Женечка

Я жил в подмосковье на даче в Хлебникове с родителями. Мне было лет семь. Как-то к нам в гости зашла соседка, только что приехавшая из Москвы. Она пришла с девочкой лет четырёх-пяти, её дочкой. Моя мама, увидев девочку, была в восторге;
-Боже, какой прелестный ребёнок!-воскликнула она. На что соседка сухо заметила, что это не ребёнок, а сущий "аспид".
  Девочка, на самом деле, была чудо как хороша. В беленькой шапочке, с огромными пуховыми шарами на шнурке, и такими же беленькими пуховыми варежками с бантиками. Каштановые волосики, выбившиеся из-под шапочки, обрамляли чуть смуглое матовое личико, с большими карими выразительными глазами. Она стояла, слушая, что про неё говорят с ангельским выражением на лице.
  Мне поручили погулять с ней и смотреть, что бы она не испачкалась, так как погода была сырая и прохладная. Её мама несколько раз повторила мне, чтобы я не сводил с неё глаз, а то она что-нибудь натворит. Я воспринял её указания буквально и, выйдя на улицу, уставился на неё. Девочку звали Женечка. Она и впрямь была прелестной. Я смотрел в её огромные блестящие, как спелая вишня глаза, полные восторга и счастья и не мог понять, почему её мама, так дурно о ней говорит и что она может натворить. Так мы стояли некоторое время, глядя друг на друга. Она, гипнотизируя меня своими глазами, стала медленно оседать, всё ниже и ниже. И я с ужасом увидел, как она погрузила свои пуховые белоснежные варежки в лужу. От изумления, я открыл рот и не мог вымолвить ни слова. Она же продолжала смотреть на меня и её взгляд, как бы говорил, ну что, не уследил за мной. С таким женским коварством, я встречался впервые в жизни. Я стоял, не зная, что делать, то ли поднимать её из лужи, то ли звать её маму. Но её мама, не надеясь на меня, всё время посматривала в окно, увидив что происходит, она выскочила на улицу, подхватила Женечку поперёк живота, как кошку и потащила в дом. Она висела на руке у мамы не сопртивляясь. Вода струйкой стекала с варежек. Я понуро шёл следом, представляя, что мне теперь будет. Меня ругали больше чем Женечку, мама возмущалась, что мне нельзя поручить даже такую маленькую девочку.
  Прошло несколько дней и соседка вновь пришла к нам, поговорить с моей мамой. На этот раз, Женечка стояла около своей мамы и разглядывала комнату, в которой они разговаривали. Её никуда не отпускали на всякий случай. Моя мама не выдержала и сказала, что пусть Женечка поиграет со мной в моей комнате. При этом мне, строго приказали, её чем-нибудь занять, показать игрушки и вообще дать им спокойно поговорить.
  Я выдвинул ящик с игрушками и стал всё по порядку ей показывать; оловянных солдатиков, мотоциклетку, пушку, кубики и другие свои богадства. Она смотрела на всё это без всякого интереса, но, увидев в углу ящика маленького плюшевого мишку, быстро наклонилась и взяла его. Достала из кармана кружевной носовой платочек и стала в него пеленать мишку. Мы занялись каждый своим делом. Я вытаскивал и устанавливал машинки, пушки, Женечка, соорудив из кубиков кроватку, укладывала в неё мишку.
  Через некоторое время мама Жени заглянув в комнату, спросила;- а где Женя? Я был удивлён, что её нет, когда она успела исчезнуть? Это было для меня неожиданной новостью. Все начали поиски исчезнувшей девочки. Где только не искали. Её мама открыавла тумбочки, смотрела в корзине для белья, в сундуке, в саквояже, но её ни где не было. Девочка просто исчезла. Я, даже не мог предположить, где она могла бы быть. Поиски переместились в другую комнату- в мамину спальню. И здесь моя мама, вдруг в ужасе увидела, на идеально застеленной кровати, грязно-жёлтые пятна. Вообще родительская кровать была одним из священных предметов в нашем доме. Белоснежная, без единой морщинки с кружевным, ручной работы подзором,- она являла собой символ образцового порядка в доме. Мне, строго настрого, запрещялось даже близко подходить к ней. Она подняла подзор и все мы увидели сидящую там Женечку. Но, Боже мой- с ног до головы - вся в гуталине и волосы, и лицо, и руки - всё было чёрное. В руках она держала щётку и банку с гуталином. Она спокойно смотрела на нас, даже с некоторым недовольством, что вроде бы оторвали её от важного занятия. Мама Жени без всяких эмоций, молча выволокла её из-под кровати, попросила у моей мамы керосина и стала её отмывать. После чего её завернули в большое махровое полотенце и понесли домой. В этот раз всё для меня прошло без последсвий. Всякий приход Женечки сопрвождался каким-нибудь происшествием. Моя мама и я уже знали, что надо быть на чеку, но всякий раз её выходки заставали нас врасплох. Её внешнее очарование ни как не вязались с её проказами и это всякий раз подводило нас. Наконец она уехала в Москву.
