Северные богатыри окончание

часть вторая
«Пробуждение»

Большой человек Борис Адамович

- Борис Адамович вы даже не можете осознать всей ценности этой находки, не побоюсь этого слова открытия! – распинался пожилой мужчина, стоявший по центру просторного кабинета, из больших окон которого виднелась красная площадь и сердце России – кремль. Говоривший изрядно взволнован. Он без конца поправлял свой пиджак (который носила прослойка интеллигентов еще во времена махрового застоя), хотя тот сидел на нем безупречно.  Напротив него, за шикарным полированным столом, в роскошном кожаном кресле сидел тот самый Борис Адамович.
    К своим сорока с чем-то, или пятидесяти с хвостиком, Борис Адамович Маковский имел не только очень серьезное положение в современном бизнесе и политических кругах, но и внушительных размеров лысину. Раньше он всячески пытался прятать этот недостаток, однако сейчас она достигла таких размеров, что сделать ее незаметной для постороннего глаза без помощи косметических хирургов было практически невозможно. Лишь небольшой чубчик  - островок жиденьких волос еще напоминал о всех безрезультатных попытках, скрыть этот неприятный для любого мужчины изъян. Также из побочных эффектов оседлой сытой жизни сквозь добротный пиджак, сшитый парижскими модельерами, пробивался шарообразный животик. Даже не живот, а пузо, по типу того, что изображали в начале двадцатых годов красные карикатуристы на своих злободневных плакатах.   С горбинкой нос и раскосые, хитрые глаза выдавали в нем исторические корни…  впрочем, это не важно ведь среди каждой нации есть плохие и хорошие люди.
   Просителем же известного олигарха  был Иван Ильич – профессор  одной из кафедр Московского Государственного Университета. Всю свою, в принципе, уже по земным меркам долгую жизнь, но посвятил изучению прошлого, без которого не могло бы родиться настоящее и зачаться будущее.
   Рядом с Ильичом стоял еще один мужчина такого же возраста. Это был уже бывший глава одной из кафедр престижного московского института. Сейчас же он трудился на коммерческой основе в одном из подразделений корпорации принадлежавших Борису Адамовичу. Звали этого очень уважаемого в науке и бизнесе человека -  Анатолий Федорович. Его также интересовало то, что спрятано глубоко в земле. Но в отличии от своего коллеги и друга юности, который искал артефакты, Анатолия Федоровича нисколько не привлекали вещи созданные руками человеческими. Он тяготел ко всему созданному природой, а быть может и самим Богом.
   По окончании института он исколесил практически все отдаленные уголки одной шестой части суши в поисках черной маслянистой жидкости, которая так привлекала теперь отечественных и зарубежных бизнесменов.  В результате многолетней кочевой жизни, но приобрел не только гастрит, но и развил в себе способность по одним только внешним признакам определять на местности есть ли смысл ковыряться в земле на этом участке или еще стоит подождать пару десятков тысяч лет (небольшой срок в геологических процессах)  пока нефть, находящаяся в недрах дозреет до нужной кондиции. Науку он любил и уважал, и до последнего держался за любимое дело, как утопающий за соломинку.  Но подросшие дети, родившиеся внуки не дали ему досидеть, у этого не любимого всеми студентами гранита, до почетной пенсии. Один из знакомых, который как-то повстречал Анатолия Федоровича на улице, предложил ему роботу главным специалистом в одной очень крупной разведывательно-добывающий компании и посулил ежемесячное жалование, за которое при нынешней стоимости ученых специалистов работающих в государственной сфере ему пришлось бы гнуть спину лет пять, а то и больше. И это еще без учета солидных премиальных!!!   Немного подумав и утопив свои сомнения в коньяке и вечных бурчаниях своей супруги на отсутствие денег, он таки ударил шапкой об пол и принял решение перевести свою деятельность на коммерческую основу. Однако, наука для него осталась первой, и единственной любовью на всю оставшуюся жизнь.  Не так давно пролетая на вертолете над одним из таежных участков, на котором планировалась проводить разведку полезных ископаемых, Анатолий Федорович заметил среди деревьев какие-то загадочные постройки. Строения были странными не только потому, как стояло в глуши, где до ближайшего населенного пункта не одна сотня километров, но и по своему внешнему облику.  Геолог имел довольно смутные представления об археологии, но настолько был поражен увиденным, что не только запечатлей этот поселок на фотопленку, но и передал полученные снимки своему институтскому товарищу – Ивану Ильичу. Последнего, от увиденного словно током прошило на сквозь. Это действительно было нечто редкое и уникальное, просто невообразимое. Создавалось такое впечатление, что время застыло как холодец и оставило нетронутым этот древний город, словно Анатолий Федорович проник через какую-то неизвестную временную воронку в далекое прошлое и сделал эти уникальные кадры.  Всецело проникшись новым открытием, Иван Ильич утратил сон и аппетит и немедленно попросил, да нет, просто потребовал, у своего друга срочно организовать встречу с Маковским для содействия в организации научной экспедиции. Он был так решительно настроен докопаться до истины, что если Борис Адамович откажет в его просьбе, он пойдет до конца и станет изыскивать возможность исследовательской поездки в других местах, и не успокоиться до тех пор, пока не добьется своего.  Геолог не испытывал холуйской робости перед такой влиятельной фигурой как Борис Адамович. Его, как одного из лучших специалистов, уже не однократно приглашали для работы в зарубежных компаниях – в таких как «Шел» «Бритиш Петролиум» и многих других монстров нефтяного рынка. Но, он будучи сентиментальным человеком старой закалки всегда отвечал отказом. Он не хотел уезжать из России, считая по-старинке, такой поступок форменным предательством. Да и сам Маковский всячески стремился избежать ухода ведущего специалиста, платя Анатолию Федоровичу приличное жалование, даже по зарубежным меркам.  По этой причине известный олигарх, откликнулся на просьбу уважаемого метра и выкроил немного времени из своего очень плотного графика, для этой встречи.
   Однако Борис Адамович не разделял оптимизма ученых мужей. Несмотря на все изложенные ему факты и гипотезы, на его лице не проступило никаких заметных признаков интереса и оживления. Он молча слушал рассказ, ритмично барабаня золеными ногтями левой руки по полированной поверхности стола, и это было нехорошим знаком для тех, кто был знаком с бизнесменом. Ему было малоинтересно данное предложение.  Наконец, когда все восторженные возгласы затихли в пространстве большого кабинета, Борис Абрамович, как деловой человек перешел к сути вопроса.
- Уважаемый Иван … - Маковский нахмурил лоб, пытаясь отыскать  в отдаленных уголках своей памяти отчество ученого, хотя и слышал его всего несколько минут тому назад.
   Сам ученый, видя, что воспоминания затянулись  и, будучи интеллигентом, сам поспешил прийти на помощь бизнесмену:
- Ильич… – застенчиво сказал пожилой человек.
- Так вот, Иван Ильич! – степенно  продолжил Маковский. – Данный вопрос слегка не по моему профилю. Я человек деловой, и привык со всякого дела получать выгоду. Но я не ханжа, и порой финансирую проекты, которые не имеют к прибыли никакого отношения. Однако, я должен быть уверен, что это не ошибка, и потраченные деньги действительно пойдут на пользу российской науке.
- Вас что-то смущает? – удивленно переспросил Иван Ильич.
- Да смущает! Смущает достоверность выдвинутой вами гипотезы, – хладнокровно ответил Борис Адамович. – Я слышал, что в этих глухих местах действительно нередко встречаются поселения. Большая часть из них, на сколько мне известно, основана староверами. А староверы это самое раннее 17 век. Немаловажно учесть, что с развитием этих мест, они вряд ли смогли бы сохранить свою самобытность в первозданном виде. Ничего не поделаешь, цивилизация берет свое.  Возможно, и в этом поселение, по прибытию, вы не увидите ничего удивительного  и неизвестного науке.  Разве что иконы для исторического музея. Сейчас вообще старина в моде, – решил отшутится Маковский. – Многие из моих знакомых тоже строят себе дачи на Рублевке с претензией на старину. С превеликим удовольствием могу организовать к ним исследовательскую экспедицию, и даже сам в ней приму активное участие. Смею заметить, что стоит она гораздо дешевле, да и времени займет куда меньше.
- Помилуйте Борис Адамович, – смело возразил Иван Ильич. – Я на архитектуре 12-14 веков, собаку съел, если можно так выразиться. Посему я безошибочно могу определить фактический возраст сооружения, и отличить фальшивку от подлинника….  Хотя, я и не готов спорить о действительной давности построек, но уцелевшие фрагменты церкви дают мне возможность заявлять, что она сооружена по всем канонам византийского стиля. Уже позже, в период поздней феодальной раздробленности, русские зодчие стали вносить изменения в архитектурные композиции. Но здесь, можно так сказать, точная копия…   
- Иван Ильич большой специалист в своей области, – вступился за товарища Анатолий Федорович. – Ему можете верить, как и мне!
- Прошу прощения если обидел ваше профессиональное самолюбие! – неожиданно вежливо сказал Маковский. – Возможно, все действительно обстоит именно так, как вы мне говорите. Но я должен все перепроверить, и получить гарантии, что игра стоит свеч. Уж простите за скверность характера, это мои принципы и не только в бизнесе, но и в оставшейся от предпринимательства свободной жизни. Поверьте мне, что если все сказанное вами является правдой, и я получу подтверждения ваших слов из других компетентных источников, всячески поспособствую снаряжению на это место археологической экспедиции. Правда есть еще одно «но»!  Участок для разработки полезных ископаемых еще не передан мне в пользование. И это меня беспокоит больше всего. Не все бизнесмены радеют об отечественной науке. Посему, ваше открытие может стать камнем преткновения не только для меня, но и для вас самих. У меня убедительная просьба не афишировать до понедельника данного факта. Даже среди своих знакомых. Я же в свою очередь приложу все возможные и невозможные усилия, для того чтобы заполучить этот участок не только для себя, но и для вас. Как только вопрос будет решен окончательно, я немедля снаряжу туда исследовательскую экспедицию под вашим непосредственным руководством, и не начну разработку участка до тех пор, пока вы не закончите свои работы, даже если эта деревня стоит прямо на месторождении. Деньги для меня это не самое главное. Нужно ведь что-то и для общества полезного сделать… и для душ. В понедельник утром, я или мой личный секретарь обязательно с вами свяжемся. Проведем еще одну встречу, на которую я, с вашего позволения, приглашу других специалистов в области археологии. После этого совещания, будет принято решение о дальнейших перспективах этого проекта.
   После такого столь обнадеживающего ответа ученые, выразив благодарность, поспешили удалиться полные уверенности в том, что скоро им будет представлена возможность прикоснуться собственными руками  к доселе неведомому.
   Сам Маковский, как и обещал, не теряя времени, созвал экстренное совещание, на которое был приглашен один единственный человек, начальник службы безопасности концерна – Роман Георгиевич. Несмотря на то, что за окном был субботний вечер, подчиненный  прибыли к месту встречи в течении часа.
   Посмотрев на Романа Георгиевича тяжелым свинцовым взглядом, Борис Адамович очень неожиданно начал свое выступление:
- Похоже, в этом заведении работаю только я, лифты, и уборщицы!  От всех остальных проку мало! Особенно это касается тебя – Роман Георгиевич!
   Начальник службы безопасности удивленно посмотрел на своего шефа. Ничто не предвещало неприятностей. И тут такие неожиданные и незаслуженные упреки? Однако, Борис Адамович не дал ему даже рта раскрыть для оправдательной речи.
- Сколько времени я убил, чтобы получить для разработки это новое месторождение! А ты – козел, все мои старания обгадить хочешь! Где были твои тупорылые быки, когда этот землекопатель снимки делал? Почему не было предпринято мер по их изъятию?  Я же русским языком сказал, что все полученные в ходе этой экспедиции сведения являются коммерческой тайной!
- Все привезенные материалы, в том числе образцы проб… отчеты, карты, схемы и снимки, находиться в закрытом помещении, и доступ к ним строго ограничен, – уверенно отрапортовал Роман Георгиевич.   
- Таки все?   - наигранно удивился Маковский. – А вот мне, не позднее, чем час назад, приходил некто Иван Ильич – профессор археолог и показывал очень удивительные фотографии из этой поездки! Вот я и хочу поинтересоваться у собственной службы безопасности, – произнеся слово «собственная», Маковский отчетливо дал понять, кто здесь хозяин, а кто козел отпущения,  - как материалы, составляющие коммерческую тайну,  могли попасть к постороннему человеку?
   Роман Георгиевич абсолютно не был готов к этому разговору.
- Этого не может быть!!! – не подумав, ляпнул главный страж коммерческих тайн.
Лучше бы он этого не делал. Борис Адамович  решил воспользоваться этой оплошностью по полной.
- То есть ты хочешь сказать, что я вру? – глаза Маковского метнули в сторону нерадивого подчиненного молнии, а опальному главе службы безопасности даже услышались раскаты грома!
- Нет… просто я…. – начал свои запоздалые и уже ненужные оправдания Роман Георгиевич.
- Просто ты, Рома, мудак! – оборвал его речь Маковский, и дальше, без всякого стеснения, перешел к непечатным выражениям, которые используют прорабы, общаясь с разнорабочими.
Эти слова словно горошины щелкали по лбу Романа Георгиевича и двухпудовой кувалдой молотили по его самолюбию и достоинству. Немного успокоившись, олигарх перешел на более сдержанную в выражениях речь.
 – Ты что не знаешь какая в стране ситуация? – спросил он, глядя на личного цепного пса. – Может для тебя новость, что Боря по-пьяни, может этот участок другим охочим ссудить? Или ты думаешь, что мы одни такие на белом свете? Дай нашим врагам только повод, и они у нас из-под ног землю выбьют… зубами выгрызут.  И этот повод, ты им дал! Если информация просочиться дальше, то разработку месторождения могут заморозить. И дело тут не в любви к российской науке, а в шкурном интересе. Пока будут разбираться, что за неандертальцы там обитают, многое может измениться, в том числе в самом кремле. И тогда все…. Тогда ты Рома пойдешь в валютный бар швейцаром, двери открывать и проституткам за пятак кланяться. Я вообще не понимаю, как тебе в КГБ, – это некогда грозное для многих название, Маковский произнес крайне уважительно, – могли доверить шпионов ловить? Вот из-за таких, как ты, Союз развалился.
   Складывалось такое ощущение, что Борис Адамович сильно грустил о крахе империи, хотя ему в этой империи ловить было нечего. Именно развал самого большого в мире государства, принес Маковскому несметные богатства и положение в новом социальном строе. 
   Затем Борис Адамович не удержался и опять свалился на персоналии. Вспомнил все, а что не мог вспомнить, то выдумал по-ходу, в процессе своей гневной тирады.  Роман Георгиевич уже не смел возражать даже на самые злобные инсинуации и молча глотал обидные словоблудия. На данный момент начальника службы безопасности не так занимала собственное прошлое, как будущее, в котором но видел себя очень смутно.  Наконец Маковский выдохся, и в помещении воцарилась гнетущая тишина.
- Я виноват! Можете меня уволить! – ели выдавил из себя Роман Георгиевич.
- Да что ты говоришь? Вот так просто взять и уволить? Может тебя еще на заслуженный отдых проводить с оркестром и фанфарами? А дерьмо после тебя разгребать, кто будет? Нет дорогой, тебе придется за собой все исправить! А если опять случится прокол, то ты мертвым позавидуешь! Я тебя сгною, раздавлю как червя! – рисовал Маковский своему подчиненному довольно мрачные перспективы.
- Насколько радикально я могу действовать? – робко уточнил начальник безопасности концерна.   
- Послушай Рома, у тебя, что, действительно, вместо головы жопа? – снова стал раздражаться Борис Адамович. – Мне все равно, что, где и когда ты будешь делать! Это твои сугубо личные проблемы. Главное  - результат! К стати о птичках, исправление ошибок у нас за свой счет! 
   Последняя новость не сильно расстроила Романа Георгиевича. Сейчас для него было главным, беспрекословно исполнить приказание своего шефа. И тогда возможно у него появится шанс. А иначе… об иначе даже думать было страшно. Маковский был человек жесткий и слов на ветер не бросал.
- Ну что ты сидишь и смотришь на меня, как баран на новые ворота. Пошел вон… работать! – влил очередную порцию трудового энтузиазма Борис Адамович своему нерасторопному служаке.
   Уже возле самых дверей Маковский окликнул сторожевого пса коммерческой собственности.
-  И запомни Рома, если где-то там у нас порой… Я ничего не знаю, а ты действовал по собственной инициативе!   Усек?
   Тут Роман Георгиевич понял все. Руки у него развязаны, и для достижения поставленной цели все средства хороши. 
    Иван Ильич не мог поверить своему счастью. Не в понедельник (как было прежде уговорено), а в воскресенье, с самого утра, ему позвонил личный секретарь Маковского и убедительно попросил к одиннадцати часам прибыть в его офис, прихватив с собой Анатолия Федоровича и все имеющиеся документы касающиеся нового открытия.  Для этого ему даже выделили машину.  Профессор, так перевозбудился от услышанного, что стал абсолютно рассеянным. Он долго не мог собраться, не мог найти костюм и рубашку, носки, галстук портфель. Все куда-то исчезло, хотя искомые вещи были аккуратно сложены, и находились в положенном месте.  Единственно что Иван Ильич знал наверняка, это место где лежала заветная папка с фотографиями и подготовленным этой ночью кратким докладом по сути проблемы, который но собирался зачитать перед Маковским и Ко в понедельник. Доклад был еще сыроват, но времени на его переделку и доводку уже не было. Главное, была изложена суть и предварительный план дальнейших действий. Когда заслуженный археолог наконец-то собрался и вышел из подъезда, обещанная машина стояла уже у самого входа, и в ней он уводил своего товарища – Анатолия Федоровича, который восседал на заднем пассажирском сидении. Не долго думая, Иван Ильич уселся с ним рядом, так как во время поездки собирался обсудить с ним план предстоящей беседы. И хотя геолог не очень разбирался в археологии, он таки согласился выслушать все веские доводы и доказательства своего коллеги. 
- Ну что с Богом! – сказал Иван Ильич водителю, поудобнее умащиваясь в пассажирском кресле.
- Это точно, куда нам без него! – согласился бритый детина, сидевший за рулем автомобиля.
   Все было как обычно. Правда, машины на дороге встречались значительно реже, чем в будни дни. Все кто имел такую возможность, покинули душный мегаполис и подались в пригород – по дачам, деревням и хуторам. Кто дальше то Москвы, кто ближе, это уже каждому как Бог положил. Километраж зависел напрямую от достатка владельца загородной резиденции.
   Однако это обстоятельство осталось для двух ученых незамеченным. Они так увлеченно беседовали меж собою, и абсолютно ничего не замечали, что творилось вокруг, по ту сторону авто. Мысленно они были уже далеко от Москвы, в сибирской глуши, возле этого таинственного городища. Археолог и его коллега не обратили внимания на то, что дорогу их автомобилю преградила серая «девятка»… как оттуда выскочили вооруженные люди в масках. Ученные только почувствовали, как водитель ударил по тормозам, и еще краем глаза увидели как но быстро падает на сидение, прикрывая голову руками.  А затем ощутили резкую боль во всем теле.  Затем… все. Для них все текущие дела этого суетного мира в одночасье стали не актуальны, точно так же как и грандиозные планы на будущее. Их просто уже не было в этом будущем. Шофер – шустрый малый, когда стрельба утихла, каким-то чудом успел выскочить из машины. Нападавшие пару раз вяло пальнули ему вдогонку из пистолета, и заметив, что промахнулись преследовать не стали. Один из бандитов, подбежал к расстрелянному автомобилю и, кинув в разбитое стекло ручную гранату, поспешил к своим подельникам, которые его уже поджидали внутри «девятки». В начале рванул салон, затем бензобак и через считанные секунды машина превратилась в гигантский костер, который стал погребальным для  Ивана Ильича и его спутника.
   Когда к месту происшествия приехала милиция, вокруг догоравших остатков автомобиля отрешенно бродил водитель и  что-то бурчал себе под нос. Вид его был крайне рассеянный. Кажется, он был чем-то сильно расстроен. Услышали, о чем говорил выживший свидетель, милиционеры  были немало удивлены. Нет, его нисколько не беспокоил факт гибели людей. И даже сгоревшая машина мало занимало его в тот момент. Причиной для расстройства послужили его личные документы, которые остались в салоне иномарки, и естественно сгорели синем пламенем.
- Вот, блин! Теперь без прав и даже без паспорта остался! – сетовал шофер. – Теперь если с работы попрут, куда же я без документов устроюсь? Надо было их при себе держать…
- Слышь ты, погорелец!  - обратился к нему один из сыщиков в штатском, судя по всему, он здесь он был самый главный.  – Ты хоть кого в машине вез?
- Да дедов каких-то, – равнодушно ответил тот. – С самого утра, в законный выходной, за ними послали! А ведь в выходной работать нельзя. Господь не велит! Вот он меня и наказал!
- А ты трудяга, себе такую морду наел, от трудов каторжных? – ерничал милицейский чин.
- Может и не каторжных, только вам такой работы не пожелаю! – огрызнулся водитель, показывая рукой на догоравшую машину. – Небось, пережить такое вам еще не приходилось.
  Страж порядка, тоже не растерялся.
- А это брат издержки капиталистического производства. Можешь теперь смело требовать у своего шефа молоко, за вредность,  – а затем добавил уже серьезно. – Повезло тебе барану, а ты даже не понял. Радуйся, что хоть жив остался.
 Не прошло и часа поле случившегося, а в офисе Маковского уже была собрана большая пресс-конференция. Созвали кого только можно – и радио и телевидение и даже интернет, который с каждым годом завоевал все больше и больше целевой аудитории.   
  Борис Адамович был нарочито мрачен. Однако, он никогда, даже в самых трудных ситуациях, не изменял манеру разговаривать с публикой и прессой. Даже в момент крайнего возбуждения на людях, но повышал свой голос до допустимых приличиями размеров. Его манера ведения разговора чем-то отдаленно напоминал собой способ выражения своих мыслей известным сатириком Жванецким. Никаких излишних надрывов и бьющих через край эмоций. Такой же спокойный и уверенный тембр голоса и иногда по обстоятельствам обворожительная улыбка, (однако, сейчас она была не уместной).
- Скажите, господин Маковский, покушались на вашу жизнь? – с ходу начали сыпать щелкоперы, своими каверзными вопросами.
- Милиция рассматривает и эту версию! – уклончиво ответил Борис Адамович.
  Однако бывалые  повелители общественного мнения на это не купились. Даже самые недалекие умишком простаки прекрасно понимали, что на такую фигуру как Маковский, охотиться таким примитивным способом никто не стал бы. Тем более, что за автомобилем, по всей видимости, следили и четко знали что олигарха там нет.
- У вас есть как-то подозрения в отношении организаторов? – прозвучал из зала очередной вопрос.
- Указывать конкретные лица, в интересах следствия,  я не имею права. Однако могу заверить, что это дело рук моих конкурентов.
- Откуда такая уверенность?
- А как вы думаете? Трагически погиб один из моих ведущих специалистов. Ученый мирового масштаба. Только недавно, Анатолий Федорович, вернулся из очередной геолого-разведочной экспедиции. Он еще толком не успел доложить все результаты, составить отчеты, закончить анализы проб. Смею вас заверить, покушения организовали те, кто хочет помешать нам, добывать полезные ископаемые в новых районах. Те, кто не желает, чтобы Россия получила дополнительные нефтедоллары на развитие экономики.
   Когда Маковский перевел проблему к размерам мировой экономики, только представители, из подконтрольных ему СМИ, продолжали с интересом фиксировать мысли олигарха. Все остальные стали изрядно скучать, а некоторые самые наглые и независимые даже осмелились выключить свои пишущие устройства. 
- А кто был второй пострадавший? – прозвучал очередной вопрос, вернувший тему разговора с вселенских высот на грешную землю.
- Ученый - археолог. Хороший товарищ Анатолия Федоровича. Сегодня я назначил ему встречу для снаряжения археологической экспедиции.
  На археологической экспедиции Маковский сдала усиленный акцент, давая понять собравшимся, что он является не только одним из богатейших людей России увлеченным получением прибылей и сверх прибылей, но еще и большим меценатом.
- Однако подлая рука наемного убийцы, нанесла непоправимый удар отечественной науке, и поставила крест на будущих исследованиях.
- А куда должна была направиться эта экспедиция? – не унимался ретивый журналист, как будто дело заключалось именно в ней. 
 Маковский был готов к пресс-конференции на все сто, и потому с ответом мешкать не тал.
- К сожалению, Иван Ильич – так звали покойного, не успел посвятить меня во все подробности. Именно сегодня он собирался  подробно изложить свои замыслы но, к сожалению, не успел. Документы, которые находились при нем,  безвозвратно утеряны. Пользуясь случаем, я хочу выразить соболезнование вдове Анатолия Федоровича и родственникам Ивана Ильича. Все они смело могут рассчитывать на мою поддержку. Кроме того, все кому было что-либо известно об этих планах известного археолога прошу не стесняясь обращаться к моему пресс-секретарю.  Я обещал покойному содействовать в его научной деятельности, и готов довести начатое дело до конца. Теперь прошу извинить меня! Вынужден удалиться на дачу показаний. Искренне надеюсь, что наши правоохранительные органы в кротчайшие сроки найдут как исполнителей, так и заказчиков этого вопиющего преступления. Да и я сам буду всячески способствовать, чтобы убийцы понесли заслуженное наказание.
  Уже при выходе из конференц-зала Маковский отыскал глазами Романа Георгиевича, скромно стоявшего в сторонке, и подарил ему свой царственный взгляд. Из него начальник безопасности понял, что на этот раз он прощен.   

