Как я со Сталиным познакомился

 
       Через месяц мне 5 лет. Родители решили купить для меня какую-нибудь одежду на лето, потому что из той одёжки, которую они купили для меня в прошлом году "на вырост", я безнадёжно вырос. И вопрос даже не стоял, чтобы повременить, настолько та одёжка стала мне мала. А старшей сестре, очередь которой подошла, решили купить обнову в следующий раз, пока папа заработает и для неё. Младшим же почти всё переходило от нас, старших, если, конечно, мы не изодрали одежду в клочья.
       И вот папа и мама взяли меня в город, хотя мы жили, можно сказать, в самом центре, но дом наш находился не на центральной улице, а идти к нему надо было по переулку. Этот дом до сих пор стоит, хотя вроде считался домом барачного типа. А капитальные трёхэтажные красивые здания, выложенные из красного кирпича ещё в те времена, когда не воровали стройматериал для собственных нужд, стены в полметра толщиной, мраморные ступени, разрушили, чтобы освободить площадь для обновлённого райкома партии и горсовета. Разрушали эти здания тяжело. Не хотели они поддаваться рукам глупых людей.
Я немного увлёкся своими переживаниями, и ушёл от темы.
       ...Зима в тот год выдалась очень суровой, наверное, самая суровая зима в моей жизни. Мы, дети, безвылазно просидели всю зиму дома, за исключением нескольких редких дней. Но зато и весна наступила ранняя. Уже пару дней солнце топило снег, и с крыш свисали огромнейшие сосульки. И, конечно, я очень обрадовался походу не так в магазин, как на улицу.
       Мы идём по улице. Солнышко пригревает. Воробьи купаются в лужицах оттаявшего снега и расчирикались так весело и громко, что эта радость переполнила и меня. Я также, как и воробьишки, стал подпрыгивать и перепрыгивать через лужи, напевая что-то себе под нос. И не успел я подпрыгнуть и двух раз, как мама наклонилась ко мне и говорит:
       - Нельзя, сынок, сегодня радоваться.
       - Почему, если так хорошо на свете? Вон и воробьи радуются весне, что живы, не замёрзли!
       - Сегодня умер наш дедушка, - потихоньку говорит мне папа.
       - Какой дедушка?! У меня нет никакого дедушки. Они давно умерли.
       - Это наш всесоюзный дедушка Сталин. Видишь, флаг приспущен, а к флагу привязана чёрная траурная лента?
       - Ну и что, что умер Сталин?! Он не мой дедушка. Я его не знаю.
       - Мы понимаем тебя, но ты не должен так вести себя, чтоб другие видели и слышали.
      

      Через 5 лет папа отправил меня со старшей сестрой в сопровождении бабушки в Москву. Там жили мамина сестра и жена погибшего на фронте маминого брата. И вот они, разбудив нас рано утром, повели в мавзолей, благо, что золовка жила недалеко от него, на ул.Красная Пресня.
      Очередь уже была длинная-предлинная. Когда мы подошли к очереди, было свежо, туман ещё не рассеялся полностью, задержавшись над рекой. Но летнее солнце делало своё дело исправно и вскоре нам стало жарко.
     Наверное, прошло часа два, когда мы, наконец-то начали входить в прохладу каменного саркофага. При входе нас тщательно проверили. Тётя знала, что даже дамскую сумочку не разрешат пронести с собой, если там обнаружат какую-либо парфюмерию, поэтому мы не брали с собой даже бутылку с водой и мучились от жажды. Губы пересохли и уже никуда не хотелось идти. Скорее бы вернуться домой и покушать.
     На улице, под палящим солнцем, очередь двигалась очень медленно, а когда мы вошли,  в мавзолей, охранники всё время торопили нас не задерживаться, не давая даже полсекунды приостановиться, чтобы хорошенько разглядеть вождей пролетариата, и люди, быстро семеня ногами, мелькали, как тени, в полумраке едва освещаемого подземелья, с удушливым воздухом от множества людей и от препаратов, которыми обрабатывали мумии. Многие плакали.
     Первым кого мы увидели, был Ленин. Он лежал в гробу под стеклом или чем-то подобным. Был он маленький, как ребёнок 9-10 лет. В сюртуке, каким его изображали в кино или на картинах. Ничего величественного, просто мумия. Никаких оспинок на его лице я не заметил, уж очень быстро нас гнали вперёд. Лицо мертвенно-бледное.
     Не успели мы пройти возле него, как уже подошли к Сталину. Он лежал у другой стены под 90 градусов к Ленину. В своём военном френче. Он оказался ещё меньше Ленина. И лицо жёлтое.
     - Какие же это вожди, такие маленькие? - подумалось мне.
Наконец-то мы вырвались на свободу, к солнцу, к свету и я вздохнул всей грудью; хоть и горячий, но всё же, воздух свободы.