Потом Хранитель исчезла. На ее место пришел пожилой крылатый человек, достаточно равнодушный к ее юношеским переживаниям и бедам. Собственно, он не слишком интересовался проблемами подзащитной, подолгу отсутствовал. Однажды исчез на целых два года – и беды посыпались, словно из рога изобилия. Болезни, болезни, болезни, боль, унижения, страх… Он вернулся, когда подзащитной было 16 лет, поздно вечером, и беседовал с ней, укоряя, что не ценит человек его заботы - какой?.. Потом исчез и он. И вновь два года безнадзорности, за которые и привыкла полагаться на себя, бросая вызов всем и вся.

Затем, Хранители вернулись. Менялись часто, и она не старалась запомнить ни лица, ни имена – зачем? Ну, таскается по комнате какое-то бесплотное существо… Неделю, две, три… Питер был одним из немногих Хранителей, которого она не забыла – исключительно из-за невероятно броской, эффектной внешности и стойкого чувства антипатии. Не знала, почему – но не любила, и нервы выматывала по полной программе. С диким злорадством наблюдала за метаниями ангела, пока он не исчез. А на свято место пришел Марк. Долговязый, неприметный, с вечно блеклым ежиком волос, он появился там, в поле, когда она в очередной раз испытывала судьбу, выехав верхом на незнакомой лошади. Тогда бросилось в глаза какое-то неуловимое сходство с ней самой… В чем? Сложно сказать. Потом она не раз пыталась понять это, разобраться… Чем могут быть похожи человек и Хранитель… Что может быть общего? Равнодушное выражение лица? Нелюбовь к задушевным беседам? Как бы то ни было, впервые за долгие годы присутствие Хранителя не вызывало у подзащитной чувства дискомфорта – как не вызывает его у человека собственное отражение в зеркале. В тот глупый вечер, когда по привычке понесло гулять в парк, так погрузилась в свои мысли, что свернула с привычного маршрута. Только всплеск ужаса Хранителя заставил очнуться, и она – подчинилась. Шла молча, ведомая его силой, а потом, на лавочке, смотрела в усталое лицо, чувствуя себя распоследней сволочью… Она готова была рисковать собой – но не им.

Когда Марк исчез – стало совсем худо. Сначала думала, что дуется, сидит в каком-то углу, потом – поняла, что нет рядом с ней странного неприметного ангела, и что-то сломалось, сорвалось… Не было ни сожаления, ни горя – просто пустота, может – чуть более черная, чем ранее. Остался тринадцатилетний ротвейлер, да прогулки по темному парку, да книжки по вечерам, под уютным пледом в неуютной жизни. Даже самой себе она ни за что не призналась бы, что больше всего на свете хочет услышать его глухой голос, занудливые нравоучения, увидеть в кресле ссутулившуюся долговязую фигуру.

Марк откинулся на витые перила, украшенные виноградными ветвями. Он устал… Так устал, как ни разу за последние годы. Не мог он вдалбливать начинающим защитникам теорию… Честно говоря, не понимал ее до конца, а как можно объяснить то, где и сам не слишком силен? Даже последнюю систему защиты, которую он применил - придумал на ходу, скорее – по воле случая, действуя импульсивно. Тем не менее, оказалось, что результат превышает все ранее использованные системы.

И Марк снова и снова рассказывал и показывал, показывал и рассказывал. На него почтительно смотрели черноволосые изящные красавцы с оленьими глазами, златокудрые крепыши – каждый в несколько раз сильнее его и надежнее, а он не знал, откуда эта честь и нужна ли она ему вообще. Может, потому и обрадовался, увидев в дверях Александра, который манил его пальцем, и, поспешно извинившись, вышел на крыльцо.

