Ироды, колорадский жук и ДДТ

         В поезде «Москва – Санкт-Петербург» в соседки по купе мне досталась энергичная женщина, постарше меня, – Мария Федоровна, профессор, специалист в области  биохимии, родом из Смоленской губернии, живёт в Петербурге, приезжала в Москву на Конгресс по нанотехнологиям. За чаем разговорились сначала о приятном и, как водится, скатились к извечно русскому вопросу: кто виноват и что делать? Выяснилось, что у нас с ней было много общего и в жизни, и в оценках этой жизни.
         Мария Фёдоровна увлеклась, видимо надо было выговориться и я представлялась ей подходящим слушателем. Погоревав о текущем, вспомнила потрясения из детства, сидевшие занозами в сердце и голове. Мы все родом из детства. Мария Фёдоровна относит себя к поколению  ДДТ (дихлор-дифенил-трихлорметилметан или в просторечии – дуст). Став взрослыми,  это поколение (плюс, минус пять лет), по её мнению, рожало психически и генетически слабых, неуравновешенных  детёнышей, даже если и не пили спиртосодержащие жидкости. Дустом, имеющем в своём составе в качестве примеси ещё более токсичные вещества – диоксины, образующиеся при производстве самого ДДТ, посыпали без меры поля, леса, водоёмы, огороды и сады, уничтожая малярийного комара, защищая от вредителей урожаи, выводили вшей. Дуст фактически пили и ели ложками с водой и едой, промышленно выпускали даже мыло «ДДТ». Мария Фёдоровна помнит, как её охватывало бессознательное оцепенение, когда соседским детям, возвращавшихся завшивленными из пионерских лагерей, стригли волосы, посыпали дустом головы и повязывали на сутки и мальчикам, и девочкам платки. Победив вредителей, малярийного комара и вшей, завезли из Америки колорадского жука и тополя. Колорадский жук никакой химии не боится, живучее таракана, а тополь растёт сам по себе, как сорняк.
         Школьникам до субботника выдавали голые прутики без корней и они повсеместно, по всей территории СССР,  втыкали их рядами и в разнобой в землю. Самые старательные ставили прутики в банки с водой, прутики пускали корни, покрывались липкими листочками, зеленея быстрее берёзы. Эти прутики не требовали ухода, вырастали в деревья очень быстро, поэтично плодонося зловредными тополиным пухом и тополиной молью. Про тополиный пух сочиняли песни ведущие композиторы и поэты страны. Написать что-нибудь лирическое про моль никто почему-то не решился. Теперь тополя пытаются истребить, а с колорадским жуком смирились, собирая его с картофельной ботвы от начала лета и до сбора урожая, как ягоды не пригодные к употреблению. Странно, что даже у Советской власти не нашлось рационального применения колорадскому жуку. Сумело же она, власть, убедить народ во вреде для организма мяса и что грибы по калорийности не только не уступают, но превосходят мясо, мяса же не было. Так все узнали слово калории. Об этом непрестанно твердили по радио, писали в газетах. Население верило, но сомневалось. Однако выхода всё равно не было.
         Из окрестных деревень в город приезжали на подводах колхозники, скупали хлеб, зерно и комбикорм мешками на корм скоту. Продажа всего в одни руки была штучно и килограммами ограничена до минимума. Продавцы брали мзду и отпускали мешками. Всем не доставалось и большая часть очереди уезжала разочарованной с пустыми руками. В очередях нередко случались драки. В деревнях не было зерна и комбикорма для личных хозяйств. В единоличном подсобном хозяйстве сельских и городским жителям разрешалось держать регламентированное количество скота, птицы и кроликов, в городских трёхсоточных палисадниках, включая постройки,  – плодовых деревьев и кустарников, нарезались наделы по четыре, семь соток под выращивание картофеля. Семья колхозника имела двадцать пять соток земли. Единоличные хозяйства облагались денежным налогом и живым оброком. Скрытые «излишки» реквизировались по доносам в целях искоренения мещанства и буржуазных пережитков. Периодически по городу ездили на грузовиках специальные отряды с красными повязками на рукаве. Они врывались в чей-нибудь дом и сараюшку,  выгоняли крупную живность, загоняя её в кузов грузовика, а птицу и кроликов бросали в железные клетки на этих грузовиках. Женщины и дети испуганно плакали, мужчины молча хмурились и скрипели  зубами, соседи собирались толпой поглазеть. Она не помнит в какое лето и какой это был год, но он был самым страшным детским воспоминанием, после амнистии уголовников, когда начались набеги и грабежи амнистированных.  Амнистия приучила людей запирать двери квартир, домов и сараев на замки.
