Папе, наверное, понравилось бы

                Папе, наверное, понравилось бы.   

 Этот сегодняшний день не сложился прямо с утра, даже не смотря на то, что он был выходным днем. В шесть утра его разбудил городской телефон. Бодрый механический женский голос сообщил ему точное местное время. Чертыхаясь, Семен бросил трубку и вернулся в постель. Свернувшись калачиком, он с головой закутался в ватное одеяло и попытался заснуть. Но в семь утра телефон зазвонил вновь. Какой то мудак, назвавшись лечащим врачом, сказал Семену о том, что его папа умер прошедшей ночью. И еще сказал, что тело можно приезжать забирать. Это известие задело Семена за живое. Дело в том, что он вырос и дожил до своих пятидесяти пяти лет, без отца. Так бывает в жизни довольно часто. Мать покойница не рассказывала о нем ничего: ни хорошего, ни плохого. А теперь вот этот, скорбным голосом, сказал Семену о том, что нужно забрать из больницы умершего папу, которого он, в жизни в глаза не видел. Волнуясь, он попытался хотя бы узнать, как зовут папу, но этот «скорбный» уже повесил трубку. В расстроенных чувствах Семен набрал номер домашнего телефона своего лучшего друга. К телефону долго никто не подходил. Серия длинных гудков отгудела положенное время и перешла в короткие противные гудки. Внутренне обзывая друга нехорошими словами, он снова набрал его шестизначный номер. В этот раз трубку подняли сразу, но лучше бы этого не делали. Визгливый голос жены друга, сообщил Семену все, что она думает о нем, о жизни в целом, и о его маме. Раздосадованный, он попытался ей рассказать о папе, но она со словами: - Пить нужно меньше! – бросила трубку. После чего, донельзя расстроенный, он прошел на кухню. Привычно заглянул в холодильник, и нечего там не найдя, напился воды из-под крана. Вернувшись назад в комнату, он подошел к окну. Раннее осеннее солнце золотило остатки листвы на деревьях. Дворничиха Люся, отчаянно матерясь, ожесточенно мела тротуар. Она видимо не любила осень, а он – Семен, осень очень любил. Любил, но не сегодня. Скверно было на душе. Посмотрев на часы, он вспомнил о том, что сегодня, не смотря на воскресный день, Вовкиной Вальке нужно на работу, и обрадованный этим, вернулся к телефону. Друг ответил на звонок Семена незамедлительно, как будто ожидал его звонка.
- Ну, что там у тебя случилось? – хрипловатым, после вчерашнего вечера, голосом спросил он.
Сбиваясь и перескакивая со своего детства, на смерть не понятно, откуда взявшегося отца, он рассказал другу об утреннем телефонном звонке из больницы.
- Слышь Сема! А тебе это случаем не приснилось после вчерашнего то? – намекая на давешнюю выпивку, спросил друг. Семен поклялся ему в том, что это был не сон, поклялся самым дорогим для него – стареньким автомобилем «Жигули» Ваз 2101 1972 года выпуска.
- Ладно, сиди дома. Через тридцать минут приду и все обмозгуем. – сказал друг и положил трубку.
 Ровно в назначенное время, звонок в дверь возвестил о его приходе. Подав другу дежурные шлепанцы, и нетерпеливо приговаривая: - Проходи, проходи. – он провел его в единственную комнату и усадил на диван.
Володе понадобилось всего лишь двадцать минут, чтобы разобраться в ситуации.
- Так говоришь, нету у тебя отца? И не было?
- Не было Вовик. Никогда не было!
- Ну, так не бывает – хриплым голосом возразил друг, потом, внимательно поглядев на Семена, спросил: - Ты то хоть про биологических отцов, что нибудь слыхал?
- Нее. – протяжно и жалобно произнес Семен.
- Ну, ты Сема даешь! Ну не от святого же духа маманя твоя тебя понесла!
- Почему? – непонятно зачем, обиженно пролепетал Семен.
- Да хотя бы потому, что ты не Иисус Христос, а мама твоя не дева Мария.
- Нет. Маму звали Зинаида. – совсем уже не врубаясь в суть разговора, сказал он другу.
- Короче так собирайся, и едем в больницу. Там разберемся.

 Через двадцать минут друзья уже ехали в полупустом старом трамвае выпущенным Усть - Катаевским вагонным заводом в годы развитого социализма. Семен напряженно смотрел в окно, а Вовчик, все еще осипшим, но громким голосом, рассказывал ему про аналогичный случай с его приятелем. Один за другим за окном проплывали кварталы родного города, суетились редкие прохожие, мелькали вывески магазинов, служб быта и организаций.
 Внезапно Семен, обрывая товарища на полуслове, произнес: - Вовка, мне нужно в парикмахерскую.
