Сено

Зимой друзья встречались только в бане: изредка ходили попариться, записать пульку. Вовка и Андрей устроились на овощную базу, перебирать овощи, да так и застряли там, на ста рублях. Правда, порожние домой не возвращались, приносили то капусту, то картошку, то морковку. Лёха жил у Галки на её доходы  от, как он говорил, «коммерческой» деятельности.  Иван занимался ремонтом квартиры. «Последний ремонт, он трудный самый, - перефразировал он слова известной песни, - делаю так, чтобы хватило до конца жизни». Закончив ремонт, Иван принялся осуществлять свою давнишнюю мечту: он хотел приобрести дачный участок. «Стар я, чтобы с вами по шабашкам мотаться, как жесть по ветру. Пора на покой. Садик, огородик, малина, клубника, - мечтал Иван, лёжа в парилке на самой верхней полке. - Куплю участок, построю домик, а там, глядишь, и свою баньку сооружу». - «Ты берёзу посади, вон, веники берём по полтиннику». - «И дуб! Дубовыми ещё лучше париться». - «Эвкалипт тоже... Помните, я купил веник с эвкалиптовыми листьями? Аромат!» - «Эвкалипт только в Сочи растёт». - «А ты теплицу построй». - «Да у меня ещё участка нет!» - «Ещё одна шабашка, и участок у тебя в кармане». - «Нетушки, с шабашками я завязал. Моя мечта - кусочек собственной земли». - «Куркуль несчастный».

Приобрести участок оказалось непростым делом.  Далеко от города Иван брать не хотел, чтобы туда добираться, надо иметь свою машину. А вблизи города участки были дорогие. Всю весну Иван ездил по пригородным дачам, и лишь к лету нашёл то, что искал. От конечной остановки трамвая - десять минут ходьбы, семь соток, рядом с водоёмом, недалеко от леса. В общем, лучше не придумать. На участке имеется железная будка, пригодная и для хранения инвентаря, и для туалета, и, при необходимости, в ней можно пересидеть дождь.

Как и все увлечённые люди, Иван никому не давал покоя, всем доказывал, какие преимущества имеют дачники перед безземельными плебеями. С утра до вечера он бегал по магазинам, приобретая огородный инвентарь, удобрения, семена и прочие принадлежности, необходимые для обеспечения будущего урожая. Когда к нему заявились друзья, он сидел на полу, и раскладывал пасьянс из маленьких пакетиков с семенами. «Вы не представляете, какая это интересная и сложная наука! Помидоры нельзя сажать после картошки, кукурузу - после веников... Мне не верится, что я посажу вот такое маленькое семечко, а из него вырастет громадная тыква», - с восхищением говорил Иван. «Плюнь ты на тыквы, - не дал ему выговориться Андрей, - ты веники посади. Сколько у тебя соток?» - «Семь», - ответил Иван, недовольный тем, что его перебили.  «Это семьсот квадратных метров. С одного метра, я слышал, получается шесть веников. Это - 4200 штук. Если по одному рублю, и то 4200 рублей». - «Мать, ты по чём веники на базаре покупаешь?» - ухватился за эту идею Иван. Он уже почувствовал своё превосходство землевладельца над друзьями, но никак не мог понять, в чём оно заключается. И, наконец, понял: вот выгоды от его участка, деньги сами плывут ему в руки. «По рублю, - ответила жена, - а если хорошие, то по два». - «Ты будешь делать очень хорошие, а продавать по рубль восемьдесят, чтобы шли нарасхват, вот тебе 7500 рубликов чистого дохода. И не нужны тебе больше ни Паши, ни Вани». - «Нам, нам не нужны ни Паши, ни Вани». Иван не мог представить, что он будет делать с такой суммой, и, будучи нежадным до денег, тут же решил поделиться доходами с друзьями. «Но у меня там будка, бочка с водой... Дорожки место занимают», - рассуждал сам с собою Иван. «Будку снеси, бочку продай! Веники поливать не надо... Дорожки перекопай, они тебе убыток принесут на тысячу рублей», - Лёха совершал извечную ошибку дилетантов: когда ничего не смыслишь в деле, оно кажется простым и лёгким. «Да, участок надо обязательно перекопать в зиму, чтобы сохранить влагу», - со знанием сказал Иван.

Заинтересовавшись разговором о вениках, в комнату вошла жена Ивана.  Увидела Галку, сидящую на коленях у Андрея: «Что-то я не пойму, чья ты будешь невеста?» - она подозрительно посмотрела на Лёху. Даже не шелохнувшись, не сбросив руки с плеча Андрея, Галка сказала:

«Лёнечкина, конечно! А Андрюша будет крёстным нашего сыночка». Ивана подмывало спросить, кто у этого сыночка будет отцом, но, вместо этого, чтобы разрядить обстановку, он скомандовал: «Мать, накрывай стол, это дело надо обмыть!» - «Что ж вы молчали?» - «Такую новость зажали». - «Ну, ты, Галка, даёшь!»

Хозяйка принесла вино, закуску, ушла хлопотать на кухню. Она никогда не принимала участия в их «детских забавах», как она их называла, считая, что её Иван по старости лет немного свихнулся разумом. Но беды от этого никакой не было, и она относилась к этому спокойно.

Иван наполнил рюмки, подошёл к Галке, чтобы поздравить. «Да отстаньте вы от меня, - огрызнулась Галка, - что я должна была отвечать, когда она меня застукала с Андреем!» - «Так ты не беременная? Ну, слава Богу! Дочь полка - это ещё ничего, это в новинку, а сын полка нам не нужен, сын полка уже был». Больше всех, конечно, перепугался Лёха:

«Ну, ты даёшь! Меня аж пот прошиб». До этого он не задумывался о последствиях их совместной жизни. Только теперь перед ним ясно предстала картина его будущего, окажись Галка беременной.  «Как выкручиваться будем?» - «Скажем, аборт сделала». - «Лучше - выкидыш».

- «Хватит трепаться, - остановил их Андрей. - Поговорим лучше о том, для чего собрались». - «Я - пас, - сразу отреагировал Иван, - у меня дача. И потом, я клятву дал, больше в ваши авантюры не ввязываться». - «Это не авантюра. На этот раз - верняк! Никаких Паш, никаких Вань, сами себе начальники. Как на весах», - закончил Андрей. «Что ты опять задумал?» - «Сено! Тюковать сено. Романтика. Рядом с величавым Эльбрусом. Альпийские луга, трава в рост человека, цветы невиданной красоты. И мы тюкуем сено! Представляете? Бригада - четыре человека.  Как раз наш контингент подходит». - «А обо мне ты забыл, куманёк?» - всполошилась Галка. «Ты будешь поваром. Ну, и...», - Андрей смолк: в комнату вошла хозяйка с горячей закуской: «Оставьте моего деда в покое!  И не стыдно тебе с молодыми таскаться, - обратилась она к Ивану, - вон, огородом своим занимайся!» - «У меня не огород! - Иван не любил это слово, оно ассоциировалось с деревней, а он считал себя коренным горожанином. - У меня дача!» - «Нет у тебя ещё никакой дачи.  Огород, он и есть огород, а дача будет, когда построишь. А если будешь бегать по белу свету за длинным рублём, то так и останешься без дачи».  Ей очень не хотелось отпускать Ивана в очередное путешествие. Она боялась за его здоровье, хотя сам Иван как раз считал наоборот: каждая поездка на шабашку прибавляла ему не только здоровья, но и молодости.  «Пока, нет, - ответил он. Но и огорода у меня нет. У меня дачный участок!» Жена махнула на него рукой, и ушла в кухню. Воспользовавшись её отсутствием, Андрей принялся уговаривать Ивана: «Едем на три месяца. Это 90 дней, по 40 рублей, итого 3600! Ну, по 600 рублей на мелкие расходы, а по три куска - чистая прибыль. Сразу дачу построишь». - «А как же веники?» Идея с вениками Ивану понравилась, и он не хотел с ней расставаться. «Домик займёт одну сотку, остальную землю засадишь вениками. И потом, дачи пока нет, что о ней рассуждать?  А сено - вот оно, на ладони». - «Мне землю надо перекопать в зиму», - начал сдавать позиции Иван. «Поможем. Приедем с сена и за один день все вместе перекопаем». - «Нет, это надо сделать до отъезда», - окончательно сдался Иван. «Надо, значит, перекопаем до отъезда». - «Даже не знаю...» - «Нечего знать, едем в воскресенье».

