Бразильская система

                1

- Нет, это какой-то бред! – воскликнул я, откинувшись на спинку кресла.
Разбирая содержимое почты,  я наткнулся на маленькое письмецо – просто конвертик из белой плотной бумаги. Он привлекал внимание, он выделялся  своей многозначительной скромностью  среди глянцевого вороха пестрой рекламы и прочей кричащей назойливо ерунды.
«Дмитрию Александровичу» - было напечатано на нем, и все – ни штампов, ни адресов, ни марок…
Я его подержал на ладони, словно взвешивая: меня беспокоили эти четкие черные буквы. Я его не сразу вскрыл – мне не хотелось проблем. Я его даже поначалу выбросил в мусорное ведро, решив попросту отделаться, как часто сбрасывают люди вызовы «левых» номеров на мобильном.
Но потом я решил, что вдруг это что-то большое и светлое, а я от него отмахиваюсь, так и не узнав, не проверив. Я кряхтя полез в мусорник, нашел конверт, смахнул с него прилипший капустный лист. Снова подержал его на ладони… Затем вскрыл.
«Чтож, Игра начинается! А ты думал все шутка? Писателем, говоришь, хочешь стать? Вот тебе первое задание: опубликовать на сайте Проза.ру свой рассказ. Нет – усложним немного – СЦЕНАРИЙ. К короткометражке по американской записи. И так, чтоб мне понравилось! Срок – НЕДЕЛЯ. Иначе… умрет твоя кошка. Время пошло!»

Я в беспокойстве заметался по кухне.
"Что за глупые шутки? - размышлял я. - Кому это надо? Кто это?.. Неужели ТОТ мужик? - вдруг осенило меня".

Пару недель назад, в пятницу, после работы я зашел в старый любимый киевский "генделик".
Заказал себе коньяку, зеленого чаю и вишневый сок. Только я расслабился, как мое внимание привлек мужчина - статный, высокий, в кожанном плаще. Он искал себе место. Поймав мой взгляд, он уверенно направился в мою сторону.

- Что, если начинать отдыхать в пятницу, то выходных получается не два, в целых три дня? - приветливым тоном произнес он. - Вы позволите?
Я улыбнулся шутке.
- Прошу, пана. - сказал.

Вначале мы "отдыхали" молча и каждый сам по себе, но... не знаю… но после грамм ста – ста пятидесяти мой язык развязался и я вовсю пустился в рассказы. Как-то оно само собой получилось… Накопилось в душе… Может просто долго не попадались нормальные «уши»?  Ведь мужик слушал необычайно внимательно, на его губах изредка появлялась мягкая улыбка без намека на иронию или насмешку… поблескивали его серые глаза… И я все продолжал, доверившись, словно загипнотизированный и о своих «личных» проблемах, и о работе, и о мечте даже -  самой заветной… По-моему это называется – «рыдать в жилетку»?

- Гм, - наконец хмыкнул он. Его глаза особенно ярко блеснули. – Значит, говоришь (мы уже перешли на «ты»), что надоело в жизни заниматься чепухой? Хочется нести что-то «доброе светлое»?

Он пристально глянул.
- А что ж тебе милый мешает?! Just do it! – указал он кивком головы на футболку парня за соседним столиком с логотипом фирмы « Найк».
- Ну, - поспешил оправдаться я, - это какой-то порочный круг: приходишь с работы выжатый как лимон – сил хватает только на телевизор. А выходные… сколько их там?!

- Рутина есть у каждого, - возразил он. – Ее не избежать. Просто надо знать чего ты хочешь и неуклонно двигаться к цели. Как понять, спрашиваешь? А ЧТО тебе еще понимать? Нам, людям, часто необходим всего лишь толчок: силы есть – их нужно просто разбудить. У меня у самого был такой…

Он загадочно улыбнулся.
- Вот, например, - продолжил он, - вспыхнул бы здесь пожар. Да ты б мигом выпорхнул в окно – силы бы нашлись! Поверь.

