В будни хаоса. День второй

            


В бережном вихре сапфировых виноградин кружатся зыбкие тени вселенских медуз! Из чащи орхидейного парадиза выглядывает королева, в ее свите – игуаны с баклажановыми крыльями, трагические махаоны и праздношатающийся синдикат паровозных морд. За ними всплывает лиловая черепаха с астронавтом, взобравшимся на ее панцирь, и пушистый кокон розового фламинго, молитвенно вздрагивающий в ожидании запоздалого автобуса. Но пульсирует сердце циклопа, и плывут по кругу радужные глазки павлиньих перьев, а изящный морской конек, застывший в маггелановом облаке морской соли, превращается в букет из млечно-синего стекла. Из этого букета образуются импозантные грани сосуда, наполненного до краев призрачным сиянием.
Было утро. Солнце светило с полноправными правами на будущее лето. День как день. Никаких негативных мыслей, которые преследовали меня вчера в течение дня. Проснувшись, я лежал на том же боку, на котором и заснул. Глубокий химический сон, привел к такому же противоречивому, не естественному сновидению, которое я увидел, находясь уже в полудреме. Никакого желания вставать. Решено, сегодня  так проваляюсь до обеда, ну или пока не приспичит. Закинув руки за голову, греясь на солнечных лучах, я вспоминал:
«Мне семь лет. Три месяца в году я живу на даче с бабушкой, благодаря летним каникулам. Все хорошо и беззаботно, единственное, что обременяет всю радость жизни, ежедневные бабушкины просьбы о помощи на огороде. Чтобы уйти от этих обязательств; накопав червей, снарядив старую бамбуковую удочку, я отправляюсь на рыбалку.
Солнечные лучи утреннего солнца, просачиваются через кроны массивных деревьев, заставляя меня постоянно щуриться. Стрекот кузнечиков, щебетание птиц, утренняя роса на сапогах - обожаю эти нюансы. Я люблю рыбалку, даже, сколько не результат, а сам процесс. Насаживаю червя на крючок, закидываю, в какой мере мне позволяет мое удилище.  Присаживаюсь на траву и жду поклевки. На другом берегу сидит старичок. Он тоже рыбачит, причем, всегда на одном и том же месте. Его лицо, скованное глубокими морщинами, скрыто под широкой шляпой, запах крепкого табака постоянно доносится с ветром с другого берега. Я так часто его здесь видел, что не обращаю на него внимания. Поплавок из гусиного пера играет на волнах. Вдруг, большая стрекоза присела на него, заметно притопив его, мгновение, и она взлетает, направляясь по течению реки, ведомая своим рефлексам. Наслаждаясь процессом, закрыв глаза, я прилег на траву. «Каким же нужно быть слепым, если не замечаешь всю красоту происходящего?»: размышлял я, мысленно обращаясь к старику не подававшего никаких признаков жизни…………»
Раздался стук в окно. Я был весьма озадачен этим. Все мои красочные воспоминания, словно, закрасились валиком, обмакнутым в черную краску, возвращая меня в действительность.
-Ну что?.....Кто там  мозг ****, есть же звонок?! – вскричал раздраженно я.
-Если бы ты отвечал на звонки в твою дверь, я бы так не напрягался, - сказал Данон в ответ, с явным возмущением. – Я забыл ключи, а у тебя есть запасные. Ведь, память не изменяет мне?
Направляясь к двери и про себя выругиваясь, я поражался тем - насколько дурна привычка человеческая, врываться в твой мир не предупреждая заранее. Вдобавок приносить с собой еще и плохие новости. Трудно придется ему по жизни!
Щелкнув тремя оборотами замка, приоткрыв дверь и вслушиваясь в тишину, мне уже не понравилась моя идея отзываться на стук в окно. Чужие шаги, включая цокот женских туфлей, убедили меня в этом.