Землю договорились вскопать в четверг, но в этот день Андрей ходил за билетами. В пятницу Галка и Лёха закупали продукты. Ну, а в субботу всем надо было собираться в дорогу. Так они и уехали, оставив участок не перекопанным.

О сене Андрей узнал от случайного встречного, который сам там не был, но ему рассказывал приятель, что работы там - от Эльбруса, до ночи, за шабашниками председатель гоняется, как мы здесь за коврами, платит наличняком по 40 рублей за упряжку... Вот, только, полова... «Что, полова?» - спросил у него Андрей. «Между вил просыпается, надо лопатой брать», - ответил попутчик. «Что за беда - полова, если платят по сорок рублей в день, - убеждал ребят Андрей. На всякий случай, возьмём и лопаты».

Где искать это сено, никто не знал, но по карте так получалось, что ехать надо было в Ессентуки. На географической карте не было железных дорог, а на схеме железных дорог не был обозначен Эльбрус.

В Ессентуки приехали рано утром. Попутчик Андрея говорил, что каждый встречный скажет, как проехать в Эркен Шахар. Но ни первый, ни десятый, этого не знал. Самое интересное заключалось в том, что они и сами не знали, что такое Эркен Шахар: колхоз, совхоз, или деревня. А каждый встречный как раз хотел знать, что это такое, будто, если бы он это знал, то сразу рассказал бы, как туда добраться.  Но один старик всё-таки рассказал, как туда проехать: «Езжайте до Горячей скважины.  Оттуда к подножию Эльбруса километров тридцать. Там спросите Эркен Шахар».

На попутной машине добрались до Горячей скважины. Зрелище было изумительное: из недр земли бьёт фонтан кипящей воды, она поднимается метров на двадцать, рассыпается веером и, образуя многоцветную радугу, крупным дождём разбивается о камни. Искупались в горячей минеральной воде, подождали, пока старый черкес приехал за лечебной водой: «Жена больная, лечить буду». Помогли ему налить и погрузить в повозку шесть бидонов горячей воды. Лошадка медленно потянула в гору повозку на резиновом ходу. «Эркен Шахар знаю, это далеко, в Карачаево-Черкессии.  А село не далеко, километров двадцать. В село привезу».

Ехали часов пять. Жара стояла невыносимая. За это время выпили пол бидона тёплой, солоноватой воды. Вечером приехали на стан к чабанам.  Юрты здесь строить, видимо, не могли, поэтому жили в палатках. Но и домик деревянный стоял, наверно, для старшего чабана. На лугах паслись овцы, может, две тысячи, а, может, три. В таком количестве без привычки определиться было трудно. «Из Эркен Шахара завтра придёт машина, может, вас довезёт».  Возница с них ничего не взял. Он был стар, а ребята помогли ему грузить и разгружать бидоны. А вот чабан за ночлег запросил с них бутылку водки.

Утром из Эркен Шахара пришла машина с продуктами. Узнав о цели приезда, водитель охотно взялся отвезти ребят в колхоз. Галка хотела остаться у чабана, и Лёха не возражал, но Иван не разрешил: «Ещё не известно, куда нас повезут работать. Может, в другую сторону, так, что, на обратном пути за тобой специально заезжать?»

Эркен Шахар оказался рядом с тем садом, где они собирали сливы, только заехали они сюда в этот раз с другой стороны. Председатель колхоза обрадовался нежданным работникам и, поручив своему заместителю заключить с ними договор, укатил «в центр». Галка пошла посмотреть, чем торгуют в местных магазинах, а ребята остались заключать договор.  До этого они не уделяли никакого внимания бумажной стороне своей трудовой деятельности. Ранее они работали с бригадиром, который уже имел на руках готовый договор, либо, как в случае с весами, плата за труд соответствовала их понятиям о его цене, и они не торговались. О сене они ничего не знали, но, во что бы то ни стало, решили торговаться до сорока рублей.  Вот с таким багажом знаний они вошли в кабинет заместителя председателя. К ним навстречу поднялся маленький, толстенький, подвижный, чёрненький, с хитрыми глазками, черкес.  Андрей сразу окрестил его Коротышкой. «Сено когда-нибудь прессовали?», - спросил он. Туда ли мы попали, подумал Андрей, тот попутчик говорил - тюковать, а не прессовать... «Я в курсе», - нарушил затянувшееся молчание Иван. «Очень хорошо, - сказал зам.  Видимо, Иван внушал доверие своим солидным видом. - Вас четверо, я даю пятого, машиниста.  Он будет управляться с прессом. Ваша задача - относить, подносить. Ну, да вы знаете», - он глянул в сторону Ивана. Тот молча кивнул головой, при этом вспомнив юрты, и то, как он неожиданно узнал, что в глину надо добавлять и песок, и солому. Но тут с ними был колхозный машинист! Главное - заключить договор на сороковник в день, и смыться отсюда, а там они всё, что надо, расспросят, им не впервой.  «Норма на агрегат две тонны в смену, - продолжал Коротышка». Ага, подумал Иван, уже - агрегат.  «Норма стоит 16 рублей, по четыре рубля в день на каждого».  Норма... в день... Иван понял, что зам. не силён в экономике, и с ним можно потягаться.  «Машинист - не в счёт. Он получает деньги в колхозе, в договор его не включаем». - «Четыре рубля в день? За эти  деньги пусть машинист сам подносит - относит. - Андрей встал. - Пошли, ребята, мы не в тот колхоз попали». - «Подождите!» - испуганно закричал Коротышка. Он знал, что таких работников упускать нельзя, их тут же перехватят, даже колхозники могут нанять их на строительство домов, и будут платить в несколько раз больше... «Если вы работали на сене, - обратился он к Ивану, - то знаете, что норма - относительное понятие, исходная величина для дальнейших расчётов. А вы можете запросто делать и две, и три нормы за смену». Андрей пошевелил губами: три нормы в смену, да по две смены работать, это шесть норм, по четыре рубля. Получается 24 рубля на выход. «Вы нас не поняли, - заявил он Коротышке. - Мы шабаи! Мы не случайные прохожие, которым нечего жрать, негде жить, и они рады, чтобы их кто-нибудь накормил, приютил на один - два месяца, и заплатил мизерную зарплату. Мы профессиональные шабашники, и цена нам - сорок рублей в день. И ни копейки меньше.  А что делать, и какая там норма, нам безразлично. Это ваша забота. Нам надо зарабатывать по сорок рублей в день!» - «Но я не могу сорок. У меня люди получают по пять рублей». - «У вас люди. А мы не люди, мы шабаи. И работаем не так, как ваши люди, а как шабаи. Так что думайте. Нам всё равно, что вы напишете в этой бумажке. В конце должна стоять сумма: 40 рублей в день!» - «Ну, я попытаюсь снизить норму, хотя 2 тонны - это самая низкая, вот увидите, у вас будет получаться намного больше». - «Я же вам сказал: норма нас не интересует. Нас интересует последний этап: оплата нашего труда». - «Вот, разве что коэффициент ввести... Трактор у нас старый... И копнитель убрать. Но тогда работать будет труднее». О копнителе они раньше ничего не слышали, и не представляли, зачем он им нужен. «Мы трудностей не боимся. Всё убирайте, и трактор, и копнитель», - вмешался Лёха. «Трактор убрать нельзя, без трактора пресс не работает.  Там электричества нет, трактор пресс крутит, - принялся объяснять коротышка. - Если без копнителя, и коэффициент на трактор, тогда норма будет 1.8 тонны... Но такого ещё никогда не было». Лёха вновь принялся за расчёты: 2 тонны, тонна восемьсот, десять процентов, на 24 рубля, получается 26,6, быстро сосчитал он. «Ваш коэффициент ничего не даёт.  Подумаешь, два рубля накинул!» - «Далась вам эта норма!» - вскипел Лёха. - «От нормы зависит расценка, а от расценки - зарплата.  Правление без нормы не утвердит...» - «А премия? - неожиданно спросил Андрей. - За перевыполнение полагается премия». - «Временное трудовое соглашение заключается на определённый объём работ, в нём указывается договорная сумма, поэтому премия не положена». - «Ну, а если договорная, то наша сумма - сорок рублей», - сказал Лёха. «Своим-то вы премию платите?» - спросил Андрей. - «Своим платим, а вам она не положена». - «Да нам она и не нужна! Вы премию используете для того, чтобы выйти на нужную сумму». - «Ну, если так, - и он начал считать не с начала, а с конца, с суммы 26 рублей 60 копеек, - 26.6 на 4, да на 2, да на 1.8, получается 200%, это максимальная премия 20%, да 26.6, итого 31.92», - радостно закончил он свои расчёты. «За 200 процентов плана только 20% премии?» - «Больше не бывает. Если большое перевыполнение, значит, норма маленькая, - упирался Коротышка. - Но если вы спрессуете всю скирду, я дам вам ещё премию. По сто рублей!» - «А всю скирду, это сколько?» - «Ну, тонн шестьсот». Теперь уже губами начал шевелить Андрей: «600 тонн на десять, 60 дней, два месяца, 100 на 60 - по рубль шестьдесят, да 31.92, итого 34.52», - объявил он вслух. «Это хорошо, но надо думать ещё. Осталась самая малость». - «Ладно, я вам зерна выпишу по себестоимости, как своим колхозникам. По тонне каждому. Но это - и зерно, и премия, - после того, как запрессуете всю скирду». Андрей протянул ему руку: «Молодец!  Я знал, что мы договоримся». - «Договор будет готов через час, а пока можете получить в складе всё необходимое для работы. Вот вам записка, покажете кладовщику».