В бегах

Василий с самого утра пребывал в смурном настроении. Были у Савельева нехорошие предчувствия… и они таки его не обманули. А что, собственно говоря, может сулить срочный вызов на работу в положенный выходной? На часах еще не было восьми, когда его теперешний непосредственный начальник Булыгин попросил, вернее, просто потребовал, срочно явиться в офис. Какие либо пояснения  глава отдела физической охраны давать отказался, по крайней мере, по телефону. Василий быстро принял душ и вышел из подъезда. Если человеку не везет так уж по полной. Его автомобиль, поставленный еще вечером на площадке возле дом, заблокировала громоздкая фура и объехать препятствие не было никакой возможности. Савельев немного посквернословив понял, что найти хозяина грузовика в ближайшие минут пятнадцать точно не удастся. Он взглянул на часы. Пятнадцать минут девятого. Пользоваться услугами общественного транспорта не очень хотелось, и потому Василий решился взять такси. В воскресенье, в такую рань, пробок на дорогах быть не должно. Машина с шашечками не заставила себя долго ждать.
- На Прироговку! – бросил Василий, садясь в автомобиль.
Водитель безразлично кивнул головой – мол, все понял и надавил на педаль газа. 

   Надо отметить, что к августу 1998 года Савельев уже давно перешел в разряд лиц гражданской национальности. Из армии он ушел по собственному желанию.  Уходить было больно,  однако другого выбора у него попросту не было. Туго, очень туго входил Василий в гражданскую жизнь. Многое здесь было для него ново и не понятно. В армейском бытии все намного проще и четче.  Обозримое будущее, по крайней мере, до выхода на пенсию, просматривалось как на ладное. Даже карьерный рост, вплоть до присвоения очередного звания майора, можно было просчитать  с погрешностью в несколько месяцев… ну максимум до года. Армия это порядок, и прохождение по ступеням служебной лестнице, если не случается в судьбе военнослужащего ничего экстраординарного, четко прописано в соответствующих приказах и других нормативных актах. Да и повседневная жизнь любого воинского чина происходит в строгом распорядке, в зависимости от части либо подразделения где он несет свою службу. Но все это теперь осталось там - за высоким забором.
Сразу по увольнению, Василий толком не знал, что ему делать. Он просто растерялся. Как оказалось, у  него не было никаких планов на эту новую жизнь. Ни планов, ни мечты, ни стремлений. А откуда им взяться? Сызмальства Савельев решил всецело посвятить себя, по крайней мере, до выхода на пенсию, служению родине. До пенсии было еще ой как далеко, и как следствие никаких планов (как у его двоюродного дяди - майора строительных войск Степана Петровича) просто не было. Уход из войск был быстрым и спонтанным.  Ни квартиры ни машины ни гражданской профессии. Референт-переводчик и знание английского со словарем – вот тот небольшой запас с которым Василий покинул родную часть. А на шее жена и ребенок. И хотя Инга с пониманием отнеслась к такому судьбоносному повороту в судьбе ее супруга, но уже через месяц стала задавать вопросы на счет денег и планов на будущее. Однажды даже предложила переехать к себе – в Латвию. Василий категорически отказался. Что он будет делать там – теперь уже за границей? Хотя здесь, у себя на родине, перспектив тоже никаких. Не известно чем бы закончились эти мытарства,  если бы не Поплавский. Десантники, хоть и бывшие, но своих на произвол судьбы не бросают. Никогда!!!
     Как-то, Мороз (командир роты, где служил Василий), предложил Савельеву обратиться за помощью к бывшему начальнику разведотдела штаба ВДВ. Капитан запаса лично неоднократно сталкивался с куратором полка в процессе выполнения служебных заданий, но после увольнения обратиться за помощью к нему как-то не решался. Мороз категорически настоял и Василий просто вынужден был пойти на встречу с Павлом Яковлевичем. Тот без лишних разговоров сразу предложил Савельеву должность заместителя начальника физической охраны в коммерческом предприятии «Рось». Зарплата была просто заоблачной в сравнении с той, что он получал  в чине капитана. Как приложение к занимаемой должности полагалась: служебная машина, сотовый, плюс съемная квартира (пятьдесят процентов аренды оплачивала фирма). О таком Савельев даже не смел мечтать, еще месяц тому назад. Работа была не пыльная – что-то с родни караульной службе. Подчиненные – ребята покладистые, тем более, многие из них в различное время проходили службу в родном отдельном разведывательном полку.
Однако жизнь наша – тельняшка и за белой полосой всегда следует черная.
Проблемы в охранной структуре, и ее окружении начались не так давно, но развивались очень стремительно. Как ни странно, но ниточка потянулась с отдельного разведывательного полка ВДВ. Бывшего куратора спецподразделения, а ныне соучредителя ЧОП «Рось» - Поплавского арестовали по подозрению в убийстве журналиста Дмитрия Голодова. И хотя с момента гибели журналиста прошло уже более трех лет (октябрь 1994) следственные органы только сейчас стали проявлять завидное рвение, и с небывалым доселе энтузиазмом искать душителей свободы слова. Логика сыскарей была проста - Голодов, работая в авторитетном издании «Московский комсомолец» писал критические статьи в отношении теперь уже бывшего министра обороны Павла Грачева, а именно обвинял его в коррупции. Сыщики выдвинули версию, что убийство представителя СМИ связанно с его профессиональной деятельностью, следовательно, «ноги растут» из министерства обороны. Павел Сергеевич, в бытность главы оборонного ведомства, уж слишком трепетно относился к воздушно-десантным войскам – следовательно, исполнителей надо искать именно среди десантников. Так как Голодова убрали очень специфическим методом – «миной-ловушкой» замаскированной под дипломат, стало быть работали профессионалы (а на все ВДВ только отдельный разведывательный полк имеет таких специалистов). Вот так нежданно-негаданно краса и гордость десантных войск - полк специального назначения оказался втянутым в большой скандал.  В результате расследования вслед за Поплавским в СИЗО оказались: бывший командир отряда специального назначения Мороз, а не так давно и заместитель директора охранной фирмы «Рось» - Капуцинов. В официальную версию следствия Василий верить отказывался, как и многие его знакомые, проходившие службу в элитном подразделении. Однако когда в дело вступает большая политика, мнение такой мелкой сошки как капитан запаса и иже с ним никого не интересует.
   Параллель между полком специального назначения и коммерческой фирмой «Рось» найти не составляло большого труда. Предприятие было организованно бывшими офицерами спецназа, соответственно, при приеме на роботу, отдавался приоритет бывшим десантникам, а если ты сам выходец из этого полка, то считай, что ты уже зачислен в штат охранной структуры.  В принципе, воинское товарищество, теперь уже не могло рассматриваться как основной мотив таких теплых отношений  между бывшими сослуживцами. Во главе угла таких нападок, фигурировали чисто коммерческие отношения. Придерживаясь «генеральной линии» желтая пресса разразилось рядом «обличительных» статей. Намедни Василий прочел в одной газетенке, что охранная фирма «Рось» по факту является сборищем киллеров, прошедших специальную подготовку в отдельном разведывательном полку. Не отставали от бульварных писак и правоохранительные органы. Не так давно, в офисе был произведен обыск, с изъятием документации, касающейся хозяйственной деятельности предприятия. Одним словом, все было очень плохо.
 
Такси остановилось у самого подъезда задания, где располагался офис охранной фирмы. Василий рассчитался с  водителя, оставив ему щедрые чаевые за быструю доставку, и сходу направился в кабинет Булыгина. Несмотря на выходной шеф уже дожидался прихода Савельев на рабочем месте.
- Скажи Вася, это ты специально такое чудишь? – сходу стал распекать своего подчиненного Булыгин.
- Виктор Андреевич, это вы о чем? – Василий хотя и догадывался о причинах праведного гнева своего начальника, но на всякий случай решил уточнить.
- О вчерашнем!
  А вчера произошло следующее.
Василий осуществлял плановую проверку охраняемых объектов. Одним из таких был ночной клуб расположенный в центре Москвы. «Рось» взяла его под свое крыло не так давно, и поэтому заведение заслуживало особого внимания с точки зрения обеспечения безопасности.  Василий прибыл туда в самый разгар работы развлекательного комплекса. На пороге его встретил старший смены Борис вместе с еще одним охранником Геннадием.
- Ну что, как обстановка? – поинтересовался Савельев у своего подчиненного.
- Как обычно! – односложно ответил Боря.
- А по конкретнее?            
- «Золотая молодежь» изволит гулять на широкую ногу, – пояснил старший смены. – У дочери одной столичной шишки совершеннолетие. Вот любящий папаша и решил снять клуб на целю ночь, чтобы дитя потешить. Сейчас гулянка в полном разгаре…
- И кто же у нас папа? – ради интереса спросил Василий.
- Михаил Ефремович!
- Хорошо быть дочерью Михаила Ефремовича – сказал Савельев и грустно усмехнулся.
Как раз в это время возле входа в заведение, припарковалось шикарное БМВ, из которого на свет Божий вышла разбитная компания – двое модно одетых парня, в сопровождении трех представительниц прекрасного пола.  Все пассажиры иномарки сходу направились в сторону клуба. Впереди шествовал щупловатый парень невысокого роста, но с очень нахальным выражением лица. Подойдя в плотную к охраннику, преградившему проход в развлекательное заведение, он недовольно уставился на него, как будто тот ему должен большую сумму денег. 
-Извините, вы есть в списке приглашенных? – учтиво, но настойчиво поинтересовался Геннадий.
К этому времени приятели молодого человека уже стояли рядом со входом. Стараясь не ударить в грязь лицом перед честной компанией, сторонник «ночного движения» стал откровенно хамить.
- Не понял, что за дела? – на повышенных тонах стал возмущаться молодой человек.
- Корпоративная вечеринка, – спокойно ответил охранник, – все места забронированы.
- Так у меня есть пригласительный, – заявил юноша, как ни в чем не бывало.
С этими словами он полез в карман своих модных джинсов и извлек из портмоне бумажку – сотенную купюру вечно зеленых американских долларов.
- Это за всех! – сказал «хозяин жизни». – Ну что встали, как вкопанные, пошли отрываться, – теперь уже обратился парень к своим спутникам. – Давай Маша шевели ногами.
Фактурная девица вульгарна покачивая бедрами двинулась ко входу. Геннадий во исполнение должностных инструкций преградил ей путь но она плавно изогнувшись, решила обойти возникшую преграду справа. Охранник выставил руку и девушка уперлась в нее своим шикарным бюстом.
- Мест нет! – еще раз пояснил охранник свои действия.
- Но слышь ты… куда руки сунешь? – возмутилась Маша.
- Слышь обезьяна ты чего это наших девок лапаешь? – вступил в диалог обиженный кавалер Марии, который до этого стоял за спиной своего более гонористого друга. Ничтоже сумняшись он направился к охраннику, чтобы отстоять честь дамы сердца, как и подобает настоящему мужчине. Дело пахло скандалом и потому и Савельев и старший смены Борис поспешили к месту конфликта.
- Ты что вообще берега потерял… стойкий оловянный солдатик? – воздыхатель, выкрикнув последнюю угрозу ринулся на охранника, однако сделал это неуклюже и не умело. Геннадий имевший не только теоретические познания в сфере рукопашного боя, ловким движением руки схватил горе-ухажера за загривок, предусмотрительно блокировав другой рукой свободной корпус противника, и развернув на 180 градусов придал ему в спину небольшой ускорение легким толчком.  Все произошло очень быстро и эффектно. Защитник дамской чести потерял равновесие и завалился на своих боевых подруг, усадив одну из них на пятую точку.  Видимо в крови молодых людей алкоголь (а может что и по тяжелее) уже превысил все допустимые нормы и непрошенные гости постепенно утрачивал связь с реальностью. Девицы стали усиленно вопить на всю улицу, призывая на помощь милицию, прохожих и еще некоторых отсутствующих здесь знакомых, имена и фамилии которых ни Василию, ни его подчиненным ровным счетом ничего не говорили. Зато их хамоватый приятель, который, по сути, и был, зачинщиком этой ссоры быстро побежал в направлении машины и выпал из поля зрения охранников. Савельев, понимая, что с этой компанией даже, в случае если они повторят попытку прорыва, справиться не составит большого труда,  отослал старшего смены вызывать наряд милиции, а сам остался на месте. Тем временем, одна из красоток, видимо наиболее отважная из всей гоп-компании, кинулась к охраннику и стала бить его своими кулачками в грудь.
- Тварь! Подонок! – визжала она в истерическом припадке. – Тебя посадят…
  Геннадий был полностью поглощен процессом успокоения нервной гражданки, поэтому и не заметил как щупловатый парень, подбежав к нему сбоку, уже занес руку, в которой находился баллонный ключ. Как сказал бы товарищ Владимир Ильич: «Промедление смерти подобно». Василий успел. В один прыжок он очутился рядом с нападавшим, и дабы действовать наверняка засадил кулак в челюсть малолетнего мерзавца. Ударил так – в полсилы, чтобы не нанести сопляку травм и увечий. Этого было вполне достаточно. Щуплый рухнул на асфальт и затих. Барышни видя что душа компании пал смертью храбрых, в неравном бою, сразу поспешили к нему на помощь. Как раз в это время подъехал вызванный  Борисом наряд милиции.
- Старший сержант Грищенко! – представился милиционер подойдя к месту конфликта. – Это вы наряд вызывали?
- Мы! – подтвердил Василий. – Заместитель начальника физической охраны коммерческого предприятия «Рось» Савельев Василий Иванович. – Представился он в свою очередь.
- Сержант! Арестуйте их… - вопила истеричка, не так давно атаковавшая Геннадия.
- Разберемся! – обыденным тоном ответил милиционер. – Так что стряслось? – обратился старший сержант к инициатору вызова – стало быть к Василию.
- Да вот молодежь хватанула лишнего и пыталась в обход установленных правил в ночной клуб прорваться… 
Милицейский чин кинул косой взгляд на машину «хулиганов». Уж очень дорогой была автомобиль, следовательно, и родители у всей этой компании очень состоятельные граждане.
- Вот один из них пытался ударить охранника билонным ключом, – продолжил вводить Савельев в курс дела представителя правоохранительных органов. 
- Ну, так, а чего же вы их в клуб не пускаете? – как-то уклончиво повел разговор милиционер, взвешивая на ходу все «за и против». Очень не хотелось  ввязываться в конфликт ему - простому сержанту с сильными мира сего.
- Клуб забронирован! – дал соответствующие пояснения  Савельев. А затем склонившись к милиционеру уже полушепотом продолжил. – Дочь Михаила Ефремовича день рождение гуляет.
Когда сержант услышал это имя и отчество, то его словно столбняком прошило.
- Это… того самого? – переспросил он.
- Именно! – подтвердил Василий.
- А ну чего встали? – стал кричать милиционер на подчиненный ему наряд. – Давайте грузите этих наркоманов и алкоголиков в «бобик». Пусть у нас в «обезьяннике» пляшут…
    Вот собственно и все что произошло вчера.

- По этому поводу я все подробно изложил в докладной, – спокойно отвечал Савельев. Василий как заправский служака немедленно доложил об инциденте своему начальству и даже собрал объяснительные записки с Бориса и Геннадия, принимавших непосредственное участие в конфликте. Чего ему было переживать?  Как оказалось, поводов было более чем достаточно…
- Не надо было этого малолетнего ублюдка трогать… ой не надо было… - довольно странно отреагировал на сказанное Булыгин. 
- Надо было подождать, пока он Гене монтировкой череп проломит?  - обозлился  Василий.
- Да у него дядя районным прокурором работает! – поставил все точки над и непосредственны начальник.
- Ну и что? Своих людей я бить никому не позволю… - логика мышления у Василия была очень прямолинейна в таких щекотливых ситуациях, и потому он не видел причин менять свою первоначальную точку зрения. Как считал сам Савельев, он был прав во всех отношениях.
- Тем более он нападал вооруженный, так что я мер необходимой обороны не превысил. А что у него дядя прокурор, так пусть но лучше своего племянника воспитывает…
- Не превысил говоришь? – тягуче произнес Булыгин.  - А вот в милиции придерживаются иного мнения. По их версии, молодые люди подъехали к ночному клубу и попытались пройти вовнутрь. Путь им преградил здоровенный верзила и, представившись охранником заведения, стал нагло домогаться присутствующих девиц – предлагал им, чтобы они в обмен на беспрепятственный проход вступили с ним в интимную связь. Парни, сопровождавшие беззащитных и хрупких созданий, попытались вступиться за их честь, в результате чего были избиты пьяными дружками охранника. Били жестоко - руками и ногами. Один из них получил черепно-мозговую травму. Только подоспевший наряд милиции смог отбить пострадавших от распоясавшихся бандитов. И монтировка, кстати, в протоколах не фигурирует… 
- Ты что мне не веришь? – напрямую задал вопрос Василий.
- Да верю я тебе Вася! Только от моей веры проку мало. Эти малолетки успели позвонить домой еще по дороге в отделение. Дядя пострадавшего уже через полчаса был на месте. Прямо из участка мнимого больного срочно отправили в больницу. Говорят, на самом деле у него ничего серьезного, но ты сам можешь представить, какое заключение дадут врачи, если их об этом хорошо попросят. Как сообщили мне достоверные источники из правоохранительных органов, родня этого ублюдка решила тебя наказать. Уже возбужденно уголовное дело.  Не позднее чем завтра тебя начнут в следственные ораны тягать. Для тебя уже даже мера пресечения избранна – подписка о не выезде. Но это только начало. И самое паскудное, что в данной ситуации я ничем тебе помочь не могу. Был бы Поплавский на свободе или хотя бы Капуцинов, еще можно было бы на что-то надеяться… А так… - Булыгин в сердцах махнул рукой.
- Ну и что же мне теперь делать? – задал более чем уместный вопрос Савельев.
- Тебе Вася надо на время пропасть из Москвы.
- Куда? – обреченно поинтересовался Савельев.
- Не знаю! К друзьям, знакомым. К кому угодно. Только к близким родственникам ехать не стоит. Не думаю, что по такой статье тебя во всероссийский розыск объявят, но родню на всякий случай проверят обязательно. Кстати у меня есть один знакомый. Но содержит в Алтайском крае какие-то санатории. Поедешь к нему.  Как раз и здоровье поправишь. Я ему сегодня же перезвоню.
- А как же семья?
- Жену с сыном отправь к теще. Думаю, в Латвии ей будет поспокойнее. Да, чуть не забыл, вот тебе денег на первое время, – Булыгин достал из ящика стола небольшую пачку зеленых купюр. – Тут четыре тысячи…. Извини, чем могу. Отдашь когда сможешь. Ну все, давай дуй за балетами. Когда там ближайший поезд на Ригу?
- Сегодняшним, отправить семью я точно не успею… надо ведь еще собраться. Не на один день ведь едут…
- Ты Василий, наверное, меня не до конца  понял, – перешел на повышенные тона непосредственный начальник. – Времени у тебя до завтрашнего утра. Если к этому времени не выберешься из белокаменной, то считай что ты уже сел. В понедельник  в 9:00 в моем кабинете уже будет сидеть следователь и требовать, чтобы я представил тебя пред его ясные очи. И если я не смогу организовать твою явку, через час, а то и меньше, они будут у тебя на квартире. Не сиди Вася… действуй. А я во время твоего вынужденного отсутствия попытаюсь найти концы и дело замять.
- А если не удастся?
- Послушай Савельев, лично я считаю, что лучше некоторое время побегать на воле, чем сидеть в камере. Время пройдет, все успокоиться, тогда и вернешься.
Самое трудное для Василия было объявить жене о необходимости отъезда. Только ведь жить по-людски начали, и тут опять полная неопределенность. Однако, Инга сразу  поняла всю серьезность ситуации, и без лишних слез и истерик, за считанные часы, была готова отбыть на историческую родину.
- Вот тебе билеты и деньги – три тысячи. На первое время должно хватить, – сказал Василий своей супруге, уже стоя перед вагоном поезда.
- А как же ты? – на глазах у Инги заблестели слезы.
- Я поеду в длительную командировку, а Алтайский край. Поработаю там пока все не устаканется, – уверенным тоном ответил Василий, дабы успокоить свою вторую половину. – Ты, там, родителя объясни ситуацию, а то будут считать, что муж у тебя преступник.
Василий крепко обнял жену, затем сына и дал напутствие Савельеву младшему.
- Береги мамку. А я скоро вернусь…. Все будет хорошо. 

Неожиданная встреча

- Здорово братишка!
Савельев обернулся и не поверил своим глазам. На платформе стоял Яша Крутов.
- Чего стоишь как не родной или не узнал? – озорничал Яков. – Я твою рожу сразу заприметил. Думаю Васька это или нет? Пригляделся ты!!!
- Крутов! – Василий сходу полез обниматься.
Действительно столько не виделись. После выпуска из Рязани так ни разу и не пересеклись их пути дорожки. И вот по прошествии почти что десяти лет таки встретились.
- Так ты сукин сын в Москве обосновался? – сыпал вопросами друг юности. – А я вот тоже здесь с 94-го осел.
- Я примерно столько же, – без энтузиазма похвастался своей московской пропиской Василий.
- Ну ты даешь! Сколько лет одни и те же тропинки топчем, а нашлись только сейчас…  - А куда это ты собрался? – невзначай поинтересовался Крутов.
- Пока не знаю! – растерянно ответил Василий, и это была сущая правда.
На счет Алтайских санаториев, куда его обещал пристроить Булыгин, возникли некоторые проблемы. Не то чтобы проблемы, а так протяжка по времени. Друг Булыгина, хозяин тех самых оздоровительных заведений, выехал на отдых в теплые страны и должен был вернуться  не ранее чем через неделю. И хотя шеф заверил Василя, что вопрос обязательно будет решен положительно, сейчас скиталец по неволе находился в подвешенном состоянии.
- Это как? – искренне удивился Яков.
- Да так и есть! Короче Яша давай не будем о грустном. Лучше о себе расскажи, а то столько времени не виделись, – попытался отделаться отговорками Савельев.   
  - Ты давай Чапаев не темни! – напирал училищный дружок. - Есть проблемы?
- Есть! – откровенно признался Савельев. – И большие проблемы! Так что ты Яша, не бери дурного в голову.
- Выкладывай! - самоуверенно заявил Крутов. – Я конечно не Господь Бог, но кое-что в этой жизни могу…
- Ну не здесь же тебе на жизнь жаловаться, – Василий грустно улыбнулся. – Да и белеет на поезд я уже взял. Вот хочу к старому знакомому на недельку в гости съездить. Уж давай лучше потом как-нибудь.
- Нет брат. Так не пойдет. Ты же знаешь - рязанцы своих на поле боя не бросают. А билет свой выкинь, завтра поедешь к своему приятелю. Стоимость проезда я тебе компенсирую.
- Поверь, Яша, я очень хотел бы с тобой пообщаться, но времени действительно нет, – стоял на своем Василий.
Действительно, он задержался в Москве уже на целых три дня.  А в офис охранной фирмы «Рось» уже приходили по его душу. Да и на квартире, наверняка тоже были. Скоро на досках объявлений появиться его портрет с характерной надписью «Разыскивается преступник». Не до душевных разговоров было сейчас Савельеву.
- Короче Вася! Что ты ломаешься как девушка не целованная. Давай пошли в ближайший кабак, там снимем напряжение и поговорим по душам.
Василий кинул тоскливый взгляд на путь, с которого он должен был стартовать в неизвестность уже через каких-нибудь двадцать минут. Две параллельные прямые рельсов уходили в ночной мрак, и терялись где-то там за горизонтом.
- А была, не была! – решительно заявил Савельев и достав из кармана проездной документ швырнул его на шпалы. – Пошли! Когда еще доведаться свидеться.  Только давай выберем заведения где не так людно, а то…
- Ладно, ладно! – легко согласился с данным условием Яков. – Есть у меня на примете один «очаг культуры» на выезде из города. Заведение свое «прибитое» так что будет где поговорить…
Через час друзья уже сидели за накрытым столом. Яков не соврал на счет своих возможностей. Кое-что в этой жизни он действительно значил. До места посиделок их довезла представительская иномарка которой управлял личный шофер Крутова. Да и в заведении с Яковом обходились более чем почтительно. Однако Василий никаких иллюзий в отношении себя не строил. Районный прокурор и зажиточные родители потерпевшего от рукоприкладства, тоже не лыком шиты.  Чтобы угомонить таких серьезных недругов одной иномарки явно недостаточно. Савельев чистосердечно рассказал своему  знакомцу суть проблемы, по которой но вынужден покинуть хлебосольную столицу и возможно навсегда. Крутов в училищную бытность был нормальным парнем и потому вряд ли бы стал делать Василию пакости. Да и прокурорские ищейки на него не выйдут, а значит, из-за своего крамольного приятеля у Якова никаких проблем не предвидится.
- Да уж Вася, умеешь ты на ровном месте неприятности находить! – произнес Яков, когда Савельев закончил свои повествования.
- И я про то же! – согласился Василий. – Так что, Яша, спасибо тебе за поддержку, только боюсь, что здесь всех твоих возможностей будет недостаточно.
- Не пыли Чапаев! – Крутов, по привычке, величал Савельев старым училищным прозвищем. – Конечно, я не золотая рыбка, и в одночасье решать все проблемы не умею. Но есть варианты... и не плохие.
Звучало обнадеживающе, однако в хмельном разговоре (а друзья к тому времени уже успели убрать полкило горячительных напитков) все сказанное надо делить на два.
- Ты морду раньше времени не криви! – Упрекнул Крутов Василия за недоверчивость. – Варианты не плохие. Я тут сейчас людей набираю в экспедицию…
- Под крылом самолета, о чем-то поет, зеленое море тайги, – игриво пропел Савельев.
- Именно!.. Поедем в тайгу. Куда-то там, в Красноярский край. Будем готовить площадку для прибытия поисковой экспедиции.  Работа опасная, но высокооплачиваемая. Плюс снаряжение, харчи, все за счет фирмы. 
- Опасная, в смысле: комары, клещи, непроходимые топи, дикие звери – от нечего делать стал уточнять Василий нюансы. Поехать в экспедицию конечно можно. Только  разве это решит его проблемы.
- Люди! – коротко ответил Крутов. – Самые опасные существа на земле это люди. Туда уже два поисковых отряда направляли. Одни так до места так и не добрались – кто-то их уж очень сильно напугал. А вторые… те пятерых потеряли…
- То есть потеряли? – удивился Василий. – Отстали от своих?
- Да нет, без вести пропали. Кто-то там шалит. Не хочет чтобы посторонние в те места свой нос совали. Да и местные тоже туда не ходят. Говорят место проклятое, черти там водятся. Много там народа без следа исчезло. Понимаешь?
- Честно признаться не очень. Просто какая-то детская страшилка. Могу предположить, что чертей там никаких нет и в помине, а воду мутит  кто-то из местных, – стал деловито рассуждать Василий. - Может, браконьерствует так или золотишко нашел, вот и не хочет чтобы чужие на его территории присутствовали. Кстати что там наши геологи искать собираются?
- Полезные ископаемые! – уклончиво ответил Крутов. – Больше ни тебе, ни мне знать не надо. Наше дело людей охранять. А на счет местных, думаю тут ты не угадал.
- Ну не черти же, в самом деле?
- Хуже – конкуренты!!! – Высказал свои предположения Яков.- Эти, на все что угодно пойдут, лишь бы лакомый кусок себе присвоить. Так что дорогой, Василий Иванович, работа действительно опасная. 
- Ты меня знаешь, я опасной работы не боюсь! Только скажи мне какая взаимосвязь между экспедицией и моими проблемами. Побродим мы в таежных чащах ну месяц, ну даже полгода. А дальше что?
- А дальше будет все хорошо, – уверенно заявил Крутов. – Я ведь на такого человека работаю, что тебе даже и не снилось. Из его окна, не то, что площадь красная видна. Но из своего кабинета до кремлевских звезд запросто дотянуться может. Твой прокурор, когда узнает на кого ты корячишься, у него задница взопреет. Нам с тобой главное работу качественно сделать. Ну а дальше я по команде доложу, что неоценимую помощь в проведении операции оказал Савельев Василий Иванович – хороший человек и преданный товарищ. Думаю, главный работодатель об этом непременно узнает, и о твоих смешных проблемах тоже. Очень важно в команду попасть, а там тебя уже сожрать не дадут.
- Ну и кто же твой главный работодатель? – скептически поинтересовался Василий.
- Маковский! Слышал про такого?
- Маковский? – переспросил Савельев.
- Именно!!!
- Сука он - твой Маковский! – не сдержался Василий.
Крутов удивленно повел бровью. Для него такое мнение, конечно же не было откровением, да и сам он считал своего хозяина не очень хорошим человеком, но тут услышать такое от Савельева… это было неожиданно.
- А ты что его лично знаешь? – поинтересовался Яков.
- Да уж знаю…         
 Конечно же Савельев с Маковским знаком лично не был. Однако про его делишки, особенно на Северном Кавказе он знал не понаслышке.   

