Каждое утро

Каждое утро дворники собирают выпавшие за ночь листья и туго набивают ими черные целлофановые мешки. Через день-два мешки с листьями грузят на тележки и увозят в неизвестном направлении.
Всякий раз после свидания ты бросала на прощание ничего не значащую фразу и заходила в автобус, ныряла в вагон метро, исчезала в такси, не оглядываясь, словно ты не имела ничего общего с человеком, смотревшем тебе вслед.
Каждое утро навстречу мне идут люди, много людей. Я смотрю им в глаза, надеясь встретить в них частичку себя. Курящие люди даже не отводят взгляд, они просто проходят мимо.
Поздно вечером, возвращаясь с работы, уже перед домом встречаю лежащую на земле пьяную женщину. С трудом поднимаю ее (пьяные и больные всегда тяжелее). Слава богу она помнит, где живет. Потихоньку провожу ее до дома, находящегося за несколько кварталов от моего, останавливаясь, когда она пытается стрельнуть сигаретку у пробегающих мимо девчонок или когда она, плача, спрашивает у меня: "Не бросишь?" "Не брошу," - как можно уверенней, отвечаю я и тащу ее дальше. Я бросаю ее, точнее, усаживаю уже спящую в кресло в ее квартире и ухожу, закрыв за собой дверь.
Каждое утро, спускаясь на первый этаж, я прохожу мимо двери, за которой живет пожилая женщина. Когда она выходит навстречу спускающимся или поднимающимся людям, из ее квартиры пахнет румяными свежеиспеченными пирожками и наваристым борщом. Она живет одна и любит поговорить. Иногда она упоминает о своем сыне, живущем в другом городе, и который обязательно приедет, со дня на день.
Когда я задал тебе вопрос о ребенке, ты ответила просто: "Нечего разводить нищету", - и мы не стали ее разводить. Но, к счастью, каждое утро, проходя по подземному переходу, я вижу двух детишек, мальчика и девочку. Они тянут за руки свою маму и наперебой торопятся рассказать ей про свой мир. И мне становится легко и радостно от того, что я могу их видеть.