Шабаи вышли из конторы с мокрыми от пота рубахами, но довольные. «Кто, кого насиловал?» - спросила Галка. - «Друг друга». - «И кто же оказался сверху?» - «Ты плохо обо мне думаешь», - похвастался Андрей, и остановил проходившего мимо них черкеса:
«Зерно купишь?» - «Сколько?» Галка удивлённо вскинула брови, посмотрела на Лёху. Он прижал палец к губам, призывая её помолчать.  «Сколько?» - спросил черкес. «Четыре тонны». - «У тебя его ещё нет», - остановил торг Вовка. «Будет... Так купишь, или нет?» - «Если домой привезёшь...» - «И сколько дашь?» - «Шесть копеек колхоз даёт. Тебе ещё машину оплачу». У Андрея сразу пропал интерес к старому черкесу: шесть копеек, это 60 рублей, по рублю в день, да там 34.52...  Торговались, торговались, и вышли на 35.50... «Было бы сено, взял бы по триста рублей машину», - вывел его из задумчивости черкес. Андрей быстро смекнул: триста, поделить на шестьдесят, получается, пять рублей, да эти 35.50 - вот она, заветная сумма! «Идём в правление, пусть сено выписывает, гад ползучий».

Коротышка обрадовался их приходу. Только что машинистка принесла ему отпечатанный договор. Он подписал его, пододвинул Ивану на подпись.  Ивану уже осточертела эта торговля, он устал, хотелось пить. Взяв ручку, он хотел подписать, но Андрей остановил его: договор был составлен на непонятном черкесском языке. «Что здесь написано? Может, мы берём обязательство отработать два месяца в фонд мира?» - «Здесь написано, как мы договорились, подпись юриста стоит, обмана нет». - «Обман мы уже обнаружили. Ты дал нам зерно по восемь копеек,  а мы договаривались не за зерно, а за сорок рублей. Или ты сейчас дописываешь сюда по машине сена, или мы...» - «Я вам зерно дал, - перебил его Коротышка, - надо что-нибудь одно, либо зерно, либо сено.  Два не надо. - От волнения он начал путать русскую речь с черкесской.

- Так не бывает». - «Бывает. Зерно твоё на фиг никому не нужно. Пиши сено, или мы уезжаем в колхоз Ленина!» Андрей блефанул, втайне надеясь, что колхоз с таким именем в Карачаево-Черкессии обязательно должен быть, и не ошибся. «Вы живодёры! Но если я не вывезу с Приэльбрусья сено, у меня зимой овцы подохнут. Сейчас мы возим навалом, по одной тонне. Одного бензина, сколько надо, а машины, водителей не хватает. А прессованного сена в машину можно загрузить шесть тонн», - разоткровенничался перед ними Коротышка. «Это мы знаем.  Пиши в договор сено, если не хочешь, чтобы овцы подохли».

Председатель дал своему заместителю наказ: ни в коем случае не упускать этих шабашников. Но он также дал наказ больше двадцати пяти рублей им не платить. Поэтому до этой суммы Коротышка торговался спокойно. Но чтобы догнать до сорока! С ним такого никогда не случалось. Спасти его могло только одно: втайне он надеялся, что эти с виду бравые ребята до зимы скирду не спрессуют. Да ещё без копнителя и со старым трактором.  А если без премии, зерна, и сена, то он превысил указание председателя всего на рубль с копейками. Поэтому он спокойно допечатал в договор пару строк насчёт сена.

Познакомились с машинистом, которому предстояло обслуживать прессовочный агрегат. Он привёл их в склад, помог загрузить машину всем необходимым. Посоветовал уплатить за мясо, чтобы по квитанции у чабанов брать баранину. Переночевали в правлении на полу, и рано утром выехали к месту работы. Через два часа подъехали к скирде. Её размеры были внушительные. Она представляла собой пирамиду высотой метров восемь, с основанием примерно десять на сто метров. Казалось невероятным, что такую массу сена можно перелопатить за два месяца.

Пока разгрузили машину, их новый член бригады, машинист пресса, завёл трактор и заставил их бросать в пасть пресса сено: «Надо строить хижину. Ночью замёрзнете. - Он указал рукой на белую шапку Эльбруса. - Утром тот холод здесь будет», - пояснил он. Ребята взялись за вилы, начали бросать сено в бункер пресса. К их удивлению, с другой стороны агрегата тут же начали выскакивать тюки сена, аккуратно перевязанные проволокой. Они быстро заполнили свободное пространство вокруг трактора, и Рахим, так звали машиниста, заставил ребят относить тюки подальше от агрегата. Через пару часов они насчитали 180 тюков.  Машинист заглушил трактор: «Однако три нормы сделали, надо строить хижину». - Ему, видимо, нравилось это слово - хижина.

На ровном месте выложили тюками площадку четыре на три метра, по периметру из таких же тюков выложили три ряда стенки, оставив спереди проход размером на один тюк, 60Х60 сантиметров. Верх перекрыли предусмотрительно захваченными Рахимом жердями, и положили на них слой из тюков сена. Всё сооружение покрыли брезентом. Получилось  романтическое сооружение, которое иначе, чем хижиной, не назовёшь.  Метрах в двадцати от хижины установили походную кухню, которая всю дорогу болталась на прицепе машины. Галка была рада без памяти: кухонная плита работала на природном газе! Машинист выпил стакан водки, и уехал домой, к жене: «Утром буду на работе вовремя».

Ребята допоздна сидели под скирдой, любовались величавым Эльбрусом, радовались тому, как быстро они управились сделать три нормы. По три тысячи уже было у них в кармане. Главное, чтобы не потратить деньги на пустяки. Иван, разумеется, купит дачу. А остальные? Да если бы им были нужны деньги, они давно их имели бы! Так что, главное - заработать, а потратить они их сумеют быстро.