Он на минуту задумался, в рассеянности выводя пальцем на столе замысловатые крестики.
- Ты читал «Бойцовский клуб»? – неожиданно спросил вскоре.
- Смотрел кино, - ответил я.
- Все равно, - кивнул он. Правда, книга лучше. Классная вещь, хотя Палланик начал за здравие, но кончил за упокой: понесло его  не в ту степь… Так вот, есть там один восхитительный момент: помнишь как они с Бредом Питом вставили ствол в рот одному пареньку и под страхом смерти приказали ему продолжить учебу? На ветеринара. Как ты думаешь – подействовало?

- Думаю да – еще бы! – усмехнулся я.
- Вот, вот…  писателем, говоришь, хочешь стать? Ну, ну.
Он встал. Крепко пожал мне руку.
- Что ж, давай, бывай, – сказал мне на прощанье.
И ушел…
А теперь вернулся…


Я естественно решил не брать в голову - что за глупые шутки?! А ведь он мне сразу показался странным: и его речи, и  этот лихорадочный блеск его глаз… Да он просто больной на голову! - решил я. Сумасшедшие ведь часто кажутся дьявольски умными, а глубже копни…

Пролетели выходные, и будничная суета закружила меня; и я забыл о письме как о дурном сне – кто он вообще такой, чтобы вторгаться в мою жизнь?!
И вот, еще через неделю поздним вечером я, пошатываясь, ввалился в квартиру – да,  поднабрался я изрядно, помнится… с Ленчиком – моим старым другом еще по Одессе. Мы с ним славно пообщались: и за жизнь, и за футбол, и за политику. Вечер был просто чудесен – на Оболонской набережной под сенью огромных плакучих ив за кружкой пива и неспешной беседой…
Тут – на тебе!: прямо у входа я наткнулся на свою кошку. Она неподвижно лежала ничком с неестественно вывернутой головой прямо на коврике в прихожей.
 Боже, моя Марусенька, что с тобой?! Я осторожно взял на руки ее гибкое  пушистое тельце. Она уже холодела… Я вмиг протрезвел…

- Следов взлома нет, - разочарованно сказал Ленчик, внимательно исследовав входную дверь с помощью лупы. - Работал профессионал.
Это было утром следующего дня.  Я ему позвонил еще накануне и обратился за его помощью: ведь Ленчик несколько лет прослужил следователем в прокуратуре.
- Ты точно помнишь, что не оставил входную дверь незапертой?
- Не имею такой привычки! – отрезал я, почему-то обидившись.
- Думаю, что искать отпечатки тоже бессмысленно, - пожал плечами Ленчик. – Да-а, ну и дела! Ты, конечно, можешь заявить в милицию… но труп кошки, без следов взлома…ты с бодуна – смешно! -  резона в принципе им нет суетиться.
- И что же мне делать? –  в отчаянии всплеснул руками я.
- Что, что, - Ленчик ухмыльнулся, – согласиться с его требованиями. Пока. Тем более ты же мечтал стать писателем. Вот и пиши.


 У меня накопилась целая стопка тетрадей с черновиками. Я бросился их перебирать. Знаете, я их давно не листал, я даже испытывал к ним отвращение – они мне бередили душу, напоминая о несбывшихся надеждах, о похороненных мечтах и ушедшей юности.
Но, просмотрев несколько листов, я понял, что не так там уж все плохо и наивно, как мне казалось. Я, помнится, писал только или в хорошем настроении, или – наоборот – в большей печали, и… (страстность?) была главным достоинством этих строк. Ведь сколько книг издается НИКАКИХ. В них авторы порой блестяще плетут кружева слов, но нет ни искренности, ни правды.

