Фехтовальщик

               
                Фехтовальщик




      Это был сон. Я шёл в незнакомом  месте, по узкой тропе. Справа от меня, тянулась  высокая  тёмная  стена,  поросшая мхом. Слева, росли деревья, густые и лохматые, похожие на водоросли, и казавшиеся ещё одной стеной.

     Тропа сворачивала  за угол. А свернув, стала шире,  и шире и светлее стало место вокруг. А потом, я увидел Его.

     Худой высокий человек стоял  посреди дороги.  Стоял он вдалеке, но его присутствие ощущалось мною совсем рядом. На нём был старинный охотничий камзол, ботфорты, и длинный  плащ накинутый на плечи. И всё это, было какое-то блёклое, мутное, почти сливающееся  с окружающим видом.  И только, щегольская, расшитая узорами, шапочка, делала эту серую невзрачную фигуру  примечательной для взгляда.
   
      Кажется, я подошёл  ближе, а он, стоял не шелохнувшись, в каком-то загадочном оцепенении, и  то ли дремал, то ли смотрел куда-то в сторону сквозь опущенные веки. У него были  длинные, выбивающиеся из-под шапочки волосы, и длинные, как у сома, свисающие усы. Что-то знакомое виделось мне в его профиле, что-то  виденное прежде, в его отрешённом и таинственном, как у сфинкса, лице.

      Я хотел уже пройти дальше, туда, куда мне было надо, необходимо, но, прежде чем   сделать шаг вперёд,  я  увидел перед собой  шпагу.  Ничто не изменилось в его фигуре, он даже не смотрел в мою сторону. Лишь рука, кисть руки ожила в его теле, направив остриё той шпаги в мою сторону. Что-то  неизбежное было в этом  действии, словно уставший страж, всякий день и час, встречающий всякого проходящего этим  усталым и заученным  движением. И что это было? Вызов, запрет, или же часть  какого-то обряда.… И что делать мне? Повернуть обратно, остаться на месте, обойти его или даже обежать…. Но, лишь только подумав об этом, я знал, что этого не сделаю, а значит…. И в моей руке появляется шпага.

      Я делаю робкие и нелепые выпады, в надежде, что он оценит моё вежливое старание, и отступит, пропустит меня.  Я ударяю шпагой о шпагу, словно пытаясь тем звоном разбудить, потревожить его, но он неподвижен как камень, и по-прежнему    не смотрит на меня. Наконец, я отваживаюсь  на серьёзный  выпад, в грудь или живот, как получится, мне же надо, надо  идти вперёд, и будь что будет….  Я выбрасываю руку со шпагой, и подаюсь вперёд сам, и всё же сдерживая себя, избегая несчастья, и лишь  желая,  чтобы  он сдвинулся, отошёл…

      Каким-то ловким, неуловимым  для взгляда движением  он парировал  мой удар, всё также, не сдвигаясь и не глядя. Я пытаюсь наносить всё более смелые удары, и  уже не жалея  его. Я освоился со шпагой, я даже немного экспериментирую, хитрю, пытаясь пробиться сквозь его защиту. Что ему от меня надо?

      И всё впустую.… С какой-то дьявольской точностью и равнодушием  он отбивал мои нападки; не двигаясь с места и отвернувшись, работая лишь кистью руки, сводил он на «нет»  все мои старания.

      Я внимательно смотрю на него и удивляюсь его костюму; и уже не только старинным, но  старым и  ветхим показался он теперь. И стоило лишь коснутся его  шпагой, как он  бы рассыпался   вместе со своим хозяином. А его шапочка, была будто  пряник, сияющий разноцветной глазурью….

     И  я  рубил, со всех  своих  сил, с отвагой похожей на отчаяние, сражаясь как за жизнь. Я колол, с остервенением, и с ненавистью, к нему  и  к  своим  бесполезным и безобидным ударам, от которых он всё также, спокойно и удачно отбивался.

     И вдруг, среди этой безумной рубки, и я не верил свои глазам, на несколько мгновений, он, чуть повернув ко мне  голову,  посмотрел на меня, и под его усами мелькнула мудрая довольная  улыбка. А его лицо, за исключением тех нелепых усов, показалось мне моим лицом…

     Дальше, всё стало совсем мутным. От слёз, отчаянных и горьких.



     Проснувшись, я, кажется, ещё сжимал ту шпагу. Так цепкий  сон не отпускал меня.  Он, невнятная крупица длившаяся секунды,  стал тяжёлым назойливым воспоминанием.  И тот фехтовальщик… кто он, и  что он?

     И может быть, может, он – сама Жизнь, что встречает нас каждое утро, ведёт по дню и провожает на ночь. Но, наряжаясь в странные одежды, не оставляет ночью. Являясь нам сумрачным непролазным лесом, сияя болотными огнями, путая мысли и сковывая движения. Или же, несущая нас по скользкой ледяной горе, сверкающей искрящейся на солнце, но в конце которой, неожиданная пропасть или стена….
      
     Фехтовальщик. На кончике его шпаги была моя  смерть, но не она нужна ему, слишком дешёвая добыча, слишком лёгкая победа. Что я ему, когда он - сама  стихия, что рождает и убивает, спокойно и равнодушно, красиво и жестоко…. И где-то  в душе, он весельчак и насмешник, и он азартен, ему по нутру сопротивление и борьба, борьба добычи с охотником.
 
     И что будет завтра и в следующие дни?  Так ли он будет презрительно благороден, пресекая  мои то робкие, то яростные попытки прорваться, продвинуться вперёд. Или же, подстережёт и набросится на меня, и может быть со спины; заставит помучится, или покончит со мной умело и быстро….

     И может, моею  рукой, с довольной и мудрой улыбкой.