Володя замолчал и недоуменно посмотрел на приятеля.
- Это же, с какого рожна? Мы же в больницу едем.
- Нужно. – упрямо произнес Семен, все еще глядя в окно трамвая.
- Ты понимаешь, я не могу в таком виде ехать к папе.
- Какому папе? Какому папе? – взорвался Вовчик.
- Ты же сам только что твердил, что у тебя нету никакого папы.
- Нету. – грустно подтвердил Семен и, помолчав, со вздохом добавил: - Раньше не было, а теперь может есть.
- Да ты совсем с лузду зъехал! – уже кричал на весь вагон Вовчик.
- А в парикмахерскую то зачем?
- У меня неопрятный вид. Я не могу в таком виде явиться к папе. – спокойно разъяснил товарищу Семен. Видя неадекватное поведение друга, и понимая всю бесполезность разговоров, Вовчик коротко бросил: - Выходим.
 Парикмахерских в городе было много. Пожалуй, в каждом квартале по две – три. Их было, наверное, даже больше, чем продовольственных магазинов. А поэтому найти их не составляло никакого труда. Зайдя в ближайшую из них, приятели были приятно удивлены полным отсутствием клиентов. Окруженный заботой и вниманием немолодой женщины парикмахера, Семен уселся в кресло. Мастер, взяв в руки ножницы и расческу, уже хотела приступить к делу. Но была остановлена громким криком, смотрящего расширенными глазами на листок с расценками, Вовчика.
- Денег Семка, сколько у тебя?
Семен протянул руку в нагрудный карман и достал двадцать тысяч. (Цены приведены в белорусских рублях на 2009 год).
- И все? – спросил Вовчик.
- Все. – не понимая вопроса, ответил Семен.
- Вылазь! – приказал приятель: - Тут одна стрижка десять тысяч стоит, а тебе еще папу забирать. Денег на грузовое такси не хватит.
- А у тебя? – все еще надеясь на чудо, спросил Семен.
- У меня нету! – отрезал Вовчик.
 Семен с сожалением выбрался из удобного парикмахерского кресла, и сопровождаемый презрительным взглядом мастера, вышел из зала вслед за другом.
- Ну, ты не переживай! Вечером Валька с работы придет и подстрижет тебя по высшему классу. У нее весь парикмахерский инструмент дома есть. Ты же знаешь, что она в свободное время халтурит на дому у богатых клиентов.
Семен отрицательно покачал головой и произнес грустным голосом: - Не выйдет. С кем я папу оставлю?
 Дальнейший путь, длиною в три трамвайных остановки, приятели в целях экономии прошли пешком.

 Приемный покой областной клинической больницы встретил их настороженной тишиной. Слишком внимательный взгляд дежурного доктора смущал Семена. Путаясь, он рассказывал тому о папе, которого он не помнит, потому, как никогда не знал  его в лицо. Потом долго говорил про мать, которая по неизвестной для Семена причине, не захотела жить с папой, и которая умерла пять лет назад. Затем, он почему-то вспомнил Володины слова о деве Марии и о непорочном зачатии, чем уже окончательно вывел дежурного доктора из себя. И хотя доктор был человеком умным и терпеливым, он все же молча потянулся за телефоном.
 Неизвестно чем бы закончился разговор с доктором, если бы не Вовчик. Со свойственной ему прямотой, он рассказал врачу об утреннем телефонном звонке, не преминув сообщить тому, что никакого папы у Семы в помине не было.
 Умный доктор, надев на глаза очки, спросил у Семена фамилию. Семен назвал свою. Доктор внимательно посмотрел в тетрадь и отрицательно покачал головой. Затем, подумав, спросил: - А может быть у папы, была другая фамилия? На что Семен молча пожал плечами. Дело зашло в тупик. Не зная папину фамилию, невозможно было его найти.
- Хорошо! – воскликнул терпеливый доктор. Он отложил в сторону тетрадь с записями и встал.
- Сейчас мы с вами уважаемые сходим в больничный морг для опознания вашего папы. – сказал он, выходя из-за стола.
- Ну да, пойдем, как же! И кто ж его из нас узнает? Если его в глаза никто не видел! – огорошил доброго доктора Вовчик. Доктор потерянно вернулся на место.
- Не, так что ж это такое получается! Позвонить – позвонили. Мол забирайте, а забирать то и некого! Надо найти того, кто звонил! – неожиданно в конце своей возмущенной речи, предложил единственно правильное решение Володя. Это воодушевило доктора. Сказав: - Минуточку. Он, оставив в приемном покое Семена с Вовчиком, умчался в поисках звонившего.
 Прошло около четверти часа, потом еще столько же, доктор не появлялся.
- Может, ну его на хрен этого твоего папика? Пойдем отсюда? – спросил, утомленный долгим  ожиданием Вовчик. И хотя Семен тоже несказанно устал за сегодняшний, еще не закончившийся день, он твердо произнес: - Нужно ждать Володя.