 Первое заочное знакомство Василия с Маковским произошло в середине июня 1995. Тогда он в очередной раз находился в командировке на Северном Кавказе, в составе сводного отряда.   К тому времени, остатки сепаратистов уже были загнаны в горы и конец войне казался так близок.  31 мая была штурмом взята древняя столица Чечни – Ведено. Боевики были загнаны в угол. 
Числа 10-го, точной даты Савельев уже и не помнил, его вместе с командиром сводного отряда вызвали в штаб. Там же, на совещании, присутствовал старый знакомый десантника – командир группы спецназа СКВО Дмитрий. Тот самый, с которым Василий топтал нелегкие версты чеченской земли еще в декабре 1994.  Однако сейчас было не до объятий и задушевных дружеских бесед. Совещание проводил целый генерал-лейтенант. Вступительное слово взял начальник разведки объединенной группировки.
- Ни для кого из присутствующих не секрет, что падение важного стратегического пункта сепаратистов – Шатой, вопрос считанных дней. С потерей Шатоя боевики будут лишены возможности, получать помощь из сопредельной Грузии. По поступившим данным из Главного разведывательного управления Генерального штаба, чеченские полевые командиры намерены в ближайшие дни провести совещание в одном из горных селений, с целью выработки стратегии  в отношении дальнейшей тактики боевых действий и недопущению потери важного стратегического узла. В совещании будут учувствовать лидеры бандформирований  действующих в данном районе, а так же планируется присутствие представителей Главного штаба вооруженных сил ЧРИ. В связи с этим, считаю целесообразным, провести спецоперацию по уничтожению главарей  чеченских сепаратистов. В операции  будут задействованы: мотострелковая рота, усиленная танками и самоходной артиллерией, группа отдельного разведывательного полка ВДВ и еще одна группа бригады специального назначения СКВО. План проведения операции следующий, – полковник склонился над картой местности, разложенной на большом столе. – По имеющимся разведанным, съезд полевых командиров пройдет вот здесь, – офицер указал указкой на крохотные хаотично разбросанные квадратики, обозначавшие небольшое горное поселение. – Сюда ведет одна единственная дорога. В непосредственной близости находиться мотострелковый полк, на базе которого и будет сформирован штурмовой отряд. Задача отряда вести отвлекающие действия, а иными словами имитировать попытку прорыва крупного воинского соединения к горному селению. Предположительно, в зону прорыва боевики кинут все имеющиеся резервы, с целью предотвратить захват и уничтожение полевых командиров присутствующих на съезде. Кроме того, сами лидеры незаконных вооруженных формирований будут вынуждены в срочном порядке покинуть населенный пункт, дабы избежать пленения. Предположительно, отход они будут осуществлять по этим маршрутам, – указка скользнула по карте, указывая всем присутствующим предполагаемое направление движение сепаратистов. – По имеющимся сведениям, не считая основной дороги которую перекроет штурмовой отряд,  с противоположной стороны из села ведет грунтовая дорога и горная тропа. С целью недопущения ухода главарей бандформирований, на высоте 253.0 будет высажен вертолетный десант в составе двух разведгрупп. Данная высота находиться в пятнадцати километрах от места предполагаемого сбора боевиков. Из самого села, за местом высадки, невозможно осуществлять визуальный контроль – горный хребет ограничивает видимость и максимально усложняет наблюдение за воздушной обстановкой. Дополнительно, нашей авиацией будут осуществляться пролеты в данном районе, непосредственно в момент высадки, для отвлечения внимания боевиков от десантной операции. Все это гарантирует скрытность подхода разведгрупп к населенному пункту. Подразделение военно-десантных войск перекроет тропу, ведущую из селения, а группа спецназа СКВО – дорогу. Другого пути для отхода у них просто нет. Высадка будет осуществлена за четыре часа до начала выдвижение штурмового отряда. Примерно три часа понадобиться чтобы скрытно подойти к населенному пункту и еще час на организацию засад. В результате совместных действий наших сил, боевиков удастся выманить из населенного пункта, тем самым минимизировать жертвы среди мирного населения.
 Генерал-лейтенант весь доклад прослушал очень внимательно и лишь после того как полковник закончил, стал задавать уточняющие вопросы. 
- Хорошо, а если все-таки боевики не покинут село? На мой взгляд, у разведгрупп не хватит сил, чтобы самостоятельно овладеть населенным пунктом.
Полковник, видимо, уже давно просчитавший все варианты ответил без промедления.
- По имеющимся данным, в этом районе сепаратисты не располагают достаточными силами, для того чтобы вступать в открытые боестолкновения с подразделениями федеральных сил вооруженных бронетехникой. Кроме того, действия штурмового отряда будут поддерживаться с воздуха. Для этого будет выделена вертолетная пара. Захват населенного пункта усиленной мотострелковой ротой, это лишь вопрос времени, и маловероятно, что полевые командиры рискнут  остаться в селении. 
Ответ был более чем убедительным, однако генерал-лейтенант человек скрупулезный, решил проверить начальника разведки и по другим моментам предстоящей операции.
- Будет ли достаточным использование всего двух групп для уничтожение полевых командиров и их охраны?
- Так точно, – уверено отрапортовал полковник. - По полученным данным личная охрана даже самых высших чинов сепаратистов не превышает восьми человек. Как правило, машину полевого командира сопровождает максимум два легковых автомобиля. Исходя из этого, всего против разведывательных групп будет действовать не более 30-40 человек. Разведчики, атакуя из засады, способны в первые минуты боя уничтожить половину численности боевиков, с учетом, что последние будут перемещаться на автотранспорте. В случае если боевики попытаются прорываться пеша, для оказание помощи, нами могут быть высланы вертолеты огневой поддержки. Само расстояние между группами будет составлять не более четырех километров, и если сепаратисты решат уходить только одним из возможных маршрутов, то соседние подразделение может прийти на помощь ведущим бой разведчикам максимум через сорок минут. Даже если некоторым сепаратистов удаться вырваться из засады и уйти обратно в село, то двух разведгрупп будет вполне достаточно на уничтожение оставшейся банды, даже в условиях населенного пункта. Отряд местной самообороны будет в это время находиться в шести- семи километрах, и пытаться сдерживать наступление штурмового отряда.
- Как на счет соблюдения режима секретности? – задал генерал последний вопрос. – В последнее время участились случаи утечки информации. Не станет ли известно боевикам о наших планах, еще до того как мы начнем операцию?
- Замысел операции известен только присутствующим здесь! Мотострелковому подразделению задача будет доведена в части касающийся, всего за час до начала операции, к тому времени вертолетный десант уже будет высажен на высоте. Считаю в таких условиях утечку невозможной…
Молодец все-таки был этот полковник. За своих но ручался головой, потому как точно знал, что предателя среди разведчиков быть не может.
- План проведения операции утверждаю! – дал добро генерал-лейтенант. – Все свободны. Через два часа доложить о готовности групп к выходу.
Хотя времени на подготовку было не так уж и много, потому как, кроме проверки снаряжения командирам групп как минимум надо было еще подготовить рабочие карты с нанесением на них все маршрутов выдвижение, предполагаемых мест организации засад и тому подобное, Савельев все же задержался возле штаба.
- Ну, так здравствуй, гроза поднебесная! – приветствовал его Дмитрий сразу по выходу из совещания.
- И тебе не хворать! – ответил Василий.
Приятели крепко обнялись. На войне день идет за три, это может подтвердить любой кадровик. Но это на бумаге, а в реальных переделках, когда в воздухе пахнет жареным, каждая секунда идет как минимум за час. Потому, можно было смело утверждать, что Савельев знал своего коллегу уже не один год…
- Это конечно Семеныч, – Дмитрий, имел ввиду начальника разведки, - от души нарезал. За три часа пятнадцать километров, да еще и по горам? Даже в наставлении написано, что темп марша по пересеченной местности пять километров в час можно выдать, если без снаряжения. А нам придется грузиться под самую завязку. 30-40 человек это не хухры-мухры. Для такой кодлы надо прихватить с собой что-нибудь тяжеленькое, да и если в село пойдем то без «Шмелей» (реактивный пехотный огнемет) ну никак не обойтись.
- Товарищи офицеры вы еще здесь? – раздался за спиной голос начальника разведки.
Василий с Дмитрием повернули головы как по команде и пред их ясные очи предстала знакомая полковничья фигура.
- Товарищ полковник! – обратился к старшему офицеру Дмитрий, так как хорошо его знал и потому мог позволить себе некоторые вольности. – С другом встретились. Буквально пару минут….
- Боюсь показаться надоедливым, но хочу напомнить товарищи капитаны, что через час вы должны представить «решение на организацию и проведение рейда».  Советую не терять времени, а наговориться вы и в вертолете успеете…
    Робкий расцвет еще не успел окрасить в розовые тона горные хребты, а группы уже были высажены на заданной высоте. Где-то в стороне, был слышен отдаленный рев турбин штурмовиков СУ-25. Видимо они кружились над самым селом, отвлекая внимание боевиков от высадки десанта. Здесь на поросшем небольшим леском склоне пути Василия и Дмитрия на время разошлись. По замыслу группы должны были двигаться параллельными маршрутами, дабы при обнаружении противником одной из них, вторая имела шанс благополучно добраться до места назначения.
- Ну что десантура не пропадай. Мы рядом! – по-дружески напутствовал Дмитрий Савельева.  - Будет трудно, пишите письма, обязательно поможем…
Так и расстались. Идти в заданном темпе по пересеченной местности, груженными под завязку боеприпасами, было очень тяжко, но  таки через три часа Василий уже был возле горной тропы. Минут сорок ушло на организацию засады. Теперь оставалось ждать. А вокруг тишина. Только щебет ранних птах, да шелест листьев. В такое прекрасное утро о смерти думать как-то не хочется, но она костлявая уже сидит рядом и ждет своего часа. Ждет терпеливо и настойчиво, с ненасытной жаждой смотрит по сторонам, выбирая потенциального кандидата. Хорошо если бы она взяла только тех, кто пойдет на прорыв по этой тропе. Но у мерзкой старухи свои планы, и с командиром разведгрупп она уж точно их согласовывать не собирается.   Невдалеке, молодой пастушок погнал отару овец на пастбище. В опасной, для своей жизни, близости ходит чеченский подросток. За ним уже наблюдают через прицел. Один не верный шаг и никто даже выстрела не услышит.  Шел бы ты парнишка подальше отсюда. Нечего тебе здесь делать. Не твоя это война. Отара стала забирать влево, обходя разведчиков на безопасном расстоянии. Вот и хорошо, вот и молодец. Расти здоровым и крепким пастухом, не стоит тебе становиться горным джигитом. Не для того тебе жизнь подарили в это светлое солнечное утро. Выдвинутый далеко вперед головной дозор бдительно ведет наблюдение за горным селением. Никто не прошмыгнет незамеченным мимо десантников. Время «Ч» уже давно наступило –  около часа прошло после начал выдвижения штурмового отряда, а боевики пока не чешутся. Наблюдатели докладывают, что в селении все тихо. И вот, наконец, зашевелились. Старый трудяга «ПАЗик» стал набивать свое железное брюхо бородатыми дядьками, вооруженными до зубов.  За ним в сторону движения штурмового отряда покатило еще несколько легковушек. Значит клюнули! Теперь надо ожидать и основных гостей. Долго ждать полевые командиры себя не заставили. Из села выехала небольшая кавалькада автомобилей, и двинулась по проселочной дороге. Значить, Дмитрию скучать, точно не придется.  Сейчас бы туда, но нельзя. Надо сидеть здесь и терпеливо ждать. Вдруг это отвлекающий маневр, а основная группа пойдет по горной тропе.
Через минут пятнадцать, поле выезда колонны, тихое утро прорезали оглушительный грохот разрывов. Канонаду поддержал треск автоматных очередей. Слышимость была просто запредельная. В горах всегда хорошо слышно, а тут еще всего каких-нибудь четыре километра разделявшие группу Савельева от места боя. Да и то, четыре, если ногами по земле, по извилистым горным тропам, топать. А если по прямой – по воздуху, то и двух не наберется.  Опять раздалось тревожное блеяние овец. Пастушок видимо смекнул, что оставаться здесь - за пределами населенного пункта опасно и заспешил обратно в селение, срывая свой страх на  бедных животных, не желавших возвращаться в тесные загоны для скота.
- Командир «Беркут» запрашивает!  - радист протянул Василию наушники.
- «Кречет» на связи! – сказал Василий, нажимая тангенту переговорного устройства.
- Снимайтесь с позиций и срочно отходите на высоту 235.70. Вертолет уже вылетел…
- Не понял «Беркут», что значить снимайтесь? – Василий действительно не мог взять в толк, что от него хочет вышестоящие командование. Почему он должен срочно сниматься и отходить на какую-то там высоту когда вторая группа спецназа, ведет с боевиками неравный бой. – Повторите…
- Уходить на высоту 235.70! Срочно! Это приказ….
Просто бред какой-то. Складывалось такое впечатление, что там в штабе все белены объелись и сейчас находясь под дурманом несут в радиоэфире полную ахинею.
- В настоящее время, «Сокол» ведет бой! – решил просветить штабных работников Савельев, а то в друг они  не в курсе. – Прошу разрешения выдвинуться на помощь…
- Это приказ!  - повторил «Беркут» - Выполнять!!!
 Что на это можно было ответить? Приказ надо выполнять беспрекословно, а уж потом обжаловать. Уходил Быстро, даже растяжки толком не успели снять. Когда Савельев прибыл на высоту, там его уже ждал Дмитрий. Злой как черт, он материл всех и вся на чем свет стоит. Потери в его группе были незначительны – два «трехсотых» легких, да и те до места сбора смогли сами дойти без посторонней помощи.
 В «вертушке», летели молча. Было как-то не до разговоров. Каждый думал о своем, но похоже мысли у многих присутствующих здесь бойцов совпадали. Непонятный приказ – вот что сейчас занимало умы разведчиков. И командование, тоже не обошли вниманием. Если бы озвучить все что вертелось сейчас в головах «спецов» то отцы командиры узнали бы о себе много нового и интересного. И о себе и о своих родственниках вплоть до седьмого колена.
 В штабе никаких объяснений происшедшему не дали, сухо поинтересовались результатами боестолкновения  и отпустили с миром. Ситуация прояснилась только к вечеру.  Пролил свет все тот же Дмитрий. Друзья встретились возле полевой кухни уже после ужина. 
-Что, Василий Иванович, как сказал бы кто-нибудь из красноармейцев времен гражданской войны: «Ушли золотые погоны!». Из-под самого носа улизнули, а мы им на прощание только ручкой и помахали? – с грустной улыбкой сказал спецназовец.
-  Не вгоняй меня в тоску… и без тебя тошно. Генералы – твари продажные… - сорвался Савельев.
- Зря ты Вася на непосредственное командование грешишь. Они то, как раз здесь и не причем, - очень загадочно заявил Дмитрий. 
- Раз так, то поделись своими соображениями, а то я уже  просто перестал понимать, что у нас здесь твориться…
- Это дорогой собрат по оружию, не соображения, а проверенные данные. Отойдем, покурим! – предложил Дмитрий, давая понять что рассказ не для посторонних ушей.
Василию ничего не оставалось как согласиться с этим предложением. Курилка была битком набита военнослужащими различных чинов и рангов, поэтому друзья решили уединиться подальше от кухни и поближе к полевому парку. Тут посторонним делать было нечего. Дмитрий не спеша извлек из кармана пачку и вежливо предложил Василию угоститься сигареткой. 
 - Не томи душу, Дима, излагай, чего имеешь! – торопил Савельев.
- Да тут, собственно, и излагать нечего. В  Кремле нас продали. За медный грош!!! – Дмитрий со злостью швырнул начатую сигарету на землю. – У меня товарищ в батальоне радиотехнической разведки служит. Я его сегодня случайно встретил. Вся наша жизнь сплошная случайность, и не знаешь чего от нее ожидать. Так вот он мне и рассказал про звонок.
- Какой звонок? – не понял Василий.
- Как только, штурмовой отряд свои маневры начал из села звонок был по спутниковому телефону. Запрашивали самого Масхадова.  Запаниковали духи, засуетились. Там на на «большом Меджлисе» какая-то шишка из Главного штаба  вооруженных сил Ичкерии присутствовала. Вроде бы даже сам Басаев. 
Конечно, Дмитрий не мог знать, что Басаев в это время был занят совершенно другими делами. Мнимый герой абхазской войны готовил свой бандитский рейд на русский город Буденовск.  Об этом станет известно уже через четыре дня, когда его оголтелые борцы за свободу, прикрываясь мирными жителями, захваченными в городской больнице, будут пытаться диктовать условия Российскому правительству.
- Масхадов им сказал, чтобы час продержались, – продолжал свой рассказ Дмитрий. - За это время он обещал все уладить. И как видно свое слово он держит. Уже через сорок минут, в штаб группировки была направлена шифртелеграмма  о прекращении огня и проведении переговоров с сепаратистами о сдачи оружия. Говорят, что инициатором очередного раунда «мирного» урегулирования был кремлевский чин – советник президента. Фамилия у него еще такая интересная, не то Маковеев, не то Маковский…
На тот момент, простой люд еще не знал в лицо Бориса Адамовича, зато все верхние чины при власти,  имели о его персоне полное представление, как и о возможностях обладателя такой интересной фамилии.
- А про телеграмму, тебе тоже твой дружок рассказал? – удивлялся такой информированности своего знакомого Савельев.
- Да нет! Про телеграмму я в штабе слышал. Наш генерал с начальником разведки так расстроились, что даже не заметили, как я вошел. Очень нездорово наши непосредственные командиры об этой депеше отзывались. Такие обороты речи использовали, признаться честно, даже в казарме такого слыхать не доводилось. И этого – Маковского, или как там его, поминали на чем свет стоит.  Хотели в начале даже не подчиниться, но им еще и по ЗАС (Засекречивающая аппаратура связи, в данном контексте имеется в виду телефонный аппарат) пожелания кремлевских «миротворцев»  продублировали… 
Что и говорить новости были не из приятных. Единственно, что грело душу, так это тот факт,  что непосредственное начальство оказалось людьми порядочными.
- Я, конечно, в генеральской шкуре ни разу не был,  и потому судить трудно, – стал рассуждать Савельев, после недолгой паузы наступившей в разговоре. – Но как мне кажется, я бы все-таки взял паузу на минут двадцать – тридцать, прежде чем команду на отход озвучить. Можно найти любые причины для такой  задержки, например: не было связи с разведгруппами, или что-то в этом роде. За такую нерасторопность и самоустранение от командования, можно и по шапке схлопотать, но так ведь есть за что, на незаслуженные муки идти. Перебить с десяток полевых командиров, это дорогого стоит. 
На такие заявления Дмитрий отреагировал довольно странно. Снисходительная улыбка, в которой явно просматривалась печать легкой грусти пробежала по его губам.
- Примитивно рассуждаешь Василий Иванович! Если вопросы решаются на таком высоком уровне, то тут не до импровизаций. Нас ведь по большому счету могла и своя авиация «по ошибке» разбомбить. А в докладной написали бы: «трагическое стечение обстоятельств по причине плохой организации взаимодействия при проведении операции». Получается, это даже правильно, что нас оттуда вовремя забрали. Да и уничтожить главарей банд-формирований без захода в село, у нас бы все равно не вышло. Тут уже в тридцать минут никак не уложиться. Как минимум час форы. Вот такая у нас была ситуация, которая граничит с проституцией.
- Что-то я не понял, на счет полевых командиров? – недоумевал Савельев. – А с кем ты тогда на дороге в войнушку играл? 
- Выходит, что с вахлаками, у которых нервы не к черту. Видимо у пару-тройки мелких сошек  не хватило выдержки, а может и доверия к своим духовным лидерам. Вот они и решили на свой страх и риск прорываться из селения куда подальше. Думаю, что их особо никто и не отговаривал, зачем терять такую хорошую возможность проверить маршрут возможного отхода. Там было всего-то четыре легковушки. После того как мы их добросовестно накрыли, я даже две из них оглядеть успел. Ничего интересного, скорее всего все погибшие из числа охраны. Так что чеченцы по факту их гибели общенациональный траур  устраивать не станут. Единственно, что радует, так это то, что не совсем порожняком вернулись. На десяток бандитов меньше - и то хорошо.
Что и говорить, невеселый получился рассказ у Дмитрия. Много тяжелых дум посеял он в голове Савельева.
- Тогда я вообще не пойму, за что мы здесь воюем? –  и хотя вопрос Василия был более чем риторический, но учитывая все вышеизложенное как никогда актуальный.
- Лично я воюю за Родину! – без колебаний ответил Дмитрий. Вышло немного пафосно зато искренне. – За родину - малую и большую. За пацанов, которых уже не вернешь, и за тех кто сейчас рядом в строю. Много теперь у меня личных счетов к этим гадам. Теперь для меня это дело принципа. А  за кого ты воюешь… тебе и решать
 - Уж точно не за тех, кто в кремлевских мягких креслах задницу греют…         
И это была сущая правда. Не за высокие идеалы, про которые очень любят говорить большие политики,  воевал сейчас Василий Иванович. После злополучного штурма чеченской столицы, были теперь и у Савельева личные счеты с боевиками. Примитивные, возможно, даже дикие и не гуманные, однако свои кровные, на которых вся эта отвратительная  зловонная каша под  названием «война» и замешана. 
 