Вопреки предсказаниям Рахима, холодный воздух с гор спустился к ним не к утру, а поздним вечером. Луна светила лишь на половину своей мощности, но было хорошо видно, как с вершины Эльбруса спускается огромное белое облако - не облако, туман - не туман, но когда эта серая влажная масса дошла до них, стало чертовски холодно, и они поспешили забраться в свою хижину.

Привыкшая к режиму работы шабашников, Галка, укутавшись во все свои одежды, и всё равно дрожащая, к пяти утра приготовила завтрак и пригласила бригаду. К половине шестого они были готовы к выполнению плана по заготовке сена для колхозных баранов, но не могли начать работу из-за отсутствия самого главного барана в их теперешней жизни: машиниста Рахима. Приехал он к восьми часам. Андрей набросился на него с кулаками, но он вежливо поднёс к его глазам руку: часы показывали без десяти минут восемь. «В восемь начнём. Не волнуйтесь». - «Мы сюда приехали работать, а не спать до восьми». Но Рахим не обращал на их крики внимания. По всему было видно, что ему это не впервой. Он подсоединил трактор к агрегату, и тот, по-звериному, аппетитно зачавкал.  Казалось, что он не только сено, но и каждого из здесь присутствующих заглотнёт в свою утробу с превеликим удовольствием, и с ещё большим удовольствием выплюнет с другой стороны.

Андрей, Лёха, Иван и Вовка с жадностью принялись наполнять нутро кровожадного агрегата сеном, но Рахим замотал головой: «Нет, нет, только два человека». Но было уже поздно. Выбросив несколько тюков размером 60 Х 60 Х 60 сантиметров, и весом килограммов по тридцать, агрегат взвыл, и остановился. Рахим заглушил трактор: «Ты говорил - знаешь, зачем тогда так много бросал?» После долгих объяснений, шабаи посчитали, что прошли ликбез, и начали вновь работать. Оказалось, что загрузка агрегата - это искусство, почище любого другого. Скорость регулируется незначительно, но лучше её вообще не регулировать, трактор должен работать в одном режиме. А надо выдерживать равномерный темп загрузки.  Если сена забрасывать мало, то тюки будут лёгкие, слабые, и при погрузке развалятся в руках. Если же приёмный бункер заполнять интенсивно (и откуда только он знает такое слово, подумал Андрей), то тюки будут очень тугие, тяжёлые, может порваться проволока, которой их связывает автомат, может поломаться толкатель, но, скорее всего, тюк застрянет на выходе, и его придётся внутри агрегата развязывать и разбирать на былинки, чтобы освободить проход для следующего тюка. «Двое будут загружать, один - складывать тюки. А третий пусть лезет на скирду и оттуда подаёт. А вы по звуку слушайте трактор, чтобы он не заглох», - сказал Рахим, и пошёл к Галке попить воды.

Ребята быстро поняли норов агрегата, и работа наладилась. До обеда они спрессовали 180 тюков, причём останавливали агрегат для разборки плотных тюков всего три раза, да тюков двадцать рассыпалось у Вовки в руках, когда он их складывал в штабель. Остановку они сделали только тогда, когда на барабане закончилась проволока для перевязки тюков. Но на обед они пришли весёлые: 180 тюков за четыре часа, при неполадках... А если с умом работать, без аварий, без остановок, то к ночи можно дать тюков 600, и тогда на месте этой скирды через сорок дней уже ничего не будет, а в карманах у них будет денег... страшно подумать...

Пообедали, пол часа потрепались, собрались продолжить работу: «Заводи свою тачку», - скомандовал Рахиму Андрей. «Зачем заводить? Проволоки больше нет. Надо ехать за проволокой». - «За какой проволокой? Куда ехать? Ты что нам мозги пудришь?» - «Надо проволока. Эркен Шахар надо ехать». - «Что ж ты сразу проволоку не брал?» - «Забыл». - «Ну, так езжай сейчас». - «На тракторе долго будет. Машина надо». - «Где же её взять, машину?» - спросил Андрей, окидывая взглядом необъятные альпийские луга. «Вечером придёт, поедем за проволокой».

Жара стояла невыносимая. Воды они взяли с собой два бидона, но она уже заканчивалась. Хотелось пить. Бидон был горячий. Андрей открыл бутылку водки, отпил из горлышка, и полез в хижину. Как-то так получалось, что стоило ему сделать самые правильные расчёты, ни в чём не ошибиться, вот, казалось, деньги сами плывут тебе в руки, как обязательно случалось что-нибудь такое, что сводило на нет все его расчёты.  Наверно, он просто такой невезучий. Так было и на юртах, и на яблоках, и на сливах. Может, бросить всё к чёрту, жениться, устроиться на постоянную работу, завести детей... Он проспал до вечера. Машинист, от нечего делать, уехал на тракторе «домой», а где его дом - один Бог знает, кругом луга, ни одного села.

Пришла машина. Водитель привез воду, взял заказ на продукты. Сказали ему за проволоку. «Грузите машину сеном. Поеду, если на складе есть, завтра привезу». - «А если нет?» - «Должна быть, они же взяли вас на работу. Без проволоки не взяли бы».

Загрузили машину сеном. Не лёгкая это оказалась работа. 160 тюков, по 30 килограммов каждый, поднять на трёхметровую высоту. Андрей поехал с водителем: поругаться с Коротышкой из-за проволоки. Но ему это не удалось. Водитель выгрузил сено, заехал за кладовщиком, и тот отпустил проволоку без документов: «Берите, сколько хотите. Если будет перерасход, с вас всё равно удержат её стоимость». Андрей переночевал в правлении, утром за ним заехал водитель, к обеду они добрались до места работы. Пока заправили проволокой агрегат, пока завели, пока раскачались, начало темнеть. Успели сделать только сто тюков.

Закрутившись с проволокой, Андрей забыл о машинисте, который на следующий день опять приехал к восьми часам, и предупредил, что работать будет до шестнадцати без перерыва. Настроение было испорчено.  Деньги - вот они, лежат под ногами, но из-за какого-то черкесского подонка, их нельзя рассовать по карманам.

На следующий день спрессовали триста тюков, и машинист уехал на своём тракторе. Тут только и начали по-настоящему всплывать все проблемы. В первых - машинист. Они поняли, что им надо или иметь второго машиниста, или осваивать эту профессию самим. Тем более что она не так уж сложна. Они были бульдозеристами, трактор завести могли, как заправлять проволоку и управляться с агрегатом, уже знали. Остановка была за трактором «Беларусь». Ну, а агрегат стоял у них под скирдой.  Когда вечером машина привезла им воду, они даже хорошо подумали о Коротышке, - какой заботливый, привозит им каждый день воду, и в знак благодарности загрузили машину сеном. Андрей опять отправился в колхоз. На этот раз, переночевав в правлении, он не торопился уезжать: остался дожидаться председателя. Много зла накипело на душе у Андрея, много он мог бы сказать председателю плохих слов, но, увидев его, вежливо спросил: «Нельзя ли заставить машиниста работать с нами по две смены? У нас  нет никакой производительности. Вы же в зиму останетесь без сена». - «Это вы с ним сами договаривайтесь. Я ему приказать не могу». - «Тогда дайте нам трактор. Я бульдозерист, вот моё удостоверение». - «Другого трактора нет. У меня, кроме вас, ещё пять бригад работает. И, между прочим, за двадцать пять рублей в день.  Это только вам удалось обдурить моего зама. Так что с Рахимом договаривайтесь сами. Пообещайте ему что-нибудь, он согласится». - «А зачем вы машину гоняете к нам каждый день с двумя бидонами воды?  Привезите один раз цистерну, нам на неделю хватит». - «Так всё равно сено надо вывозить каждый день». - «Но машина приходит без грузчиков».

- «Погрузка - ваша обязанность. Так в договоре написано. А вы хотели по сорок рублей в день, да ещё и грузить за вами?» - Председатель не Коротышка, с ним говорить было трудно. Он держал Андрея в постоянном напряжении, не давал ни на минуту расслабиться. Андрей почувствовал в этом человеке недюжинную волю, и не стал искушать судьбу. Водитель уже ждал его: он знал, что там осталось сено со вчерашнего дня, и надеялся сегодня успеть сделать две ходки. Он тоже работал от выработки.