А насчет стиля… что ж – над стилем надо работать…
Я выбрал одну историю. Про маньяка. Я ее написал давно под влиянием мыслей одного моего знакомого. Как исследование феномена. Нет, не то, чтобы он кого-то «маньячил», но мог бы, если бы эти темные стороны в его душе приобрели дальнейшее развитие. Плюс – чуточку смелости и… Хотя – кто его знает?!..

Эта история наиболее импонировала мне в ту минуту – я ведь тоже столкнулся с чем-то болезненно извращенным и не менее опасным, как и героиня моего рассказа. Как раз стоило продолжить исследование. Ведь чтобы убить кошку, нужна не меньшая жестокость, чем человека – кошки тоже люди. Вот, например, моя Маруся (бедненькая  зайка моя, сука, ты ответишь за это, клянусь!) была более духовна, интеллигентна, тонка и… не побоюсь этого слова – она была умнее (если судить по поступкам, а не умению болтать) многих моих знакомых. Благодаря Маруське я познакомился с «Великой кошачьей цивилизацией», - есть такая, поверьте. Сука, больной! как же там у тебя в душе?
Что я знал о маньяках? Я имею ввиду – что конкретно, изнутри, так сказать, а не общеизвестные факты о Чикатиле, Лекторе, там… Вспоминались серьезные  физиономии психологов – конкретных специалистов в данной области - из передач по теме вроде «Криминала» и т.п.; их глубокомысленно поднаморщенные высокие лбы, их пространные объяснения, изобилующие иностранными словечками преимущественно из латыни и греческого… Вряд ли все это могло мне помочь. Не, в смысле – этого не доставало. Я хотел знать – что же ими движет, как чужая боль может быть настолько… бог с ним безразлична – своя рубашка, типа, ближе к телу, - но чтоб была приятна?..

Исследование овладело мной. Я хотел узнать, вернее - я хотел почувствовать...
Я поставил точку в каких-нибудь пять дней. Работа сама рождает энергию: вот, казалось бы, нет совсем вдохновения, – какое к черту вдохновение, если делаешь из-под палки? Но сядешь у компьютера, начнешь что-то набирать – глядь – и уже пошло.

В моем первоначальном варианте (в черновике) эта личность была плоской – просто зло. Но по ходу работы она, словно постепенно кристаллизуясь из пустоты, обрела свое собственное бытие, стала правдой, а не вымыслом, и принялась сама рассказывать о себе.
Я сделал для себя открытие: ничто нам не чуждо, и этот маньяк оказывается преспокойно жил во мне – просто ему не давали слова. Его черные мысли проскакивали в моей голове наряду с сонмом других, я на них просто не обращал внимание. Получается, что чистого в своей природе зла на Земле не существует. Грань между добром и злом проходит прямо по нашему сердцу, и значит, даже сердце святого таит в себе крупинку зла. В нас есть все, а мы выбираем.

В те дни я выбрал быть маньяком: я думал как он, я ходил по улицам как он, я смотрел, я чувствовал, я ухмылялся людям как он. И был наказан за это. Словно мир это ощущает, и спешит исправить  – как-то одернуть... Или почувствовали те трое парней. Шо там рассказывать – произошел классический «кидок» - гоп-стоп элементарный. И у меня, короче, отобрали ноутбук…  Я в шоке – оставалось два дня, и всё – буквально всё! – вся работа была потеряна! Хорошо, что хоть обошлось без значительных телесных повреждений…

Я уже было одолжил компьютер, и лихорадочно принялся вновь за работу: у нас не было ж уговора, что это должен быть обязательно «шедевр» – надо было просто скинуть хоть что-нибудь связное, - думалось мне. Но мне, уже ночью, пришла  SMS-ка, там было написано:
« Нет, - новая вводная: ты должен вернуть именно свой лэптоп».
У него просто ехала крыша…
Задача казалась невыполнимой: да они его сразу спулили, наркоманы! Да и где их искать – они наверняка вообще залетные: какой дурак будет «работать» в собственном районе?!
Мои подмышки противно истекали холодным потом. Простите за такие подробности, но вы должны понять мое состояние. Сказать, что я очень «нервничал» в тот момент - будет мало.
Нужно было действовать, немедленно – иначе меня бы разорвало. Я решил поехать на то же место – надо же было с чего-то начинать?!

