Трое за месяцем, не считая скрипку

В далекой комнате, до которой надо идти по долгому-долгому коридору, на полосатых коврах, обхватив колени руками, сидели трое.
Одного звали Потерянный. Его искали в двух мирах: в одном года три, во втором всего-то пару дней. Он знал, что на том-то углу дома и в такой-то газете, и даже в новостях по телевизору просили его вернуть, найти, сообщить о местонахождении. Но никто ничего не знал. Потому что он умел теряться, пока никто не видит. Шаг сквозь витрину магазина, и ни осколка, ни звона - тишина. Он потерялся в скрипку.
Другого звали Прозрачным. Сквозь него видны были иные мира, изменчивые, как небо. И однажды он ушел в себя и там, наглотавшись метели, устав, провалился в ту же самую скрипку.
И третий... а третьим был я. я просто построил себе дом – скрипку. Она играла, подбивая мою душу полетать, сосем чуть-чуть, пока никого нет, над нашим снежным миром. но когда душа, на цыпочках пробежав по снегу, подпрыгнула и понеслась под морозным небом, то выглянул месяц.
душа застеснялась, ведь тело-то осталось дома, а она тут такая... и рухнула на снег.
Но месяц тихонько рассмеялся:
- Глупая, ты прекрасна, не вздумай стесняться. Лети сюда, сыграем в догонялки!
и они летали, быстрее, быстрее, так быстро, что однажды месяц, не рассчитав сил, вылетел за границу мира. И не смог вернуться.
Душа плакала. Она стала ещё одной скрипкой, даже, наверное, искуснее... с тех пор она мечтала об одном: чтобы кто-то, как снег влетел в скрипку и, прервав её мелодию, заговорил о каких-то чепуховых вещах. Например, что надо связать шапку, потому что в этом мире без месяца стало холодней, а лучше связать месяц. А потом перевернуть его - пусть будет лодкой и, доплыв до границы мира, бросить месяцу спасательную лестницу.

В далеком-далеком мире скрипка благословляла небо. Обхватив колени руками, в комнате с голым ковром трое вязали лодку.