  Следующий визит Женечки состоялся уже летом. Её появление было неожиданным. Мне показалось, что она повзрослела, хотя выглядела она вроде также как и раньше; волосы аккуратно прибраны и зашпилены заколками с беленькими ромашками, глаза казались ещё больше, платьице бледно-розовое с цветными кармашиками, в коричневых сандалях, и в беленьких носочках с голубыми бантиками. Мама держала её за руку, увидев меня, Женечка стала вырываться.Мама её отпустила, при этом заметила, что бы мы были на виду. Женечка очень обрадывалась мне. Я взял её за руку и повёл показывать наш огород. я водил её по разным грядкам, показывая, что где растёт. Женечка смотрела, слушала, но было видно, что её это мало интересует. Я же всё время думал, чем её удивить, что ей такое показать! И тут я вспомнил, забаву мальчишек. Брался гвоздь, забивался в сучёк бревна. Затем, вытаскивался и в проделанное углубление очищалась сера со спичек. Пять, шесть штук. Далее вновь вставлялся гвоздь и, слегка ударяя по нему, утрамбовывалась сера. Наконец сильно ударяли по гвоздю и происходил взрыв-сучёк трескался. Я решил показать это Женечки. На усадьбе около берёзы, лежало как раз подходящее бревно в котором был огромный сучёк. В сарае я нашёл большой гвоздь и стал забивать его в этот сук. Время от времени, я раскачивал гвоздь, вынимал его вновь вставлял, продолжая углублять отвертие. Когда оно было готово я стал очищать о его край серу со спичек. Ушёл почти весь коробок. Вставив гвоздь, я слегка утрамбовал серу. Женечка не проронившая за всё время ни единого слова, распахнув, и без того свои огромные глаза, благоговейно смотрела на меня, как на мага волшебника. В тоже время, поняв всю серьёзность моих намерений и даже опасность, стала медленно удаляться. Спрятавшись за кустом смородины, она выглядывала от туда, сквозь листву. Я сам, осознавая всю опасность задуманного, не мог уже остоновиться на пол пути. Привязав за верёвку кирпич, я стал карабкаться на берёзу. Усевшись на сук, за верёвку поднял к себе кирпичь. Отвязав верёвку от кирпича, прицелился и отпустил кирпичь в свободное падение. Кирпичь попал точно по гвоздю. Раздался оглушительный взрыв, гвоздь просвистел около моего уха, сизый удушливый дым окутал меня. Задыхаясь, я едва держался, чтоб не свалиться с берёзы. Обе мамы в ужасе подбежали к месту событий. Обнаружив живую невредимую Женечку, стали искать меня. Я не подовал о себе ни каких знаков. Но к сожалению, моя мама увидела меня и сразу всё поняла. По её выражению мне стало ясно, что в ближайшее время мне с берёзы лучше не спускаться.  Женичкина мама взяла свою дочку за руку и пошла к калитке, но там она остановилась, разговаривая с моей мамой просила её меня не наказывать. Но моя мама повернувшись ко мне, погрозила мне кулаком. Они продолжали разговаривать, а Женичка крутилась, стараясь вырваться из руки мамы. Наконец мама её отпустила, она стремглав подбежала ко мне. Подойдя к берёзе, на которой я сидел. Она смотрела на меня с восхищением, и страхом, и любопытством.
-Ты теперь будешь всё время сидеть на берёзе?
-Да придётся.
-Я завтра приду к тебе
-Хорошо приходи.
Заскрипела калитка, пришёл с работы отец.
-Ты чего залез на берёзу?
-Да так.
-Что-нибудь натворил.
-Да.
-Что, опять взрывал что-нибудь? Когда-нибудь это плохо кончится. Ну ладно, слезай, не сидеть же всю жизнь теперь на берёзе. Я слез. К моему удивлению меня ругали не долго.
  Это лето выдалось очень грозовое. Часто шли короткие проливные дожди с молниями тяжёлыми раскатами грома. Я, никогда небоявшийся грозы, однажды видел, как загорелся от удара молнии дом в посёлке. Гроза уже вроде прошла, люди стали выходить на улицу и тут вдруг раздался удар и треск, будто ломалось сухое дерево. Всп@шка на секунду ослепила всех. Крыша одной дачи задымилась и через мгновенье вспыхнуло пламя. Все были в каком-то оцепенении не зная, что делать, затем стали метаться по улице в поисках вёдер и средств тушения. Дом тем временем был уже весь объят пламенем. Это произвело на меня столь сильное впечатление, что я стал бояться грозы.