… Не знаю, вот сейчас у меня есть такое впечатление, что ВСЕ было подстроено: как-то легко получилось. Вдвоем с Дюхой – моим другом-конфуистом и конкретным амбалом (о чудо!) мы нашли тех пацанов. На том же месте почти, словно они нас специально ждали. И один из них принес через четверть часа мой драгоценный ноутбук. В целости и сохранности. Со всем содержимым. Или, может, я был настолько убедителен? Ведь даже мой директор как-то странно на меня глядел эти дни на работе. Влепил было выговор… а потом сделал небольшую прибавку к зарплате…

Скинув в Интернет свое «произведение искусств» я несколько дней нетерпеливо ждал. Наконец пришло письмо – такой же белый конвертик.
«Что ж, молодец! – писал он. – Ставлю тебе плюсик. Особенно мне понравилось, что ты решил не прибегать к насилию. Неплохо – ты растешь. Хвалю. И даю следующее задание: помнится, ты рассказывал о своей принцессе. О «Дульсинее Тобосской», что живет на Героях Сталинграда. Ты должен провести с ней ночь. Срок… 2 (две) недели. Иначе… ты лишишься пальца. Время пошло».


                2



- Ну, это уже вообще! Он что – совсем о…хренел! – воскликнул я и нервно забегал по кухне.
Я встретился с ней около года назад. Жарким летом 2007-го…
Наш офис-менеджер, Маринка, полненькая молодая девушка, ушла тогда, помню, в отпуск. А так часто бывает: вот вроде есть люди рядом, и не особо на них обращаешь внимание, но их значение понимаешь только тогда, когда они исчезают. Маринка – золотце: все знала, контролировала, начальству не наушничала… Да за одно это ей можно ставить памятник! Прямо на ее рабочем месте! Бронзовый бюст – минимум!

В тот памятный день я сидел как раз на  месте Маринки – за «пультом» у входа в офис: кто-то позвонил на фирму и я «метнулся» ответить на звонок. И тут зашла она. Тихонько стала рядом, тактично давая мне закончить разговор. Я не подымал взгляда, продолжая «весь плотно» общаться с клиентом, но уже почувствовал, что все вокруг стало другим – бывает так, правда? Словно атмосфера вдруг явственно изменилась. Это называется любовь, нет – даже не с первого взгляда, и даже не с полвзгляда: еще не видя человека, он мне уже нравился. Вернее, мне нравилась та перемена (в воздухе?), которую она с собой принесла.

Я продолжал разговаривать, всё не подымая глаз, но уже «исполнял» это исключительно для нее. И  мой тон, мой юмор, МОЙ СТИЛЬ находили отклик. Мы начали общаться, не сказав друг другу еще ни слова!

Наконец я положил трубку… На меня смотрели зеленые глаза дивной красоты. Их обладательница была среднего роста, удивительно стройная и изящная. Натуральная блондинка, черт возьми… Короче, - не будем о плохом…

Хотя – какой чудесный то был август!  Я просыпался каждое утро с ощущением, что все хорошо, все здорово почему-то. Я уже начинал улыбаться, едва только продрав глаза, даже еще не осознавая, почему я улыбаюсь. Просто понимал, что какая-то причина есть… должна быть… была – ведь вчера мне тоже улыбалось весь день с самого утра. И вдруг сверкало в голове: «А, так это ж Катя! Как здорово, что ты есть!» - вот как было. Эх…
Нифига себе – и что ж мне делать? Как?!! Я же сам  все похоронил, вот этими именно руками закопал чувство, не справившись… - испугавшись, да. А теперь выкапывать? А за годик оно там все слежалось, утрамбовалось…