«Ему нужны ключи от своей квартиры и он уйдет…… Стоп, а где они лежат?»
Мимолетная мысль, привела к таким же резким необдуманным действиям. Словно реактивный, я побежал к себе в комнату. Не вписавшись, как следует в дверной проем, задев тумбочку около кровати, я стал искать ключи в ящике стола, но в руки попадались совсем иные предметы. Наконец, отыскав связку этих злополучных ключей, я поспешил обратно.
Но уже было поздно. В коридоре моей квартиры находились уже люди. Около трех-четырех человек, и среди них была женщина. Все это я понял по постороннему запаху явно женских духов, перегара извергаемого из чьего-то вонючего рта, перешептываниям и по многим другим признакам.
-Вот знакомьтесь! Это мой друг и пососедски сосед – А., - торжественным голосом, сказал Данон.
«Какого хера он делает?» - чуть не сказал я это вслух. Но вместо этого, скорчив приветливую гримасу, направился поближе к ним. После чего, Серега стал неспешно знакомить меня со всеми присутствующими.
-Это наша красавица, звезда розовых снов, каждого девственника – Любовь, в наших кругах просто Афродита.
-Привет! Очень рада, -  немного с хрипотцой голосом, ответила она.
«Да уж, по тому, как представил ее Данон, адским духам, прокуренному голосу, по ее банальному псевдониму - можно сразу догадаться о роде ее занятий……. Так-так кто там дальше?»
-Семен, бывший студент медицинского училища, а ныне просто бездельник и дебошир, - продолжил Данон.
-На себя посмотри - гандон, - съязвил юноша.
-Павел Петрович, очень уважаемый в своих кругах человек, бизнесмен, начинающий писатель – очень интересный человек.
-Можно просто Петрович, - ответил мужчина.
Затем последовало молчание. Я не сразу сообразил, почему это случилось, но вскоре понял, и немедленно протянул вперед руку, которая сразу же, встретилась с запястьем  Петровича. Поздоровавшись, он сказал:
-Простите, мне следовало бы догадаться, да и Сергей мне говорил раньше о вашем недуге. Это все моя невнимательность и забывчивость.
«Не молодой мужчина, судя по кисти руки и голосу, этот человек весьма тучный, одышливый, наверняка имеет багровый цвет лица – что называется, апоплексического склада. Любит хорошо выпить – это от него разило как из бочки с самогоном самого низкого качества, но в тоже время умный, образованный – хороший собеседник».
-Ничего, бывает. И кстати, ваши недуги гораздо страшнее моего! - после своих умозаключений, с неприкрытой иронией, ответил я.
Никто на это никак не отреагировал, и чтобы разрядить как-то ситуацию, я пригласил всех в кухню, выпить чаю. Данон в свою очередь, объяснил, что у них есть дела поважнее и, извинившись,  взял ключи и последовал, направляя всех остальных к выходу. Уходя, он напомнил мне о вчерашнем разговоре, и что если мне надоест быть Шарханом, меня ждут в его штаб-квартире с  распростертыми объятиями.
Хлопнула дверь, стало опять тихо и спокойно. Я лежал на кровати, пытаясь мысленно уйти обратно в прошлое, где шумит трава, улыбается бабушка, с кухни доноситься аромат свежеиспеченных пирожков с черникой. Но сознание тащило меня  в пресловутую мной реальность.
Половину дня я провел опять без дела. Прослушивая по радио хроники событий, происходивших в стране, я все глубже уходил в философию вопроса войны и мира, о том, как безрассудно ведет себя человек в момент всеобщего хаоса. Все эти мысли наводили меня на желание остановить как можно быстрее это бессмысленное кровопролитие, но я также понимал, что толку от незрячего в решении этой задачи, будет как с козла молока.