- Ну как? – ангел снисходительно смотрел на новоиспеченного Учителя.
- Не слишком… Устаю…
- Назвался груздем, - подмигнул Александр. – Но у тебя неплохо выходит, Старшая это оценила.
- Не вижу, не знаю, не чувствую. Знаешь, я не на своем месте, - Марк задумчиво смотрел вдаль… Чуть опустив глаза, он словно старался сквозь толщу облаков увидеть крохотный домик в спальнем районе, где нес службу на его месте другой Хранитель.
- Там никого нет.
- Что?
- Там никого нет. Питер пробыл день – и вернулся, ему дали новый гарнизон. Он слишком хорош для неподходящей.
- Но… Господи… Она же свихнет себе шею в 24 часа!
- Не обольщайся, пока жива и здравствует, только собака хворает. Ну, тут все предсказуемо – кобель стар, ему осталось недолго.
- Подожди, ты уверен в том, что она осталась без Хранителя?
- На 100 %.
- Тогда зачем… Меня убрали оттуда?
- Это не было сделано по моей инициативе, - Александр рассматривал Марка чуть исподтишка, пытаясь найти в бесцветном хранителе то, что заставило Галлину вернуть его, и не на самую последнюю должность. – Ну и плюс пребывание в Чертогах - дело добровольное...
- Добровольное?
- Именно. Ты всегда можешь уйти, и если при этом не нарушишь основного предназначения - цена почти приемлема.
- Точнее?
- За каждый час, проведенный между миром мертвых и живых, между миром смертных и бессмертных, ты будешь стареть, как человек за год. Если выберешься быстро - это пройдет вполне незаметно. Если нет - ну, немного потеряешь во внешности, а тебе - прости - это не слишком-то и повредит.
- Я должен кого-то предупреждать?
- Нет. Впрочем, можешь сказать Старшей - чтобы побыстрее нашла замену в учебный зал.

Марк кивнул - и зашагал в сторону тронного зала, где обычно в такое время работала Галлина. Старшая сидела за свитками. Увидев ангела, встала.
- Приветствую тебя. Давно ты сюда не заглядывал.
- Я работал.
- Ну, собственно, и я не на прогулке, потому – по сути.
- Хорошо. Я хочу уйти.
- Так иди. Ученики дождались
- Ты не поняла, я хочу оставить Чертоги.
- Чушь. Ты на своем месте и выполняешь свой долг.
- Не мой это долг. И не на месте я вовсе… Лучше Александра назначай – он землю копытами роет, только бы заполучить эту должность… Я нужен не здесь…
- Ты удостоился чести учить – так учи. И давай прекратим глупый диалог.
- Но Александр сказал, что это – дело добровольное…
- Ах, Александр… Ну что же… Передай ему, что он ошибся. А теперь иди в класс.
- Хочу спросить... Ты была там, на поле, когда я остановил лошадь?
- Не буду лгать - была, и мне было безумно интересно, как ты справишься. Впрочем, изначально я даже предполагала, что оставлю тебя с этой неподходящей насовсем, ведь другого Хранителя она и не заслуживает. Но, увидев, как ты взял ситуацию под контроль, поняла: перспективен, если дать толчок. Собственно, тогда я и решила вернуть тебя сюда при условии положительной динамики, которую ты и продемонстрировал. - Галлина усмехнулась, - Как видишь, не ошиблась.

Ангел вздрогнул... "Ты справляешься, пока она позволяет это делать..." Господи, да она просто прочла мысли Старшей - и поступила, как сочла нужным... Взяла на «слабо», как мальчишку... Но как разыграно-то, а? Не придерешься, и даже педантичная Старшая ничего не заметила. Все, что бесило его, не давало покоя, давило - оказалось ясным и понятным. По крайней мере, он осознал, что общего между ведьмой и Старшей. Обе дают шанс, даже если ты о нем даже не подозреваешь.

Почтительно поклонившись, Марк вышел. Небо сразу посерело, облака утратили свой золотистый лоск… Холод… тяжелый, почти неподъемный – он навалился ниоткуда и уже не отпускал. Ведьма… Ведьмочка, ну как же ты, а?

С каждым шагом он чувствовал, что еще немного – и начнет испытывать… ненависть? Ангел – ненависть? Да… похоже на то… К Чертогам, к воспитанникам, к самому себе. Шаг, два, три… Нет… Не туда… Развернувшись, Хранитель в последний раз окинул взглядом витое крыльцо класса и быстро двинулся к самому краю. Не помнил, как переступил заветную черту, камнем падая вниз – туда, где в сумерках горело одинокое окно, где его ждали… Он точно знал – ждали.