…Забыла меня она… наверно…
С чего же начать?
Не, все же контакт у нас был. И симпатию – настоящую искреннюю – я чувствовал. Мажорочка она была просто слишком: квартира на Героях Сталинграда! Вот, сколько такая может стоить: несколько комнат… в одной из пары высоких желтых «свечей», заметных таких? То-то же… То есть: нахрен я ей, получается, нужен?! типа. Я так тогда решил. Это был вызов, и я его не принял, короче – думал, что мало шансов. А сейчас? Больше их стало? Вот он меня пригрузил!!!
Вспоминая Катю – чисто воскрешая в памяти, из того, что осталось, ее «светлый образ» (я не шучу), - я вдруг понял – по какому-то теплому ощущению в груди – насколько она классная, все-таки! Вот эта ее улыбка, например, - такая простая! Такая… лучезарная, не побоюсь этого слова! Ох, и Катюха!

Она ведь была какая-то… неиспорченная – главное. Вот намутить себе столько барахла (на новой Audi A-3 катается…) это ж ЧТО надо было делать?! За все ведь в жизни надо платить, насколько я понимаю? И люди платят! И все это написано у них на лицах…
А у нее – нет почему-то! Как это у Катюхи получилось… Личико чистое и светлое, не потасканное, не перепуганное; глаза ясны и спокойны. Молодая мама-одиночка. Там и внутренней дисциплины навалом – настоящий боец. И тут я такой cнова – здрасьте! Да мне рассмеются в лицо! М-да…

А еще – я плюс ко всему – м-м-м… к черту! – боюсь женщин. А вы их не боитесь? Странно…
Ну, может, не столь боюсь (плохое слово!), но опасаюсь точно: в жизни у меня от них было много горя и слез… образно говоря. И последнее время я старался держаться от них подальше. По возможности: слишком дорогое удовольствие. Ну, вот год уже… почти. А теперь меня эта сволочь ну прямо заставляет. Да не хочу я!   Нафиг кому нужны эти тетки… Вот кому нужны – вперед. За счастьем! А мне и так хорошо. М-да-а…



Я мучился и терзался. Я несколько раз пытался ей позвонить, но тут же бросал трубку, едва заслышав гудки вызова. Так и прошли две недели. По прошествии них, я выпросил на работе отпуск за свой счет и поспешил укрыться у сестер моей покойной бабушки в глухом селе в дебрях Холодного яра. Под предлогом, что давно их не видел и приехал просто помочь по хозяйству: они ведь были уже старенькие и жили одни. Старшая, Надя, потеряла мужа еще в войну; а младшая, Вера, была немцами угнана в Германию, и как «изменница Родины», отмотав четыре года уже у нас, так и не вышла замуж, бедненькая. Хоть и, судя по фотографиям, была раскрасавицей в молодости. Не сложилась, короче, у нее личная жизнь.
Бабушки были мне рады: я был как раз кстати. Свежий воздух, легкий (!) физический труд – что еще надо мужчине слегка за тридцать?! Я бы мог почувствовать там себя совсем счастливым, если бы не одно «но». Понятно, какое: душу мне исподволь глодал страх – а вдруг найдут?!

Нашли…
Несколько лбов напали на меня утром, едва я вышел со двора за пивом (бутылочку одну что-то захотелось выпить). Я вовремя среагировал и помчался от них изо всех сил. Через огороды, через головы прохожих к лесу…
Они меня нагоняли… они были явно спортсмены, а я что-то начал сдавать. Не прошло и получаса. Я споткнулся через пенек, упал. Сил подняться уже не было.
Они меня схватили, но бить не стали – пару тумаков дали для приличия. Не сильно. Что ж, спасибо и на этом.

