Т. Прохасько. Непросты. Войны сознания - вкратце

             1. Почему всегда война? Так спрашивала маленькая Анна, дочь Себастьяна, когда начала понимать истории посложнее. И Себастьян ужаснулся - он действительно рассказывал ребенку только о войне, все о войне, хотя стоял уже 1921 год. Он действительно уже два года учил ее лишь тому, что могло пригодиться на войне, воспитывал ее, как солдата.
              Почему всегда идет война? Она повернула к нему голову и успела задать вопрос, пока конь летел в прыжке над кустом шиповника. Конь опускает передние ноги на землю, Себастьян корпусом делает резкое движение назад, чтобы с размаху не ударить дочку подбородком в лицо. Анна поворачивает голову и снова глядит вперед. Они скачут по холмам. Она не ждет быстрого ответа - начинает походить на Анну, свою маму.
            Анна должна запомнить все, что видит во время поездки. Потом  все тщательно  пересказать Себастьяну. А вдобавок - назвать позиции, с которых она бы вела огонь, и точки, в которых может прятаться враг. Такая вот детская игра или начальная школа.
              2.   Еще осенью 1914-го яливчане решили, что это не их война.  Они - Центральная Европа и посторонних интересов у них быть не может. Но когда Север воюет с Югом, или Восток с Западом, то делают они это преимущественно в Центральной Европе,  там, где их Карпаты и их реки. И это  хуже всего  - оказаться в такие времена  в роли мирного населения  Карпат.
                Поэтому Лукач провозгласил - Яливец должен исчезнуть. И обсадил его со всех сторон кустами облепихи. Для этого  горожанам пришлось выкопать целую оборонительную систему с несколькими рядами окопов и ходами сообщения между ними. Весь город словно играл в старую бойковскую игру в кротов, но только тогда  - настаивал Лукач - облепиха вырастет быстро, высоко и густо, сомкнув колючие ветки над тайными тропами. Кусты за несколько недель выросли так, что город нельзя было разглядеть ни с одной горы. Торчал лишь акведук, на котором когда-то жили Непросты. Горожане собрали  все сделанные из рогов пороховницы и уложили их на мосту. В домах открыли  окна и Себастьян выстрелил по пороховницам зажигательной пулей. Мост подпрыгнул, взлетел на воздух, блоки, из которых он был сложен, раскрошились и просыпались песком на город.
             3. Анна была прирожденной разведчицей. Умела пройти, где угодно, все разглядеть, запомнить и потом подробно описать. Часто переодевалась  и переходила за линию фронта. Так было и под Болеховом.  Она перешла линию фронта в момент русского контрнаступления. Австрийские соединения отступили, оставив без прикрытия наших стрельцов. На нас с трех сторон двигались три финских полка. Завязалась рукопашная. Многие из наших погибли, в плен попали сотник Букшованный, хорунжая Степанивна, хорунжий Свидерский, четарь  Кравс, десятник Фрей. Остальные устояли и отбили москалей. Вдруг в лесу со стороны русских показалась Анна. Одежду она взяла у какого-то старика, опиралась на длинный посох. Прошла прямо рядом с  русскими. Это не была неосторожность - у нее был какой-то замысел, о котором никто так и не узнал. К ней подбежали трое. Анна взяла свой посох обеими руками - он был заострен, как штык. Одному проколола горло, второго ударила по  голове, разбив ее  в кровь над ухом, а третий воткнул ей штык в грудь. Солдат никак не мог выдернуть штык, застрявший между ребер, и Анна , обхватив пальцами лезвие, словно ему помогала. Москаль испугался, выронил винтовку, она уперлась прикладом в землю и не давала Анне упасть вперед. Штык уже целиком  вышел из ее спины. В руке Анна все еще держала свой посох. Ударила им по винтовке. Приклад поехал вперед и Анна так и упала - ничком, с провернувшимся штыком в груди. Подбежали другие солдаты и добили ее штыками так, как учат добивать.
           4.  В 1921-ом Себастьян перестал говорить о войне, хотя она и оставалась в его сознании или его сознание оставалось на войне.
            Но дочке он стал рассказывать о животных.
            Больше всего ему теперь не хватало Франциска.

             5   В том же году умер французский инженер. Как он  и предполагал - от курения.
                Становилось уже холодновато и все окна были закрыты. Печная труба тоже была перекрыта заслонкой.  Французский инженер выкурил последнюю сигарету уже в постели, но не погасил окурок в пепельнице, а встал, подошел к печке  и бросил  сигарету внутрь. Потом напился из ведра и лег спать. А в печи было полно ненужных бумаг - в основном старые черновики и записи совсем уж банальных историй (странно, но после войны их стало больше и приходилось даже выбрасывать - и это при том, что люди теперь  гораздо реже приходили в нотариальную контору французского инженера: одни истории были вообще не для рассказа вслух, а другие можно было рассказывать только своим или только в  большой компании).  От окурка бумага занялась и французский инженер сладко умер от угарного газа.

Сокращенный перевод  с украинского  А.Пустогарова