После метеоритного дождя, будет радуга - II

                II
Иногда, перед тем, как открыть глаза после крепкого сна, наступает мистическая тишина; подобно умиротворению сладок этот миг, но и страшен он до безумства – в этот момент цепи паралича оковывают тело, от чего даже палец не может шевелиться; когда хочется от страха закричать, что есть мочи, обычно какой-нибудь член вздрагивает, словно ударенный током, и страх отступает вместе со сном, оставляя привкус чего-то загадочного и непередаваемого через слово…
                ***
Прохладное утро стелет на горизонте оранжево-красную полосу. Дома все еще не расстаются с одеялом ночи и мирно спят; восходящее солнце осыпает их лучистыми поцелуями, от чего черные глазницы их окон загораются, как фонари, а ночное одеяло начинает медленно уплывать. Солнце теплыми материнскими прикосновениями поглаживает Колю, и он просыпается. Улицы накидывают прозрачно-голубые мантии и пускают первых людей. 

Коля собирается быстро. Умывается, бреется, причесывается, спешно завтракает бутербродами и чаем, берет из холодильника перекусить в дорогу; смешанную в одну кучу одежду, он бросает в сумку, одевается как можно теплее и, окинув прощальным взором свою квартирку, захлопывает дверь на замок; не дожидаясь лифта, стрелой летит по ступенькам вниз.

Есть такое обманчивое чувство, когда кажется, время идет против тебя и что обязательно куда-нибудь опоздаешь, поэтому спешишь и стараешься выходить заранее, хотя времени на самом деле достаточно много; у Коли точно такое же чувство. Но оно вызвано у него не, то чтобы волнением, а, скорее, излишним любопытством – любопытством к чему-то новому и неизведанному. 

Утро прекрасное – от него веет югом из детства. Коля случайно улавливает запах пены прибрежных волн и золотого песка; там, на юге, теплый ветер ласкает лицо, пальмы похожи на самодельные игрушки, у самого горизонта океан сливается с небом, а камни, словно застывшие древние черепахи… Эти воспоминания, подобны наркотику, погружают Колю в мечты, и он не замечает, как оказывается на вокзале. 

В брошюре, которую Коле дала его знакомая, помечено, что, если вы хотите экономить время и нервы, то до космопорта лучше всего добираться поездом. Коля последовал совету, - тем более, вокзал близко: всего в пятнадцати минутах ходьбы.

Вокзал, напоминающий птичье гнездо, полностью построен из крепкого и красивого стекла, что придает ему, как любят выражаться местные детишки, вкусный вид. Время подходит к часу-пик - поезда, как белые червяки, проползают один за другим. Солнце приближается к зениту, вокзал начинает сиять, как лед; Коля, купив свежую газету, садится в зал ожидания – его поезд должен подойти через тридцать минут. Коля успевает прочитать несколько интересных статей о «Радуге», мировые новости и анекдоты; неожиданно, он чувствует,чье-то присутствие и поднимает глаза.

- Извините, вы не против? - говорит мужчина лет пятидесяти, указывая газетой на место рядом с Колей.
-  Прошу, - говорит Коля, чуть отодвигаясь.
- Спасибо, - садится мужчина и разворачивает газету; его лицо знакомо Коле – оно спокойно, на лбу вырезаны глубокие морщины, на благородном греческом носу держутся золотые очки, его седые волосы и усы, словно серебро, а в черных, как космос, молодых глазах горит особая искра, которая Колю, видимо, заинтересовывает больше всего.
- Кажется, я вас знаю, - произносит Коля.
- Меня?
- Да.
Мужчина приспускает очки и внимательно присматривается; его губы поднимаются в улыбке.
 - Я вас помню, - говорит он, и его глаза начинают блестеть. – Вы кажется сын Михаила Квазенкова, только вот ваше…
- Коля.
- А, точно! Маленький Коля! Вспомнил! – Он смеется. – Как же время быстро летит! А я тебя помню еще вот таким, - он показывает рукой. - Ты под стол любил ходить, и постоянно у всех снимал тапки, - снова смеется.
Колю это немного смущает.
- Да. Правда, не знаю, почему я это делал, - говорит он, убирая газету в сумку. – Наверное, тапки для меня носили особый смысл.
- О, да! Некоторым вещам дети почему-то уделяют особый интерес. Моя мама, царство ей небесное, рассказывала, что я любил ложки – и удивлялась этому.
Молчание. Коля изучающим взглядом смотрит на таблицу расписания поездов, потом спрашивает:
- Кстати, вашего имени я не помню…
- И неудивительно! – Улыбается. – Меня зовут Константин. Мы с твоим отцом работали на космодроме «Владивосток», изучали красную планету – интересное было время. Как у Мишки дела-то?
Коля ощущает, будто что-то сдавливает грудь, его правое веко чуть дергается.
- Не вернулся.
Константина эта новость поражает, как кинжал; он снимает очки и с сожалением смотрит на Колю.
- Мне жаль…
- Ничего. Спасибо.

