Мое карельское детство

На фото. В пионерлагере. Я – с косичками.

Воспоминания Татьяны


Это радость, с которой я смотрю в объектив на этой фотографии – не минутное настроение. Она в моей душе до сих пор, когда я вспоминаю свое детство.  Хотя было в нем далеко не все легко и радужно… Послевоенное детство – как у многих, оно было бедным и полуголодным. Нашей большой семье жилось еще труднее, чем большинству из нашего окружения. Я часто болела, как говорила мама – с самого рождения, родители иногда вспоминали такое «семейное предание»: когда я была еще в грудном возрасте и болела так, что были сомнения - вообще выживу ли, наш бычок, которого звали Аден, попал под поезд. Для семьи была большая потеря, но бабушка Рая сказала: теперь Танечка выживет, Аден за нее жизнь отдал…. Выжила, но росла болезненной, перенесла две операции.  Все это сохранилось в памяти в подробностях – и то, как в 10-летнем возрасте меня срочно увезли  в больницу города Сортавала и сразу же стали делать операцию по удалению гланд, потому что они   настолько воспалились, что практически сомкнулись, и я задыхалась. Как я захлебывалась кровью все 40 минут, пока шла операция, и как на следующий день врачи рассказывали приехавшей ко мне маме, как стойко я держалась и -  когда все закончилось - поразила всех, сказав «спасибо»…. И как выпал у мамы из рук кулек с яблоками, и они покатились по полу, когда она обратилась ко мне, и я что-то сказала в ответ – настолько поразил ее мой изменившийся голос…. Он так до конца и не восстановился. Через два года уже в республиканской больнице, в Петрозаводске (туда я ехала одна, 12 часов на поезде, а встречала и сопровождала меня везде сестра Галя, учившаяся там в медучилище) была операция на носовой перегородке – яркие подробности того тоже не забылись…. Но тогда я впервые попала в большой город, и помню, как Галя водила меня везде, показывая достопримечательности. Через много лет (десятки!), оказавшись в Петрозаводске, я кое-что узнала! Я даже узнала то кафе, где Галя угощала меня молочным коктейлем (Гена, мой двоюродный брат, подтвердил, что это кафе было здесь «всегда»)….
Когда мне было 7 лет,  мы переехали из чердачной квартирки в городе Лахденпохья, в которой было одно окно, в свой дом! Я не помню деталей переезда, но помню ощущение долгого праздника, который можно назвать «наш дом». Дом этот в Пригородном поселке строил папа, а помогал ему Валера, мой брат (старше меня на 5 лет).  В нем было так светло, просторно, в нем все дышало свежим деревом! Он весь был из светлого некрашеного дерева и покрыт был дранкой – так это называлось – небольшие дощечки, уложенные одна на другую. Это сейчас он, покрашенный не раз разными красками и уже, конечно, состарившийся (полсотни лет…) смотрится совсем не так (да и смотришь – другими глазами). И то, когда входишь в него (мне выпало счастье в последние годы несколько раз побывать там) – узнаешь сразу Его – Наш Дом. Достаточно просторный коридор, прямо – вход в жилые помещения, первым из которых была кухня, справа – дверь в кладовку  (точнее, кладовую – там было просторно и светло), а слева – лесенка на второй этаж, с близко расположенными друг другу ступеньками, сделанными папой для наших маленьких детских ножек… Комнату на втором этаже нам сделать так и не удалось (ее сделали следующие хозяева). А у нас там, наверху, хранились коробки с замороженной клюквой. И мы с младшим братом Толиком любили бегом пробежаться по лесенке, загрести в коробке горсть ледяной клюквы и - бегом вниз, в теплую комнату! Растаявшая клюква уже была не такой кислой, и мы с удовольствием уплетали ее (вместо конфет). Слаще клюквы была брусника, которую мы собирали за линией (железной дорогой), как только появлялись первые проталины. Этот запах первых лесных проталин, посеревший, уже тонкий снежок, если разгрести  который, увидишь чуть примятые ягодки брусники... Пройдет еще несколько дней, проталины станут больше, и вот мы уже бежим в лес за подснежниками.