Ни одна хорошая мысль не лезла в голову, напряжение, вызванное одиночеством – перехлестывало через край. Спустя несколько минут, ведомый словно не собой, я закрыл входную дверь, и поднялся на этаж выше. У двери Данона, невольно прислушался – было тихо. Затем я попытался нащупать звонок. Его не было, лишь огромная вмятина от чего-то очень тяжелого. «Давно не заходил в гости!»: подумалось мне. Постучал, затем, не добившись результата, повторил это же в усиленном режиме.  За дверью, наконец, послышались шаги.  Не спрашивая, кто пришел, мне открыли дверь.
-Проходи, - ответила теперь мне знакомая, любвеобильная Афродита.
В квартире пахло травой и грязными носками.  Не очень приятный запах. Я отлично знал расположение комнат, так как жил он надо мной. Судя по всему, вся компания ютилась на кухне. Я проследовал туда.  Все, почти хором, еще раз высказали свое почтение, пропустили меня на стул, который, видимо, был один. После чего, обо мне словно все забыли, каждый занимался своими делами. Я привык к такому отношению к себе, поэтому не сильно обламывался.
Вслушиваясь, в моей голове обрисовалась вся картина происходящего. На подоконнике сидели Данон и Афродита. Они яростно о чем- то спорили. Спустя некоторое время, из их диалога я понял, что они говорят о Майкле Джексоне. Она говорила, что он идол нашего времени и непревзойденный король поп-музыки.  Данон в ответ ей отвечал, что он хренов белый негр и педофил. Меня удивило лишь одно – почему они говорят о нем в прошедшем времени.
-Он что умер? – задал я вдруг вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.
Сцена – минута молчания. Затем Данон ответил:
-Да, помер вчера. Типа сердечко не выдержало, - спускаясь с подоконника, и наливая в стакан воду из-под крана, он продолжил, - Я не посчитал нужным тебе об этом говорить, другого дерьма хватает. Насколько мне известно, ты не сильно увлекался его творчеством. Ведь так?
-Нет….. Просто жалко человека, - спокойно ответил я.
Вспоминая незабываемую лунную походку и непревзойденный хит «billie jean», мной опять овладела ностальгия. Но она была не долгой.
Наблюдая с помощью своего богатого воображения за происходящим и его главными героями, я все больше убеждался, что передо мной находится не грозный партизанский отряд, готовый в любой подходящий момент провести удачную диверсию, а просто кучка бездельников. Неудавшийся студент просто сидел, справа от меня на столе и не подавал никаких признаков жизни, кроме сопения. К нему никто не обращался и он ни с кем не говорил. Тело его не двигалось.  Он, видимо,  спал или  залипал, от чего-то, явно опиоидного. Таких кадров мне приходилось наблюдать  в этой же квартире и раньше, когда еще обладал зрением.
Между раковиной и плитой, там, где у нормальных людей стоит кухонный шкаф, а у Данона пустое место, находился Петрович. Именно оттуда доносился запах изо рта, звук опрокидывающейся бутылки и добротные  глотки, а еще резкие периодичные щелчки, которые, то раздавались, то прекращались.
«Он же начинающий писатель!», - словно кто-то напомнил мне об этом из вне.
У толстяка явно был ноутбук, на котором он усердно трудился над написанием очередного шедевра.
-Вы что-то пишите? – задал я вопрос, направляя его, конкретно Петровичу.
Ответа не проследовало. Затем я задал его снова:
-Петрович, вы что-то пишите?
-……..Ааааа….а, да!........Проооостите! – пробормотал он, не прекращая печатать.
 Пять секунд спустя, подведя конец кликаньем одной кнопки, толстяк продолжил:
-Да, я заканчиваю мой первый роман.  Название я храню в тайне.
-Почему?
-Можно я не буду отвечать на этот вопрос?
-Пожалуйста, - ответил я, понимая, что передо мной очень странный тип.
-Исповедь извращенца, тому название! - с иронией ввязался в беседу Семен. – Грязная порнуха без всякого смысла.
