Три богатыря. Баба Яга

      Баба Яга.

   Даже в эту комариную жару юкола не портится. Нашли же северяне-оленеводы как рыбу хранить. У них, правда, жара не такая, послабее летом, но комаров столько же. У них и одежда, конечно же, другая. Для большей прохлады она, и от комаров лучше спасает. При их погоде так пить не хочется от юколы. Здесь, слава Богу, ручьёв и болот побольше. Да и ягод под ногами местами покрывалом лежат.  Грибы не беру, для них огонь разводить нужно. А место чужое, выследят быстро. Мне сюда с миром нужно придти. От комаров мудрый Илья научил, конечно, заклинанию, но что-то в нём я , наверно, недопонял. Пока сижу отдыхаю или ем, оно действует, когда сплю ненадолго хватает, комары быстро его пробивают и будят, приходится заново начинать. Как пошёл, словно и не было заклинания. Веточка спасает, но часто её обламывать нельзя, место чужое. А в прутья от комаров превращается быстро. И бросить где попало тоже нельзя. Охотник лес знает лучше зверя. Вот тут лосиха с лосёнком недавно прошла. Людей рядом нет, можно новую ветку отломить.
   По описанию скоро должна быть где-то здесь изба этой старой карги. Сказали, бабка хорошая, но живёт одна и далеко от людей. Скорей бы, хоть одну ночь спокойно провести. Вот, ягодник под ногами. Нужно заклинание от комаров сделать, ягод набрать, пить хочется.
   Опять иду, опять стенку из комаров пробиваю. В степях с этим спокойнее.
 Вот и изба на поляне. По описанию, бабы Яги. Действительно, эти комли в углах как курьи ноги. И ни окон, ни дверей. Ага, из трубы дым. Произношу заклинание, опять же, Ильи выучка. Появляется дверь, сама отворяется. В избе после этой липкой жары расслабляюще прохладно и тихо. На печке чёрная кошка сидит, намывается. Из-под печки высунулся домовой. «Подожди, богатырь, скоро баба Яга появится». Рядом с бадьёй с водой деревянная кружка. Зачерпнул, отпил. Зубы даже заломило. Присел на лавку, кружку с водой рядом поставил. После комаров спать захотелось. Плеснул воды на ладонь, протёр шею, лицо. Ещё отпил. Слышу голос, Яги явно. «Давай, богатырь, просыпайся, у тебя дорога дальняя. Отдохнёшь, опять отправишься в путь. Сейчас баньку тебе сделаю, накормлю». Оказывается, задремал. Яга стоит посреди избы, с подола пепел стряхивает, он летит и до пола не долетает, тает в воздухе. Заслонка печи ещё не задвинута, пламя оттуда пышет. Задвинула заслонку. «Посиди, ещё отдохни». Рукой на меня махнула, как на комара, я опять спать захотел, глаза закрылись, я не стал противиться, давно по комарам шёл, устал. «Просыпайся, богатырь, банька  готова». Я, оказывается, как сидел на лавке, так сидя и уснул, на стенку откинувшись. В печке огня уже не было, заслонка опять отодвинута, внутри были видны два жбанчика с водой. Из одного торчал веник, наполнял избу берёзовым духом. Ещё отпил из кружки, скинул одежду, осторожно забрался в печь. Бабка снаружи меня задвинула заслонкой, щель оставила для света.
  Смыв остатки усталости, комаров кричу: «Выпускай, бабка, я помылся». Заслонка отодвигается, вылезаю. Изба по другому выглядит. Стены не бревенчатые, а словно ровной тканью обтянуты, светлые. На них узоры чёрным. И одежда меня ждёт другая, не моя, вроде бы. Хотя, опять же, знаю, что моя полностью. Пока одевался, баба Яга что-то с печью делала. Оделся, обернулся – вместо печи маленькая жаровня, на ней посуда мне неведомая. И всем этим заправляет не баба Яга, а девица видом мне незнакомая, глаза раскосые, одежда другая. При каждом движении светом переливается и будто шепчет при этом что-то. «Попей, Алёша, чаю, потом поужинаешь и спать ложись. Утром рано подниму, дорога долгая». Голос удивительный, дурманящий. Рядом со мной низкое сиденье оказалось. Оно словно приглашало. «Кто ты?» - спрашиваю. Глаза смеются: «Потом расскажу» . Подносит в маленькой чашке горячий тёмный отвар. «Что это?» Запах незнакомый, но приятный, и словно оседает где-то внутри. «Это чай называется. Быстро его пить нельзя. Маленькими глоточками, не спеша. Думай о хорошем.» Осторожно пригубил, проглотил. Во рту восхитительная свежесть осталась. Такое действительно можно пить только маленькими глоточками, не спеша. И мысли, словно уходят куда-то. А девица уже на каком-то музыкальном инструменте тихо наигрывает, слегка напротив сидит.
 Весь чай не спеша выпил. Мысли совсем ушли, какая-то безмятежность, расслабленность. И музыка словно обволакивает. Девица отложила свой инструмент, встала. Налила в чашку из другого сосуда. «Это пей быстро, одним глотком». Запах другой, похож на запах медовухи, но другой. Тоже горячее. Послушно выливаю в рот. Не проглотить, не выплюнуть. «Глотай скорей! Быстро!» Проглатываю, из глаз слёзы  потекли, в горле горит. Отдышался. «Что это?» Мысли сразу другие пошли, сижу, смотрю на девицу. А в голове уже как от крепкой медовухи. Ещё наливает. Протягиваю руку, схватить её за стан, она словно незаметная волна, как будто качнулась, и как будто сквозь руку прошла, и рядом, и не достать. Несколько раз так пытался поймать. Каждый раз она как волной уходила из-под руки ни слова не говоря. «А вот теперь поешь и спать ложись. Тебе рано завтра вставать.» Я, как с чужими мыслями, не спеша поел и завалился уже на обычную лавку спать.
   Утром баба Яга разбудила. Я лицо омыл, поел, спрашиваю: «Что это было вчера?» «Это ты был на чайной церемонии. Я на далёком востоке изучала этот обычай. Ведут его всегда мудрые женщины, гейшами называются. Там и музыке той научилась.»