Творите натощак!

                Когда он был молод, он был страстен. И свою страсть стремился перенести на бумагу.

                Но читатель этого не замечал. Литературные критики считали его черствым, примитивным, банальным.

                Говорили, что он слишком холоден и циничен, чтобы браться за написание душещипательных романов, требующих от автора нежной чувственности и тонкости при живописании сердечных переживаний.

                Никому и в голову не приходило, что автор на самом деле хорошо знаком с вышеозначенными сердечными переживаниями. Его личная жизнь в этот период практически полностью состояла из череды полных драматизма амурных историй, которые неизменно заканчивались для него либо изменой предмета обожания, либо женитьбой, что подчас бывало во сто крат страшнее самой жестокой и коварной измены.

             ...Когда он поднабрался беллетристического опыта, ему было уже за пятьдесят. Страсти поулеглись. Но прибавилось мастерства.  Кроме того, он удачно женился на дочери... на дочери одного чрезвычайно влиятельного... впрочем, это не важно.

                Писал он в первой половине дня, обычно натощак, чтобы желудок был пуст, а голова свежа.

               После обеда ему не работалось: он любил сытно и вкусно поесть, а обильная еда хороша только для рудокопов и дорожных рабочих, работникам же умственного труда она противопоказана, им полезно попоститься.

              Поэтому совершенно естественно, что после обеда наш герой, отдуваясь и оглаживая живот, влекся к качалке, где, обложившись подушками, дрых до ужина. За ужином следовал какой-нибудь телесериал, за сериалом – сон на всю «насосную завертку».

                Утром все повторялось. Так шли годы.

                Сердце его было холодно, пульс ровен, а рука тверда. Массовый читатель вдруг заметил, как изящно и проникновенно пишет он о любви, страданиях и душевной боли.

                Он приобрел репутацию тончайшего психолога, прекрасно разбирающегося во всех хитросплетениях любовных взаимоотношений  и таинственных движениях человеческих – в особенности, женских – душ. 

                Пока он храпел в своей качалке, рыгал бараньей котлетой и пускал сладкие слюни, критики на все лады восхваляли его творения, полные страсти, свежести и романтики.

                (Фрагмент романа «Олимпиец»)

               




.