Только после часа тягостного ожидания дверь, наконец отворилась, и на пороге возник врач из приемного покоя, ведя за собой мужчину в белом халате и белой докторской шапочке.
- Вот он. – негромко сказал доктор из приемного покоя и показал рукой на Семена.
- Позвольте Виктор Иванович! Этого быть не может. Этот сын моему больному, то бишь усопшему в отцы годится. – с негодованием в голосе произнес незнакомец.
- Кто вы такие? – строго спросил он, поглядывая то на Семена, то на Вовчика.
- Это как это, кто мы такие? – не сдержался Владимир и, багровея лицом, продолжил: - Сами звонють приезжайте! Забирайте! Папа умер! А зараз кто такие?
- Кому звонили? Вам? – в ответ строго спросил тот.
- Ему. – Вовчик указал на Семена рукой.
- Ну и что вам сказали? – теперь уже у Семена, строго спросил новый доктор.
- Сказали, что папа умер и что нужно его забирать. – грустно ответил Семен.
- А у вас папа есть?
- Нету.
- Так чего же вы сюда приехали, коль у вас папы нет.
- Так вот – Семен показал рукой на Вовчика: - он сказал, что у каждого человека есть свой биологический отец. Я подумал, что может это мой. Ну не святым же духом мою маму надуло.
- Ну и дела! – воскликнул новый доктор и всплеснул руками.
- Да таких извините сапиенсов, как вы, мне еще не приходилось видеть. Ну, хорошо! Пусть, пусть вам позвонили. Вы, что не смогли понять, что это ошибка. Что просто врач ошибся номером. Нет, нужно было ехать в больницу и устраивать здесь цирк.
Новый доктор уже не говорил, он кричал.
- Да ты б потише придурок. Сам напутал, сам и орешь.- вмешался в разговор Вовчик.
- Я те покажу сапиенсы! Я не посмотрю, что ты в белом халате. Я тебя счас в такой тангенс скручу, что ты мать родную позабудешь, а правильный номер телефона покойного вспомнишь. – кричал он, багровея не только лицом, но и шеей.  Это был дурной признак. И зная буйный характер Вовчика, Семен потащил его к выходу.

 Больничный двор встретил приятелей осенним ласковым теплом. Тишина и аромат опавших  листьев быстро успокоили истрепанные неприятностями дня, нервные системы друзей. На остановке они сели в тот же, а может быть и не тот, а просто похожий на тот, трамвай. Под перестук колес, история, произошедшая с ними, уже не казалось им столь существенной и неприятной. Похмыкивая про себя, Вовчик вдруг громко на весь вагон произнес: - Папа!
Люди в салоне обернулись и внимательно посмотрели на них. Семен же отвернувшись к окну, так же громко, как и Володя, произнес: - Биологический.
 На третьей от больницы остановке, Семен, посмотрев на Вовчика, предложил: - Выйдем?
- Что не хочется выглядеть неопрятным? – улыбаясь в ответ, спросил тот. В последний перед закрытием дверей момент, приятели выскочили из вагона. Трамвай, проскрипев колесными парами, исчез за поворотом улицы, а друзья, неторопливо пошли дальше. Поравнявшись с вывеской уже знакомой парикмахерской, Вовчик не без ехидства спросил: - Зайдешь?
- Да пошел ты! – без злости ответил Семен.
- Ну и правильно! Лучше мы эти десять тысяч пропьем, а постричь я тебя и сам постригу. Да так, что и перед папой стыдно не будет.
Друзья зашли в первую попавшуюся рюмочную и, взяв два по сто пятьдесят с бутербродами, смеясь, помянули безвестного папу.
- А про стрижку, ты, что это серьезно? – закусывая бутербродом с селедкой, спросил у друга Семен.
- А, что?
- Не, ну Вовка, я серьезно спрашиваю.
- Серьезно. – сосредоточенно жуя бутерброд, ответил Владимир.
- А ты стриг, когда нибудь?
- Неа. Да ты Семка не волнуйся. Стрижка это плевое дело. Сейчас техника, в том числе и парикмахерская, рванула далеко вперед.
Семен заинтересованно посмотрел на друга. А Вовчик, вытирая бумажной салфеткой рот, продолжил: - Ты Семен парикмахерские машинки видал небось.
Семен утвердительно качнул головой.
- Так вот, придумали сейчас на эти машинки насадки. Пластмассовые, стало быть. Они все разной высоты. Надеваешь насадку на машинку и стриги себе клиента, как хочешь. Тут и науки никакой не надо парикмахерской. А дома у меня эти все причиндалы есть. И я из тебя, как моя Валька говорит, сделаю «куколку».