«Ага. Все понимал и слышал! Значит, точно, не спал……. Да, скорей всего, возле меня тот, о ком я предполагал – раб цветка».
-Говори, что хочешь – козел! Это искусство не для всех, и тем более не для тебя, который жопу лижет за дозу, - ответил на оскорбление Петрович, которое, судя по спокойному тону, его не сильно задело.
«!»
-Пидор! – ответил также утвердительно Семен.
После этого обмена любезностями, я сказал:
-Читать теперь я не могу, но если вы мне почитаете, я смогу сказать свое мнение, если оно вас интересует.
-Непременно! Но в другой обстановке, - посмотрев на Семена, воодушевленно сказал Петрович.
На этой ноте, все разговоры закончились, каждый предпочел этому то, чем занимался раньше. Я тоже вернулся к тому, что молча, сидел на табурете – стараясь не думать. Мысль, что я пришел сюда в надежде спасти мир, улетучилась после обрисовки картины происходящего в целом. Проникало желание уйти домой. Но меня опередил Данон. После не очень продолжительных амурных бесед, он потащил Афродиту в соседнюю комнату. Уходя, он объяснил мне, что, посовещавшись, все решили поддержать тебя и переждать эту бурю хаоса дома. В ответ, я ответил ему, что в этом даже не сомневался.
По моим биологическим часам был уже вечер. Сумерки начинали сгущаться, город погружался в них, выводя из грязных нор на улицу всякую публику. В основном криминального типа. Но, чем больше я прислушивался к звукам за окном, тем больше убеждался, что маразм в стране крепчал. Были слышны крики, били стекла, звенели сигнализации машин, где-то раздавались выстрелы. Мародеры, душегубы, насильники и другие отбросы общества  – начинали пировать, держа над собой флаг анархии.
«А что тогда твориться в столице?....Куда смотрит правительство?.... И долго это будет продолжаться?..... три вопроса – без ответа. Надо пойти домой послушать новости по радио. Решено!»
-Ну!..... надо идти, - произнес я эти слова, одновременно вставая с табурета. – Хочется послушать новости, если еще радио вещает.
-Если работает интернет, можно еще и посмотреть, - оживленным голосом сказал Петрович,  явно тоже недовольный обстановкой.
- Не уверен, что у меня это получится, -  сказал я.
-Простите! – пытаясь всем своим тоном показать искренность сочувствия, ответил он. – Но если радио не работает, интернет должен……  И вы просили вам почитать!
Намеки были ясны как дважды два.
-Хотите чаю? –  спросил я его, тем самым, приглашая к себе в гости.
Мы с Петровичем направлялись к двери, когда Семен спросил в след:
-А можно у тебя в туалет сходить?
-«………»!
-«………»!
-Даноновский сортир закрыт на ключ, там же у него не только сральник. Ключ у него, но на данный момент, он занят и пошлет меня куда подальше.
Аргументы обосрать мой толчок были весьма весомые: дверь действительно была закрыта, выращивание запрещенных растений в ванной, требовало осторожности; женские стоны и грязные комментарии Данона, типа «ну что, будешь еще - грязная шлюха», давали понять, что они еще не скоро закончат.
-Да! Пошли, - ответил я.
Мы спустились ко мне в квартиру. Семен первым делом побежал туда, куда он так хотел. Петрович принялся копаться в компе – видимо, что-то настраивая. Я же заварил крепкого чаю и включил радиоприемник.
Безрезультатно побегав по волнам различных радиочастот, я в надежде на лучшее, спросил Петровича, есть ли у него какие результаты связаться с цивилизацией. На что он, демонстративно ничего не ответив, продолжал копаться в ноутбуке. Еле слышно, около меня прошел Семен. Сел на стул и также показательно стал сопеть, наверняка, с закрытыми глазами.
-Вот!…….Внимание!……Почти загрузилось, -  взволнованным голосом сказал Петрович.