К ребятам Андрей вернулся перед обедом. Помог загрузить машину, и объявил перерыв. За обедом начал обрабатывать Рахима: «Мы не собираемся торчать здесь до морозов. Надо работать до темноты, тогда быстрее управимся с этой скирдой». - «Вы эту скирду ещё не начали...  Когда снимете верхний слой, дойдёте до слежавшегося сена, тогда поймёте, что такое скирда. Без копнителя вам не обойтись». - «Это не твоё дело. Твоё дело крутить агрегат. А в остальном мы разберёмся сами». - «Без копнителя вам и пресс не понадобится». - «Ты будешь с нами работать, или нет? Если будешь, то работай, а если нет - мы сматываем удочки». - «Работать буду, но не бесплатно». - «Сколько ты хочешь за вторую смену?» - «Какая разница, первая смена, или вторая?  Сколько вам платят, столько и я хочу». - «А жирно тебе не будет? Мы работаем по 16 часов». - «Вы же хотите, чтобы и я работал по 16 часов, почему я должен получать меньше вас». - «Он говорит дело. Если мы не можем найти себе трактор, надо соглашаться на его условия, - прекратил спор Иван. - Возьмём его в бригаду. Другого выхода у нас нет».

К работе приступили неохотно, но со временем разработались. К вечеру запрессовали тюков двести. Они ещё ни разу не отработали целый день без приключений, и не знали, на что способны, на что им рассчитывать в конце сезона. Вечером пришла машина. Андрей только теперь объявил, что погрузка прессованного сена входит в их обязанности по ими же подписанному договору.  Повозмущались, попсиховали, но принялись грузить. Пока погрузили, стемнело. Работать в темноте было невозможно, да и устали уже, и физически, и морально. Решили устроить банный день, но воды осталось мало, почти всю израсходовала Галка на приготовление пищи и на себя.  Иван нацедил пол-литровую бутылку, пошёл принимать душ. Лёхе Галка воды не дала - на дне бидона оставалось литра два, хватило бы попить. Лёха зашёл за скирду, где они устроили душ, попросил Ивана оставить пол бутылки: хотя бы мокрой ваткой протереть особенно вспотевшие места. Спать легли злые. Но утром машинист притарахтел на своём тракторе в пять часов, они ещё не успели позавтракать.  Иван и Вовка сразу принялись забрасывать сено в агрегат.  Через некоторое время Андрей полез на скирду сбрасывать слои слежавшегося сена,  но это удавалось ему с трудом. Зацепишь много - не поднимешь, а мало - поднимешь пустые вилы. Лёха начал относить и складывать тюки, но, за неимением их достаточного количества, пошёл помогать Андрею. А тут ещё Рахим со своими советами, дескать, надо в бригаду брать копнителя. Андрей послал его подальше вместе с копнителем, но чем глубже они вгрызались внутрь скирды, тем больше убеждались, что без копнителя им не обойтись.  Приходилось втроём сбрасывать со скирды большие пачки слежавшегося сена, затем разрывать его на части,  и только после этого забрасывать  в пресс. Стоило попасть туда толстой пачке сена,  как мотор завывал, и останавливался.  Рахим ругался, выключал сцепление, и ждал,  пока кто-нибудь не подойдет,  и не освободит пресс от излишков сена. Как правило, следующие за этим три - четыре тюка сена были слабые, рассыпались, их приходилось подбирать вилами и вновь загружать в агрегат. А ещё надо было кому-то относить тюки и складывать их подальше от пресса, чтобы было, куда класть следующие. Но ребята не на шутку разозлились, и работали без перерыва на обед, до тех пор, пока не пришла машина за сеном.  Только загрузив машину, поняли, что за один день непрерывной работы они запрессовали 250 тюков. А по прогнозам Рахима, дальше будет ещё хуже.  Но они решили не торопить события, и попробовать ещё раз, посмотреть, что получится.

Утро началось с тарахтения трактора. Рахим лихо развернулся, состыковался с агрегатом, и включил его.  Андрей и Лёха тут же остудили аппетит чавкающего хищника, забросив в его пасть несколько порций сена. Работа началась. Рахим с ухмылкой следил, как мучаются на скирде Андрей и Лёха, с трудом отрывая пласты слежавшегося сена.  Из присутствующих здесь, только он знал, что скирда эта прессуется ветром, солнцем, дождями и снегами уже не один год. Будь эти шабаи поумнее, они по цвету сена сразу определили бы, какие муки им предстоят. Рахим сам с собой поспорил, что до начала зимы вручную они скирду не разберут. Теперь он ждал того момента, когда шабаи пошлют его искать копнитель.

После обеда Андрей хотел перетянуть агрегат дальше вдоль скирды, туда, где сено не так слежалось, но Рахим отказался: «Надо по порядку. Ну, дойдёте вы до конца скирды, снимете верхний слой, а что потом? Всё равно, надо копнитель». Откуда неудачливым шабаям было знать, что на копнителе работает брат Рахима, который каждый вечер спрашивает, почему его не зовут с копнителем на скирду.

Запрессовав в этот день 200 тюков, шабашники были не в состоянии доплестись до кухни. Но их ждал сюрприз. Пришло две машины, и надо было погрузить в них 12 тонн тюкованного сена. Машинист уехал, сославшись на необходимость сделать трактору техосмотр, и когда к одиннадцати часам они закончили грузить вторую машину, то сил не осталось даже на то, чтобы залезть в хижину. Поскольку назавтра они наметили произвести «контрольную тюковку», заснули мгновенно. Но утром трактор, против обыкновения, их не разбудил. Не приехал Рахим и к обеду. Появился он часам к трём, и нагло заявил, что менял поршневые кольца в моторе: «Вас предупреждали, что трактор старый, и коэффициент на это ввели, так что нечего возмущаться. Вы тоже можете заболеть».  Рассуждает он логично, подумал Андрей, но откуда знает о коэффициенте?  Но Рахиму ничего не сказал. Агрегат уже чавкал своими железными челюстями, и Андрей принялся наполнять их сеном. К концу дня они спрессовали 80 тюков, но машина за сеном не пришла, и они решили пораньше лечь спать, чтобы хорошо отдохнуть перед завтрашним решающим штурмом. До этого им никак не удавалось отработать хотя бы один день без помех, в полную силу.

Вечером, в темноте соломенной хижины - керосиновую лампу они не зажигали из соображений безопасности - Андрей подвёл итоги работы за семь дней. Спрессовали они 35 тонн, отгрузили на десять тонн меньше.  Если продолжать работать в таком же темпе, то, учитывая драконовские условия договора, они получат по 12 рублей на упряжку. Это, если не платить машинисту. А что всю скирду они не затюкуют, это ясно, как божий день. Так что, на премию рассчитывать нечего. Андрей сказал:

«Надо искать копнитель. Сено так слежалось, что его не оторвёшь от скирды. Если копнитель будет подбрасывать сено к прессу, нам делать будет нечего. А, работая так, как мы работаем сейчас, мы так устанем, что у нас не останется сил на погрузку». - «И на меня тоже», - отозвалась из своего угла Галка. Здесь, в хижине, было тепло, не то, что в землянке на Колыме, и Галка поселилась в углу. Ребята настолько привыкли к ней, что совсем не обращали на неё внимания. Она была им и другом, и подругой, и сестрой, и матерью, и любовницей, и женой одновременно. Она не только готовила им пищу. Она своевременно пришивала Вовке пуговицы, штопала Ивану носки, латала Андрею брюки, делала уставшим Лёхиным ногам массаж. Когда Андрей начал кашлять, она поила его отваром из каких-то трав, пичкала таблетками больного Ивана, ну, и никогда не отказывала тому, кто соскучился по женской ласке, или по женскому телу. Но прежней страсти к ней никто из них не испытывал.  Она была в их бригаде такой же необходимостью, как газовая плита, бидон с водой, трактор, или пресс-агрегат. Услышав её реплику, Иван отозвался из противоположного угла: «Ладно, ползи сюда»: - «Почему - ладно? Если ладно, то не хочу». - «Ладно, ползи без ладно», - согласился Иван. Он тоже потерял к ней интерес. Пожалуй, виновата в этом, всё-таки, была она сама. Живя в одной хижине с мужчинами, она привыкла не стыдиться их. Одно дело, вместе заниматься любовью: в этом есть что-то возбуждающее. Но, совсем иное дело видеть, как она ежедневно одевается,  раздевается, подмывается, вытирается, даже не сделав ни малейшей попытки постесняться, отвернуться, прикрыть  свои прелести от посторонних глаз. Поэтому ребята, в том числе и Иван, охладели к ней, и всё реже вступали с ней в интимную связь. Лишь Лёха по-прежнему спал с ней в обнимку, но, зачастую, этим у них всё и заканчивалось. Поэтому Галка обрадовалась предложению Ивана и быстро перелезла к нему...