         Слухи об очередной экспроприации облетели город задолго до мероприятия. Народ волновался и обсуждал проблему. Время шло, слухи не подтверждались и все успокоились, но тут уличком упредила: « в воскресенье поедут». С пятницы, как стемнело, народ погнал «излишки» скотины и птицы подальше в леса. Работяги гнали, бездельники им активно помогали, помечая места загонов и затем услужливо их указывали экспроприаторам. Целую неделю стоял в городе раздирающий душу вой женщин, проклинающих каких - то иродов, крики плачущих детей, рёв коров, истеричный визг свиней и гомон домашней птицы. Был такой ужас, что с той поры  у Марии Фёдоровны Советская власть ассоциировалась с жестокими разбойниками иродами, страшнее, гораздо страшнее и беспощаднее Соловья – разбойника или Змея – Горыныча из сказок и даже страшнее фашистов, потому что с фашистами справились, уничтожили.  Ещё её поразил рисунок в учебнике истории для пятого класса, где советский художник изобразил крестьянина периода царской России  в лаптях, стоящего на одной ноге, еле умещающейся в загородочке земельного единоличного надела, иллюстрируя безземельность и несчастное положение крестьян до Великой октябрьской социалистической революции. Я тоже хорошо помню эту картинку в учебнике истории, она и на меня произвела неизгладимое впечатление, врезавшись в память ярким примером издевательства над действительностью. Мария Фёдоровна подытожила: революция не дала крестьянам обещанной земли, а рабочим фабрик и заводов, вернув в Россию крепостное право, отменённое царским правительством в 1861 году. Это была не великая революция, а великая, кроваво-триумфальная  афера - бойня. Народ Российский обманывать легко. Он никогда не имел собственности и прав, крестьянство и рабочий класс так и не сформировались, показателем чего служит обречённая покорность населения при разрушении и массовой, повсеместной ликвидации колхозов, совхозов, фабрик и заводов в новейшей истории. Населению нечего отстаивать, потому «большевики» и победили. Его и в девяностые годы всё того же двадцатого века заново обманули, дав вместо земли ваучеры и окончательно лишили чувства родины, забрав ваучеры обратно с применением простеньких схем махинаций. Ироды – находчивые иллюзионисты. Величайшая афера всех времён и народов пришла к своему завершению.
       - Вы думаете почему все пастбища и пахотные земли в стокилометровых зонах вокруг крупных и средних городов розданы под застройку коттеджей? – Спросила у меня Мария Фёдоровна.
         Ответить ей я не успела. Она вздохнула, заключив: «Однако, потерявши голову, по волосам не плачут, а нам спать пора».
         До утра, под стук колёс поезда, мне снилось картофельное поле с обглоданной ботвой, «усыпанной» колорадским жуком в полосатых робах. В шелесте челюстей жуков отчётливо слышалось: иро-ды, иро-ды, иро-ды…, откуда-то доносится  песня Юрия Шевчука «Что такое осень». На поле расставлены таблички со стрелками и надписями – ДДТ. ДДТ – отличные ребята. Я бегу, бегу по полю в направлении стрелок – указателей на табличках, а поле всё не кончается.