Второй раз пути младшего офицера Савельева и большого политического деятеля Маковского пересеклись через год в августе 1996. Василию даже посчастливилось увидеть Бориса Адамовича воочию, однако после этой личной встречи негативное отношение к этому человеку только усилилось. 
6 августа чеченские сепаратисты начали операцию «Джихад». Идя на штурм чеченской столицы Масхадов, к которому после гибели Джохара Дудаева перешла вся фактическая власть в самопровозглашенной республике,  сильно рисковал. Это даже можно было назвать жестом отчаяния. Бывший полковник от артиллерии, а ныне целый бригадный генерал ЧРИ прекрасно понимал, что бросает в последний и решительный бой все имеющиеся у себя резервы. Имея за плечами Военно-артиллерийскую академию имени М.И. Калинина, которую Аслан Алиевич закончил с отличием, он четко осознавал, что имеющихся у него сил и средств (в пик грозненского противостояния численность боевиков орудовавших в городе составляла не более семи тысяч) будет недостаточно для полного овладения чеченской столицей (гарнизон федеральных войск насчитывал от 15 до 20 тысяч человек + абсолютный перевес в технике).  Главное, для новоиспеченного лидера ЧРИ было одержать политическую победу. Для этого ему было необходимо, как можно дольше удержаться в Грозном и других крупных населенных пунктах Чечни: Аргун, Гудермес, Ведено. А дальше, международная общественность, в составе нелояльных к российскому политическому курсу лидеров Запада, должны были вывести данную операцию из сугубо военной плоскости и оказать нажим на Кремль. Риск был более чем велик. Если операция провалиться, или не приведи Аллах, русские блокируют штурмовые отряды сепаратистов в городе, то об активном сопротивлении гяурам (у мусульман так называют всех инородцев) можно будет забыть надолго, если не навсегда. Однако как говориться: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского». И Масхадов рискнул.
В 5часов 30 минут, 6 августа 1996 года со стороны Черноречья, Анады и Старопромысловского района в Грозный стали просачиваться небольшие отряды боевиков. Подобно изворотливым и стремительным горным ручьям они обходили все препятствия в виде блокпостов, комендатур и других мест  постоянной и временной дислокации частей грозненского гарнизона, и через считанные часы заполонили чеченскую столицу. Федеральные силы к такому массированному нападению оказались полностью не готовы. Вялые действия всех должностных лиц привели к тому, что все подразделения, находившиеся на тот момент в городе (преимущественно части ВВ МВД), были блокированы в местах дислокации и связь между ними полностью парализована, точно так же как и со штабом группировки, расположенном в пригороде Грозного - Ханкале. Основные удары боевики нанесли по административным зданиям, находящимся в центральной части (Дом правительства, МВД, ФСБ и др.), но особого успеха, несмотря на внезапность нападения, достичь им так и не удалось.
   Только 7 августа командование федеральных сил стало проводить робкие попытки переломить ситуацию в мятежном городе. Тогда на помощь гарнизону потянулись первые бронегруппы.  К этому времени, сепаратисты уже успели полностью освоиться в Грозном и, организовав засады  на основных направлениях следования колон, не дали возможности посланным на выручку частям пробиться к осажденным. Лишь 11 августа одной из групп удалось пробиться в центр города: доставить продовольствие и боеприпасы, эвакуировать раненных и журналистов оказавшихся в эпицентре боевых действий, забрать тела погибших. В Кремле, ситуацию можно было охарактеризовать одним единственным, но очень емким словом – паника. 10 числа бывший генерал, а теперь очень большой  государственный деятель Александр Лебедь (после президентских выборов в обмен на голоса своих избирателей получил от Ельцина должность Председателя Совбеза)  был назначен  представителем президента РФ по Чеченской республике.
   Эх, генерал, генерал, питомец Рязани, бывший заместитель командующего Воздушно-десантных войск. Что  делают с человеком подковерные политические игры. И не таким столпам они ломали хребет, гнули его, дабы придать нужный вектор и осанку. Где твоя принципиальная позиция, которая была в Приднестровье? И хотя у тебя имелось свое личное мнение по поводу «первой чеченской» еще зимой 1994 года, но это еще не повод, для того чтобы…
  Позиция была обозначена сразу. Не пробыв в новой должности и пару дней, Лебедь начал переговоры с сепаратистами. Уже в ночь с 11 на 12 августа он инкогнито прилете в Чечню и сходу направился в селение Новые Атаги (в 20 километрах от Грозного), на встречу с Масхадовым. 12 августа была организована пресс-конференция, на которой Секретарь Совета Безопасности высказал свое несогласие с теми, кто хочет ввести в республике чрезвычайное положение и использовать силовой варианта, для решении «августовского кризиса». При этом, Александр Иванович аргументировал свою точку зрения примерно следующими словами: «Эскалация военных действий ведет в тупик, потому что необученные, плохо экипированные равнодушные «заморыши» неспособны эффективно воевать, потому что они – пушечное мясо в руках торгашей – политиков, потому что России требуется содержательная военная реформа». Новый министр бороны Игорь Родионов (пришедший на смену Павлу Грачеву) поддержал своего патрона и в одном из интервью заявил: «Сегодня главная задача федеральных сил — прекратить стрельбу и сесть за стол переговоров. И сидеть за этим столом столько, сколько потребуется». А тем временем в Чечне шли бои и лилась кровь рекой. Под давлением Лебедя генерал-лейтенант Поляковский (исполнявший обязанности командующего Временной объединенной группировкой федеральных войск в Чечне)  13 августа все в тех же Новых Атагах встретился с начальником главного штаба сепаратистов Масхадовым. Как любят говорить дипломаты и политики: «в ходе двухстороннего диалога была достигнута договоренность не открывать огонь без необходимости, беспрепятственно пропускать колонны с медикаментами и сохранять неприкосновенность коридоров для выхода мирных жителей из зоны боевых действий, а также передать друг другу тела погибших и раненых». Однако о точном сроке начала перемирия оговорено не было. Из уст русского генерала для своих подчиненных данная договоренность прозвучала следующим образом: «Огонь открывать только в ответ на провокации». Формулировка была более чем размытая, но по-другому тогда было нельзя. В городе оставались блокированы подразделения федеральных сил, общей численностью несколько тысяч человек и боевики могли использовать данную договоренность для подготовки и нанесения решающего удара по осажденным.  Зная русскую бюрократию, когда нижестоящие штабы по цепочки должны запрашивать разрешение на открытие огня, а решение принимается чуть ли не в больших московских кабинетах, Поляковский решил не рисковать, и оставить право выбора  за своим младшим командирами. Ведь они сейчас в Грозном и, стало быть, им виднее, когда стрелять во врага, а когда можно (и главное безопасно для себя и своих подчиненных) сохранять мир и тишину.  Масхадов в своем обращении к борцам за независимость был более прямолинейным: «Не стрелять». Но, несмотря на все эти заявления и приказы, боевые действия продолжались, и противоборствующим сторонам оставалось только одно – обвинять друг друга в нарушениях договора. Несмотря на такую ситуацию, то этого перемирия все-таки была хоть и маленькая, но польза для обеих сторон. Некоторые из блокпостов и комендатур, расположенных в Грозном вывесили в знак примирения белые флаги. В последствии многие СМИ, симпатизировавшие чеченским сепаратистам, представляли этот факт как сдачу в плен. Однако, в августе 1996 года даже боевики  имели по этому поводу совершенно иное мнение. Такие подразделения члены незаконных вооруженных формирований называли не иначе как «мирные федералы» и не только не обстреливали, но даже не предпринимали попытки для их разоружения. Что и говорить, даже в такой кровавой мясорубке, когда жизнь ровным счетом ничего не стоит, люди старались сохранить свое человеческое лицо. Что касается мирного населения, волею судьбы оказавшегося в этом аду, большая часть поддерживала сепаратистов, и возложила всю ответственность за происходящее, на плечи российских военных. Наиболее радикально настроенная часть обитателей Грозного влилась в ряды незаконных вооруженных формирований, пополнив и без того немалую численность отрядов противника. Впрочем, огульно утверждать, что все вновь прибывшие были из числа местных жителей тоже нельзя. Несмотря на существовавший контроль, многие активные участники бандформирований заблаговременно проникли в город, еще до начала штурма под видом мирного населения.
 К 14 августа, несмотря на все усилия со стороны федерального командования изменить ситуацию, боевики практически полностью контролировали Грозный. Операция принимала затяжной характер, который, разумеется, был на руку Масхадову и его соратникам.
Тем временем в Москве паника перерастала в истерику. Правда, истеричили далеко не все.  Тертый калач Борис Николаевич первым смекнул, как следует себя вести в столь щекотливой ситуации, и сделал  «ход конем», который впоследствии ударит по маковке генерала-миротворца своим чугунным копытом, да так что голова зашатается. 14 августа, изящным росчерком пера, президент перекинул всю ответственность со своих одряхлевших плеч на здоровую голову. Указ «О дополнительных мерах по урегулированию кризиса в Чеченской Республике»  возлагал на председателя Совбеза очень большие полномочия: от ведения переговоров с сепаратистами, до координации деятельности федеральных органов исполнительной власти. С такими «расширенными» правами, Александр Иванович, не мешкая, вылетел в Чечню.  15 августа, на совещании в Ханкале, Лебедь публично выдал порцию очередных разоблачений. Назвав чеченскую войну «коммерческой и заказной», представитель президента РФ по Чеченской республике авторитетно заявил, что имеет полную ясность, кто инициировал события 6 августа в столице Чечни, кто и почему пропустил боевиков в город. В заключении Лебедь клятвенно заверил, что по возвращении в белокаменную, непременно созавет пресс-конференцию, и назовет всех виновных «поштучно и поименно». Однако бремя государственных забот не позволили главе совета безопасности сдержать свои обещания. Вечером, того же 15 числа, Александр Иванович вылетел в Старые Атаги, на очередную встречу с лидерами чеченских сепаратистов Яндарбиевым и Масхадовым. Через два дня после этой «миротворческой операции» исполняющий обязанности командующего федеральными силами генерал Поляковский и начальник чеченского штаба Масхадов встретились и провели четырехчасовую беседу. Была достигнута повторная договоренность, издать приказы о прекращении огня в Грозном и провести без всяких условий обмен раненными и телами погибших.
Слово и дело понятия совершенно разные особенно на Кавказе. За благовидным фасадом из официальных заявлений была сокрыта суровая действительность этой грязной войны. В такой нешуточной зарубе все средства хороши.
Боевики так и не прекратили обстрелы позиций российских войск и минирование местности вблизи гарнизонов и транспортных магистралей, тем самым пытаясь спровоцировать ответный огонь по мирным селениям в тех районах, где сепаратисты не пользовались поддержкой местного населения. С обменом пленных дела обстояли всосем скверно. Противоборствующие стороны встречались, договаривались а воз стоял на месте. Не успевали представители федерального командования и незаконных вооруженных формирований обменяться рукопожатиями, закрепив тем самым очередную договоренность, а уже на следующий день боевики кричали о захвате «федералами»  каких-то 20 заложников и достигнутое соглашения отменялось. Если одних только заложников было недостаточно, с барского плеча боевики добавляли еще 10-15 человек из мирного населения, якобы убитых злобными оккупантами без суда и следствия. 
Чего греха таить, федеральные части, блокированные в Грозном, тоже хитрили, дабы обезопасить себя от нападений. Искусственно замедляя процесс выхода из города мирных жителей, российские военнослужащие получали «живые щиты» возле блокпостов, тем самым лишая сепаратистов возможности обстреливать свои позиции.
Не сидели сложа руки и московские политики. 19 августа в высоких кремлевских кабинетах разродились очередным судьбоносным документом, который окончательно запутал и смешал все карты. Ельцин, (а точнее кто-то из его окружения) подписал очередной поручение, в котором председателю Совбеза предлагалось «восстановить систему правопорядка в Грозном по состоянию на 5 августа» и в тоже время сосредоточить внимание на выводе федеральных сил из Чечни к 1-му сентября. Поскольку на документе стол факсимильный оттиск подписи главы державы, Лебедь назвал его «некомпетентным» и выполнять отказался. Невиданное дело, но спорить с Александр Ивановичем никто не стал. Этот шедевр так и умер в высоких кабинетах власти.
20 августа сдали нервы и у временно исполняющего обязанности командующего группировки Поляковский. Для него самого, и уж тем более для его подчиненных, такой «мир» был хуже войны. Генерал-лейтенант обратился к мирным жителям, оставшимся в чеченской столицы с требованием в течение 48 часов покинуть Грозный по специально предоставленному «коридору» через Старую Сунжу. Серьезность своих намерений Константин Борисович подтвердил в беседе с журналистами, заявив: «мы не намеренны дальше, мириться с наглыми и варварскими действиями бандформирований, продолжающими сбивать наши вертолеты, совершать дерзкие диверсии, блокировать российских военнослужащих. Из сложившейся ситуации я вижу выход только в силовом методе. По истечении срока ультиматума и выхода гражданского населения, федеральное командование  намеренно применить против бандитов все имеющиеся в его распоряжении огневые средства, в том числе авиацию и тяжелую артиллерию».  А чтобы боевикам, находящимся в городе, не показалось мало, Поляковский резюмировал свое выступление следующим: «Мне больше не о чем говорить с начальником штаба НВФ Масхадовым, который выдвигает неприемлемые для нас условия и считает Россию врагом Чечни». В том, что генерал слов на ветер не бросает, сепаратисты знали не понаслышке. По слухам уже вечером того же дня на командование объединенной группировки попытались выйти несколько полевых командиров, чьи люди на тот момент находились в городе. Просьба у них была самая насущная: предоставить коридор для выхода в горы. Ответ федерального командования был категоричен: «Не для того мы вас окружали, чтобы выпускать. Или сдавайтесь или будите уничтожены».
  Вся свободная пресса как один встала на защиту «угнетенных». В мрачных цветах и красках, зарубежные и отечественные писаки, рисовали апокалипсические картины предстоящего штурма. Никто из авторов статей и репортажей даже не сомневался что город будет полностью стерт с лица земли вместе с мирными жителями и «гостями чеченской столицы».
Как раз в это время, из отпуска вышел командующий группировки генерал Тихомиров. Его появление на авансцене оптимизма лидерам незаконных вооруженных формирований не прибавило. Вопреки всем ожиданиям  Вячеслав Валентинович решение своего заместителя не отменил. Еще будучи в Москве командующий объединенной группировки заявил, что идею штурма поддерживает. Не оправдал надежд и «тишайший» министр обороны Игорь Родионов. На совещании с командованием Северо-Кавказского военного округа, в Волгограде он заявил, что никаких «ультимативных» поручений Поляковскому не давал, а тот, дескать, самостоятельно принимать такие решения не имеет права, тем не менее, приказа о штурме так и не отменил. Масхадов оказался в мышеловке, в которую сам и залез. Бывший полковник от артиллерии понимал, что теперь только политики (как зарубежные, так и отечественные) могли спасти боевиков от полного разгрома. И политики Аслана Алиевича не подвели.
  Савельев, уже точно и не помнил, как и почему снова оказался в Чечне. Его послали с какой-то группой для обеспечения  безопасности командного состава при проведении переговоров с сепаратистами. Работа сводилось к тривиальной охране представителей центра при их перемещениях по территории мятежной республики и в местах постоянной дислокации. Не окажись Василий Иванович на том злополучном совещании, возможно жизнь его сложилось бы совсем по иному. Возможно сидел бы он сейчас где-нибудь в разедотделе Штаба ВДВ и писал бы бумаги и методические пособия, а быть может, инспектировал бы части и отдельные подразделении со всеми прелагающимися привилегиями лица начальствующего… но судьба распорядилась по иному.
  Какие-то неотложные дела привели его в тот злополучный день в штаб. Дела, по всей видимости, были неотложными, потому как Савельеву срочно надо было повидать начальника разведки. А тот как назло куда-то запропал. С большим трудом капитану удалось выведать, что искомое лицо в данный момент пребывает в кабинете, где в скорости должно состояться очень важное совещание с участием командующего и прибывшего в очередной раз в Ханкалу Лебедя. Время для разговора со своим непосредственным начальником у Василия еще было достаточно, и потому ничтоже сумняшись он решил таки  доложиться по форме и существу. Начальник разведотдела встретил Савельева как назойливую муху. Не до докладов ему было сейчас. С минуту на минуту должны  пожаловать гости из самой Москвы, а он тут про какие-то маршруты передвижения рассказывает.
- Товарищ капитан! – полковник гневно сверкнул очами, когда Василий все-таки попытался довести до конца свой доклад. – Свободны!!! – кратко закончил он свою речь, чтобы не перейти к более крепким выражениям, но было уже поздно. В это момент, в помещение быстрым и решительным шагом вошли люди в штатском, которых сопровождала свита, с большими звездами на погонах. Осознав, что отступление невозможно, начальник разведки задвинул Савельев куда-то за спины  штабных офицеров.
Василий Иванович сразу же признал председателя совета безопасности Александра Лебедя, который на правах полноправного хозяина вошел первым. Честно сказать капитан несколько был разочарован оригиналом. Дело в том, что бравый генерал на телеэкранах выглядел намного внушительней и предпочтительней – ну просто глыба, а в живую, оказался мелковат в сравнении с созданным умелыми пиарщиками образом.  Только грубоватый рявкающий голос, сомнительный признак командных навыков, остался без изменений. Настоящий командир, если он, конечно, не пытается перекричать залпы реактивных минометов на поле брани, может говорить и посдержанней, и потише.
   Видимо беседа началась еще в коридоре, и Александр Иванович не обращая внимание на всех присутствующих на повышенных тонах говорил с Поляковским.
- С кем вы собрались штурмовать Грозный? – взревел Председатель Совбеза. – С этими заморышами? Проезжаю мимо блокпоста, а на посту стоит какой-то…непонятно кто!!! Чумазый, не умытый не бритый… И это по вашему солдат российской армии??? А в каких бытовых условиях находятся ваши подчиненные? Войска деморализованы, не готовы к боевым действиям. Люди устали от войны…
  Однако, несмотря на такой натиск, возражения со стороны командования были и довольно веские.
- Извините Александр Иванович, вы же сами знаете, что война это не строевой смотр. Даже у генерала не всегда есть возможность, чтобы поесть. Просто не хватает времени. О приведении формы в надлежащий вид я вообще молчу. Один только внешний вид, это еще не показатель боевой готовности. Есть еще и другие критерии, например как обученность, слаженность подразделений…   
   Однако кремлевский гость был не намерен выслушивать такие дерзкие словопрения. У него уже была четкая позиция по факту предстоящего штурма, и сдавать ее Лебедь не собирался ни при каких обстоятельствах.
- Обученность? Слаженность? – глаза председателя Совбеза метали в сторону своего оппонента молнии. – Какая обученность? Вы две недели не можете  взять город под свой контроль, имея подавляющее преимущество в живой силе и технике. Кому вы очки втираете?   
У Александра Ивановича было в запасе еще множество аргументов, чтобы и дальше разносить в пух и прах нерадивых военных, но неожиданно инициативу взял на себя человек в штатском, который прибыл в кабинет вместе с представителем президента по Чеченской республике. Судя по манере и тону, с которым он вступил в диалог, сразу стало ясно, что это птица высокого полета.
- О чем с ними вообще говорить! -  рванул он с места в карьер. – О каком штурме может идти речь. Кого вы там окружили? – с откровенной издевкой поинтересовалось важное столичное лицо. - Контроль утрачен не только над Грозным, но и над большинством населенных пунктов республики. Вы сами находитесь в полном окружении. Практически все части группировки блокированы в местах своей постоянной десикации.  Кого вы хотите запугать своими нелепыми ультиматумами? Журналистов, и туповатых обывателей? Да полевые командиры смеются над вашими угрозами. По-моему генерал вам пора перестать делать из себя клоуна и страну позорить. Пора посмотреть правде в глаза. Чечню вы просрали, бездарно и бесповоротно.
  Савельев внимательно следил за оратором. Он старался его разглядеть из-за плеч штабных офицеров. Честно признаться, говоривший ему сразу не понравился…
- Маковский! Гнида!!! – прошипел кто-то из радом стоящих. – Как только сюда прилетел, сразу помчался на встречу с Масхадовым даже в Ханкалу не заехал. От боевиков всяких ересей наслушался и теперь умничает.
Маковский?!! Тут то Василий Иванович вспомнил, кому обязаны прошлогодним фиаско, когда вместе со спецназовцами СКВО он пытался уничтожить полевых командиров в горном селении, и от этого еще больше расстроился…. Затем дабы далее не раздражать себя внешностью этого неприятного типа, Савельев перевел взгляд на Поляковского. Командующий был бледен. Видимо здорово достали его слова оратора. Однако  Константин Борисович не первый год служил в армии, и за свою жизнь повидал не мало, в том числе и незаслуженных  нападок и упреков. Он быстро собрался, и не успел Маковский закончить свою обличительную речь, стал чеканить ответ: спокойно, четко, рассудительно, короче говоря, по-военному. 
- Я, как командующий группировкой, не согласен с такой позицией и считаю, что вы должны были прежде всего встречаться с руководством Объединенной группировки войск. Мы здесь давно собрались и ждем вас. Нам есть что сказать. Неужели перед встречей  вас не интересовало наше мнение, наша оценка ситуации?
  Грубая манера общения, особенно с тем, кто ниже тебя по рангу, плохая привычка, которую очень легко приобрести, но очень трудно от нее избавиться. По всей видимости, Маковский очень долго находился при власти, раз успел ей обзавестись, и уже на уровне рефлексов  применять в ежедневных сношениях с подчиненными.
- Ты генерал, – стал фамильярничать приближенное лицо  первого российского президента, – можешь считать все, что угодно. Твоя задача: молчать, слушать и выполнять то,  что тебе мы с Лебедем говорим. Понял? 
 Командующий сам закипал от злости. Сейчас уже всем присутствующим стало понятно отношение государства к собственной армии, к людям в погонах, которые здесь в Чечне проливали свою и чужую кровь за чужие политические интересы.
- Вы говорите, не думая о тех людях, которые сейчас в Грозном в полном окружении кровью харкают. Они ждут моей помощи. Я обещал…
Последняя попытка достучаться до совести и всего человеческого, что еще осталось в тухлых душонках московских чиновников успеха не имела.  Реакция была прямо противоположной.
- Я тебя, генерал, вместе с твоими людьми, вместе с вашей дохлой группировкой сейчас куплю и перепродам! Понял, чего стоят твои обещания и ультиматумы? 
  Савельев видел, как боевой генерал стиснул кулаки, да так что аж кисти рук побелели. Он посмотрел в наглое лицо своего оппонента, круто развернулся и ушел прочь. Больше ему разговаривать с представителями центра было не о чем. Маковский проводил уходящего «расстрельным» взглядом и тогда многим стало ясно - военная карьера Поляковского Константина Борисовича закончилась. Оставшиеся офицеры стояли как оплеванные, понурив головы. Жаль, что никто не последовал примеру своего командира. И дело тут вовсе не в малодушии, просто от такого конкретного разговора, где тебя без всяких обиняков заявляют, что ты дерьмо и цена тебе медный грош, многие прибывали в самом настоящем шоке. А Борис Адамович торжествовал. Он и не собирался смягчать тон.
- Я никому не позволю использовать армию для сведения личных счетов, – продолжал он поливать грязью генерала. – Даже гибель сына, не дает права на уничтожение целого города, в котором полно мирных жителей.
Это уже было самое откровенное скотство. Если бы Савельеву заявили подобное но бы не задумываясь ответил. Ответил по-мужски, так чтобы зубы повылетали. Жаль что, Поляковский покинул совещание еще до того, как была сказана эта низость. Использовать личную трагедию, хватать за живое только для того чтобы утопить честного порядочного человека… где мера человеческой подлости?   
 Поляковский не первый, и пожалуй не последний, кто пожертвовал своим сыном во имя Родины. Сталин, Хрущев и Микоян, как бы к ним не относились потомки, не стали прятать любимых чад за свои широкие, облеченные государственной властью, плечи. Их сыновья погибли защищая свою отчизну. Пали в бою до конца выполнив свой долг. Участь отца, потерявшего сына постигла и Константина Борисовича. Капитан Поляовский погиб здесь же в Чечне. Всего неделю пробыл он на Северном Кавказе. Даже должность заместителя командира батальона толком принять не успел. В апреле 1996 года,  колона, в которой ехал сын генерала, под Ярышмарды попала в засаду. Погибло сто человек. Сто чьих-то сыновей, братьев, отцов. Но только генералу Поляковскому, вменили в вину эту страшную утрату. И не только здесь на совещании. В этот же день в Москву, Верховному, было «правильно» доложено, какими мотивами вызвана столь жесткая позиция командующего. По коридорам власти поползли ехидные слухи о генерале, заразившемся чеченской «бациллой кровной месте». Реакция последовала незамедлительно, Константина Борисовича отстранили от командования за несколько дней, до подписания унизительного соглашения «об окончании войны».      
   А дальше был Хасавюртский шабаш. Лебедь как и положено важной птице, весь в белом кривил свое бульдожье лицо и стуча кулаком по столу гремел псевдо-командирским голосом повторяя: «Хватит, навоевались!». Он охотно обнимался с Масхадовым, и примерял  дары свободолюбивых чеченцев (папаху и бурку). Это был его день.  В принципе, на бумаге «договор» не выглядел столь позорно, каковым являлся на деле. Вопрос о независимости республики откладывался до 2001 года. Было еще много витиеватых фраз и словоблудий, направленных на то, чтобы сбить с толку неискушенного обывателя. Однако для тех, кто мог разобрать эзопов язык  дипломатии, стало очевидно - Россия признавала Чечню как субъект международного права и, уже сейчас констатировала факт независимости Ичкерии. Понимали это и военные, но от их понимания проку было как с козла надоев. Это война, была проиграна однозначно и бесповоротно.
После подписания «мира» Ханкала стала похожа на большой муравейник. Усталые и полностью деморализованные части грузились в эшелоны. Чумазые бойцы перетаскивали с места на место матрацы, колья от палаток, иное военное имущество. Большой транспортный самолет набивал свое вместительное брюхо тем, что еще не так давно именовалось объединенной группировкой. Сейчас на останки масштабного воинского объединения жалко было смотреть. Впрочем, Василий и не смотрел. Потупив взор, но пробрался  в переполненное чрево крылатой машины,  которая должна была увезти его подальше от этого позора. В полной задумчивости над собственным, далеко не безоблачным, будущим Савельев даже не заметил, как ударился ногой о железный ящик. Не заметил, но почувствовал. Боль моментально вывела его из тяжелых раздумий.  Ящиком оказался цинковый гроб, возле которого сидел старший лейтенант десантных войск.  Офицер бросил суровый взгляд на рассеянного пассажира воздушного судна и только субординация, а возможно и принадлежность последнего к «крылатой пехоте», заставила его сдержаться от жесткой ругани.
- Прости братишка! Не хотел…честное слово, – принес свои извинения Василий.
- Да ладно! – снисходительно молвил старший лейтенант. – Уже сил нет скандалить.
- А сам откуда?
- Ульяновск!
- Знаю таких. Воевал с твоими однополчанами в 94-м. Сначала на Аргун, затем вместе на Грозный ходили.
- Зря значить ходили… - угрюмо буркнул старлей. - Столько народа за зря положили и вот теперь бежим отсюда хвосты поджав… Григорий Иванович, вот тоже на родину возвращаться, – ульяновец кивнул головой в сторону цинкового ящика. – Отвоевался!!! А всего четыре года до пенсии оставалось…
- А кто он?
- Хороший мужик, – и приставил при этом самую страшную приставку, которую можно только придумать, - БЫЛ! Мой старшина. Из миномета накрыло. Руки – ноги в разные стороны. Что успел собрать, на себе притащил. А солдат из госпиталя - гнида тыловая, отказался его в тельняшку и камуфляж одевать.  Я вначале с ним по-хорошему, мол негоже десантника в последний путь без тельняшки и формы провожать. Тем более не на гулянке ведь костью подавился, а в бою погиб. А он сволочь, ни в какую. Ну, тут я не сдержался. Избил его до кровавых соплей. Начмед прибежал, шум поднял. Я ему в ответ, что нельзя так с человеком. Не собаку ведь хороним, а воина-десантника. Уж кто-кто, а он достоин последних почестей. А этот докторишка тоже оказался порядочной сволочью, стал меня прокуратурой пугать.  Меня пугать, все равно, что небо красить, и не такое видали… просто… все равно зло берет…   
- Это точно, – согласился Васили. – Смотришь на все это гадство и понимаешь что зазря человек погиб. Все было зря….
Старший лейтенант внимательно посмотрел на своего случайного собеседника. Было в его взгляде что-то наподобие немого упрека. Может быть адресован он был не лично капитану спецназа, который сейчас раскис как баба, а тем, кто привел русскую армию к этому трагическому финалу «первой чеченской».  Старлей снял со своей головы берет, небесного цвета, лучше которого не сыскать на всей земле, и аккуратно положил его на крышку гроба.
- Спи спокойно Григорий Иванович. Мы за тебя еще отомстим. Гадом буду, вернемся и отомстим и за тебя и за себя и за всех.
 Эх, старший лейтенант, старший лейтенант… твои слова да Богу в уши…      
   По приезду в Москву и доклада своему непосредственному командиру о своем прибытии,  Василий заперся в каптерке и  ушел в дремучий запой, даже без захода домой. Оно и понятно, зачем травмировать близких своими душевными проблемами. Только и того, что предупредил Ингу по телефону, мол вернулся живым и здоровым, и вот теперь по делам служебным задерживается в части на пару-тройку дней.  Два дня он заливал свое и общее горе водкой. Но чем больше он пил тем тошнее на душе ему становилось. Что-то сломалось в нем. Лопнул основополагающий стержень, на котором зиждились его принципы и убеждения. Чуть более десяти лет назад, но страстно желал служить в элите вооруженных сил. Тогда еще была «непобедимая и легендарная», туман от которой рассеялся жарким августовским днем 1996. Рассеялся безвозвратно и пожалуй на всегда. Крушения идеалов происходило не сразу. Еще в Абхазии Савельев видел значительные перемены к худшему, которые должны были неминуемо привести к этому трагическому концу. Просто тогда в это не хотелось верить. И вот теперь, жестокая правда предстала во всей своей отвратительной ногате. Армия оказалась забытой и заброшенной, а главное, виновной во всех неудачах отечественной политики. Государств показало людям в погонах, которые  служили ему верой и правдой, свой большой насиженный в теплых министерских креслах зад. Такое случалось и раньше. История помнит подобные примеры, и Савельев, скорее всего, читал о них в учебниках истории. Но тогда чужие беды не казались школьнику Васе такими уж драматическими. Сейчас же он сполна хлебнул горького яда предательства и измены. Слишком много он оставил на теперь уже чужой земле, и смириться с этим он не мог, просто не имел права. Где-то, в маленькой комнате общежития, сидел сейчас его боевой товарищ Мирошниченко, и сжимал в своей руке небольшую железку с надписью «за личное мужество» прикрепленную при помощи кольца к пятиугольной наградной колодке,  доставшуюся ему в награду за пролитую кровь и увечья вместе с мизерной пенсией. Славик так и не смог до конца оправиться от той январской контузии. После реабилитации он еще некоторое время пытался служить при штабе, однако жуткие головные боли и артериальное давление не позволили ему доковылять до пенсии. Теперь он сидел на убогом диване, в полной прострации и в ушах его шумели сумасшедшие удары пульса, а взволнованная жена протягивала ему очередную порцию сильнодействующих таблеток, чтобы не дать мощным потокам крови атаковать его измученный мозг. Как и многие другие, но был предан и продан. Его жертва оказалась напрасной.
Где-то там, в Грозном, без лишних почестей и шума была предана земле пожилая учительница, прожившая на Чечне не один десяток лет. Сердце не выдержало, когда на ее глазах были расстреляны пять молоденьких русских солдат, которых она несколько дней «горячего» августа 96-го, прятала в своей квартире от «освободителей» чеченской столицы.  Видимо, кто-то из соседей  поспешил услужить «своим братьям по крови» о проделках русской бабы. Несмотря на очередное заключенное перемирие, боевики, выволокли безусых юнцов во двор, и в присутствии спасительницы проведя скорый и жестокий суд, расстреляли прямо возле стены дома. Женщина скончалась там же на месте.    
 Навеки вечные осталась в Грозном и большая часть разведгруппы Дмитрия (старого знакомого Савельева). Перед планируемым штурмом ее закинули в город для корректировки огня артиллерии. После отставки Полякоского, новые командиры про нее попросту забыли. С боями остаткам подразделения спецназа удалось вырваться из чеченской столицы. Дмитрию повезло, а вот многим его боевым товарищам нет.
  Сейчас, где-то на берегах широкой Волги хоронили останки прапорщика Григория Ивановича, и старший лейтенант потупив взор, слушал ропот близких павшего война. Всех их терзал один единственный вопрос и на него офицер не мог дать ответа. Да и сам он не имел теперь представления: «ради чего отдал свою жизнь отец двоих детей, любящий муж, заботливый сын?».
  На третий день Василий зашел в кабинет своего командира роты Мороза и положил ему на стол стандартный лист бумаги. Ротный внимательно перечитал содержание, затем вопросительно уставился на Савельева. 
- Ты хорошо обдумал? – поинтересовался майор.
- Лучше некуда! – ответ Василия был немного резковат, но Мороз отнесся с пониманием и не стал переводить его в разряд личных оскорблений. 
- Ты на себя в зеркало смотрел?
Савельев сразу понял на что намекал ротный. Несмотря на свежевыбритось, вид у капитана был более чем помятый.
- Там уже не на что смотреть. Ничего не осталось...
- Вася! – довольно дружелюбно произнес Мороз. – Это все эмоции. Тебе надо просто успокоиться. Нельзя рубить с плеча. Предали ведь не одного тебя, а всю армию. Что ты хочешь этим доказать? И главное кому?
- Я никому и не чего доказывать не собираюсь. Просто служить этим людям не хочу, да и не могу. А так, до пенсии досиживать, увольте, такое не по мне.
Майор с сожалением смотрел на офицера. Уж очень хорошим специалистом считался Савельев у себя в полку. С другим бы, пожалуй, он так не церемонился, а тут ему действительно стало жаль отпускать его на вольные хлеба.
- Послушай Василий Иванович, – голос ротного уже звучал жестко. - Хватит из себя корчить курсистку Смольного института и истерики закатывать. Пока ты в 93-м в Сухуми сидел, нам здесь в Москве и не такое, пришлось пережить. Один только штурм «белого дома» чего стоит, когда свои  своих же из танков расстреливали. И дерьма тогда я нахлебался столько, что до сих пор отрыгивается.
Действительно, в октябре 1993 отдельному батальону специального назначения ВДВ было не сахар. Ходили слухи, что подчиненные Мороза по заказу первых лиц государства выполняли очень деликатное поручение непосредственно в Белом Доме, где на тот момент находились восставшие представители Верховного совета Российской Федерации!!! Перед самым штурмом оплота оппозиции, спецназовцы, по подземным коммуникациям, вывели из осажденного правительственными войсками здания «группу товарищей» и вынесли несколько ящиков с документами (как утверждали потом некоторые знающие и очень «большие люди» компромат на Грачева и Ельцина). Савельев никогда не проявлял любопытства к этой истории и оттого не знал что в ней правда, а что только домыслы (точно так же, как не до конца знали всей подноготной и непосредственные участники этой операции), но намек своего ротного он понял. 
 - А тебе, нервы лечить надо, – продолжал Мороз. - Возьми отпуск, хочешь, в санаторий тебе путевку выбьем, как участнику боевых действий. А вот это, – Мороз  поднял со стола рапорт и демонстративно потряс им. – Это дезертирство...      
- Считайте, как хотите! – огрызнулся Василий. – Из-под полки служить я не собираюсь. Честь отдавать этим сволочам, рука не поднимается…
- Поступай, как знаешь, – сердито выпалил Мороз. – Рапорт я подпишу и передам по команде. У тебя все?
- Так точно!
- Свободен…
Через месяц Василий уже был гражданским человеком. 
 