Утром, задолго до прихода трактора, ребята уже были на скирде, и сбрасывали вниз сено, подготавливая фронт работ для рекорда. Но рекорда опять не получилось. Перед обедом, когда они запрессовали 210 тюков, Рахим объявил, что кончилось горючее. В этот день разозлённые шабаи обидели Галку: без аппетита ели приготовленную ею баранину.  Справедливости ради надо сказать, что баранину Галка готовила хотя и вкусную, но - каждый день. Отара паслась не далеко, деньги за мясо были уплачены, и ели они его вволю. Так что, не удивительно, что она им уже надоела.

«Где брать горючее?» - спросил Рахима Андрей. «Копнитель надо. У него жена горючим заведует», - с наглой ухмылкой ответил Рахим. Что делать?  Ехать опять к председателю? Уже ездил. Что из этого получилось?

Приняли в бригаду машиниста! После второй поездки примем копнителя...  Уж лучше сразу принимать, не тратить время на поездки, не морочить голову ни себе, ни председателю. Андрей принял решение: «Ищи копнителя. Возьмём его в бригаду!» Рахим сел на трактор, и уехал. «Чем мы с ними будем рассчитываться? - спросил Вовка. «А нам и с ними, и с собой нечем будет рассчитываться, если мы и дальше так будем работать, - спокойно сказал Иван. - Надо не тратить деньги, оставить на обратную дорогу». - «Не надо ныть, ещё не всё потеряно. Завтра придёт копнитель, выйдем на плановую норму», - успокаивал ребят Андрей. Но голос его звучал не уверенно. Он и сам сомневался, что у них получится так, как они спланировали.

С копнителем было, действительно, «нечего делать». Он стягивал со скирды сено, потрошил его, и бросал на агрегат. Оставалось только немного направить его, и агрегат выплёвывал тюки один за другим. Иван работал под копнителем на подаче сена в пресс, а Андрей, Лёха и Вовка, едва успевали относить и штабелевать готовые тюки. Но, как только Иван на секунду отвлекался, агрегат тут же выл, кряхтел, и выходил из строя. То рвалась проволока, то забивался пресс, то глох мотор трактора, и приходилось терять драгоценное время на устранение неполадков. Андрей заменил Ивана, но у него получалось ещё хуже. Им пришлось снизить темпы загрузки, чтобы не вывести агрегат из строя. Несмотря на поломки, к вечеру они запрессовали 400 тюков сена.    Шабаи легли спать усталые, но довольные. Напротив хижины, радуя шабашников, возвышалась огромная пирамида из тюков сена. Но утром, только они включили в работу агрегат, пришла машина за сеном. Только загрузили одну, пришла вторая. Видно, председатель действительно боялся, что сено останется зимовать под Эльбрусом. Рахим не стал скрывать от них, что у него дома есть рация, по которой он сообщает диспетчеру, есть ли прессованное сено, и надо ли присылать машины: «Сегодня ещё две будет.  Это всё заберут», - он указал рукой на уменьшившуюся в два раза пирамиду. И точно, только закончили грузить вторую машину, подошла третья, с высокими бортами, так что поднимать тюки приходилось метров на пять. Последний ряд укладывал Рахим с копнителем, а подавали тюки шабаи, вилами с длинными ручками. Работа была адская. «Если бы я знал, что погрузка входит в договор, никогда бы не согласился», - одним из первых, сдался Лёха. «Надо было читать договор, нечего было доверяться этому Коротышке!» - «Да как его было читать, если он на черкесском языке напечатан?»

В разговорах незаметно пробежало время, но когда начали прессовать, пришла четвёртая машина. Создавалось впечатление, что рация находится у Рахима за пазухой. Последнюю машину грузили долго, старались поместить все оставшиеся тюки. Закончив погрузку, поняли, что трактор заводить уже ни к чему: солнце давно зашло, и скоро будет темно. Так, не спрессовав за день ни одного тюка сена, усталые и злые, шабаи легли спать.

Утром проснулись радостные: наконец-то у них всё наладилось. Жаль, конечно, что придётся платить этим черкесам, но без них, это они уже окончательно поняли, работать нельзя. Однако наступивший день не принёс ожидаемой радости. Трижды рвалась проволока. Один раз останавливали агрегат, чтобы заменить барабан с проволокой. Часа три простоял копнитель. Потом заглох, и долго не заводился трактор. В довершение всего, пришла машина за сеном, и надо было её загружать.  День этот закончился неудачно, запрессовали всего 180 тюков. Но и следующий день был не лучше. Те же поломки, те же остановки, замена барабана с  проволокой. Опять 200 тюков, опять одна гружёная машина.  «Мы взяли вас в бригаду работать, а не ремонтом заниматься. Что толку с копнителя, если мы и без него давали столько же», - ругался Андрей.  «Без копнителя скирду не осилишь», - стоял на своём Рахим. Они и сами уже поняли, что без копнителя слежавшееся сено не разворошить. Но и от копнителя было мало пользы. Двенадцать дней они прессовали сено, отправили 68 тонн, а скирда, как стояла, так и стоит нетронутая. А тут ещё новая беда. Добравшись до середины скирды, копнитель разворошил бесчисленное множество гнёзд мышей, и вскрыл такие залежи половы, сенной трухи, и мышиных огрызков, что дышать было не чем. Во время работы приходилось завязывать рот марлей, чтобы не задохнуться, надевать на глаза очки, чтобы не ослепнуть, а к вечеру труха эта набивалась во все дырки, какие только, есть в теле человека, и извлечь её оттуда не было никакой возможности, да ещё при дефиците воды.  Только теперь Андрей понял слова своего случайного попутчика о полове, которая просыпается через вилы...

Так прошёл месяц. С водой они вопрос решили, теперь им привозили большую цистерну, воды было вдоволь. Но это только казалось, что, будь вода, она решит все проблемы. Сенная труха была неподвластна даже воде. Носки у всех были, как ежи. Извлечь из эластика сено можно было, только по одной крупице, но на это не хватало ни сил, ни времени, да и бесполезная это была работа. После одной смены носки опять были, как ёжики. То же было и с рубахами, и с брюками, и, извините, с трусами, которые имели вид рашпиля для обработки железа, но, в данном конкретном случае, обрабатывали ноги и бёдра шабашников, и они ходили в раскорячку. Некогда длинные, красивые Галкины волосы сбились в паклю, и вымыть их она даже не пыталась. Не помогали ни платки, ни шапки. В воздухе носились миллиарды мельчайших частиц, от которых не было спасения. Но что там волосы, по сравнению с остальными местами тела, которым противопоказана сенная труха! И в таких адских условиях, когда днём невыносимо печёт солнце, а ночью мороз пробирает до костей, когда без ветра нечем дышать от невообразимой духоты, а, вымолив у Бога лёгкого дуновения ветерка, задыхаешься от кружащегося вокруг тебя роя половы, когда мыши забираются в карманы, даже если ты работаешь, при недостатке в высокогорном воздухе Приэльбрусья кислорода, наши герои за месяц спрессовали 248 тонн сена. Что было удивительно, так это то, что скирда уменьшилась всего лишь на четвёртую часть. Но сам факт возможности выполнить договор, воодушевил ребят на дальнейший подвиг. Вот, только Рахим не поверил Андрею: «248 тонн не может быть.  Столько за месяц никто не делал». - «Никто не делал, а мы сделали!  Этот результат мы занесём в книгу рекордов Гиннеса». Рахим о Гиннесе ничего не знал, но он отлично знал своё ремесло: «Я десять лет здесь работаю. Столько сделать нельзя».

