Звуки падающего фортепьяно

Жизнь - череда повторений и случайностей.
Смерть - та же случайность, только неповторимая.
Страничка перевернулась, и карандаш начал царапать штрихи.

 Люди. Много людей. Одна большая толпа, плывущая из одного неизвестного места в другое неизвестное, непонятно куда. Все спешат, всё спешит. А те, кто не думает спешить, всё равно спешат вместе с этой толпой. И всё это вылезает из глубины муравейника наружу, где снова толпа и снова спешат.
В метро днём всегда много людей. И все эти люди думают о чём-то. А толпа не думает не о чём. И если расставлять таблички над головами, как в комиксах, можно увидеть много пустых с многоточиями, или наоборот: слова, слова, слова. Некоторые из них легко услышать, когда проходишь мимо:
Он, наверное, не придёт...
Точно опоздаю...
А она ничего...
Всё больше, больше и больше. Множество фраз и мыслей. Всё это сливается в один бесконечный гул лестниц, шагов и звуков метро. Есть мысли, или их нет – всё, в конечном счёте, становится шумом, гудящим и непонятным. Наверное, поэтому мы, чаще всего, не слышим чужих мыслей. Наверное, незачем, тем более в таких местах.
В карандаше появляется вагон и масса людей. Огромная движущаяся масса грифеля.
Но там, справа, в дверях, вырисовывается единственное живое лицо, видное лишь пару секунд, и снова скрывается карандаше. Всё это хлопает блокнотом и прячется в карман.

"У каждого есть своё представление и ощущение мира".
"Вернее свой мир представлений и ощущений".

Говорят, что мы не умеем читать чужие мысли. Почему... Ведь мы можем чувствовать, ощущать и находиться в чужих мирах.
Все себе представляют утку, обычную утку?.. Да, она ещё и крякает. Знаете?.. Кря-кря.
Утка как утка. Зайцы – белые. Волки - серые. Лисы - рыжие. И не спрашивайте, как я угадал. Просто, обычно так оно и есть. И вот это: "обычно так оно и есть"- и есть то самое пересечение наших миров, образующие один большой общий мир.
Может быть, так оно и есть.
Секундная стрелка подбежала к остальным, образовав вертикаль, остриём уходящую в двенадцать. Время показалось на глаза и быстро спряталось под рукавом, чтобы никто не увидел. Маленькие механические часики хорошо сидели на руке. Время на них было почти незаметным и чувствовало себя в полной безопасности. Метро осталось внизу. Появились маленькие улочки со своими узкими тротуарами, низкими домиками, фонарями и собачками. Да, конечно же, небо и облака.
И окно маленькой кофейни, где за столиком сидела девушка, смотрела на часы, которые медленно мешали её остывающий кофе, в белой фарфоровой чашечке, на маленьком блюдце с ложечкой, отражающей маленькую часть маленького мира. Столик был на двоих, но его пока не было в этом ожидании, а может быть, и не пока...
Двумя кварталами выше, несколько человек провожали старое, недавно купленное, фортепьяно. Провожали его до третьего этажа. Инструмент был тяжёлый, и казалось, что вот-вот развалится. Поэтому его не затаскивали, а почтительно закатывали по дощечкам.
Сначала на крыльцо, а потом по лестничным пролётам.
Тем временем, девятилетний штурмовой истребитель повстанцев, преследуемый двумя имперскими звёздными крейсерами, маневрируя в облаке астероидов, отстреливаясь из водяного (лазерного орудия) пистолета, при переходе в гиперпространство, между третьим и вторым секторами, правым крылом задевает неожиданно возникший астероид,
и героически скрывается за дверью под номером восемь.
Провожающие не справляются с изменившимся гравитационным полем, и фортепьяно катится вниз по пролёту и вылетает в широкое лестничное окно...
"Жизнь - череда повторений и случайностей.
Смерть - та же случайность, только неповторимая.
Хорошая мысль..."
Блокнот исчезает. Взгляд на часы.
"Двенадцать. Стоп..."
И вот тут, всё останавливается. Опять слышен гул. Медленно и грузно врывается фоно,
стёкла, щепки – и всё это падает. Чёрно-белые клавиши вырывают в небо последний аккорд, и рассыпаются в облаке пыли. Но там, справа, в дверях стоит она - то самое живое лицо, не так давно спрятавшееся в карандаше, ровно в двенадцать, испуганная.
И он, в чёрных ботинках, в сантиметре от разбитого чёрного фортепьяно...

Жизнь - череда повторений и случайностей.
Смерть - та же случайность, только неповторимая.