Вот таким невеселым получился рассказ капитана запаса Савельева о своем знакомстве с Маковским. Крутов выслушал это повествование с большим внимание и интересом. Когда Василий наконец-то закончил, Яков лукаво усмехнулся.
- Вася, Вася, святая простота, – поделился своими  впечатлениями от  услышанного, рязанский однокашник. – Говорят глупость – это дар свыше! Вот смотрю на тебя и убеждаюсь в правоте данного утверждения. Я лично ни за что бы, по своей воле, не уволился. Служил бы себе и горя не знал. Вся беда в том, что ты все очень близко к сердцу принимаешь. Был бы ты, сопливым лейтенантом, я бы еще мог понять твой юношеский максимализм. А то ведь целый капитан, с десятью годами выслуги за плечами.
- Ну, ты что же сейчас не при погонах!  - постарался поддеть своего приятеля Савельев. И как оказалось задел прямо за живое.
- Это точно! Не при погонах! – слегка обиделся Яша. – Но я то, не по своей вине, и уж тем более не по нерадивости, с армией расстался. Были у меня очень веские причины с военной формой попрощаться. Я ведь теперь, даже не офицер запаса, а рядовой. Вот такие вот чудеса на свете случаются. И заметь, что злиться на государство, у меня причин гораздо больше чем у тебя. Сволочь в лампасах мне дорогу перешла… - с досады Яков опрокинул очередную чарку, закусив ее своей «губой».
Василию, конечно же, было любопытно узнать продолжение этой темной истории но, видя, как болезненно реагирует его товарищ на дела давно минувших дней, проявлять излишнее любопытство он счел неуместным. Однако, Крутов продолжил без лишних просьб и уговоров.
- Я тогда старшим лейтенантом служил, в одной бывшей братской, а теперь просто виноградной республике. Служил, как полагается, как в Рязани учили. Лучший взвод в части. Всего год старшим лейтенантом проходил, и уже роту доверили. Правда, приказа еще не пришло, но обязанности ротного уже исполнял.  И вот, как-то раз, вызывают меня в штаб, и поручают очень ответственное задание – сопровождать колонну с оружием и боеприпасами. Поблизости от нашего гарнизона располагалась база хранения, ее-то в Россию и вывозили в срочном порядке. Разумеется, я как положено, под козырек и исполнять. А какая обстановка тогда была, сам знаешь. Не поймешь где свои, где чужие.  Всякие народные фронты из щелей, как тараканы недавленые, повылазили и развели кипучую деятельность. На склады нападали, наши части блокировали. Короче,  груз надо было довести любой ценой, и при этом без излишних инцидентов. Начальник штаба тогда меня до-слез заинструктировал о правилах поведения на маршруте.  При моем напутствии даже целый генерал-майор присутствовал, дабы показать всю важность данного поручения. Большей часть молчал, но когда речь шла о возможных провокациях, свои пять копеек обязательно вставлял – сволочь такая…
- Можешь не вдаваться в подробности, – слегка не корректно перебил Василий рассказчика. – Мне тоже доводилось грузы сопровождать, по территории бывших братских республик.
- Тогда срезу к делу! – решил пропустить уже ненужные особенности инструктажа и политической обстановки Яков. -  До базы мы добрались без всяких происшествий. Загрузились, поехали к пункту назначения.  Уже почти, что до места выгрузки добрались, и тут нам дорогу  преграждает толпа местных жителей. Детей и женщин прямо под колеса толкают. Их, эти уроды, из национального фронта в авангарде поставили, а сами за спинами до поры до времени прятались. Само собой, я даю команду: «Стой», не по живым же людям ехать. По рации вышел на штаб. Докладываю обстановку, а они мне в ответ: «не поддаваться на провокации, а дорогу необходимо разблокировать, без жертв среди мирного населения». Как тебе это нравиться?
Вместо ответа Савельев грустно усмехнулся и понимающе пожал плечами. Сам он хорошо помнил инструктаж, когда его вместе с Чернышевым послали сопровождать боеприпасы из Цхинвала.   
- Вот и я о том же! Вышел я к этим «мирным жителям» и постарался спокойно объяснить, что мы, дескать, вывозим имущество принадлежащие российской армии. Какие к нам могут быть претензии? Однако, в толпе выискалось несколько умников, которые стали мне возражать. По их сугубо авторитетному мнению, они сами, и их родители не один десяток лет гнули спину на опороспособность Советского Союза и, стало быть,  этот груз принадлежит не России а их народу. Мало того, что скандалили, так еще и народ стали подбивать, чтобы машины у нас отбить. На доклад времени у меня уже не было. Дал я предупредительную очередь в воздух, не драться же мне, в конце концов, с женщинами и детьми малыми. Ну, бабы как стрельбу услышали, сразу в рассыпную. А их мужья – басмачи недобитые, начали машины из охотничьих ружей обстреливать. Одного из моих бойцов зацепили, по настоящему. Ему пуля под бронежилет залетела. В аккурат под мышку вошла. Я опять по рации штаб запросил. Доложил, все как есть, и помощи запросил. Тут то бравый генерал, который на инструктаже присутствовал, мне и говорит: «Разрешаю огонь на поражение, не позволю военнослужащих российской армии расстреливать безнаказанно!». Я аж чуть не прослезился, когда такое услышал. Вот думаю настоящий отец-командир! Впрочем, сам знаешь, что одно дело говорить, и совсем другое по живым людям стрелять, особенно когда вокруг тебя, словно куры перепуганные, бабы мечутся. Вот, я приказал, поверх голов из БТРа пальнуть, для острастки. Дали из КПВТ (Крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый) длинную очередь, у джигитов нервы и сдали - все в рассыпную, путь свободен. Короче с горем пополам приехали мы к станции, где груз и передали, согласно накладных.  Возвращаюсь я к себе в часть настоящим героем. Уже мечу, где дырку для ордена колоть, а меня поджидает следственная группа из местной прокуратуры. Сходу вызывают меня к командиру в кабинет, а там уже эти урюки сидят, и глаза свои хитро щурят. И генерал тоже тут как тут. Местные блюстители законности мне и заявляют, что я, дескать, превысил свои служебные полномочия,  нарушил все требования воинских уставов, приказов и инструкций, в результате чего имеются  пострадавшие и даже человеческие жертвы. Я, разумеется, попросил обосновать. Оказывается, когда я стрелять в воздух начал, пару бабок в толпе изрядно помяли: у одной несколько ребер сломано, у другой нога и сотрясение. Но хуже всего, что один горный аксакал был найден мертвым, с прострелянной башкой. Толи пуля об камни срикошетила, мы ведь в низине стояли, а они с холмов по нам  огонь вели, а может и свои подстрелили, чтобы провокацию организовать. Суть не в этом. Труп, не труп, а у меня ведь приказ был: «огонь на поражение». Тем паче, они первые моего бойца подстрелили. Я об этом им, так прямо и заявил. Рассказываю, а сам на генерала – отца родного поглядываю. Думаю, этот точно не даст сожрать. И что ты думаешь, эта сволочь, подскочил с места как ошпаренный, и давай орать: «Какой, такой приказ? Ничего я не давал!!! И стрельба эта, форменная самодеятельность. Таких, как этот старший лейтенант, самих надо стрелять без суда и следствия, чтобы дружбу между нашими народами не портили». В качестве доказательства, стал инструкцией размахивать, которую я на инструктаже подписывал. А там и в правду об открытии огня ни слова, ни полслова. Приказ он ведь по рации отдавал…. Слово, оно хоть и не воробей, но в устной форме никакой юридической силы не имеет. И мои непосредственные командиры тоже хороши. Глазки стыдливо закатили и в пол смотрят, как будто и не было вовсе этого приказа. Я так и опешил. Если бы не растерялся от такой подлости, вцепился бы в глотку этой твари, хоть знал бы за что срок мотать. А так растерялся, стою как баран, только глазами мигаю. Генерал сразу смекнул, что нельзя момент терять, и пока я не опомнился, велел дежурному по части, караул вызвать и меня на гауптвахту в одиночную камеру препроводить, до полного выяснения. На следующий день, приходит ко мне мой командир батальона и давай уговаривать, чтобы я вину на себя взял. Я ему говорю: «Николаевич, как же так? За какие грехи меня подставили». В ответ, он только плечами жмет. Сперва, я упираться стал, решил в полный отказ уйти. Пусть, думаю, они тоже со мной паровозом на зону проследуют. Тогда-то мне комбат все расклады по моей дальнейшей судьбе и раскинул. Прямо заявил, что если буду упорствовать, меня командование урюкам выдаст, а там, в СИЗО, я много не протяну, они же меня по-тихому прикончат еще до суда. Кровная месть в тех краях выше всякого закона стоит, плюс политическая целесообразность. А если вину свою признаю,  то оставят у себя в части, и следствие будет вести и наша прокуратура. Получу я максимум условно, пару лет. Вот и все, что для меня они могут сделать. Против генерала все равно никто не пойдет, ни при каких обстоятельствах. Посидел я, подумал, даже ночь не спал и, в конце концов, сдался – решил чужой грех на себя взять. Спасибо хоть на счет «невыдачи» слово сдержали. Получил я, как и обещано, два года условно, и был по приговору разжалован в рядовые, и уволен из армии. Комбата моего тоже уволили, правда без уголовных последствий. Начальника штаба бригады с понижением в другое место перевели, а командира на пенсию, без почестей. Знаешь, когда я из зала суда вышел, то не было на свете счастливее человека. Вот ведь до чего сволочи довели. Не правильно это, когда ни за что страдаешь, да еще и благодарен должен быть тем, кто тебя без вины под уголовное дело подвел.  Это я уже потом понял, когда немного успокоился. Так мне, брат Вася, за себя обидно стало, аж до слез. А гниду, что эту кашу заварил, тем временем в Москву перевели, очередную звезду на погон в положенный срок прилепили. Он теперь при генеральном штабе, в инспекции. Я так, ради интереса, справки наводил. Ничего, пусть сволочь покамест служит, а потом я ему все припомню… - Яков не по-доброму улыбнулся. Видимо не простил он своего обидчика, несмотря на срок давности… все равно не простил. – Вот тебе, друг Василий, и родина - мать ее…. Для нее, мразь в лампасах оказалась дороже, чем простой смертный, пусть и порядочный. Нет ее, Вася, этой родины. Выдумали ее замполиты для митингов и партсобраний. Нет ее точно так же как и закромов, про которые нам любят по телевизору рассказывать. 
- Так уж и нет? – Возразил Савельев.
- Той, про которую политики все уши прожужжали, точно не существует. Это Вася не родина, а сплошная абстракция. Родина это я да ты да мы с тобой. Дом, двор, улица, на которой ты вырос или живешь. Друзья, знакомые и близкие родственники…
- Ну, это мы еще в школе проходили. Это, Яша называется малая Родина! Но есть ведь и большая?
- Большая? Нет, это не родина - это государство. Вот эта, бесполая тварь, прикрывает свою мерзкую личину различными благородными понятиями, чтобы ты ей верно служил.  Государство, никого не любит, и уважает только тех, кто его нагнуть да оседлать может. На всех остальных  ему плевать. Это, я брат Василий, давно уже понял.
- Много тебе дали такие полезные знания? – Василий скривил саркастическую улыбку.
- Не поверишь, очень много! – важно заявил Яков. – Теперь даже на государство я тружусь только за хорошее вознаграждение. А от сопливых призывов и лозунгов, у меня никакого трудового энтузиазма не  возникает.
- Государство? – искреннее удивился Савельев. – Если я тебя правильно понял, то ты сейчас на Маковского трудишься.
- Ты Вася, по-моему, никогда не отличался вопиющей тупостью. Я тебя прошу, не порти о себе впечатление. Ты ведь сам все прекрасно понимаешь. Маковский как раз один из тех, кто составляет это государство. На него очень многие спину гнут, только об этом не догадываются. И большинство из них, делают тяжелую работу за красивые слова да пустые обещания. Зарплату рядового служащего, деньгами называть даже смешно.
- А тебе самому, сколько платит твой хозяин? – с насмешкой поинтересовался Василий.
- Иному министру не снилось! – не без гордости заметил Крутов.
- И за это, ты ему как тузик служишь. И даже тапочки носить готов?
Крутов демонстративно положил на стол вилку, которой до этого периодически уминал горячие закуски, и упер свой тяжелой взгляд в собеседника.
- А скажи-ка мне друг Вася, чего я тебе в жизни плохого сделал, что ты меня все обидеть норовишь? – надулся как мыльный пузырь Яков. – Я тебе помочь хочу, а ты в душу гадишь. Раньше за тобой такого свинства не водилось. Или действительно время меняет людей? 
- Извини Яша! – стал виновато оправдываться Савельев. – Что-то меня не на шутку размотало, растрясло. Просто не хочется верить, что там, в Чечне мы в атаку за вот…этот… твоего работодателя ходили. Ой как не хочется верить…
- Хочешь, не хочешь, а придется с этим смириться, – уже без обид сказал Крутов. – Чтобы тебе там, твои командиры не рассказывали, но в 94-м вас на Грозный погнали, не без участия Маковского. И как ты сам, мне только что рассказывал, не без его помощи обратно вернули. А на счет «тузика»… это ты зря. Тапочки я может, и буду таскать, только стоить это будет… очень дорого. А надоест, можно и другого хозяина подыскать. Ты знаешь,  я когда под арестом сидел, от нечего делать читать начал. Оказывается очень интересное и увлекательное занятие чтение книг, и главное дурные мысли хорошо отгоняет. Тогда-то в руки мне и попалась одна увлекательная книга о средневековой Японии, а конкретнее о самураях.  Вот уж где замечательные люди были. Некоторые из их принципов мне очень по душе пришлись. Если отбросить всю эту шелуху, о том, что каждый самурай должен умереть, никогда не отступать и не сдаваться, все остальное очень даже применимо к нашей сегодняшней жизни. Больше всего мне понравилось, их отношение к работодателям.  Ничего не скажу, самураи своему господину служили верой и правдой жизни своей не жалея. Но! в случае серьезных противоречий, которые затрагивали их честь, и принципы свода их закона – «бусидо», могли запросто поменять хозяина.
Простим Якову Крутову столь поверхностное восприятие кодекса чести японских воинов. Впрочем, тут нет ничего удивительного, ведь каждый видит в любом явлении и поступке, только то, что он хочет видеть.   
- Выходит, они наемники?
- А как по мне - «вольные стрелки», и нет в этом ничего зазорного…
Крутов посмотрел на часы. Действительно друзья засиделись. Часовая стрелка уже перевалила за двенадцать и, вела отсеет нового дня.
- Короче Склифосовский, заговорились мы с тобой, а на главный вопрос ты мне так и не ответил… Ты согласен со мной ехать? – Яков пристально посмотрел на Савельева. – Извини, но времени нет, и потому ответ тебе придется дать прямо сейчас.
- Значит, служить Маковскому верой и правдой?
Василий наморщил лоб. Принимать такое решение было нелегко. Особенно протестовала его советь, которая всячески пыталась  вынудить своего хозяина дать отрицательный ответ. Однако, разум кричал о противоположном. Не та была сейчас ситуация, чтобы из себя праведника корчить, и это было гаже всего. Выходит, что продавал сейчас Василий всех тех, кто остался лежать в гористой, и до чрезвычайности не гостеприимной земле Северного Кавказа. Продал за медный грош… «Простите ребята, если смежите, такую слабость, но выбора у меня сейчас просто нет»: добивал холодный рассудок последние очаги сопротивления.
- Согласен! – выдавил из себя Савельев и залил эти слова увесистой порцией водки.
 Такой ответ Крутова вполне устроил.
- Вот это по-нашему! Ты даже себе Василий не представляешь, как мне сейчас надежные и проверенные люди нужны. Просто позарез нужны…
 Уже на выходе из заведения, Яков обратился к Василию с последней и очень настоятельной просьбой.
- Слышь, Вася, я тебя как родного прошу, ты там, на счет Маковского держи свое мнение при себе. Особенно при посторонних. А то, за такие разговоры, могут и язык оторвать, вместе с головой. Люди, они ведь разные бывают. Я промолчу, а другие могут и доложить куда следует…
- Яша, я тебя понял. Буду нем как рыба. Даю тебе слово офицера… 