Отработали ещё две недели. Когда Рахим вновь напомнил им, что «столько сделать нельзя», Андрей попросил водителя привезти им сведения о количестве спрессованного ими сена. Три дня Андрей напоминал, то одному, то другому водителю, но они или забывали, или в правлении никого не было, или находили другие причины. На четвёртый день Андрей поехал в колхоз сам.  Вернулся он злее чёрта. На серой обёрточной бумажке старая черкеска нацарапала шариковой ручкой с давно высохшей пастой число 250... В правлении не было ни председателя, ни заместителя, а остальные работники, к которым обращался Андрей, к сену никакого отношения не имели. По расчётам шабашников, у них 250 тонн было на начало месяца. Сейчас должно быть не менее 380. Получалось, что 130 тонн сена испарилось в воздухе. «Я говорил, столько не бывает.  Посмотри на скирду, почти не уменьшилась», - говорил Рахим. «Заткнись ты со своей скирдой! Кто её взвешивал? Может, в ней 1000 тонн!» - «Не тысяча. Больше шестисот никогда не было», - упрямо твердил Рахим. «Ты бы остался ещё на день, выяснил бы всё до конца», - сказал Иван. «Все уехали в центр на торжества по случаю окончания полевых работ... Одни мы только и не закончили... За нами остановка», - зло пошутил Андрей.  «Может, у неё сведения на первое число? А мы уже разволновались, пали духом», - предположил Лёха. Все согласились с ним, и продолжили работу.  Но прежнего энтузиазма уже не было.

Во вторник утром с первой машиной Андрей опять поехал в колхоз. Увы, никакой ошибки не было. Включая последние три дня, и даже ту машину, на которой он приехал, в их карточке учёта выполненных работ значилось 280 тонн. «Мы отработали 48 дней, по нашим расчётам, должно быть 408 тонн. Только в начале были сбои, потом мы ежедневно тюковали по 10 тонн», - пытался доказать свою правоту Андрей. «Когда тюковали по десять, по десять и получалось. Вы три дня назад были, было 250 тонн, а сегодня - 280. Вот, и, получается, по 10 тонн». Спорить было бесполезно. Их сено или продавалось по пути в колхоз, или его зажимал сам председатель. Но у шабашников не было никакого учёта, никаких документов, никаких расписок...

Первой реакцией было - бросить всё к чёртовой матери, и уехать. По крайней мере, Иван ещё успел бы перекопать участок под урожай веников будущего года: именно с ними теперь были связаны их надежды. Но Андрею не терпелось узнать, каким образом улетучились плоды их каторжного труда. Пусть, даже, они ничего не вернут, но, хотя бы, узнают на будущее! «Будущего не будет. А если будет, то без меня», - охладил его пыл Иван. Тем не менее, все они остались работать, и прессовали сено ещё ровно десять дней. К их удивлению, бухгалтерия сошлась тютелька в тютельку.  Если раньше председатель убеждал Андрея, что и тюки могли весить меньше тридцати килограммов (будто их кто взвешивал!), и в учёте они могли ошибиться, то за эти десять дней, и там, и здесь, получилось 90 тонн. К их радости, и скирда с другого конца была ниже и уже, и подвинулась прилично, так что уже верилось, что в ней не больше 600 тонн. Надо только работать, и мечта сбудется. Ещё два месяца, может, даже меньше, и от скирды не останется и следа...

Первая сдалась Галка. Как выяснил у неё Лёха, Рахим, за определённые услуги (когда только успел!), шепнул ей на ушко, что сено продают водители по пути в колхоз, по триста рублей за машину. Истинную причину Галка объяснять не стала, сказала только, что ей надо отмыться от половы. Села в машину, и уехала в Эркен Шахар. Поручили готовить пищу Ивану, но, во-первых, у него это плохо получалось, а, во-вторых, и это главное, его рук не хватало на прессовке сена. Ночью Андрею пришла в голову блестящая идея: выследить водителей, поймать их на месте преступления, и сесть «на хвост». Идея всем понравилась. Разработали план её осуществления. Водителю сказали, что без повара работать трудно, и они надолго не задержатся. «Поработаем ещё неделю, и смотаем удочки в Ессентуки». - «Эркен Шахар ближе. Там Прохладная недалеко, поезд». - «В Эркен Шахар мы не поедем. Нам надо заехать в Ессентуки.  Ты нас туда и отвезёшь... За бабки, конечно. А сейчас вот тебе доверенности на получение наших денег. Оформи, а потом, когда скажем, получишь деньги, и привезёшь нам. Да не забудь полный бак заправить, в Эркен Шахар заезжать не будем, поедем прямо в Ессентуки.  Но дней 8-10 ещё отработаем, у нас там путёвки начинаются через две недели...» Андрей врал убедительно, даже шабаи ему поверили, куда было деваться неграмотному черкесу.

Загрузив машину, оставили в середине свободное место, и, когда водитель отъезжал от скирды,  Андрей и Лёха, прихватив, на всякий случай, один - вилы, другой - топор, на ходу вскочили в машину.  Водитель, как они и предполагали, привёз их на чьё-то подворье. Когда было разгружено пол машины, Андрей придавил вилами водителя, подававшего с машины тюки сена. Лёха связал ему руки и ноги, тот и не пикнул. Пришёл хозяин. Его тоже связали. «Ну, что будем делать? Где остальное сено?  Ты украл 120 тонн, это 20 машин, 6000 рублей. Я не кровожадный, понимаю, что, и твой труд должен быть оплачен. Поэтому три тысячи, 50%, ты мне сейчас отдашь. Иначе сгоришь вместе с этим конюхом в своей машине. Верёвки перегорят в пепел, и всё сойдёт за несчастный случай.  А, поскольку, это не имеет отношения к производству, твоей жене даже пенсию не назначат. Но на похороны, я думаю, ты денег припас». - «У меня нет таких денег!» - «Возьми у него», - Андрей указал на другого пленника. «Откуда у него... Он не продаёт, он покупает...  Давайте, вы будете прессовать, а я продавать», - неожиданно предложил он. «Это уже было. Мы вкалывали, ты продавал, теперь гони бабки. И не позже, как сегодня. Завтра будет поздно». Лёха зашёл в дом, разбил висевшую на стене рацию. Привязал хозяина к железной кровати. Андрей уговорил таки водителя, и они поехали в посёлок. Заехали в овчарню.  Разгрузили оставшееся сено. Село спало.  Подъехали к дому водителя.  Андрей пошёл в дом вместе с ним, для страховки. Водитель, не заходя в комнату, пошарил в чулане, достал ржавую банку, извлёк из неё толстую пачку денег, начал отсчитывать от неё купюры, и передавать Андрею.  Приняв от него рублей пятьсот, Андрей, сказал «достаточно», взял всю пачку из рук водителя, сунул её за пазуху, а ему отдал те, которых «достаточно». Водитель сделал робкую попытку к сопротивлению, но Андрей достал из кармана зажигалку, и поднёс огонёк к висевшему в углу прихожей пучку сухой травы. Она весело вспыхнула, водитель сорвал огонь руками, растоптал ногами и, увлекаемый Андреем, пошёл за ним. «Надо заправить машину, только тихо», - сказал он водителю. Тот открыл сарай, взял две канистры с бензином, отнёс к машине. «Рискуешь, однако, хранишь бензин в сарае, - сказал Андрей. - Если сарай загорится, дом не спасёшь». Водитель промолчал.