Проследовало какое-то время, как вдруг, чей-то голос стал вещать:
«……….большие потери со стороны гражданского населения…… - проследовало шипение, затем, вещание возобновилось - «В столице люди словно обезумили. Со стороны правительства помощи не приходится ждать. Милиция и солдаты регулярной армии переходят на сторону оппозиции…..»
Резкий щелчок прекратил вещание.
Громко закричать – вот, что мне захотелось в первые секунды после прослушивания. Эти обезумевшие скопища уродов скоро перестреляют друг друга, а затем, приступят к более мирным жителям. Паника постепенно подкрадывалась из глубины души. Нужно было как-то успокоится и не поддаваться истерике.
-У тебя еще осталось выпить? – направил я свой слепой взор в сторону Петровича.
Не произнося ни слова, он отглотнул из бутылки, и протянул ее мне. Сделав несколько смачных глотков, почувствовав жжение в нутре, и надвигающееся опьянение, я спросил, что они думают о происходящем.
-Мне пофигу, - ответил на мой вопрос студент.
-Тебе на все насрать, пока тебя это не коснется, - сказал Петрович, не отвлекаясь от манипуляций на компе.
На это утверждение Семен лишь глубоко вздохнул и выдохнул, после чего, каких-либо звуков и телодвижений он не издавал.
- Мое мнение? – продолжил Петрович. – Эта чудовищная неразбериха продлится не долго. Все конфликты, будь они внешние или внутренние, как, например, у нас, имеют две стадии: начало и его непосредственная развязка. На данном этапе мы переживаем уже второй этап, еще немного и все пойдет на спад.
-Хочется верить, - ответил я на этот оптимистический прогноз.
-Да. Именно. Нужно только верить, – заключил Петрович.
«Наверное, он прав. Да и я, изначально, предлагал такую же стратегию – переждать эту бурю насилия»: подумалось мне. С этим, я направился в комнату, где сорвал простыню с кровати. Подойдя к окну, закрыв форточку, я подозвал своих новоиспеченных товарищей. Оба нехотя оторвались от своих дел, и подошли ко мне.
-Нужно зашторить окна, а лучше их забить, - протягивая им простыню, сказал я. – Поможете?
Через какие-то полчаса все было сделано в лучшем виде. Из подручных средств, которыми в принципе была не богата моя берлога, удалось превратить ее во что-то подобие бункера. Центральным местом, где мы теперь располагались, послужила большая комната. Именно туда мы перенесли все самое необходимое для продолжительного ожидания. К тому времени я уже изрядно подпил. Лежа на матрасе, я слушал, как усердно работает на ноутбуке Петрович.
-Вы мне обещали почитать ваше творчество, - обратился я к нему.
-Вам действительно интересно? – ответил он.
-А почему нет! Да, я весь во внимании!
Послышалось какое-то шуршание, цокот по клавишам ускорился.
-Вот это, на мой взгляд, самый лучший отрывок, слушайте:
«Где быть, тому, кого с малых ногтей влечет к себе бездна……Платон.
……..с этого момента хочется рассказать поподробнее…..лишившись девственности в руках опытной ****и - жизнь катится под откос. Героин, пидоры – мои мысли как раздавленные паразиты, как сперма вытекающая из переполненных задниц на мостовые. Повсюду рассеяны семена похоти. Я уже расставил ноги и подготовил сосальник. Эти активные малолетки в твоей постели, гневные реплики отца – ничего не изменят. Серж не унимался, он так занят членом Алекса, что просто потерял всякую бдительность. Три содомита в одной постели, три тела и три члена, меняются позы, тела, но только не время. Застыли стрелки и все как будто как на реверсе, вечер еще не кончен, пока ***стая сука отсасывает и дрочит…..пока сортирные минетчики выстраиваются в очередь…….»
В этот момент он запнулся и на время замолчал. Отглотнув из бутылки, что он делал теперь, очень часто определенно нервничая, Петрович усердно копался в ноуте.