… Вообще свое детство я считаю счастливым. Оно оставило в душе ощущение гармонии, прежде всего, думаю отношениями родителей между собой и к нам, детям. Конечно, между ними, видимо, как и в любой, даже самой благополучной семье, бывало и не все гладко, но выяснять взрослые отношения при детях не было принято. Между нами, детьми, тоже не помню каких-то особых разногласий. С младшим братом Толей (почти два года разницы) мы были особо дружны, в делах, которые нам с ним поручали родители, он всегда был готов взять на себя большую часть. Если перепадали нам какие-то гостинцы, часто он делился со мной и своей долей. Помню, дали нам по прянику (редкостное угощение!), я съела свой немедленно, он не торопился и смотрел на меня. Видимо, мой взгляд был выразительным, и Толик, разломив свой пряник пополам,  подал мне…. Брат Валера был старше меня на 5 лет, мне он всегда казался очень большим, и его интересы были далеки от моих, но не было ни одного случая, чтобы он как-то меня обидел. Помню, учил он меня – в нашем дворе – бросать мяч. Я уже ходила в школу, и на уроке физкультуры у меня это плохо получалось. Видимо, я поделилась с ним своим огорчением, он взялся мне помочь. Из-за того ли, что я была левша, а все нужно было делать правой рукой, или вообще по этой части «неумеха», и у него ученицей я оказалась неважной: успехов особых не было. Мне было неудобно перед ним, что я оказалась такая бестолковая, и по нему было заметно, что он недоволен, но ничего, чтобы меня огорчило, он не сказал… Старшая сестра – Галочка, как я ее всегда называла, была для меня не просто сестрой, а старшим другом, дорогим и любимым. И не только в детстве, а долго-долго еще.… С ней можно было поделиться самым-самым сокровенным и всегда получить поддержку и нужный совет. Мне было 9 лет, а ей 16, когда она уехала в Петрозаводск учиться. Как я ждала ее приездов! Помню, свое первое самостоятельное письмо я написала ей.  А когда она приезжала, мы первым делом уходили с ней в наше укромное место – за баней, на бережку нашей речки, и говорили, говорили.…Сейчас мне самой это удивительно – ей, в свои 16 лет, хотелось, наверное, бежать к подружкам, которые тоже ждали ее, а она сидела с маленькой своей сестренкой, потому что понимала, как это нужно ей.… Потом, когда мне уже было 16 лет, и я только начинала свою самостоятельную студенческую жизнь, жила одна на частной квартире,  Галя приезжала проведать меня (она была уже замужем, жила со своей семьей в Антиповке, в Волгоградской области, работала там заведующей аптекой). Ее приезд был для меня большим событием, а после отъезда я обнаружила в своем дневнике запись, которую она оставила там (она у меня сохранилась):
«Милая моя Танюшка, тебе очень тяжело, я знаю, но крепись. Скорей всего не удастся нам устроиться жить поближе к тебе, поэтому тебе часто будет недоставать дружеской руки, совета. Но это не так страшно, как тебе кажется. Это только начало твоей самостоятельной жизни, а начинать – всегда страшно и трудно. Вся жизнь впереди, и если ты  сейчас научишься преодолевать трудности, то в дальнейшей жизни тебе будет много легче. Главное, закаляй волю. И еще. Нужно научиться сдерживать себя, свои чувства и порывы.