Забрали Лёху, выехали из села, и, сопровождаемые лаем собак, направились в горы. Иван и Вовка дрыхли без задних ног, и даже во сне не видели того, что им пришлось увидеть после пробуждения. «На сбор 10 минут. Уезжаем в Ессентуки. Поезд в 11-00, должны успеть. Вот, он уговорил меня покинуть эти края. Толковый мужик. Два месяца готовил наш побег, деньги собирал». - «И много собрал?» - спросил Иван.  «Галка, как дезертир, не в счёт, с машинистом и копнителем он рассчитается позже, а нам предложил по два куска каждому», - Андрей потряс в воздухе пачкой денег. «Это не все ваши», - пытался сопротивляться водитель. «Да, я забыл вас предупредить. Эти деньги не все наши. Он обворовывал и в прошлом году, и в позапрошлом... Но ты не волнуйся, - обратился Андрей к водителю, - мы их раздадим, кому положено. Одного я уже знаю, он посоветовал мне приехать сюда, и попросил напомнить, чтобы ты вернул ему долг. И других найдём, можешь быть спокоен».

Утром приехали на Горячую скважину. Вместе с раздетым наголо водителем - Вовка охранял его одежду - часа три смывали с себя Карачаево-Черкесскую полову. Это удавалось с трудом, но когда они отмылись, выглядели даже ничего... Если бы только не грязная одежда.  Но это дело они быстро поправили. Приехали в город, зашли в магазин, и через два часа вновь были на Горячей скважине. Вторично помылись, переоделись, и сами себя не узнали, такими стали красавцами. Водитель отвёз их на вокзал, они сели в поезд, сказав ему, что едут в Москву, а кондуктору - что зашли проводить друга. Как только водитель отъехал от вокзала, они вышли из вагона, и пошли в город. Им не хотелось вот так, нелепо, покидать всемирно известный курорт с большими деньгами в карманах.

В гостинице останавливаться побоялись. Не известно, что там, на уме у водителя, такой ли он дурак, как они думают. Всё-таки, накрыли они его прилично... Сняли большой флигель на окраине города. Деньги заплатили вперёд за три дня. Хозяйке сказали, что приехали в составе альпинистской группы для восхождения на Эльбрус, ждут остальных членов экспедиции, которые приедут со дня на день, документы у руководителя, а им просто надо переждать время, отдохнуть, набраться сил перед штурмом этой величавой гордыни. Андрей врал лучше любого артиста.

Закупили выпивку, закуску, и начали расслабляться.  Лёха привёл четырёх девиц, для украшения общества. Три были, так себе, но в четвёртую Вовка уронил своё сердце, как только увидел её.

Решив, что оставшихся от закупки экипировки, выпивки и закуски денег слишком много, чтобы хранить их в одной комнате с незнакомыми девицами, Иван на полторы тысячи взял аккредитив: его не покидала мечта построить дачу. Лёха и Андрей последовали его примеру, и лишь Вовка, решивший жениться на молоденькой - ребёнок, да и только - очаровательной черкешенке, оставил деньги при себе, на свадьбу.

За три дня, в течение которых друзья ели, пили и любили, причём, не известно, кто, кого, исключая, разумеется, Вовку и черкешенку, они ни разу не выходили в город. Разумеется, так поступали они потому, что им нужен отдых перед восхождением на Эльбрус, так и объясняли своё поведение и хозяйке, и приглашённым девицам, но, в глубине души, каждый из них опасался встречи с водителем. Они не так боялись милиции, вряд ли водитель посмеет к ней обратиться, как мести его соотечественников. Так и не повидали они достопримечательностей знаменитого курорта.

Наступил срок отъезда. Иван отдал своей «подружке» последнюю сотню, и простился с ней тихо и мирно. Андрей и Лёха выгнали своих девиц, не дав им ничего. Перед отъездом в Минводы на вокзал, Иван ещё раз отозвал Вовку в сторону: «Не дури, парень, отдай мне деньги, целее будут». - «Или вы соглашаетесь быть на моей свадьбе шафером, или идите к чёрту», - ответил Вовка. «Спасибо за приглашение, но я лучше пойду к чёрту». Ребята уехали, оставив счастливого Вовку с его юной ненаглядной черкешенкой.

«Сколько же это мы оставили бабок в колхозе?» - сидя в вагоне, рассуждал Лёха. «Считай только те деньги, которые у тебя в кармане.  Согласительное наклонение к деньгам никогда не применяй», - поучал его Иван. «Какое такое, согласительное?» - «Если бы, да кабы, выросли во рту грибы. Это был бы не рот, а... дачный участок», - закончил Иван.  «Почему же? - вмешался в разговор Андрей. - Мы спрессовали, по данным бухгалтерии, 370 тонн». - «Вот дураки!» - восхищённо произнёс Лёха.  «370 тонн, это, по грубым подсчётам, 200 норм». - «А ты не считай грубо, ты считай нежно», - перебил его Лёха. «Помолчи... По четыре рубля - 800 рублей». - «По 3.98», - опять перебил его Лёха. Лежащий в кармане аккредитив на полторы тысячи рублей явно улучшал его настроение. «Да премия... минус налоги». - «Плюс Галка, машинист и копнитель», - добавил Лёха. «Галке всё равно придётся сброситься... В общем, по сто рублей зашабашили бы». - «Надо было тёлке своей не давать, пусть бы поехала в Эркен Шахар, там получила», - сказал Лёха Ивану. «Ты рано зубы скалишь. Между прочим, в Эркен Шахаре данные наших паспортов есть. Так что надо ко всему быть готовыми». - «Ты доверенности водителю отдал?» - спросил Андрей Ивана. «Да отдал же, дурак». - «Ничего не дурак. Скажем, доверенности отдали, а он нам деньги отдал. Пятьсот рублей. Столько ты ему оставил?» - спросил Иван Андрея. «Да, пятьсот рублей... Надо было Вовку предупредить». - «Ему не до этого, у него свадьба».

Вовка приехал через неделю после них, чёрный, как туча. Ещё неделю молчал, потом раскололся: «Приехали мы в городишко, Черкесск называется. Купил я ей подарки разные, золото в основном, тряпки.  Денег не жалел. Домой не пошли, она братьев боялась. Вечер переждали в ресторане, потом пошли к ней. Не очень далеко, на краю города. Улочки узенькие, домики низенькие, глинобитные, только, что не круглые, а то - точно, юрты...» - «Юрты в Туркмении», - вставил Лёха. «Не перебивай», - остановил его Иван. «Оставила она меня за углом, сама пошла посмотреть, спят братья, или нет. Чтобы меня, значит, в окно впустить, а утром объявить, что мы поженимся. Поздно было, темно, холодно. Я уже замерзать начал, как подошли три черкеса с кинжалами.  Двое меня держат, а третий кинжалом карманы вспарывает. Деньги посыпались на пол, он даже не нагнулся, повернулся, и ушёл, не сказав ни слова. Те двое связали меня, глаза завязали, повели... Потом в машине долго везли. Оставили в овраге. Тут я совсем замёрз. Глаза и рот завязаны, ноги и руки связаны. Крикнуть не могу, и идти не получается. Слышу, разговор не русский, ползу туда. Старая бабка коз пасла, увидела меня, милицию привела. Пол дня ездили, ходили, но улицы и дома все одинаковые, тот я так и не нашёл. Несколько раз возвращались к ресторану, от него искали... Мы на каждом углу останавливались, целовались, не до примет было... Спасибо, милиционер попался хороший. Черкес, но хороший. Билет купил, три рубля дал, в Минводы на вокзал отвёз...» - «А он не был похож на того, который твои карманы потрошил?» - спросил Лёха. «Оставь парня в покое. Ему и без тебя тошно», - вмешался в разговор Иван. Ему очень хотелось сказать Вовке пару ласковых слов, напомнить, как он просил отдать деньги на сохранение, но он глянул на Андрея, Лёху, вспомнил, что не далее, как две недели назад, поучал их не применять сослагательное наклонение, и промолчал... Для себя же он решил, что это его последняя шабашка...

http://www.proza.ru/2009/11/02/415