Этим воспользовался Семен, который словно отойдя от спячки – встал и со словами «больше не могу это слушать» направился в туалет. Из сортира также раздавались не лестные слова по отношению к повествующему.
На что, не обращая никакого внимания, Петрович, подпитым голосом со словами – «ага, вот», продолжил:
«……..обезумевшими часами мы находим утешение в боли. Печаль и дождь гонят нас к лунному водопою….плач гитары, наши разбитые хрустальные сердца полны слез в сумерках Гранады, а ты юный и бездыханный всплываешь со дна печали, и я кладу тебя на эти влажные от морской пены простыни, глотая слезы, бережно укутывая тебя, бессильный что-либо выразить словами….мой член снова в крови…..я называю это дружбой….удачной ночью…..хорошей еблей….я слышу хруст костей Христа…..я просыпаюсь, и пред моим внутренним взором проплывают призрачные, которые не видит разум. Грусть золотых лагун и соленых рассветов, прирученные архангелы и танцующие тени ночного моря, в час полуночной мессы я робко коснусь твоего тела среди всего этого сумеречного плена и застыну среди мрака и тлена, очарованный пролитой на нежный мрамор свежей кровью……. Аист возникает в дрожащей тени вязкой ночи, и выклевывает глазницы мертвого цыганенка….»
 Он продолжал читать, в перерывах опрокидывая бутылку. Я же прослушав минут десять, изрядно подустал от «жирных ***в, крови малолеток» и тому подобного. Я просто лежал и размышлял, не слушая больше эту, на мой взгляд, охинею:
«Наверное, у него была сложная жизнь, может быть какая-то психологическая травма в детстве, а может быть просто пьяный угар, послужил тому, что он выражал на бумаге. Она все стерпит - даже это! …… Хороший подбор фраз и не более того – это все, что я могу сказать о его творчестве. А в начале -  заинтриговал, блин! »
В своих умозаключениях я пробыл видно довольно долго, потому что когда я от них очнулся, Петрович уже явно заканчивал прочтение. Его интонация, с которой он так яро начал свое повествование, сменилась какой-то таробарщиной сквозь зубы. Он был сильно пьян, как говорится «лыка не вязал».
-…….кровавые пальцы и си-си-сияние локанов…..магическаааяяяя си-лаа даст си-лыыы для моего следу-ю-щего воплощения, - этой фразой он закончил и с грохотом рухнул со стула. Бутылка упала, но не разбилась.  Было слышно, как оставшееся  ее содержимое,  вытекает тонкой струей на пол.
-Да, недолго музыка играла – недолго фраер танцевал! – вставая с матраса с большим желанием помочиться, иронично обратился я к Семену.
Споткнувшись видимо за ногу Петровича, я все-таки добрался до туалета.
-Чего молчишь – не хочешь даже об этом говорить!? – опять насмешливо спросил я, протягивая руку к ручке двери.
К моему удивлению, ручки моя кисть не нащупала, так как дверь была открыта.  Это показалось мне очень странным. Войдя внутрь, я сразу наткнулся на тело Семена.  Он не подавал признаков жизни, лежал на полу возле ванной и лишь изредка хрипел. Догадываясь, в чем тут дело, я попытался сделать ему искусственное дыхание. Уколовшись чем-то острым, когда я укладывал его поудобнее, мои подозрения подтвердились. «Лишь передознутого наркомана мне не хватало в этот и так сумбурный денек!»: размышлял я, в процессе первой помощи. Спустя три минуты беспрерывной вентиляции легких, никакого положительного эффекта не последовало. Я потихоньку стал паниковать. Далее я испробовал все, о чем знал, что делать в таких случаях – растирал уши, обливал его холодной водой, давал нюхать уксус, но все было безрезультатно. Панический страх того, что у меня в ванной лежит жмур, не давал мне объективно мыслить.