Странная экспедиция

 Прошло две недели, а Савельев все еще находился в Москве, вернее в ее окрестностях. Скиталец обосновался на даче, принадлежавшей, толи самому Крутову, толи фирме в которой он трудился. И хотя сам Василий в столицу носа не показывал, принимал самое активное участие в подборе охочих, отправиться в опасное путешествие. Как ни странно, но Яков не хотел привлекать в поездку людей из учреждения, где сам работал и, по всей видимости, таких там и не держали. Тех, кого успели уже отобрать, никак не походили на сикюрити, скучающих в душных офисных помещениях. В экспедицию народ подбирался бедовый. Все, уже прошедши отбор, имели такую колоритную внешность, что ныне покойный покоритель Сибири Ярмак Тимофеевич, сдох бы от зависти, если бы мог их лицезреть. Как успел заметить Василий, прошлое соискателей вакантных должностей Крутова не сильно интересовало. Разве что для справки и компромата (чтобы в последствии ежели вздумают бузить надавить им на кадык неопровержимыми фактами), проверял он их по учетам и картотекам. К концу третей недели, на даче уже находилось, не считая Якова и самого Савельева, десять человек. Двоих можно было смело занести в разряд авантюристов – искателей приключений. Беспокойный характер этой парочки скрывался под непроницаемой маской невозмутимости и хладнокровия. Еще четверо не так давно были лихими казаками-разбойниками.  Однако вольготные времена для бесшабашной братвы, подходили к логическому концу, о чем свидетельствовали судимости у троих  джентльменов удачи. По этой причине, не найдя себе применения в быстро меняющимся мире бандиты решили примкнуть с предприятию которое сулило им неплохую прибыль. Главным в этой «когорте отважных» был коренастый малый по прозвищу Кабан,  убивший не один десяток лет в спортивных залах. До того как присоединиться к новым исследователям таежных просторов, он верховодил одной из небольших группировок.  И хотя  вольготные времена осталось в прошлом,  повадки лидера не давали Кабану жить спокойно. Изначально, он хотел прихватить с собой чуть ли не всех своих бывших подчиненных, мотивируя это тем, что люди проверенные, и в случае чего не подведут. Однако Крутов, был калачом тертым и сразу заподозрил Кабана в попытке захвата власти. Не мытьем так катаньем бывший бригадир уговорил Якова взять с собой хотя бы еще одного человека и на эту уступки начальник экспедиции, в конце концов, согласился. Остальные двое из данной категории  оказались «фраерами залетными» опрометчиво приехавшими в столицу, в поисках легких денег, и в конце своих Московских скитаний оказавшимися на полной мели. Оставшиеся четыре участника таежного похода, были публикой разношерстной, но отчаянной и готовой ко всему, что вполне устраивало Крутова. Тем более, один из них не так давно служил срочную, в армейском спецназе. Василий еще в самом начале предложил своему училищному приятелю, формировать отряд из лиц, проходивших воинскую службу в разведке, но Яков наотрез отказался, мотивируя это некоторыми особенностями предстоящего задания, о которых не распространялся даже Савельеву. 
  В этот день Крутов вернулся из Москвы поздно, и тем не менее собрал всех членов экспедиции в просторной комнате:
- Ну что казаки-первопроходцы! – голос Якова звучал торжественно. – Завтра вечерней лошадью выезжаем на место. Там нас будут ждать еще пятеро из местных – охотники, проводники. Так что общей состав группы более чем внушительный. Провиант и снаряжение получим на месте. А сейчас можно отдыхать и расслабляться. Прошу учесть, что по прибытию, спиртные напитки запрещаются… Предприятие очень серозное, и делать его надо на трезвую голову. 
 Присутствующие восприняли это сообщение неоднозначно, хотя большинство отнеслось с пониманием. Одни только уголовники горевали более остальных, а Кабан даже рискнул начать прения:
- Так в лесу, без спиртного, не долго и, простуду подхватить.  Как же мы, командир, греться будем?
Яков недовольно нахмурил брови, но ответил спокойным тоном.
- «Наркомовские» сто грамм, будете получать ежедневно, но весь запас спиртного будет храниться у меня. А если замечу, что кто-то с собой в обход установленных правил «НЗ» прихватил, уволю к чертовой матери без выходного пособия. Еще вопросы есть?
Вопросов больше не было.
- Тогда отдаю бар на разграбление! – сделал последнее объявление Крутов, отворяя дверцу бара находящегося здесь же в комнате. – Гуляйте сколько душа пожелает, но завтра быть в нормальной форме. Не хватало, чтобы вы в поезде все туалеты обгадили содержимым желудка.
Напиться, напоследок, выразили желания практически все участники поездки, и без повторного приглашения стали доставать из шкафа всевозможные горячительные напитки. Особой жадностью отличались возмутители спокойствия во главе со своим предводителем.
- Гуляй братва лихая! – озорно призывал Кабан не ограничивать себя в выборе. – Когда еще такой случай представиться…
Савельев не принимал участия в общей попойке. Вместе с Крутовым он удалился в отдельные апартаменты, прихватив с собой бутылку водки. Даже работая в частном секторе, где его материальное положение было куда выше, чем когда он носил на своих плечах офицерские погоны,  Василий так и не смог привыкнуть к микстурному привкусу виски. Да и остальные крепкие напитки, по его личному мнению, уступали и по качеству и по вкусу сорокаградусному изобретению самого Менделеева. 
 - Ну, что друже, давай за успех нашего безнадежного предприятия! – Поднял первый тост Яков.   
- Давай – согласился Василий без особого энтузиазма.
- Я не понял? – насторожился Куртов. – Тебя что-то смущает? Тогда выкладывай, пока еще время есть…
- Тут ты прав, смущает, вернее смущают!!! Смущают меня Кабан и компания. Нет у меня к ним веры. Я вообще не пойму, зачем ты их с собой тащишь?
- Не переживай Чапай! – подбодрил Яков училищного дружка. – И не таким рога обламывали.  Им тоже  работенка  найдется. Хотя конечно лучше чтобы, такого не случилось… - туманно закончил Крутов, и дабы окончательно уйти от этой темы, задал Василию вопрос. - Давно хотел у тебя спросить, на счет слухов, которые про твоих бывших однополчан ходят.
Савельев намек понял, но все-таки решил уточнить.
- Ты по поводу убийства Голодова?
- Совершенно в дырочку! – подтвердил Яков.
Интерес Крутова был вполне обоснованным. Сенсационные результаты расследования взбудоражили практически всю российскую общественность. Впервые в качестве и исполнителей и заказчиков выступили представители элиты вооруженных сил. Причем, по версии следствия, вопрос об устранении Голодова решался, чуть ли не на министерском уровне, прямо в рабочих кабинетах. Это выходило за всякие рамки понимания, не только у простого обывателя, но и у людей, непосредственно носивших военную форму. Армия в роли козаностры –  действительно шокирующая новость.  Краткая предыстория этого чрезвычайного происшествия была такова.  17 декабря 1994 года в редакции газеты «Московский комсомолец» прогремел взрыв. Сработало взрывное устройство в дипломате. В результате погиб журналист издания Дмитрий Голодов, который и принес этот кейс. Так же, от взрыва пострадало еще трое сотрудников редакции. Как утверждали коллеги покойного, накануне трагедии один из «источников» позвонил Голодову и, пообещал передать ему сенсационные материалы. Журналист должен был забрать компромат из камеры хранения Казанского вокзала, где они были оставлены «доброжелателем».  Стараниями работников прокуратуры в роле «доброжелателей» оказались офицеры отдельного полка специального назначения ВДВ. 
- Лично я считаю, что это полный бред, и ничего более… - высказал свое мнение Савельев. 
- А как же на счет дипломата-ловушки. Говорят, прокуратура свидетеля нашла, который утверждает, что мину изготавливал командир роты специального назначения и, якобы в день убийства журналиста, лично выносил его из расположения части? – продолжил развивать тему Крутов. – И между прочим, свидетель этот, вместе с тобой в одном полку служил …
- Не знаю, что там наплел этот свидетель, - Василий, как и многие другие его сослуживцы знал, показания дал Алексей Маргелов, служивший в батальоне специального назначения сверхсрочником, - но наличие в расположение чести таких «дипломатов» это еще не уголовное преступление. Между прочим, эти «предметы» числились у нас как материальное пособие…
- Вася ты не нервничай! – попытался успокоить Крутов не на шутку разошедшегося товарища. – Лично я ничего против твоего полка не имею. Просто хотелось бы услышать мнение человека знающего. Ты ведь в этой части сам служил, а значит, должен быть в курсе, что у вас там творилось. Но если не хочешь отвечать, то давай сменим тему…
- Не стоит! – уже спокойно продолжил Василий. –  Хотя я с 1994 и служил в этом полку, но по данному факту, мне лично, ничего не известно. Некогда было во все тонкости и подковерные игры вникать. У нас другие задачи были. И про интерес Голодова к нам, я узнал уже после его смерти. Но коль хочешь знать мое мнение, изволь. Разве Поплавский и Мороз похожи на идиотов? Я с ними вместе не один год служил и проявлений слабоумия  с их стороны не наблюдал. Предположим, что действительно поступала команда убрать Голодова. Разве Мороз стал бы его вырывать? Куда проще было проломить голову, или прирезать его в темной подворотне.
- Проще-то, проще, - начал делиться своими суждениями Яков.
Хотя суждения эти были вовсе не его, а почерпнутые из газет, которые неутомимо лили грязь на отдельный разведывательный полк обвиняя его во всех смертных грехах.
 – Тогда сразу бы всем стало ясно, откуда ноги растут. Сломанная шея, это верный признак работы профессионала. А такие, у нас, только в разведке служат…
-  Ерунда! – категорично возразил Василий. - Мина-ловушка, это самое бестолковое, что можно было придумать. Ну, сам посуди в центре Москвы, в редакции популярной газеты гремит взрыв. Ежу понятно, расследование будет вести не только милиция, но и ФСК. И главное, такое дело под сукно не спрячешь, и   просто так не замнешь. Тем более, данный вариант ликвидации слишком сложный. А как показывает практика, чем сложнее план, тем меньше шансов на успех.   Сам посуди, «дипломат» был оставлен на вокзале в камере хранения. Не лучшее место для передачи. Представь, если бы получатель решил посмотреть содержимое прямо на месте?
- Тогда бы рвануло прямо на вокзале? – Резонно предположил Крутов.
- Правильно! А отсюда следует, что сразу же после взрыва начали бы искать, кто оставил груз.  Возможно, по горячим следам удалось бы выйти на владельца чемоданчика. Зачем так рисковать? К тому же посылка могла вообще не найти своего адресата. Хотя это и маловероятно, но Голодов мог поручить забрать дипломат кому-нибудь другому. Причин может быть много: пробки на дорогах, меры конспирации, ведь журналисты люди скрытные и своих источников информации берегут как зеницу ока. В конце концов, семейные проблемы не позволили самому прибыть на место. А добровольный помощник, мог бы любопытства ради и самостоятельно вскрыть «кейс». Другое дело - поножовщина. Все тихо аккуратно. В темном переулке или подъезде, кухонным ножом по горлу… и ищи ветра в поле. А если еще вдобавок вывернуть у покойного все карманы, то версия ограбления выглядит, более чем правдоподобна. Если бы Поплавский и Мороз планировали эту операцию, то использовали именно этот вариант.
- Все равно бы в ограбление не поверили, – усомнился Яков. – Голодов, это тебе не директор овощной базы.  Слишком уж известный  был журналист, да и писал честно признаться толков.
-  Влад Листьев, был куда более популярным, и тем не менее, его расстреляли в собственном подъезде.  А убийц, несмотря на все громогласные заверения прокурорских работников, до сих пор так и не нашли.  Прошу заметить, киллеры даже не пытались имитировать ограбление. И метод устранения был самым примитивным, а значит, и эффективным. А на счет творческих талантов Голодова? – Василий слегка задумался. Уж слишком была для него противоречива личность погибшего журналиста. Савельев конечно же читал его статьи ( а некоторы даже не без удовольствия). – В погоне за сенсацией, Дима не всегда бил в цель. Чего только стоят  16 тысяч танков, якобы проданных Турции из Западной группы войск? Как мне кажется, во всем ЗГВ не было такого количества бронетехники. И в отношении Абхазии, его точка зрения, была слишком уж поверхностная. Проабхазская позиция нашего руководства сформировалась лишь в самом конце войны. А вот в начале, все было совсем по-другому. Ельцин фактически благословил Шеварднадзе на аннексию самопровозглашенной республики. А сколько оружия и техники было переедено. Наш батальон тоже подарил грузинской стороне несколько БТР-ов. Надо было Голодову  раньше приезжать, когда гвардейцы мхедриони в Сухуми форменный беспредел устроили.  Тогда бы он знал, почему абхазцы так ненавидят грузин.  Хотя про коррупцию в министерстве обороны, писать у него получалось.
- Кстати о коррупции?  - Как бы невзначай поинтересовался Крутов. –  В газетах писали, что Поплавский был не только хорошим начальником разведки, но еще и бизнесменом? Причем умудрялся одновременно сочетать службу в армии и коммерческую деятельность…
- Ах, ты об этом?!– совершенно беззлобно воспринял такой щекотливый намек Василий. – Скажу тебе прямо, у командования были кое-какие договоренности с коммерческими структурами.  В частности на нашей базе проходили переподготовку охранные организации:  в тире стреляли, инструктора по физподготовке с ними занятия проводили. Может, конечно, кое-что командиры и клали себе в карман, но основная часть денег, за оказания таких услуг, шла в кассу полка. Тут уж извините, жизнь заставила. У нас с половины снаряжения была за счет спонсорских денег закуплена: от ботинок и спальных мешков, до разгрузок и радиостанций. Как вспомню, с чем пришлось в 94-м в Чечнею входить, честное слово стыдно становиться.…  Только и того, что одно название «спецназ», а экипировка вся дедовская. «Духи», и те, снаряжение получше нашего имели. А за то, что Поплавский некоторым офицерам и сверхсрочникам давал возможность в сфере охранных услуг копейку заработать, не осуждаю. Сам знаешь, какая сейчас в войсках зарплата, и в Москве на нее прожить попросту не возможно. Никуда не денешься, не любит сейчас государство свою армию, а выживать как-то надо.
- Это ты точно подметил, именно выживать, – согласился Крутов. – Довели страну до ручки…
- Давай не будем душу рвать попусту, – резонно предложил Василий. – Все равно от нашего вытья, мир не перемениться. Давай, лучше о тебе поговорим, а то уже почитай третью неделю вместе тремся, а поговорить по душам все времени нет. Расскажи-ка мне Яков, как ты до такой жизни докатился? 
- Да тут собственно и рассказывать нечего. Его величество случай. Как говорят умные люди : «Все что не делается…
- А лучше не станет – перебил рассказчика Савельев.
- Эх, Вася, Вася, не исправимый ты пессимист, – стал укорять своего однокашника Крутов. -  Сколько уже на белом свете прожил, а до сих пор так и не понял, что жизнь наша тельняшка и с недавнего времени для тебя пошла белая и очень широкая полоса. Ты не смотри, что сейчас у тебя проблемы за плечами висят. Зри в перспективу!!! А перспективы у тебя, Чапай, после нашей встречи, просто заоблачные. Бери пример с меня. После того, как меня с позором из армии уволили, я думал все! жизнь закончилась.  Понимаешь, я ведь без ВДВ своего существования на этом свете даже не представлял. А тут такое! – Яков в сердцах махнул рукой. – Даже сверхсрочником, с моей испорченной биографией, не устроишься. А как мне служить хотелось. Бывает «Урал» мимо проезжает, а я за ним как дурак бегу, выхлопные газы вдыхаю, нюхаю, а сам чуть не плачу. Потом себя в руки взял. Пораскинул мозгами, как мне из этой ямы выбираться, и ничего умнее не придумал, как в Москву податься, – усмехнулся Крутов, – столицу покорять решил. Благо, что тогда один был, без семьи, а то бы не выжил в белокаменной. Приехал, остановился у знакомых. Стал работу искать. Работы в Москве много, да вот денег за нее платят мало. Хотел, по началу, в охранную контору устроиться, но на первом же собеседовании сказали что с судимостью мне не светит. Пошел работать на стройку к шабашникам, разнорабочим. Снял квартиру, потому как не злоупотреблять гостеприимством друзей как-то неудобно. Зарплаты хватало, только на оплату жилья, да на покушать. А вокруг соблазнов видимо-невидимо. Через год, у меня нервы сдали. Такая обида взяла, что просто спасу нет. Каждый день по сторонам смотришь, и видишь как мимо тебя люди, может даже глупее, да похужее тебя, на красивых авто по ночным клубам разъезжают, а ты как дурак целый день на стройке спину гнешь, и даже новые джинсы купить себе не можешь.  И самое противное, понимаешь, осознаешь, что это твоя ниша. Что выше головы не прыгнешь, и до седьмого неба рукой не дотянешься. 
- Эта друг Яков, называется жаба. И сколько ее не корми, все равно она тебя душить будет, –  не без иронии подметил Савельев.
- Не в том дело. На худой конец, можно было бы и в бедности жизнь прожить, в этом ничего зазорного нет. Просто, понимаешь, доказать я хотел, что зря со мной тогда так обошлись. Хотел, непременно стать богатым и успешным, на зло всем. Подъехать на шикарном «Мерседесе»  к дому своего комбата, и того ублюдка в генеральских погонах, нажать со всей дури на клаксон. Пусть свою рожу в окно высунут и посмотрят, что Яков Крутов, не пальцем деланный, и в жизни кое-чего да стоит.
- Ну и что, воплотил ты свою мечту-задумку в жизнь? Ты ведь теперь, парень не бедный, есть чем похвастаться, перед своими злопыхателями, – продолжал поддевать Крутова за живое Василий.
- Ты знаешь, нет! – довольно спокойно и без обид ответил Яков. – Перегорело, забылось, да бурьяном заросло. Как только по-настоящему на ноги встал, да посмотрел назад, на жизнь мою прожитую, так мне смешно стало. Кому, и главное, зачем мне теперь что-то показывать и доказывать? Главное, я сам себе доказал, что могу на зло всем, жить и довольно не плохо. Плевать мне теперь и на комбата и на генерала с высокой колокольни. Бог им судья!
- Ну а как же тебе фарт встретился? – вернул беседу в нужное русло Савельев.
- Как и положено, случайно. И главное, он ведь совсем рядом лежал, а я дурак все мимо ходил. После всех моих тщетных поисков, надумал я к себе домой возвращаться. Влачить нищенское существование все равно где. Да и дома с моральной точки зрения полегче. В провинции,  люди по большей части бедные, такие как я был. Разумеется, и соблазнов меньше, а душевного спокойствия больше. Начал даже деньги для бесславного возвращения на родину. И вот как-то, брел я по улице, после трудного дня трудового, и случайно встретил своего сослуживца по Среднеазиатскому военному округу. Он у нас в особом отделе служил. Хороший такой дядька, в летах. Во время службы,  я не так чтобы с ним большую дружбу водил, сам знаешь, какое в войсках к «контрикам» отношение, но иногда пересекались. Даже горькую вместе выпивали. Потом его в Ташкент перевели, ну а меня под зад коленом. Я- то тогда и не знал, что он теперь в Москве обитает. Впрочем, даже если бы и знал, то вряд ли к нему обратился. Сам понимаешь, куда он меня пристроит с судимостью. А он меня таки при встрече узнал. Подошел, поздоровался. Так, слово за слово, рассказал я ему о своих бедах. Рассказал просто так, чтобы душу излить, а он мне визитку протянул. Говорит: «завтра зайдешь,  попробуем решить твои проблемы. А на счет судимости, ты не переживай. Знаю я про тот случай не понаслышке. Парень ты хороший и надежный, а что тебя тогда козлом отпущения сделали, так это со всяким может случиться». И не поверишь, уже через день, я на новом месте работал. Прощай роба строительная и  сапоги кирзовые. Стал в костюмах на работу ходить. Правда, по началу, большой должности мне не доверили, но сила воли плюс характер и вот он я - заместитель начальника безопасности концерна.
- И ты, до сих пор под своим благодетелем ходишь? – поинтересовался Василий из чисто меркантильных соображений.
- Да, нет! Прокопович, уже год, как на заслуженном отдыхе. Сказал, что всех денег не заработаешь, а пожить для себя на старости лет это святое. Детей он своих пристроил, кое-какой капиталец поднакопил, чего ему еще от жизни надо?  Теперь сидит где-нибудь на теплых морях, и жизнью наслаждается. Но ты, Чапай, не дрейфь, – понял прозрачный намек Крутов. – Я, теперь, очень твердо на ногах стою, и без толкачей свободно обхожусь. Глядишь, через годик-другой, стану начальником, а тебя возьму своим заместителем. Нам бы сейчас, удачно порученное задание выполнить. От этого Вася очень многое зависит. 
 