  В один из таких дней, как обычно светило солнце, но с края неба начила собираться туча, она темнела прямо на глазах. В воздухе чувствовалась какая-то тревога, которая нарастала, по мере того как надвигалась туча. Цвет её был из-сине чёрный, с белёсыми барашками. Край её почти достиг солнца, которое не сдавалось и палило нестерпимо.Всё замерло, как перед каким-то страшным неотвратимым событием. Ни единого дуновения. Я удивлялся, как же двигается туча, когда совершенно нет ветра. Тревога нарастала.Моя мать сказала, что очень нехорошо, когда у тучи такие белёсые всполохи-быть бури. Самый край её, надвигающийся на солнце, был похож на рулон грязно-чёрной ваты, всё более закручивающийся и тащивший за собой серое одеяло. Наконец она поглотила солнце. Стало так темно, что в доме после яркого дня невозможно было двигаться, не наткнувшись на что-нибудь. У меня в душе была паника, усиливающееся, по мере того как все в посёлке бегали, снимая бельё, закрывая окна, загоняя в дом маленьких детей, кур, коз. В неестественном затишье отчётливо слышались отдельные возгласы, хлопонье ставен, дверей. В воздухе почти физически ощущалось напряжение. Неожиданно налетел сильнейший вихрь. Пыль поднялась столбом, деревья отчаянно щумя листвой, стелились вдоль земли. В воздухе летели обрывки кровли, бельё, какой-то мусор. Вдруг страшный грохот, одновременно с ослепительной вспышкой молнии, потряс всё вокруг.Я в ужасе полез под стол. Раздался ещё более ужасный грохот и жгуты молний с сухим треском пронзили всё пространство. Нарастал какой-то шум - это ливень шёл стеной поглащая посёлок. Через несколько секунд, за окном уже небыло ничего видно. Казалось с неба низвергается водопад. Я трясся от страха. Каждую секунду раздавались удары грома, многократно отражаясь сливались временами в протяжный гул, доводящий меня до исступления. Казалось, не будет конца этому светопредставлению. Дождь был с ветром косой и лил так в окна, что с подоконников струи воды тонкими нитями стекали на пол, образуя лужи, растекающиеся по всему полу. Мать не успевала их собирать тряпками. Но вот, постепенно удары грома становились всё реже и дальше, шум дождя стал затихать и вскоре прекратился вовсе. Стало совсем тихо. Я выглянул в окно. Усадьбу было не узнать. Все грядки были затоплены глинистой жижей, малина и цветы полегли, кровля сарая местами была сорвана. Стало светло, но с неба ещё моросило какой-то водяной пылью. Выглянуло солнце вначале задёрнутое прозрачными тучками, А затем вырвавшееся на чистое небо. Стало так хорошо на душе, что хотелось прыгать от счастья, что это всё кончилось наконец. Я снял ботинки и босиком вышел на улицу. Всюду валялись обломанные ветви, посреди улицы лежала упавшая берёза, как огромный чёрный паук торчал вывороченный её корень. Лужи покрывали большую часть улицы, они были тёплые и от них подымался пар. На пороге соседнего дома стояла Женечка. Я стал махать рукой, приглашая её пойти погулять. Она ушла в дом и вышла уже с мамой. Мама её, увидев меня, отпустила Женечку, сказав мне, чтобы я держал её за руку, чтоб она не упала в лужу. Женечка сняла туфельки и мы пошли мерить лужи. Впервые я почувсвовал ответсвенность за неё, так как взрослых не было и только я мог уберечь её от опасности. Было приятно держать её за руку, мне казалось, что через её ладошку в меня вливается чувство какой-то необычайной радости.
  Гулянье наше закончилось как обычно, с ног до головы мы были мокрые и грязные, но очень довольные. В это лето я с Женечкой был очень дружен. Уехала она неожиданно, моя мама сказала, что они уехали в Швейцарию к отцу, который работал там в посольстве. Мне без неё вдруг стало очень одиноко. На следующее лето они не приехали.
  Шли годы, Женечка больше не появлялась, я уже стал забывать о её сущесвовании, как вдруг однажды я услышал, как меня звала моя мама:
-Саша! Саша! смотри, кто к нам пришёл. У калитки стояли двое; взрослая женщина и очень красивая девушка. Каково же было моё изумление, когда в девушке я узнал Женечку. Из маленькой девочки она превратилась в роскошную борышню. Она стояла рядом со своей мамой и была чуть ли не с её ростом. Одета она была во всё заграничное. Каштановые волосы волнами огибали её плечи, локон лёгкой пружинкой свисал около ушка. Пушистые ресницы прикрывали бездонные тёмные глаза. Губки были сложены в тугой розовый бантик. Во всём её облике была какая-то отстранённость и даже лёгкая надменность. Я впервые вдруг застеснялся своей слишком простой одежды, и вообще, как-то неловко чувствовал себя рядом с ней, уж слишком она была шикарна. Её мама поздоровалась со мной, сказала, что я очень вырос. Женечка кивнула мне головкой сказала по-французски.
-Бонжур. Я, глядя на Женечку, впервые почувствовал время. Как же оно всё меняет. Я никак не мог отождествить её с той шаловливой девочкой, с которой играл в детстве. весь её вид говорил, что она не ровня мне и чтоб я не вздумал, вдруг начать с ней запросто общаться. Они зашли попрощаться, теперь они здесь больше не живут, у них новая дача в Валентиновке. Моя мама очень обрадывалась встрече со старыми соседями и не перестовала восхищаться Женечкой, так же как тогда, в первый раз, а мне почему-то стало очень грустно.