 Я подбежал к Петровичу, который громко храпел на полу и начал его резко теребить, объясняя всю суть дела. Но от него последовало лишь «хер с ним», а затем он также, если еще не сильнее, стал храпеть.
«Да, ну и положеньице у меня на данный момент! Что делать? ……. Конечно же, надо позвать Данона – он в этом деле лучше разбирается. И как мне это сразу в голову не пришло», - стукнув себя по лбу, направился к нему. После нескольких громогласных ударов в дверь, с криками «открой, нужна помощь» и последовавшей тишины после этого - нервы были накалены до предела. Не зная, что дальше делать я спустился на улицу, и ведомый внутренними инстинктами пошел в сторону аптеки.
Погода резко ухудшилась – промозглый ветер с накрапывающим дождиком сочетались с весьма теплой температурой в это время года.
«А обещали месяц без осадков!»
Подняв воротник куртки, я поспешил по заранее установленной траектории. Было, трудно сосредоточится на дороге. Так как кругом творилось что-то невообразимое. Раздавались хлопки, и даже громкие раскаты взрывов, то ли петарды, то ли стреляли. Такое можно слышать в новый год, сразу после боя курантов. Пахло горелой резиной, наверное, где-то неподалеку подожгли машину. Были слышны песни, звон бокалов. Очень близко от меня,  женский крик взывал о помощи.
Все это, очень сильно напоминало пир во время чумы. Словно неведомый зловещий  газ развеяли по просторам страны, в надежде полной дизореинтации нравственности населения. Предоставленная свобода опьяняла людей, до совершенно мерзких поступков  - по отношению к себе лично и  себе подобным.
На полпути к поставленной цели, мне преградил кто-то дорогу. Тот, кто очень был больших размеров, с невыносимой вонью перегара и протухшей селедки. Глубоко дыша и ворочая желваками, он уперся ладонью в мою грудь.
Затем, не произнеся ни слова, лишь с многозначительным выражением «ХА!». Он ударил меня, что есть мочи, в область подбородка. От неожиданности и от силы удара я повалился на землю, упав прямо в лужу. В голове от звона в ушах, появилось ощущение, что я нахожусь в кузнице. «Хорошо поставлен ударчик у этого верзилы!»: иронично подметил я, ощущая солоноватый привкус во рту.
Прошманав меня по карманам, и ни чего там существенного не найдя. Он харкнул мне в лицо, попутно ударив, ногой в живот. После этого неспешно ретировался в неизвестном направлении.
Полежав калачиком,  какое-то время.  Я, превозмогая боль, поднялся. Отряхнулся, вернее, попытался это сделать. И почти,  как ни в чем не бывало, как упрямый баран, поперся дальше.
«Ночь, улица, фонарь, аптека»: прозвучали знакомые строки в  голове. Треск, исходивший от фонаря и еле ощутимый запах фармацевтики – напомнили мне о них.
Три ступеньки вверх – дверь. Закрыто. Стучу. Тихо. Постучал еще сильнее. За дверью послышались шаги. Чей-то мужской голос, похоже, охранника, устало спросил:
-Ну, какого хера надо!? Видишь, блять, закрыто!
-Простите! Мне нужна помощь…..Лекарство, -  не знал, в тот момент, что еще больше сказать.
-Всем нужна помощь, а лучше водки – лекарства сейчас не придумаешь! – с надменной усмешкой ответил он мне в ответ, добавив, уже спокойно. – Иди с миром!
-Но!.....Человек умирает! - раздраженно прокричал я.
В ответ послышался звук передергивающегося затвора карабина, и для пущей убедительности, охранник подытожил:
-Не вынуждай меня – сука!
После таких аргументов, мое желание, настаивать дальше на своем, пропало. Мне ни чего не оставалось, как развернуться и пойти обратно. Безрезультатно, да еще с набитой мордой.