До Красноярска добирались на поезде. Ничего чрезвычайного во время этого путешествия не приключилось.  Крутов, на правах старшего, водил своих подопечных в вагон ресторан и даже позволил несколько злоупотребить спиртными напитками. Однако «наркомовская пайка» не превышала допустимых норм, да и покорители таежных просторов, имели немалый опыт в потреблении хмельного зелья, поэтому, все обошлось без эксцессов. В Красноярске, участников предстоящего похода, поджидал микроавтобус, и прямо от железнодорожного вокзала, повез их подальше от цивилизованного центра. Поначалу, Василий любовался через окно автомобиля красотами, малоосвоенной человеком северной природы, но затем его растрясло, разморило, и он закрыл глаза. Машина неслась практически без остановок, лишь два небольших привала, для оправления естественных надобностей, да одна заправка. А зачем попусту терять время. Чем дальше машина отъезжала от Красноярска, тем безлюднее становилась местность. За последние четыре часа, лишь три леспромхоза повстречались на пути железного коня, а все остальное глухая стена леса, темного, дремучего и загадочного. Возле очередного перекрестка машина притормозили. На обочине их ждал трудяга «КрАЗ» на спине, которого была прикреплена будка.
- Ну что господа бродяги, – обратился Крутов к своим подчиненным. – Время менять экипаж.
- Это что, мы на этом дальше поедим? – с подозрительностью поинтересовался кто-то из первопроходцев.
- А на чем ты, родной, еще ехать собрался? – озорно подметил водитель «КрАЗа». – Почитай семьдесят километров аварийной дороги!  На ваших игрушках (тут, он имел ввиду, «газели» на которых путники ехали с самого Красноярска) здесь и версты не проползешь. Хотя, конечно, если есть желание можно и пеша…
- Довольно полемики, – пресек ненужные разглагольствования Яков. – Ноги в руки и грузится. Ты, Василий, полезай в кабину, вместе поскучаем.
Правда, скучать пришлось недолго. Уже через десять километров асфальт сменился разбитым проселком. Массивная машина, ревя своим мощным двигателем неуклюже переваливалась по разбитой колее.
- Это хорошо, что дождей было мало, - деловито рассуждал водитель грузовика. – А то бывает, что даже эта «дура» может по самые уши увязнуть.
- Ну а если дожди идут, тогда, как связь с внешним миром держите? – поинтересовался Крутов.
- А никак! Тогда сидим и ждем, пока подсохнет. Зимой, конечно, таких проблем нет, даже если снега много выпадет, все равно прорваться можно. Мерзлая дорога самое оно, для таких поездок. А вот весной, когда все тает, тогда очень худо. Хорошо, что в совхозе своя пекарня есть. Вот, за зиму муки натаскаем, а потом сидим в полной блокаде, пока вода не сойдет. А то, если застрянешь, хоть караул кричи. Я, лет пять тому назад, вот так в аккурат по середине застрял, да так что ни туда, ни сюда. Пять суток в кабине жил. Думал, что Богу душу отдам. Однако помереть не судилось, попутный «КамАЗ» вытащил. Так что, у нас, у шоферов жизнь не скучная, и места для подвигов тоже хватает.
- И что, всегда так было? – участливо спросил Василий.
- Да нет, раньше было лучше. Ну, это когда еще мы коммунизм строили. Тогда и дорогу делать собирались и проселок укрепляли, так что, ездить можно было круглый год. Даже автобус по сезону ходил.  А затем, перестройка началась, и все стало, замерло. Деньги ушли в чьи-то бездонные карманы, совхоз захирел, ну и вот, сами видите…   
Тем временем автомобиль не спеша подползла к моту через небольшую, он очень бурную реку.  В принципе эту шаткую конструкцию и мостом было назвать страшно. Перил у этого моста не было отродясь. Бревна, служившие покрытием, имели самый разномастный вид, что указывало на практически самодельную сборку сооружения. Кое-где, имелись значительные бреши в покрытии, и хотя машина навряд ли могла туда провалиться, но тщедушный пешеход пролетел бы туда со свистом.  И пока, удивленные Яков и Василий смотрели на это сооружение, как баран, на новые ворота, не веря, что по этой свалке бревен можно хоть как-то перебраться на другую сторону, «КрАЗ» осторожно заполз на мост и потащил свое многотонное тело по его зыбкой поверхности. За дверью кабины,  повисла пятиметровая бездна. Честно признаться, Василий уже давно не испытывал такого прилива адреналина. Казалось,  вот - вот  и машина свалиться, туда вниз, или, по крайней мере, соскочит колесо и тогда  ночевка в лесу им наверняка обеспечена. Однако, водитель, своим уверенным видом, вселял надежду на лучшее. Он даже успел, бросить взгляд на своих попутчиков и,  озорно подтрунить над их переживаниями:
- Не боись, столичные. Я тут уже столько раз катался, могу и с закрытыми глазами, машину провести.
- Ты лучше на дорогу смотри! – вполне серьезно ответил на такие шутки Крутов. – А то привезешь нас сейчас на корм рыбам…
- Да тут мелко, так что не утонем! – продолжал шалить шофер. – Года четыре тому назад, Пашка на своем «КамАЗе» здесь провалился. Мордой в самую реку уперся. Так вода, даже кабины не затопила. Правда, потом рихтовать пришлось… не мне вам рассказывать.
- Кого рихтовать, Пашку? – задал уместный вопрос Яков.
- Да, нет, машину, и мост тоже. А Пашке-то, что, лоб зеленкой помазали да руку в гипс замотали. «КамАЗ» дура длинная. У него задок здесь между бревен торчит, а морда в дно реки уперлась. Короче говоря, здесь на «грузовой» убиться трудно… если только на бок завалиться… тогда конечно.
Вот так, за разговором, мост остался позади, и Крутов с Василием могли вздохнуть спокойно. Савельев бросил прощальный взгляд на это чудо инженерной техники, и между делом поинтересовался:
- А кто же следит за этим, вот уж действительно, «чертовым мостом»?
- Кто, кто? Тот и следит, кто по нему сам ездит. Ремонтируем по необходимости. Вот недавно и опоры подправили. Мужики, на тягачах бревна подвозят, и вон там скидывают, – водитель указал рукой на обочину, где лежало несколько кругляков необработанного дерева.  – А потом уже, сами меж собою договариваемся, и чиним по мере возможности и надобности.  Правда, за отсутствием крана, стволы приходится носить вручную. Тут уж, ничего не поделаешь, механизация еще в полной мере не дошла в наши дремучие края.
- Не дрейфь! – уверенно заявил Крутов. – Если наша безнадежное дело таки увенчается успехом, то все у вас будет, и мост и дорога. «Крем-брюле» будете кушать и  спутникове телевидение смотреть…      
Через четыре часа качки, по кочкам и ухабам, усталые путники наконец-то прибыли в небольшой населенный пункт, затерявшийся где-то в бескрайних таежных просторах.
- Ну что, господа первопроходцы, выгружайтесь. Дальше пешком пойдем! – приободрил  Яков своих сподвижников.
Члены экспедиции не спеша покидали насиженные места, и активно разминали затекшие, за время проведенное в дороге, конечности. Не успел сам Крутов, ступить на грешную землю, как к нему уже  подошел какой-то мужичонка, неопределенного возраста и, поинтересовавшись, не он ли здесь «за старшого»,  повел всех прибывших к месту их временного пристанища.   Приезжих встречал маленький таежный поселок, который даже не был обозначенный на карте края. Одноэтажные бревенчатые дома, деревянные тротуары, а местами и отсутствие таковых, были окутаны полумраком. Свет горел только на центральной улице, да и то не везде. Зато, главная достопримечательность населенного пункта – бар, сверкал во всех цветах и красках и, выгодно выделялся на фоне остальных построек. В принципе, и само питейное заведение кроме аляповатой иллюминации (несколько елочных гирлянд опоясавших массивную вывеску, да яркого фонаря над входом), ничем особенным не отличалось. Небольших размеров одноэтажное деревянное строение,  служило культурной отдушиной для  обитателей этого Богом забытого селения. Проходя мимо злачного места, Кабан и компания тоскливо покосились в сторону входа, но зайти остограммиться, предложений не последовало.  Миновав практически весь поселок, группа вышла на окарину. Через каких-нибудь, пятьдесят метров, начиналось царство дикого леса – дремучего, сырого и мрачного.  Провожатый подвел группу к како-то казенному строению.
- Вот тут и расположитесь, – учтиво сказал он Якову.
Крутов недоверчиво глянул на постройку. Ни в одном из окон свет не горел. Это свидетельствовало о том, что в здании никто не живет, и возможно давно - потому как амбарный замок, запиравший двери, успел изрядно поржаветь.
- А что это за халупа? – поинтересовался начальник экспедиции у местного аборигена.
- Детский садик, – ответил мужичок, и в голосе его чувствовалась тоска по былому величию малой родины. – Еще при советской власти построено, когда лессовхоз крепко на ногах стоял. Тогда, народу у нас в поселке было много. И зарплата хорошая, и детишки малые у нас водились. А теперь что? Молодежь как школу окончит - сразу в город учиться. А город он как трясина засасывает. Почитай никто оттуда по своей воле не возвращается. Скоро и школу закроем. Всего-то три учителя и один директор. Хорошо, что из соседних поселков пока еще к нам на учебу возят, да и учеников, если всех вместе собрать, и двух классов не наберется. Да что там дети, тут и взрослое-то население просто на глазах тает.  Те мужики, которые работящие, разбежались по частным артелям за длинным рублем. Платят там хорошо, и условия приличные. Остались у нас только пенсионеры. А из молодежи – или пьяница или браконьер. А вот раньше время было… а сколько лесозаготовительной техники было. Ух, и силища бал, а не совхоз, одним словом миллионер.             
Но приятные воспоминания старожила не сильно интересовали Крутова. Он еще раз оглядел окрестность и только теперь заметил остатки детской площадки и уцелевшие фрагменты забора…
- Это все наши алкаши растащили, – пояснил провожатый. – Садик почитай бесхозный стоит. Но вы не переживайте, окна, стены и крыша, все в исправном состоянии. Правда света и воды  нет… да и удобства на дворе. Однако, жить можно. Тут я лампы керосиновые принес, и воды немного натаскал в умывальник думаю, вам хватит.   
- Так, а столоваться где мы будем? – недовольно  подал голос Кабан.
- В нашей столовой и будете, – ответил местный житель. – Конечно, не ресторан, но пища сносная, да и поварих председатель предупредил, чтобы кормили гостей, как своих мужиков…. Вот сейчас обстроитесь, и милости просим к столу! 
 - Слушай, старшой! – обратился Кабан к Якову. – А может, ну его, эту столовую. Айда лучше в кабак. Мы, мимо него, как раз только что, проходили. Думаю, жратва там будет поинтересней, чем в колхозной столовке.
 Крутов не по-доброму посмотрел на бандита.
- Можешь идти! Но обратно уже не возвращайся, – таков был ответ начальника экспедиции. 
- Так мы ж не водку пить, – стал оправдываться Кабан. – Да и не на халяву ведь. Стоимость питания, можно вычесть с нашей зарплаты! 
- Ты еще на ломанный грош не заработал! – оборвал выступающего Крутов.
- Да что там, в кабаке хорошего? – поддержал Якова провожатый. – Одна только вывеска, пища там, плюнуть и растереть. Яйца да сосиски с булкой, вот и весь ассортимент.
На том прения закончились. Утомленные долим переездом путники, побрели обживать заброшенный садик. Яков, как человек военный, хотя и бывший, во всем любил дисциплину и порядок. Перед походом на ужин, но заставил вех, не только аккуратно разложить свой багаж по тумбочкам, оставшихся еще от прежних обитателей, но и застелить спальные места (кровати с панцирными сетками загодя были расставлены  в большой комнате, и койко-мест было ровно столько сколько и приезжих). Местный житель оказался прав. Ассортимент в столовой был куда шире и вкуснее чем яичница с хот-догом.
С  самого утра, Яков куда-то запропастился. Перед своим уходом он прозрачно намекнул Савельеву, что пошел встречать какого-то важного гостя. Прошло уже два часа но, ни гость, ни Крутов пока не объявились.  Ожидание, стало действовать на нервы, и от того Василий решил убить время, покуривая на улице. День выдался погожим, и в солнечном свете, вчерашняя мрачная окрестность приобрела совершенно новые цвета и краски. Лес уже не казался таким зловещим и чужим. Осень еще не успела сбить листья с окрестных деревьев, и они просто таки горели  на фоне вечнозеленых хвойных собратьев. Туман местами поднимался из низин, и заботливо кутал своим пушистым платком могучие стволы таежных великанов и робкий подлесок.
- Хороший денек выдался! – раздался чей-то голос за спиной. 
Савельев не спеша обернулся. Перед ним стояли пять крепких мужиков с вещевыми мишками за спиной. Все они были вооружены: трое имели при себе гладкоствольное охотничьи ружья, оставшиеся двое - нарезные карабины. 
- Это вы будете старшим экспедиции?  - степенно поинтересовался неизвестный.
- Нет! Старший сейчас отлучился, а я его заместитель! – представился Василий. – А вы кто будете?
- Мы-то местные! Охотники! Мы, вроде как, вам в провожатые приданы. Вот, было велено, сутра сюда идти.
- Это хорошо. Тогда присаживайтесь, ожидайте! Скоро начальник должен подойти.
Глухой гул лопастей, порвал в клочья утреннюю тишину. Василий сразу же узнал этот звук. Он слышал его тысячу раз, и сейчас просто не мог ошибиться. МИ-8 горделиво проплывал над таежным поселком.
- А вот и гость пожаловал? – сказал сам себе Савельев.
- Чего? – недоумевая, переспросил бородатый охотник.
- Да, так мысли вслух. Старшой скоро должен придти! – пояснил Василий.
Действительно, Яков показался на горизонте, не прошло и пятнадцати минут после того как вертолет заглушил свой двигатель.
- А вот и пополнение прибыло! – бросил Крутов на ходу. – Ну что, всем строиться и через пять минут быть в готовности к выходу. Покамест без вещей.
- А куда пойдем? –  послышался голос одного из братков.
- Для начла, ящики таскать! – прояснил ситуацию начальник экспедиции.
А ящиков в вертолете хватило на всех, и каждый был таким тяжелым, что по дороге от луга, где приземлилась «МИшка», до детского садика пришлось делать как минимум два «перекура».
- Интересно, что за хрень мы таскаем? – задал вопрос Кабан, во время одного из таких привалов.
- Не хрень, а снаряжение! – поправил его Яков. – Или ты в тайгу с пустыми руками, как на прогулку собрался?
- И что, нам все это по дикому лесу на себе тащить? – стал возмущаться столичный бандит.       
- Разговорчики! – строго пресек ненужную демагогию Крутов.   
Кабан, хоть и нехотя, но все же подчинился.
После того, как груз был доставлен в место временной дислокации, его так и оставили лежать в ящиках. Выделив, пять минут на перекур, Яков снова дал команду «на выход» и опять без вещей. Окинув всех присутствующих суровым командирским взглядом, Крутов выбрал одного из местных охотников для охраны снаряжения. Инструктаж был краток и до тупости прямолинеен: «В случае нападения на охраняемый объект, стрелять на поражение! Можно без предупреждения. С участковым инспектором, я уже договорился!». Часовой хоть и смотрел на «старшого» с недоверием, но таки утвердительно кивнул головой – мол, все понял. 
На это раз целью прогулки был сельсовет. Остановив группу возле входа и назначив Василия старшим, Крутов зашел в вовнутрь и пробыв там пару минут снова появился на крыльце.
- Можно перекурить! – объявил он своим подчиненным.
Вид у Якова был слегка озабоченный.
- Что-то случилось? – спросил, затягиваясь, Савельев.
- Да «Колобок», будь он не ладен, куда-то укатился! – очень не лестно отозвался Крутов о прибывшем столичном госте. – Тут такое серьезное дело предстоит, а  представитель  центра,  решил осмотр хозяйства устроить. В народные нужды вникнуть. К предстоящим выборам готовиться. Не понимаю я, этих депутатов. Вроде бы взрослые люди, а ведут себя, как дети малы. Опа, вспомни про дерьмо, вот и оно!
 А это, с позволение сказать, тело уже вальяжно шло в направлении сельсовета. Вокруг него вился председатель совхоза. Он, активно жестикулируя, раболепно изгибаясь и заглядывая прямо в глаза, пытался втолковать заезжему чинуше, о насущных проблемах своего хозяйства.
Лицо важного гостя показалось Савельеву, очень знакомым, но вот где капитан запаса, мог его видеть этого человека, как ни силился, так и не мог припомнить. 
- А что это за тип? – поинтересовался Василий у своего непосредственного начальника.
- Шишка на ровном месте! – пояснил начальник экспедиции. – Доверенное лицо Маковского.
«Может быть по телевизору?», -  прикидывал в голове Савельев.  «Ведь такое публичное лицо просто обязано светить свою представительную личность на голубых экранах…. Хотя нет!... Тогда он был одет куда попроще, и на телевидение в таком наряде вряд ли бы сунулся…»
- Что и говорить, мир тесен, – шепнул Савельев Якову.
Теперь бывший десантник вспомнил, где он лицезрел эту отвратительную рожу. 
- Это ты о чем? – Крутов многозначительно посмотрел на Василия. – Неужели и с Колобковым ты тоже знаком?
- Виделись!
Этот январский день 1995 года Василий запомнил очень хорошо. Было в нем что-то особенное, да и начался он несуразно. Еще с ночи Савельев вместе со своими бойцами расположился в подвале дома, практически в центре Грозного. Пока было темно, провели разведку, но далеко не совались. Город тогда напоминал слоеный пирог – наши, потом чеченцы, потом опять наши. И кто где находиться  - сам черт ногу сломит. В полной неразберихи, пулю можно было схлопотать и от своих, и от чужих. Да и командование не спешило ставить задачи.  Уже когда расцвело, наконец-то, был дан приказ на зачистку  «свечки» (высотного дома). По данным разведки, боевиков там уже не было, но на всякий случай решили перепроверить,  позиция была уж очень хорошая – весь квартал виден как на ладони. Выделив пятерых человек, Василий отправил группу, дабы разведать, какие сюрпризы скрыты за толстыми стенами бетонного монолита, а сам поспешил к небольшому забору, напротив здания, чтобы вести оттуда наблюдение. Не успел он подойти к ограждению, а на него уже откуда-то сверху летело чье-то тело. Незнакомец, видимо имел неплохую физическую подготовку, и с такой быстротой и легкостью перемахнул через препятствие, что чуть не сшиб с ног подходившего к забору капитана. Инстинктивно Савельев навел ствол своего автомата на непрошенного гостя. Тот в свою очередь проделал тоже самое. Слава Богу, до стрельбы дело так и не дошло. Василий внимательно изучал неизвестного. Молодой человек, лет тридцать не больше. Лицо славянское, одет в армейский камуфляж, бушлат, стандартный бронежилет с карманами для магазинов. На голове черная «менатеповская шапочка» (такие, банк «Менатеп» вместе с другим снаряжением передал федеральной группировке в качестве гуманитарной помощи).  Короче говоря, без ста граммов и не разберешься свой это или чужой. Да и Савельев был тоже хорош: без знаков различия, на голове маска, такой себе призрак в затерянном городе. Так и стояли они друг напротив друга с минуту, которая обоим показалась вечностью. Первым тишину нарушил капитан. Вопрос был самый, что ни на сеть глупый и смешной, но ничего другого в голову так и не пришло.
- Ты за кого?  - настороженно поинтересовался Василий.
- За наших! – не раздумывая, выпалил незнакомец. -  А ты?
- Я тоже за наших!
Со стороны этот диалог, возможно, выглядел довольно забавным, но Савельеву тогда было не до смеха. Короткий разговор, двух вооруженных людей, так ничего и не прояснил, потому они продолжали стоять, держа друг друга на прицеле.
- За каких, таких, наших? – решил расставить «все точки над и» десантник.
- За своих… - уклончиво отвечал незнакомец.
Неожиданно неизвестный начал пятиться назад, при этом, продолжая держать Савельева на мушке. Поведение довольно странное, но это еще не факт, что перед капитаном был наемник. Отойдя шагов на пять и заметив, что человек в маске пребывает в нерешительности,  незнакомец развернулся и быстро пошел прочь. Василию показалось, что он даже побежал. Все, что случилось дальше, произошло быстро и бесповоротно. Одна единственная секунда, легкое нажатие указательного пальца на спусковой крючок… грянул выстрел. Неизвестный споткнулся и упал носом в какую-то кучу грязи. Нельзя сказать, что Василий выстрелил рефлекторно, но почему-то, по мере приближения к убитому, (а в том, что незнакомец мертв, офицер даже не сомневался) уверенности в своей правоте становилось все  меньше. Да, поведения незнакомца было более чем подозрительное. Но если догадки были ложными? Если это свой, перепуганный боец, отбившийся от подразделения? Конечно, на войне случается всякое, можно списать  на несчастный случай. Да и свидетелей по близости нет, а значит, никто не станет разбираться, как это произошло. Однако как  с этим жить дальше?
Одним рывком перевернув тело, Савельев стал шарить по карманам. Искать долго не пришлось, во внутреннем кармане куртки лежали  какие-то бумаги, по всей видимости, документы. Василий в спешке вытащил их наружу. Между потрепанными листами, виднелась зеленая книжечка. Точно такое же удостоверение личности офицера, было и у капитана. Внутри все оборвалось. Неприятный ком подкатил к горлу. Неужели фатальная ошибка? Разведчик приложил палец к шее незнакомца, но пульса так и не нащупал. Затем он стал разворачивать бумаги, так и не решаясь заглянуть в удостоверение. Первой под руку попалась какая-то справка, отпечатанная на машинке. Буквы перед глазами прыгали и упорно не желали строиться в послушные строки, однако Василий, взял себя в руки. «Департамент государственной безопасности республики Ичкерия…». Все скорбные чувства моментально рассеялись как утренний туман, и в образовавшемся вакууме стала обильно произрастать злость, переходящая в ярость. Капитан открыл удостоверение. Могло ведь так случиться, что бывший владелец оставил книжку с гербом, уже не существующего государства, в память о воинской службе в Советской Армии. Могло, но не случилось. Как оказалось, убитый и по ныне проходил воинскую службу в российской армии, в какой-то там, в/ч… и успел дослужиться до старшего лейтенанта.  Спрятав бумаги в карман, Савельев с отвращением саданул ногой бездыханное тело.
- Ну, что тварь, растерялся? Не знал, какую из этих бумажек мне в нос  тыкнуть? Теперь валяйся здесь, пусть тебя собаки жрут!!! – процедил десантник и пошел прочь.
Уже позже, сотрудники особого отдела рассказали Савельеву, что  этот старлей служил в Дальневосточном военном округе и был у командования на хорошем счету. Никто не заподозрил, когда он за неделю до своей гибели взял отпуск «по семейным» и укатил якобы к родственникам. Еще большее омерзение вызывал тот факт, что в поступке старшего лейтенанта напрочь отсутствовала всякая идея. Меркантильный интерес толкнул, этого так называемого «офицера», встать по другую сторону баррикады. Слухи о хорошем вознаграждении тем, кто вольется в ряды защитников свободной Ичкерии, таки делали свое дело. В конце концов, справедливость восторжествовала и пуля, хоть и дура, но расставила все по своим местам.
Вот так неудачно начался этот январский день для Савельева. Хотя дальше все было не так уж и плохо. «Свечка» оказалась «чистой» и разведчики заняли здание без всяких хлопот. Осмотревшись, капитан дал команду провести «зачистку» близлежащих зданий и, оставив на крыше снайпера, расположился с оставшимися бойцами в подвале строения. Результатов долго ждать не пришлось.  Уже через час на лестницы раздались чьи-то шаги. В подвальное помещение пожаловал Пономарев собственной персоной.
- Командир! Мы там троих взяли. Двое чичей, и один гражданский.  По виду русский! – доложил прапорщик, о результатах проведенной зачистки.
Второй русский за один день ?!! это был уже перебор. Савельев заметно помрачнел.
- Так что делать будем?  - обыденным тоном спросил прапорщик.
- Костик! Не расстраивай меня бестолковыми вопросами! А то ты сам не знаешь, что с ними делать!!!
Жестокая правда войны диктовала свои правила. И если ты хочешь выжить, то непременно должен их придерживаться. По началу, пленных боевиков передавали в органы внутренних дел. Слава Богу, милиции в Чечню нагнали не меряно, и армейцы постоянно подгружали их «фильтрационной» работой. Однако, скоро все разочаровались в таком подходе. Бывали случаи, что берут боевика утром, а вечером он опять попадает в плен со следами побоев на лице. Как выяснилось, в фильтрационном лагере, задержанных нещадно избивали, а затем за умеренное вознаграждение отпускали восвояси. Нетрудно представить, какие чувства обуревали чеченского паренька после такой, с позволения сказать, работы. Приходилось решать все самим. Возможно, это было уж слишком жестко и радикально, но делать это приходилось, хотя бы из мер собственной безопасности.  Принцип был прост до безобразия: попался с оружием – не обессудь, без оружия – гуляй до следующего раза.   
- Командир! С чичами мы вопрос уже решили! Что нам с русским делать? Когда его брали, он благим матом орал, что какая-то «шишка» на ровном месте. Чуть ли не заместитель самого Ельцина.
Несмотря на всю необычность такого заявления, капитан воспринял его довольно скептично.
- Документы проверяли?
- Да! – ответил прапорщик. – Имеет при себе удостоверение Госдумы. Ни то депутат, ни то помощник депутата. Короче, мы его сюда притащили…
- Вот уж действительно, день вышел очень содержательным … - пробубнил Савельев. – Только народного избранника мне здесь, для полного счастья, не хватало. Ну ладо, давай веди этого заместителя президента. Посмотрим, что за гусь к нам пожаловал.
Капитан, предусмотрительно, натянул на свое лицо маску.  Врага ты должен знать в лицо, а вот свое светить не обязательно. Сильно много чести, чтобы идти на встречу с этой сволочью (а в том, что задержанный относится именно к этой категории, Василий был просто убежден) идти с открытым забралом.
Несмотря на высокий статус задержанного, Пономарев с ним не очень то церемонился. Об этом свидетельствовал диалог, доносившийся в подвал с лестничной клетки. «Иди, а то, как двину прикладом!», - бесцеремонно сделал последние китайское предупреждение прапорщик. В ответ раздалось глухое бормотание. Видимо «заместитель президента» сказал в ответ что-то нелестное и как следствие – характерный звук глухого удара. Лицу, обличенному народным доверием, приданого ускорения вполне хватило, чтобы проскочить лестничные марши практически не касаясь ступеней и влететь в подвал подобно пробке от шампанского. Савельев не по-доброму посмотрел на пленного. Перед капитаном согнувшись и почесывая ушибленную спину, стоял мужчина почтенного возраста, в очках, засаленном берете и потертом пальто с каракулевым воротником. Ну, прямо интеллигент периода глухого застоя. Что может быть у него общего с боевиками? А вот его лицо Василию сразу не понравилось! Уж очень напуганная и одновременно наглая была физиономия у этого типа – довольно редкое сочетание. Осмотревшись, по сторонам, задержанный, что называется, рванул с места в карьер! Хотя голос все ж таки выдавал, что оратор не на шутку перепуган.
- Вы здесь старший? – обратился мужчина к капитану, сидевшему на ящике в центре подвала. - Немедленно доложите… э-э-э… на каком м-м-м основании вы задержали… э-э-э… помощника Президента и депутата Госдумы…. Э-э-э, ваши солдаты м-м-м ударили меня, – очкарик указал своим державным перстом в сторону Пономарева. - Э-э-э… вы ответите своей карьерой. Я посажу вас. Вы меня… э-э-э с Ельциным соедините немедленно. У меня…. э-э-э есть, соответствующий документ. Его э-э-э у меня отняли, – депутат опять покосился на Пономарева.  - Я, я - лицо неприкосновенное.
Прапорщик протянул  Савельеву, изъятое удостоверение. В соответствии с документом,  задержанный, действительно, являлся депутатом государственной думы.
- Для меня неприкосновенным лицом, является часовой на посту… -  пояснил Савельев свое видение ситуации. – Что вы делали, в расположении боевиков?
- Я уполномочен вести переговоры! – уже более уверенно заявил народный избранник.  - А на парламентерство вас уполномочил, конечно же, сам президент? – скептически поинтересовался капитан. 
- Именно! – не без чувства гордости подтвердил думский работник. – И за срыв переговорного процесса, вы ответите по законам военного времени!!!
- Как вам не стыдно, – театрально обратился  капитан к своим подчиненным, и тем самым вызвал довольную мину на лице депутата.
Однако продолжение было не столь оптимистично для  «каракулевого воротника».
 – Это чучело, – Савельев кивнул головой в сторону задержанного,  - уже целых 5 минут, глумиться над вашим командиром, а вы стоите и рты разинули. Давайте отведите его подальше, что бы, не воняло, если вдруг задержаться придется!
Лицо депутата мгновенно сделалось матово белым,  нижняя челюсть безвольно обвисла, и все попытки вернуть ее на прежнее место вызывали лишь барабанную дробь от стука зубов.
- Вы, вы не-е-е имеете права!!! – дрогнувшим, но еще не утратившим собственной важности голосом заявил народный избранник. - Э-э-э это произвол…
- Права, говоришь, не имею? – строго переспросил Савельев. – Ошибаешься любезный. Имею я право и моральное и юридическое, без суда и следствия… по законам, того самого, военного времени, про которое ты мне только что тут распинался. Раз ты парламентер, то где представители командования объединенной группировки, которые должны тебя сопровождать?  Или ты думаешь, что раз имеешь при себе депутатскую «корочку», можешь через линию фронта туда-сюда шастать, и переговоры вести с кем тебе вздумается? Сдается мне, ты «казачок засланный», а значить с тобой как с предателем.
- За что, меня э-э-э...?
Василий не стал ждать, пока задержанный разродиться ответной речью.
- За добровольный переход на сторону врага! -  довольно ясно пояснил командир группы причину такого решения. – Или вам президент забыл сообщить, что мы ведем боевые действия с сепаратистами и, следовательно, все частные контакты с ними запрещены? Кстати, мы вчера духа подстрелили, и при нем обнаружили «разрешение на ношение оружия» подписанное, ни больше ни меньше, самим помощником президента. Твоя работа?
Осознав, что с ним никто не шутит задержанный окончательно пал духом, а вместе с этим и на колени.
-  Это не я, м-м-м, не я!!! – взвыл депутат. - Господин офицер, господин офицер… э-э-э … вы ведь не допустите этого! У меня полномочия, Я вас прошу! Я вас умоляю, соедините меня с Ельциным…
- А с папой римским тебя не соединить? – встрял в разговор Пономарев.
Ответом на такую колкость было глухое мычание. Складывалось такое впечатление что депутат заплакал… как баба. От былого величия не осталось и следа. Жалкое зрелище, и в то же время довольно забавное, кому рассказать не поверят.
- Ладно! – снисходительно произнес капитан. – Если грубить больше не будешь, то передам тебя в штаб. Пусть там с тобой разбираются…
Доклад о том, что группой задержан депутат государственной думы, вызвал у командования нешуточный переполох. Однако, тот факт, что представитель законодательной власти разгуливал в сопровождении двух боевиков слегка успокоил непосредственное начальство, и самодеятельность Савельева не вызывала теперь особых нарицаний.  Через пятнадцать минут к зданию подкатил БТР с сопровождением, который и должен был доставить горе-парламентера в штаб объединенной группировки. Василий лично сопровождал задержанного к бронетранспортеру.  Осознав, что опасность миновала, к помощнику президента стал понемногу возвращаться его утраченный статус. Движения и жесты стали более уверенными, а уже возле самой «брони» державный муж окончательно распоясался.
- Снимите маску! – довольно дерзко заявил парламентарий. – Я хочу запомнить ваше лицо!!! Я хочу вас проучить!!!
Тут Василий, в который раз, пожалел, что не прикончил эту гниду. Война, она ведь все спишет. Может ведь случиться, что и депутата шальная пуля настигнет. А кто стрелял, пойди, разберись.
- Обойдешься! – резко оборвал его капитан. -  «Духи» тоже мое лицо очень страстно увидеть желают, так что лезь на машину от греха подальше… 
Как ни странно, все угрозы депутата, так и остались лишь угрозами. Савельева, за такую выходку, даже не наказали общественным порицанием. Недосуг было. Да и личность, в засаленном берете, вызывала в штабе объеденной группировки самые омерзительные чувства.  Еще 1 января «каракулевый воротник» был замечен возле позиций федеральных войск. В самые драматические часы, неудачного новогоднего штурма Грозного, когда несколько штурмовых групп оказались в полном окружении, «помощник президента» уговаривал русских солдат сдаваться в плен, уверяя последних, что это приказ самого президента Российской федерации. Те, кто поверил его обещаниям, горько пожалели об этом. Многих из сдавшихся на милость победителю, боевики зверски замучили.
Как утверждает старинная русская пословица: «дерьмо не тонет». Депутат и по ныне был на плаву, и держался на поверхности политической жизни страны довольно не плохо. Василию показалось (с момента их последнего свидания), он даже помолодел. Доверенное лицо Бориса Адамовича, конечно же, не узнало Савельева, иначе ему пришлось бы сейчас очень туго. Такое оскорбление, господин Колобков,  навряд ли простил бы своему  обидчику, в этом Василий даже не сомневался. Но Бог миловал, да и времени с той поры утекло не мало. 
Колобков неспешно подошел к сельсовету.
- Здравствуй Яков Валентинович! – по-свойски обратился он с приветствием к Крутову. – Как я понял, наши гостинцы вы уже разгрузили?
-  Разгрузили! – коротко подтвердил начальник экспедиции.
- В таком случае, я готов вас заслушать!
  Заслушивание было организованно в кабинете председателя лесного хозяйства. Правда, самого хозяина на это совещание не пригласили. Да и времени сидеть и слушать бесполезные, лично для него самого вещи, у местного начальника просто не было. Вечером на свидание с московским гостем должны были пожаловать  местные чинуши, районного и краевого значения, а значит, надо было подготовить прием по высшему разряду. Зато, вместо председателя на заслушивание пожаловал представительный мужчина, видимо прилетевший вместе с Колобковым.  К этому мероприятию, Яков подготовился заранее. Поверх потрепанной карты лесных угодий лесхоза, висела крупномасштабная карта местности с какими-то непонятными значками. Рядом на столе лежала указка, для демонстрации. Как и полагается, на всех подобных мероприятиях, возле места, где должно было расположиться председательствующее лицо (Колобков), стояло несколько бутылок «Боржоми». Крутов, сходу занял позицию возле карты. Остальные участники экспедиции, разместились за просторным квадратным столом, стоявшим посредине кабинета.    
- В виду сложившейся ситуации, – по-военному начал Яков. – Считаю целесообразным провести разведку местности следующим образом. Группа, на вертолете, выдвигается в этот квадрат и, высаживается в районе заброшенного городища.
 Указка плавно скользнула по карте, и мудреный житейским опытом Василий прикинул, что лететь придется не менее двухсот километров.
- Это единственное место, где можно совершить посадку в данном районе. Здесь же, на случай непредвиденных обстоятельств,  оставляется часть имущества – делается схрон, - продолжал делиться собственными соображениями Крутов. – Далее, группа выдвигается пеша. По карте между заброшенным городищем и районом проведения геолого-разведывательных работ, расстояние составляет пятьдесят  километров. Исходя из этого, на пешей марш отвожу от четырех до пяти дней.
- Не многовато ли? – недовольно заметил Колобков. – Сами знаете, сроки жмут, а вы хотите прогулочным шагом по десять километров в день…. Для такого профессионала как вы, это непростительная роскошь. Да и народ, как я погляжу, подобрался крепкий. Неужели за три дня не осилят?
- В условиях дикого леса и труднопроходимой местности, оптимальный темп продвижения до 4 километра в час. Суточный переход составляет до 6 часов. Следовательно, в среднем за день группа может покрыть 24-25 километров. Кроме того, неровность рельефа и непроходимые участки, которые придется огибать, могут удлинить маршрут чуть ли не вдвое. И самое главное, в виду того, что в заданном районе, предположительно, действует группа лиц препятствующих проведению геологоразведки, придется проводить предварительную разведку маршрута, что значительно снизит скорость передвижения. Так что, названные сроки я считаю реальными и оптимальными.
- Пусть будет по-вашему! – нехотя согласился депутат.
 - По прибытию, определяется место, для базового лагеря, и производиться доклад о завершении первого этапа операции. После этого, в течение суток на место должен прилететь вертолет и доставить запас продовольствия и необходимый инструмент для расчистки местности. В виду невозможности посадки, груз будет спущен при помощи тросов. Далее, часть отряда занимается расчисткой местности, для обеспечения посадки вертолета, остальные прочесывают окрестность, в целях выявления посторонних лиц и недопущения проведения диверсий на строительстве. На это все, по моим предварительным расчетам, уйдет не более двух суток. Далее, с большой земли прибывают строители и геолого-разведывательная экспедиция для проведения необходимых работ, и обустройства базового лагеря, а наш отряд занимается организацией и обеспечением охраны и обороны участка. 
- Согласен!  - утвердил план Колобков. – Когда вы будите, готовы выдвинуться наместо?
- Завтра в 8:00 вылет!
- Хорошо. Я завтра убываю в Красноярск, а здесь остается Роман Георгиевич, – наконец-то Колобков  соизволил представить своего провожатого, - с которым, вы и будите взаимодействовать!!!  Можете обсудить с ним все подробности операции. На сем, не смею вас больше задерживать.
Подготовка к выходу была не долгой. А что, собственно  говоря, готовить, если все необходимое находилось в тех самых ящиках, которые привез сюда вертолет. На счет одежды, сюрпризов не было. Термобелье, куртку и брюки камуфляжной расцветки для экстремальных погодных условий, ботинки и иные вещи Крутов приобретал каждому, индивидуально еще находясь в Москве. Все это, было аккуратно сложены в пакеты, на которых красовались бирки с фамилиями участников экспедиции. Правда, охотникам одежду выбирали на глаз – в соответствии с переданными в телефонном режиме размерами. Ну, да и так пойдет. Местные аборигены народ неприхотливый, им такой наряд натянуть на себя, просто счастье. Там же, вместе с одеждой лежали спальные мешки и всевозможная химическая дрянь для борьбы с мошкой, клещами и иными зловредными обитателями дикого леса. Дальше шли ящики с техническим обеспечением: спутниковые определители координат, переносной терминал спутниковой связи, портативные радиостанции, бинокли, приборы ночного видения. Савельев вместо «очков», взял себе монокуляр – для прицеливания, и одного глаза будет достаточно. К проблеме питания Крутов подошел по-военному, прихватив в качестве провианта сухие пайки. Нет, не те, известные, всем бойцам советской армии «эталон-1», а современный индивидуальный питательный рацион (ИПР). Яков, будучи человеком практическим выбрал вариант «Б» - боевой. В данном комплекте и меню было представлено более широким списком и кроме водо-ветроустойчивых спичек, прилагалось средство для обеззараживания воды. В тайге такой довесок не будет лишним. 
Крутов подошел к еще не разобранным  трем ящикам.
- Вы мужики, свои ружьишка обратно домой отнесите, - обратился он к местным охотникам, которые заворожено, рассматривали свою новую амуницию. – Не к чему они вам!
Мужики подозрительно покосились на своего нового начальника.
- Не робей, пехота!!! – Яков отрыл крышку и извлек из недр деревянной тары ПКМ (пулемет Калашникова модернизированный). 
От такого гостинца с большой земли, даже у ведавшего виды Савельева, отвисла челюсть.
- Нет, не то! - деловито заявил Крутов. – Извините мужики, но пулемета я вам не дам! Вы с карабинами и помповыми ружьями обращаться умеете?
- Смогем! – выразил общее мнение один из охотников.
Яков открыл следующий ящик и довольно улыбнулся.
- Тогда налетай, не ленись! – скомандовал  начальник.
Выдача оружия и боеприпасов осуществлялась под роспись. Крутов неспешно заносил в тетрадь данные обладателя нового «ствола», и после получения автографа, отпускал его с миром.
Пулемет достался Роману – проходившему срочную службу в войсках специального назначения. Василий получил АК-47 и знакомый по армейской службе ПБ (пистолет бесшумный). Себя же Крутов вооружил СВД и таким же ПБ.
- Э командир! А почему нас такими стволами обделили? – стал возмущаться Кабан, намекая на отсутствие в собственном арсенале короткоствольного оружия. 
- Каждый курит по зарплате! – оборвал его Яков.
Браток спорить не стал, и недовольно бурча пошел к своим подельникам волоча в руках карабин. 
- Подойдешь попозже, получишь еще гранаты! – шепнул Крутов Василию.
- Послушай Яша мы, что воевать собираемся? - удивлению Савельева не было предела.
- В этих глухих местах, всякое может случиться! Как говориться, береженного Бог бережет,  - поделился Крутов своими опасениями и переживаниями.
- В таком случае, дорогой друг Яков, если я не вернусь, прошу назвать в мою честь одну из улиц. Хотя бы в этом поселке…