Меня аккуратно под локотки довели до машины – к черному большому джипу с тонированными стеклами - посадили в нее, повезли. Переехав Днепр у Черкасс, мы помчались на север. К Киеву. После Переяслава мне завязали глаза… Когда с моих глаз, наконец, сняли повязку, я увидел, что мы находимся в элитном дачном поселке у соснового бора. Выложенная дорогим болгарским песчаником дорожка вела мимо сада камней и аккуратные изумрудно-зеленые газоны к роскошному коттеджу.
И через каминный зал, по выложенной мрамором лестнице меня провели на второй этаж к кабинету.

Один из лбов постучал тихонько в массивную дубовую дверь. «Да», - послышалось. Мы вошли в просторную светлую комнату, всю отделанную дорогим деревом. За большим письменным столом сидел он – мой мучитель. Он разглядывал меня, набивая трубку, и ухмылялся. Раскурил ее, сладко затянулся, и, наконец, сказал, прищурившись:
- Ну, Митя, не хорошо. Ты ж подавал сначала большие надежды, и я думал уже тебя хвалить. И даже ставить в пример. А ты вот как… Не хорошо!
Я молчал, насупившись. Я было хотел бросить ему в лицо, в его наглую рожу, тяжкие обвинения. В особенности за убийство кошки. Но одумался: не время и не место было качать права. Потом, это – потом.

- И самое печальное то, - продолжил он, - что ты не соизволил хотя бы ей позвонить. Ай-яй-яй! Боишься?
Я молчал. Меня подтолкнул один из амбалов.
- Да причем тут страх! – с жаром ответил я. – Просто нет смысла: кто я такой и нафиг ей нужен!
- Ну, понимаешь, если у тебя  есть эта идея в голове, то у нее будет и подавно. А вот если у тебя голова будет пуста, то, как знать… - он на минуту задумался, попыхивая трубкой. – Что ж тебе посоветовать… каждая здоровая женщина пару раз на день хочет. Главное – вовремя предложить свои услуги… Второе, - ты себе просто не представляешь, как люди одиноки! мажоры они или нет. Как всем хочется любви… И третье, - женщине вообще не надо давать думать. Надо просто действовать. Решительно. Для решительности нужна энергия, согласен. Что ж, мы сейчас попытаемся тебя немного взбодрить…

Он кивнул своим псам. Меня согнули, выломали левую руку, положили ее на стол.
- Весь пальчик ты еще не проиграл… ну, разве что кусочек… - шепнул он мне на ухо.
Мизинец пронзила резкая боль: большим охотничьим ножом один из  лбов мне оттяпал край пальца в пол ногтя. Я дико заорал…

… Я поджидал ее у офиса. Я подошел к ней, когда она садилась в машину. Ее глаза расширились от неожиданности, но затем в них мелькнуло узнавание. Не говоря ни слова, я поцеловал ее. Ее жаркие упругие губы пахли клубникой…

               
                3


«Ну, бравушки, бравушки! Белиссимо! Ай да Митя, ай да сукин сын! Что ж. Если выполнишь третье задание, то я буду считать свою миссию исполненной. Ты должен в течение месяца «передать эстафету», то есть – найти кого-нибудь и сделать из него человека. Короче – повторить мой трюк с тобой. Вот тебе телефон для связи (далее шел какой-то лайфовский номер на 093). Связывайся и тебе окажут ВСЯЧЕСКОЕ СОДЕЙСТВИЕ. Кстати, мне неудобно это тебе сообщать, но если не справишься – умрешь. Время пошло!».
Удивительно - меня совсем не обидела на этот раз его угроза. Мне уже начинали нравиться его методы: грубо, но как эффективно! Я сейчас чувствовал себя полностью другим – уверенным в себе, наполненным силой, неунывающим. И куда подевалась меланхолия?!
Катюха улетела в Милан позавчера, да и бог с ней! Все равно она слишком много о себе воображает!
 
    Я с энтузиазмом пустился в поиски...

                * * *
    Я все еще в поисках…
    Я за вами наблюдаю…
Мы наблюдаем! – пристегните ремни!