Быстрее… быстрее… огни – сначала еле заметные, блеклые, становились все ярче, описывая вычурные контуры города. Вот сейчас… Ну же! Неведомая сила затормозила безумную скорость, с которой неслась к земле яркая живая искорка. Марк, удивленный, с трудом разогнул руку, пытаясь прорвать невидимую сеть… Жалкая, тщетная попытка… Напрягшись, рванул… Бесполезно. Еще, еще… растерявшись, Марк поднял глаза к небу – и отчетливо увидел, как между тучами мелькнули насмешливые холодные глаза… Александр…

У холодной луны
Голубые глаза.
Полнолуния ночь и листва по дороге.
По тропинке ночной,
Освещенной луной,
шел седой человек, шёл, не глядя под ноги.
Не искала луна у виска седины, а дорога плелась без оглядки на лето.
И шуршала листва
Языком колдовства,
И блестела луна, золотая монета.
Зажигалась во тьме робко-робко звезда,
Старый клён задрожал, лист малиновый сбросил,
И сиреневый вечер угас до нуля,
И пахнуло травой, и чернела земля,
И чертила луна на созвездиях "Осень"...
Что искал человек? Он же шёл в никуда.
Улыбался луне, и не думал о лете.
В синем небе ночном
В доме дивно-родном,
Ждут его... Но туда -
Ни пути, ни билета

Секунды… Минуты… Часы… Люди куда-то спешили, ели, пили, улыбались, занимались сексом, ругались, стреляли, грабили, убивали… Ничего нового мир не придумал. Часы нагло тикали где-то над самым ухом, и он ждал… Чувствуя, как тело с каждой секундой теряет силу, как время впервые за долгие годы не ползет – несется карьером… Ну же! Не сейчас – так когда? Ну давай! Она же там сама, ждет! – Невероятное последнее усилие, легкий треск – и он свободен. Только отчего руки так тяжелы, и крылья поднимаются медленно, как у подбитой птицы? Хранитель поднялся чуть выше, сориентировался – и внутреннее чутье само повело его к одинокому домику на окраине…

Питер, задыхаясь, подлетел к обесилевшему Марку - так, чтобы тот не заметил, одним могучим рывком разорвал сеть, и вильнул в сторону, наблюдая, как его брат в последней отчаянной попытке борется за свободу. Невидимая ловушка поддалась, и вот уже долговязый неуклюжий ангел тяжело летит в ночь... Питеру было наплевать, что скажет на его отсутствие Старшая, что подумают братья и как эта самоволка отразится на его карьере. "Лети, упрямец... Ты нашел своего человека. И человек нашел своего Хранителя... Им не должны мешать."

Марк опустился перед крыльцом дома подзащитной. В гостиной горел свет - тусклый, красноватый – видимо от камина. Хранитель стоял и смотрел на это окно, не замечая, что промок до нитки. Шаг – ступенька. Снова шаг. Он подошёл к двери и поднял руку, чтобы постучать: он не мог переступить порог и остаться, если она не пригласит его войти.

Элина сидела у камина, глядя, как весёлые язычки пламени лижут сухое дерево, изредка делая глотки кофе. Было тоскливо. Батлер вот уже несколько дней хворал и почти ничего не ел, да ещё этот нудный, не прекращавшийся даже ночью дождь доводил до сумасшествия своим монотонным шелестом по крыше.

Стук в дверь, едва слышимый, заставил Элину вздрогнуть. Она знала, кто стоит по ту сторону. Медленно встала, поставив кружку на пол и даже не обратив внимания, что пара черных капель упала на дорогой ковёр.
Руки дрожали, а ключ в замке отказывался поворачиваться. Наконец, дверь поддалась, и Элина шагнула на крыльцо.
Воздух чуть дрогнул, обрисовывая то, что скрыто от глаз обычного человека. На ступенях сидел старик – по крайней мере, ей так показалось – сгорбленный, равнодушный, неподвижный. От былого Марка – немного неуклюжего, немного наивного, по-детски непосредственного и бесконечно доброго - не осталось и следа.

Тот, кого она видела, был по крайней мере на десять лет его старше. Крылья – основной показатель силы и потенциала ангела, еще недавно – серебристо-белые, пусть не слишком широкие и могучие, висели как тряпки, грязно-серые, бесцветные – такие же, как и сам ангел (да и ангел ли еще?) Он поднял на нее глаза – пустые, лишенные привычного блеска, равнодушные… Смотрел – и ждал, а чего? Наверное, просто очень хотелось услышать одно слово – все равно, какое именно.
И не знал ангел, что в это время творилось в голове ведьмы… Она прекрасно понимала, что Марк вряд ли когда-нибудь сможет выполнять полноценно роль Хранителя, но…
Она встала за его спиной, зябко кутаясь в ворот свитера, и рассматривала ангела.