Шагая домой, я ностальгировал. Всего лишь два дня назад, я был вполне доволен своей жизнью, радовался каждому часу пребывания в гармонии с самим собой. За время, когда я ослеп и до того отрезка времени, когда я услышал по новостям об этом бреде в стране, я научился жить по другому. Уже подстроился под все заковырки судьбы, которая она мне подстраивала. И вот на тебе -  непредвиденная ситуация – это еще слабо сказано. А что дальше будет? Какой-нибудь обалделый бык, типа того, который двинул мне в челюсть недавно, найдет черный ящик. Он же не будет долго думать, что же это за кнопочка, а просто нажмет на нее (логически рассуждая, о том, что хуже не будет). И все – хана! Дальше можно писать новую историю мироздания, после катастрофы.
Рассуждая об этом, я не заметил, как добрался до двери своей квартиры. Она была открыта, но это меня теперь совсем не удивило. Внутри было тихо. Я прошел в ванную, в надежде увидеть там  уже холодный труп Семена, но его там не оказалось. Ничего не понимая, я умылся холодной водой, смывая следы побоев.
Голос Афродиты, застал меня   врасплох:
-Ну, и где вы были?
-Кто мы? – озадаченно спросил я.
-Ну, ты, да Семен. Вы же вместе ушли, хрен знает куда - в такое время….. Верно?
Не понимая ровным счетом ничего, я спросил:
-С чего ты это взяла?
Затянувшись сигаретой, она спокойно ответила:
-С того, что, когда мы спустились к вам, то обнаружили  дверь нараспашку, - она затянулась еще, - а внутри никого не было, кроме в жопу пьяного Петровича.
Секундная пауза, затем Афродита продолжила:
-Обалдев, мы с Даноном начали расспрашивать у него, что случилось. С сонно-пьяных глаз, он ничего вразумительного не сказал. Лишь махал рукой в сторону входной двери. Тогда, Данон, вылив на него ведро холодной воды, заставил его подняться. И они  отправились на ваши поиски. Попутно, сказав мне  - чтобы я ждала здесь……Вот и все!
-Да, уж ничего себе история! – удивленно ответил я, обращаясь сам к себе.
-Да, что произошло? Где Семен? – завидя, у меня на лице след от удара, испуганно спросила она.
Я взял ее за руку и повел на кухню. Затем, достав из глубины кухонного шкафа бутылку водки (которую я держал для особых случаев), налил, ей и себе. Залпом выпил, и рассказал, вкратце, всю историю, которая происходила за время пока они с Даноном, предавались любовным утехам. Чему она, не очень удивилась, заметив, что у наркоманов, которые сидят на героине это бывает, а после, они очухиваются и как ни в чем, ни бывало, бегут за очередной дозой.
Успокоив, таким образом, меня насчет Семена. Я поспешил узнать о том, как давно ушли на наши поиски Данон с Петровичем. На что она мне ответила, что уже прилично, но попутно приметив, что они еще за бухлом собирались.
После второго стакана мне изрядно полегчало, из-за напряженного дня меня потянуло в сон. И со словами «я, пожалуй, вздремну» - направился к себе в комнату.
В тот момент, когда грань между реальностью и сновидением была еле различима. Ко мне в постель, непозволительно легкомысленно, ворвалась Афродита. Своими ласками, которыми  умело владела, она родила во мне похоть, которую я давно не испытывал.
Мы переплелись с ней в едином союзе. Когда я в нее вошел, и в самом процессе коитуса, я инстинктивно вспоминал ту, которую любил всем сердцем, но которая так безжалостно бросила меня, в момент, когда этого было делать совсем нельзя. Но все же, я любил ее до сих пор.
Все это происходило не долго, так как период воздержания у меня был очень затяжной. Я быстро кончил. Затем, я потерял к этому всякий интерес. Повернувшись к стенке, не обращая внимания на уговоры Афродиты продолжить, я, просто напросто, вырубился.