Константин отводит глаза в сторону, потом, после недолгого молчания, тихо говорит:

- Знаешь, я помню, тот момент, когда твой отец привез стекло, из которого сейчас сделан этот вокзал. Мы его пытались разбить, выливали на него смеси, хотели расплавить, а ему хоть бы что. Но Миша все-таки его растворил, и после, когда стекло затвердело, оно засветилось на солнце, как лампочка. Красиво было так…Хорошим парнем он был, хорошим, - Константин погружается в себя и замолкает, Коля тоже молчит.

После непродолжительной тишины, Константин спрашивает:

- Ты куда путь держишь?
- На «Радугу».
- Серьезно? – удивляется он. – Я слышал, там странные отборы и с корпорацией что-то совсем непонятное творится…
- Не могу точно сказать, - говорит Коля, вздыхая. – Но то, что там что-то странное есть, это и вправду так.
- Интересно, - Константин одевает очки.
- А вы куда?
- Я? Далеко. На Нептун.
- Там интересно, наверное.
- Нет, скучно. Очень и очень скучно. В конце нашей системы отчего-то чувствуешь себя совсем одиноко, - говорит Константин. – У тебя будет интереснее, поверь мне.
- Честно, сомневаюсь в этом, - говорит Коля, рассматривая свою зажигалку.
- Ладно тебе! – Константин кладет руку на плечо Коли. – Поверь мне, оно того стоит! Мне кажется, там весело на корабле, тем более, облетишь вдоль и поперек нашу систему, они же на месте на стоят, – он подмигивает.
Коля улыбается и снова смотрит на расписание.
- У тебя скоро поезд? – интересуется Константин.
- Через десять минут.
- А мой вот уже через две подойдет, - говорит Константин, потом спрашивает. – Ты кем будешь на «Радуге»?
- Они там скажут.
- Понятненько.

Тонкий женский голосок эхом проносится на вокзале и объявляет посадку на поезд до Байконура.

- Ну, мне пора, - говорит Константин, поднимаясь. – Надеюсь, наши пути еще пересекутся, - он протягивает руку.
- Очень был рад, - пожимает его руку Коля. – И да… спасибо…

Константин обнажает в улыбке белые, как снег, зубы, подмигивает и уходит.

У Коли ощущение, что он что-то не договорил, странный комок подходит к горлу. Он видит как силуэт Константина, подобно призраку, растворяется среди стекла, а затем скрывается за пастью дверей оранжевого вагона. Коле хочется спать.

Зеленый, как гусеница, поезд пребывает с опозданием. Людей совсем мало, от силы человек восемь. Внутри вагонов пахнет свежим пластиком, кондиционером и искусственной кожей; играет классическая музыка. Коля садится к окну, кладет сумку на полку, подзывает проводницу – интересуется, сколько ехать до космопорта; та, представившись Тамарой, вежливо, сверкая карими глазами и поправляя свою ванильную челку, отвечает, около шести часов. Коля просит принести подушку и воды; на вопрос, не нужно ли одеяло, Коля качает головой. Когда все приносят, Коля сразу кладет подушку под голову и наклоняет назад спинку кресла; ему так хочется пить, что кажется, принесенная вода, пахнет. Осушив залпом стакан, Коля смотрит в окно. Музыку сменяет мужской голос, который рассказывает о маршруте, поезде и компании «Rainbow Inc.». Колю это мало интересует и, устроившись поудобнее, он засыпает.