- Зачем ты это сделал?
- Я не мог иначе…
- Ты понимал, что это повлечет за собой?
- Да, я знал о том, что предстоит.
- Ты жалеешь?
- Я ни о чем не жалею…
- Ты потерял многое…
- Я обрел многое. Я же Хранитель…
- Я знала, что ты вернешься.
- Но не таким. Я не гожусь теперь ни на что.
- Ты не прав.
- Не нужно, ладно? Я слишком хорошо все понимаю
- Не все.
- Прими Питера. Он заслуживает права быть прощенным.
- Он и будет прощен. Но не с моей помощью…
- Для чего я тебе теперь?
- Быть рядом.
Марк поднялся на ноги, обернулся, опустил глаза. Он объективно оценивал свою нынешнюю силу, сравнивая себя с остальными Хранителями… Ангел понимал, что никогда не сможет вернуться к прежнему состоянию, не сможет на ходу остановить разыгравшуюся лошадь. Не сможет закрыть человека от толпы отупевших наколотых нариков… Не сможет даже защитить от дурного глаза, брошенного в спину…

Элина положила руки ему на плечи, осторожно, словно боялась, что от её прикосновения он растворится, и всё окажется сном. Однако ангел вздрогнул, и она молча прижалась к нему, наплевав на то, что от него веяло холодом, и он был промокшим насквозь. Только сейчас остро ощущалось, что эти месяцы без хранителя не были той долгожданной свободой, о которой она мечтала… Ей впервые за всю жизнь было одиноко и пусто, чего прежде, когда уходили другие Хранители, испытывать не приходилось.

Марк опешил, когда она обняла его. С удивлением посмотрел на смертную, а затем неуверенно провёл ладонью по её волосам. Элина не отпрянула, и он сжал её в своих руках. Теперь Марк наверняка знал, что нашёл своё место и своего человека. От этого стало так тепло, что он, преодолев усталость, улыбнулся, целуя её в макушку.

Подзащитная отстранилась, поднимая голову:
- Что за телячьи нежности? – в её голосе слышалась усмешка, но не язвительная, а добрая.

Она распахнула перед ним дверь:
- Пошли? У меня завтра по плану поездка на велосипеде к озеру, тормоза исправны – тебе не придется волноваться… Обещаю…
- Принимаешь? – спросил Марк, хотя и так всё уже было ясно. Просто ему нужно ещё раз увериться…
- А может быть иначе?
- Я плохой Хранитель, - напомнил он.
- Я плохой подзащитный.
Марк чуть повернул голову, перехватил ее взгляд. Он боялся увидеть в глазах жалость. Жалости не было… Не было ни вселенской любви, ни презрения – ничего, привычная пустота.
- Так ты идёшь? – Элина повторила свой вопрос.
- Марк.
- Что?
- Моё имя.
Она только усмехнулась, пропуская его впереди себя.

Спустя время...

Старый парк выглядел запустелым и растерянным – осень отгорела, а зима еще не вступила в свои права. Надвигались сумерки, захватывали дорожки, аллеи, заросли кустарника.. Но узкой тропинке шли двое – женщина в черной кожаной куртке и неуклюжий косматый серый щенок, неуверенно перебирающий голенастыми лапами.

Марк шёл поодаль, наслаждаясь тишиной. Элина выгуливала своего нового питомца, и опасности не предвиделось – всё же она завела не крокодила.
Собачка то и дело сновала справа налево и обратно, путалась под ногами. Наконец, оно отбежала вперед – и, трепав ушами, улыбаясь пастью, усеянной редкими молочными зубами, понеслась навстречу, ударяясь об ноги хозяйки, едва не свалив свою человеческую маму на землю.

Марк, усмехнувшись, легко поддержал подзащитную за локоть, она устояла, удержав равновесие, перехватила собаку и ловко пристегнула карабин поводка. Случайный прохожий с удивлением посмотрел на странную женщину, которая, выпрямляясь, на миг обернулась, улыбаясь, и отчетливо произнесла куда-то в пустоту:
- Спасибо.

***
В соавторстве со Светланой Кузнецовой