 Было уже два часа дня, когда друзья вышли из закрывающейся на обед рюмочной. Расслабленные, довольные жизнью, они зашли в супермаркет. И чтобы в последствии не отвлекаться от намеченного, взяли на оставшиеся деньги бутылку «Пшеничной» и половинку кольца без сортовой «Чайной» колбасы.
 В квартире у Владимира было тихо. Неспешно нарезав  на тарелку «Чайную», друзья выпили на кухне по рюмашке. Появившийся невесть откуда Валентинин котяра «Шипр» начисто отверг предложенный ему деликатес из натуральных мясо-соевых продуктов.
- Ну и хрен с тобой. – пожурил кота Вовчик и, смеясь, добавил: - Ходи голодный.
После чего, он начал приготовление к стрижке друга. Для начала он поставил по середине кухни табурет. Затем, усадив на него Семена, укрыл его простынею, снятой с супружеского ложа. И лишь только после этого принес из спальной комнаты блестящую хромом парикмахерскую машинку.  Семен уважительно смотрел на друга. Смотрел на то, как тот уверенно надел на лезвия пластмассовую насадку и включил агрегат в сеть.
- Ну с молодой человек, - подражая мастерам парикмахерам, произнес Вовчик и, весело улыбаясь, добавил: - как будем стричь? Полечку? Полубокс? Канадку?
Вспомнив художественный фильм далекого-далекого детства «Котовский», Семен, подражая одному из героев, взмахнул рукой и сказал: - Стриги под Котовского.
Весело зажужжала машинка. Хлопья некогда черных, как смоль, а теперь уж седых волос полетели на пол. Вовчик, как заправский мастер крутился возле Семена.
- Во счас вот височки и шейку подправлю, и все будет готово. Сам себя не узнаешь. – любуясь своей работой, сказал он.
 - Все! – через некоторое время, произнес Владимир и выключил машинку. Ловким движением он снял с Семена простыню и отправил того вытрясать ее с балкона. Затем, приказав другу вымыть голову в ванной, принялся сметать остриженный волос с пола кухни.
 Тугая струя воды из импортного крана приятно щекотала кожу. Низко, до боли в позвоночнике, нагнувшись над ста семидесяти сантиметровой ванной, Семен с наслаждением смывал с головы и плеч остатки стриженых волос. Необыкновенная легкость ощущалась во всем его организме, и эта легкость, несомненно, исходила от верхней части его только что остриженной головы. Закончив водные процедуры, Семен, насухо вытер, поданным ему Вовчиком полотенцем, мокрые голову и плечи. И лишь затем взглянул в висящее на стене зеркало. Взглянул и замер. Из глубины стекла на него смотрел незнакомый ему, коротко постриженный человек. От неожиданности он повернул голову и посмотрел через плечо. Сзади никого не было. Семен повернул голову обратно. Незнакомец никуда не исчез. Он так же стоял и внимательно глядел на Сему. Темные, точнее темно-карие глаза, обрамленные припухшими веками, строго и серьезно смотрели на него. Густой черный волос бровей создавал очень резкий контраст с коротко подстриженным седым волосом головы. Семен прикрыл глаза и крепко зажмурился, а, открыв их снова, наконец, понял, что незнакомец в зеркале – это он сам.
- Вовчик, сука! Что ты наделал! – пронзительно закричал он, не выходя из ванной. На крик Семена, Вовчик явился незамедлительно.
- Ну, чего орешь? – спокойно спросил он.
- Да ты посмотри! Посмотри! На кого я похож!
- На себя. – все так же спокойно ответил друг. Он повернул Семена к себе лицом и внимательно посмотрел на него.
- А, что! Так даже лучше. – серьезно сказал он: - Теперь уже видно, какой у тебя высокий и открытый лоб. А большой лоб Сема – это признак большого ума. Ты знаешь, я даже не предполагал, за столько лет нашего знакомства, что ты такой умный.
От этих слов Вовчика и от возмущения, Семена начало трясти. Он хотел, было заехать кулаком в серьезное лицо друга, но тот, обняв его за плечи, сказал: - Не Сема, что ты не говори, а красоту – ее ничем не испортишь.
Семен попытался вырваться из крепких объятий друга, но Вовчик поглаживая его ладонью по коротко стриженой голове, произнес своим хрипловатым голосом: - Ну, что ты Семен. Ну, что ты. Подумаешь волосы. У людей вон отцы помирают, и то ничего, а ты из-за волос расстроился. Я же когда тебя постригал, говорил, что ты еще сам себя не узнаешь. Ну, а теперь ты сам видишь, что я сдержал свое слово.
От этих простых и добрых слов Семен обмяк и подобрел, а Вовчик, отойдя в сторону и серьезно посмотрев на друга, сказал: - А знаешь, папе бы, наверное, понравилось бы!