… Прости, пожалуйста, что я самовольно заглянула в твои записи. Тетрадь попала в руки мне нечаянно, когда я собиралась стирать. Признаюсь и каюсь – прочитала твои две последние записи. Вот уже 6 дней, как я живу у тебя, сегодня надо уезжать. Не расстраивайся, моя милая сестренка, вспомни, по сколько месяцев я вас всех не видела, когда училась. А ведь я так же, как и ты, все чувствовала и переживала. И сколько слез было пролито! Но все прошло, и я получила специальность, несмотря на трудности. Так и ты, старайся. А мы будем стараться помогать, чем только сумеем». И помощь была не только такими, много значащими для меня тогда словами. Например, когда на следующее лето я приехала к ним (муж Миша и маленькая дочка Леночка) в гости, то была «экипирована» полностью, несмотря на то, что они  сами жили далеко не роскошно…
Одно из самых ярких впечатлений детства: мой день рождения, мне исполнилось 8 лет. Мы с мамой идем в магазин выбирать мне подарок – книжку. Книжный магазин казался мне каким-то особым, почти волшебным, местом. (В последний свой приезд в Лахденпохья я нашла этот дом – снаружи он почти не изменился – это финское каменное строение, которому, наверное, уже не один век: тот же вход с торца, те же три каменные ступеньки; зашла – стандартный, как и везде сейчас, продуктовый магазин…). В тот день я выбрала книгу под названием «Зорька». В твердом переплете, размером с журнал. Это был альманах – стихи и рассказы о Карелии. Эта  книга очень долго была моей самой любимой. Одно стихотворение (большое – по тому возрасту)  я долго помнила целиком, когда мы уже жили на юге, и сейчас осталось кое-что в памяти:
 Люблю Карелию, люблю.
Есть  красота, которой сразу
Не понять, быть может, вам,
Привыкшим к прелестям Кавказа…
А люблю мой край родимый,
Люблю Карелию мою,
Костры рыбацкие и дымы,
Речную звонкую струю
При зыбком свете ночи белой….
«При зыбком свете ночи белой» я любила читать, за что меня очень ругали: «Зрение портишь!». Научилась читать я в 5 лет, самостоятельно, приставая к старшим: «А какая это буква?».  С этого возраста папа  стал брать меня с собой, когда ходил в библиотеку, что-то там находилось и для меня. Это было так интересно – там была такая загадочная обстановка, пахло книгами, но не так, как в книжном магазине, там все говорили очень тихо,  подолгу листали книги, прежде чем выбрать. Я смотрела на все это  снизу вверх (папа мне казался тогда очень-очень большим), и мне совсем не хотелось уходить оттуда…Возможно, эти впечатления определили то, что я 10 лет проработала в библиотеках – не будучи библиотекарем по специальности. В Волгограде – сначала во «взрослой»  зав. абонементом, потом, поближе к дому, в железнодорожной технической; затем в Сибири, городе Шелехове – в школьной.
Еще яркое впечатление раннего детства – новогодняя елка в «пожарке» - пожарной команде, где работали наши родители (папа – начальником караула, мама – телефонисткой). Настоящая, из леса, до самого потолка, пушистая, и пахла так… Украшения были «настоящими» и самодельными – из крашеной бумаги – особенной, сделанной из древесных отходов, клеили гирлянды… Свои домашние елки мы тоже украшали так. Такую бумагу мы купили в Карелии и привезли в Сибирь, где тогда жили. Случилась наша первая поездка в Карелию спустя 25 лет после того, как мы оттуда уехали - с мамой и доченьками  Машей и Анютой, еще дошкольницами…
И первая настоящая дружба. С Галей Гонкевич мы были одноклассницами, вместе пошли в 1 класс. Я заходила за ней – по пути, и мы шли эти 2 км до нашей начальной школы. Забылось, о чем мы разговаривали, но эта дорога нам не казалась длинной… Зимой темнело рано, и гуляли мы уже при звездах. Многие из них были такие крупные, другие, поменьше, как будто кем-то разбросаны россыпью… Мы любили с ней смотреть на звездное небо, оно казалось нам каким-то сказочным... Когда мы уехали из Карелии, с Галей еще несколько лет переписывались.

Следующая часть: http://proza.ru/2009/11/13/721