Дремучие чащи

Огромная железная «стрекоза» трудолюбиво гоняла, воздушные массы своими могучими лопастями и несла  экспедицию в таежные дали. В низу, под стальным чревом вертолета расплескалось бескрайнее море дикого леса. Василий сидел рядом с Крутовым и смотрел в иллюминатор. Честно признаться, картинка менялась не часто. Кроны высоких деревьев, очень строго хранили свои тайны, от посторонних глаз. Лишь извилистые русла быстрых таежных речек, резали лесной массив глубокими морщинами. На втором часе полета вид из окна окончательно утомил Савельвеа и, он решил убить время разговором со своим товарищем. Говорить о предстоящем походе не было никакого смысла. Накануне вечером, Яков еще раз довел до всех участников все нюансы и особенности предстоящего перехода, разбил людей на группы, показал деревенским мужикам, как правильно обращаться с радиостанциями  и пользоваться электронными картами. Дополнительно сделал строгое внушение Кабану и его товарищам, о соблюдении строгой дисциплине на марше. С самим Василием, Крутов также имел беседу до самой полуночи. В этом предприятии,  Савельев удостоился должности первого заместителя, и потому его полномочия были значительно шире, чем у всех остальных первопроходцев, но и обязанностей привалило тоже не мало. Однако все, что нужно Василий уже знал, и помнил, а что не помнил, то записал в небольшом блокноте – потому как, но тупой карандаш все равно лучше самой «острой» памяти.
- Послушай Яков! – наконец нашел подходящую тему для разговора Савельев. – А что это за гусь, Роман Георгиевич? Ну, тот, что на «большой земле» за старшего стался?
- Это ты, верно заметил что «гусь»! – активно включился в беседу Крутов. – Начальником безопасности всего нашего концерна.
- Что и говорить, величина! – лукаво подметил Василий.
- И не говори! Раньше, я его всего пару раз живьем видел, в центральном офисе. И еще один раз, вместе в командировку ездили. Ох, и заносчивый же и вздорный мужик. Гостиницу ему подавай только в пять звезд, и чтобы кондиционер… и ресторан… и казино… и девочки. Короче натерпелся я за ту поездку. Он-то заказывает, а мен исполняй. Хотя, по работе мужик толковый. Раньше в «Первом главном управлении КГБ» служил. Ну, то, которое, за границей работало. Так что, опыта у него не занимать.  Однако, видимо, перья, этой важной птице, намного ободрали, раз он здесь очутился.
- Не скажи? – возразил Савельев. – Если сам депутат Государственной Думы, Колобков, нас в дорогу напутствовал, значит, дело действительно серьезное. 
- Колобков, это шут гороховый, хотя и депутат. Что взять с балабола? Им и Маковский не сильно-то и дорожит, если в Чечню посылал, и в другие горячие точки. Смею подозревать, депутата он получил в виде компенсации, за вредность. В Думе-то, он все рано ничего не решает. Роман Георгиевич совсем другое дело, – не без уважительности заметил Крутов. - Голова у него работает как швейцарские часы, четко и без сбоев. Хотя, не так давно и у него серьезный прокол произошел. Ты, про покушение на Маковского слыхал?   
 Конечно же, Савельев не раз слышал и по телевизору, и из других информационных источников, о неудавшейся попытки ликвидации видного политического деятеля и финансового гения современной России, Бориса Адамовича. В подробности произошедшего, Василий  не вникал, потому как, и своих забот было, что говориться, по самые ноздри. 
- Там, по-моему, его машину растеряли! – неуверенно сказал он. – В ней какие-то ученые ехали…
- Точно… ехали да не доехали. Один только водитель и выжил.  А  Анатолий Федорович погиб. Жаль, золотой мужик. Геолог от Бога. За ним такие серозные нефтедобывающие компании, с мировым именем, охоту вели. Сманить хотели. А он, вот где действительно патриот. И Маковский платил ему довольно прилично, даже по меркам нашей конторы…. Ну и друга его, археолога,  за компанию порешили.
- Так, а выяснили «кто да почему»? – с неподдельным интересом спросил Василий.
- А кто его знает! – откровенничал Крутов. – Слухи ходили разные. Одни говорили, что это Маковского расстрелять хотели. Следствие за эту версию тоже ухватилось двумя руками, да так, что оторвать нельзя. Но я лично в это не верю.
- Я тоже! – согласился Савельев. -  Надо было нанять форменных идиотов, чтобы так топорно покушение организовать. Ну, а что ваша безопасность по этому поводу думает, и в честности  Роман Георгиевич?
- Думают, они много и возможно правильно. Только, к великому сожалению, меня об этом не информируют. Не тот у меня калибр, чтобы к таким страшным тайнам доступ иметь. Впрочем, по косвенным признакам грешат на конкурентов в нефтяном бизнесе. Между прочим, Анатолий Федорович, перед своей кончиной сюда на разведку летал, – многозначительно заявил Крутов.
- Так ты намекаешь, что его мигли из-за этого, на тот свет отправить?   
- Все может быть! – уклончиво ответил Яков, отвернувшись к иллюминатору.
Савельев также поспешил полюбопытствовать, что там за бортом, и заметил, что вертолет кружит над, довольно внушительных размеров поляной – даже не поляной, а целым полем, обосновавшимся на вершине сопки. Посреди этого пространства, виднелись какие-то деревянные развалины, некогда довольно большого поселения. Большинство домов, вернее, то, что от них осталось, мало чем напоминали человеческие жилища. Суровые климатические условия, а может и помощь чьих-то недобрых рук,  почти до основания стерли некогда добротные постройки. Но несколько строений, все ж таки, уцелело. Среди них, и высокая деревянная церковь в центре поселения.
- Вот, кажется, и прилетели, - сказал Крутов, глядя на часы. – Сегодня освоимся, осмотримся, а завтра по тайге да по буреломам двинемся, к нашей заветной цели.
Вертолет, без проблем нашел место для посадки, рядом с уцелевшими зданиями.
- Разгружаемся! – выпрыгивая из машины, и глядя по сторонам, скомандовал Яков. – Ты, Василий руководи здесь, а я с местными аборигенами прогуляюсь, поищу место для постоя. А ну, таежники, есть желающие в разведку сходить?
  Пожилой охотник, без лишних уговоров, и под прицелом завистливых взглядов столичных братков, которым предстояло перетаскивать тяжести, поспешил на зов начальника экспедиции.
- Пошли отец, посмотрим на артефакты. Как раз, и место для схрона подыщем, - обратился Крутов к своему спутники.
Ближе к обеду, все прилетевшие обосновались в довольно просторном доме. Правда, с окнами и дверьми были кое-какие проблемы, вернее проблема была одна - их полное отсутствие. Зато, крыша цела и невредима, и это было главное. Осенью погода переменчива до безобразия, а мокнуть, хотя и в «непромокаемых» спальных мешках, под открытым небом, дело не благодарное. 
- Интересно, столько времени прошло, а оно стоит и не падает? – подивился прочности постройки кто-то из первопроходцев, прибывших из столицы.
- Так, а чего ему сделается! Дерево то моренное! – ответил пожилой охотник и, саданул топором по ближайшей стене. В ответ на приложенное усилие, раздался почти, что музыкальный зон и, столярный инструмент отлетел от бревна, как будто ударился о камень. На месте удара образовалась лишь небольшая вмятина.
- И к сырости, и гниению устойчива, – продолжал читать лекцию бывалый охотник. – Такой дом хоть двести лет простоит, и ничего с ним не случится.  И церковь по такому же образцу и подобию возведена. Так что и нашим правнукам будет, чем полюбоваться.
 - Хорош байки травить! – возмутился Кабан, втаскивая в дом очередной тяжелый ящик. – Носить некому, а они стоят лясы точат!!! А это барахло, еще надо в землю закапывать! Зачем спрашивается, было, его сюда тащить?
- Затем, что в тайге ничего лишним не бывает! – степенно ответил охотник и, направился помогать браткам, переносить тяжелую ношу.
 Лишнюю кладь, закопали недалеко от строения. Затем, Крутов еще раз устроил нечто наподобие «строевого смотра», провел практические занятия по ориентировки на местности, и как с помощью электронной техники определять свои координаты. Еще раз проверил радиостанции и исправность солнечной батареи предназначенной для зарядки аккумуляторов. Только после того, как ленивое осенние солнце закатилось за  кроны деревьев, Яков вышел в эфир по спутниковой связи, и доложил о полной готовности к предстоящему маршу.    
Вечером, вся группа собралась возле небольшого костра, для ужина.
- Слышь, мужики, а что это за руины? – поинтересовался у местных старожилов Василий.
- Старики говорили, что в этих местах когда-то староверы обитали! – попытался удовлетворить любопытство пожилой мужчина. – Было это еще при царе батюшке. Жили они здесь, на отшибе, изредка к нам в деревню наведывались, для обмена. Приносили шкуры, и все чем лес богат, а взамен брали семена, ружья, соль, сахар…. Приезжали редко, только на ярмарку. Никто, про них, толком ничего и не знал. А потом потом и исчезли…
- То есть, как это исчезли? – удивленно поинтересовался Кабан.
- А вот так, и исчезли. Как туман растворились. Произошло это, ни то перед самой империалистической, ни  то перед революцией. Однако, как видишь, давно здесь уже никто не живет.
- Но кто-то, все-таки, на славу поработал? – заявил Василий со знанием дела. – Вон сколько домов погрело.
Савельев, как опытный следопыт, прошедший хорошую подготовку, еще днем обследовал поселение. Даже распоследний  дилетант заметил бы следы пожарищ,  уничтоживших большую часть жилищ находящихся по окраинам. Обнаружил он также относительно недавние следы человеческого пребывания. Однако, по всей видимости, оставлены они были прошлыми экспедициями, которые так и не достигли конечного пункта. 
- Огонь в тайге дело привычное, - пояснил мужик. – Когда лес горит, тогда никому и ничему спасу нет. А может, кто и пошалил. Хотя это вряд ли. Места здесь дикие. Сюда кроме ваших товарищей, что в первых экспедициях были, никто и не хаживал. Поговаривают, что здесь нечистый водится…
- И кто такое поговаривает? – не без скепсиса заметил Крутов.
- Да жил у нас один старик в деревне. Силантием звали. Помер, лет десять тому назад. Бобылем жил, бобылем и приставился.  Говорят, еще в детстве, один знахарь на него заговор навел и,  никакая зараза, ни болезнь, ни пуля к нему не приставали. И прозвище у него такое было – «Заговоренный». Вот, он по молодости, любил по тайге гулять. Уйдет, деревья едва только листву пустили, а возвращается уже почитай зима на дворе. Да и зимой, тоже мог на месяц пропасть. Странный был мужик. И дом его стоял на самой окраине. Вот, он-то, здесь и бывал. Не знаю сколько раз, но один это точно. Случилось это перед самой «Отечественной». Приехал как-то к нам в деревню Прохор. Сам он был из местных. После школы поехал в Красноярск. Сперва, на заводе работал, а затем, как выяснилось, в институт поступил на геолога учиться. Не было его в наших местах лет пятнадцать. Родители у него померли, чего ему здесь делать. И вот, приезжает он как снег на голову, и давай Силантия уговаривать в тайгу идти, полезные руды да другие ископаемые искать. Наш «Заговоренный» долго упирался, словно чувствовал, что добром этот поход не закончится. Говорил, дескать, какой с него помощник, если образования всего 3 класса церковно-приходской школы. А Прошка на своем стоит, мол Силантий ему как провожатый нужен, а все остальное он сам сделает. Даже к председателю ходил ругаться, дескать, дело государственной важности и саботировать его уголовно наказуемое преступление. Не мытьем так катаньем, но уговорили они на пару «Заговоренного» в тайгу пойти. Ушли они и пропали. Долго не было, почитай месяца три, ни слуху - ни духу. И вот, возвращается Силантий, да только один, без Прошки. В тот же день они с председателем и уехали, в райцентр. Потом председатель обратно вернулся, а Силантий нет. Долго потом к нашему голове с расспросами приставали, что да как, и куда «Заговоренный» подевался, но тот отмалчивался. Тут по деревне слухи поползли, один страшнее другого. И нечистое это место поминали, и про шайку головорезов, что в тайге орудует много шептались. Дабы пресечь все кривотолки, и без них по тем временам хлопот хватало, председатель объявил, что  Силантия посадили. Влепили ему «четвертак» за убийство, антисоветский заговор, да еще прибавили шпионаж в пользу Японии. Прохор, он на беду партейным оказался, вот и приплели нашему бобылю антисоветчину. И про саботаж тоже не забыли, потому, как геолог важное задание правительства не исполнил. По тем временам такой приговор был не редкость, потому никто больше судьбой осужденного не интересовался. Ну а потом, как-то на гулянке наш председатель хлебнул лишку и проболтался, что когда они с Заговоренным в Народный комиссариат внутренних дел прибыли, то  Силантий заявил, что Прохора оборотень прибрал.   Само собой, ему никто не поверил, и разбираться не стал.  Сами посудите в стране победившего материализма и вурдалак? Как такого к ответу привлечешь? Другое дело человек, он-то от суровой руки закона никуда не денется. 
   А Заговоренный, вернулся. Правда, уже после войны.  Когда на нас немец попер, Силантий добровольцем на фронт попросился. Вину свою искупил, даже медаль получил за геройство. Тут век свой и доживал. Опять в тайгу хаживал. Уже в начале шестидесятых к нам в село снова геологи пожаловали.  Стали бобыля уговаривать снова на это проклятое место сходить, но он наотрез отказался. Говорит: «Хоть снова на Соловки везите, а туда больше не пойду. Могу только на карте показать». Геологи, потом, сами в лес ходили, но до места так и не добрались. Так и уехали ни с чем. Может, Силантий умышленно их запутал, а может, действительно с маршрута сбились, этого теперь уже никто не узнает. Вот когда, эта экспедиция приезжала,  все про оборотня и вспомнили. Стали к бобылю с вопросами приставать. Ну, мы, еще пацанва, не раз о том случае спрашивали. А «Заговоренный», он что, над нами только насмехался. Посадит, нас бывало вечером на завалинки, возле своего дома, и давай нам байки страшные про всякую невидаль рассказывает. Говорил, что оборотень может превратиться и в волка и в медведя. Также может обернуться собакой либо кошкой, а то и вовсе пнем. Чтобы принять лик зверя оборотень должен перекинуться слева на право, через двенадцать ножей. Можно и через один, если он заговорен особым способом. Эти-то ножи должны быть воткнты в осиновый пень. Говорят, что особе женского рода, чтобы стать волчицей, достаточно перекинуться через коромысло. Когда же, вурдалак вновь захочет обернуться человеком, ему надо опять перекинуться через ножи только уже справа налево. Но, если убрать хоть один нож, то оборотню никогда уже не  принять человечески лик. Так и будет до конца дней своих шастать по дремучим лесам зверюгой. На такой случай вурдалаку надобно остеречься особым заговором. Как сейчас помню, как начнет Силантий своим утробным голосом вещать: «На море Окияне, на острове Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в  широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь рогатый; а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц, золотые рожки расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гада, чтобы они серого волка не брали и теплой бы шкуры с него не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской». Ох, аж жуть брала. Поговаривали, что этому заговору его знахарь обучил. А еще нам Силантий рассказывал, как оборотня распознать. То настоящего волка его можно отличить тем, что задние ноги вурдалака согнуты в коленях вперед, как у человека. Поймать его очень трудно потому как, будучи в лике зверя он сохраняет все людские знания. Отсюда ведомо ему и про капканы, и про ямы волчьи и про все хитрости ловцов да охотников. Ну а если и ранят его, то лечится, проклятый, чудодейственной тирлич-травой.  От оборотня не убежишь, так как он в одно мгновенье может сотню верст покрыть. А еще он может гонять по небу тучи и прятать за ними луну. После смерти, вурдалаки обычно становятся упырями, поэтому если тебе удалось его умертвить, надо зажать ему в пасти две серебряные монеты. Еще говорил, что оборотнем можно стать как добровольно, так и поневоле, если колдун проклятье наслал. Такие-то страдальцы, когда превращаются в волков прибегают к своим селениям и жалобно воют на луну, горюя от разлуки, со своими близкими. Они вообще стараются держаться поближе к человеку, потому как бояться дремучего леса, впрочем, как людям и полагается. А еще бывает, вурдалаком можно обернуться, если по недоумию «по ветру» проклясть свою мать.  Вот такие истории он нам рассказывал. А мы сидим и слушаем, на дворе уже темно, и до леса рукой подать. Нам страшно аж зубы стучат, а он над нами потешается.
   Свет костра, освещал лица сидящих, только делал это как-то неумело, неестественно. Вырванные из окружающего мрака, они больше напоминали лица на полотнах Франсиско Гойя из серии «черные картины», репродукции, которые Василий видел в детстве, в каком-то журнале.  Причем сам оборотень представлялся Савельеву в виде  «Сатурна» написанного великим испанским живописцем в годы жесткой реакции. Лес огласил чей-то протяжный плачь, сменившийся диким хохотом. Он летел прямо над головами путников и терялся где-то в темном небе. Как будто,  кто-то сознательно дополнял этот страшный рассказ, про нечистое место. Все завертели своими головами, а Крутов, даже надел прибор ночного видения, который имел при себе, и стал ошалело осматривать округу.
 - Сова беснуется! – по-отечески успокоил всех присутствующих старый охотник. – У этой бестии наружная сторона каждого пера подбита мягким пухом. Оттого и полет ее делается почт, что бесшумным.
- Ну, ты дед, даешь! – оживился  Кабан, когда пришел в себя после таких кошмарных повествований. – Такой жути нагнал, что я аж сам поверил. Умеешь ты детские страшилки рассказывать. Только, лажа все это, и при чем полная…
- А я разве тебе говорю, что он нам правду сказывал? Нам нет, а вот отцу моему открыл, что тогда с Прохором произошло. В последние годы жизни, они с батей моим, сильно сдружились. Тогда-то, он все ему и рассказал. Дошли они тогда с Прошкой сюда, к городищу. До этого Силантий никогда так далеко в глушь не забирался. Бобыль-то наш уже обратно поворачивать хотел, а Прохор уперся, носом вертит, говорит, мол нет здесь ничего, надо дальше идти.  Заговоренный, опять поддался на уговоры. Геолог, но все время что-то выкапывал, вынюхивал, да видимо все без толку. И вот, наконец, уже возле самых болот начал, Прохор, подолгу, на стоянках задерживаться. Бывает на день, а то и на два. Однако, все дальше и дальше в лес заходят. И вот однажды, Силантий куда-то отлучился, ни то зверя бить, ни то еще по каким-то делам. Отсутствовал до самого вечера, а когда вернулся, то Прохора на месте уже не было. Сперва, он решил, что тот куда-то по делу отлучился, но ночь прошла, а его все нет. Тогда он еще раз осмотрелся и заметил, что весь инструмент геолога на месте остался. Тогда пошел Заговоренный, его искать. Думал на болоте утоп. Но никаких следов, возле гиблого места, не обнаружил. Искал его три дня, а когда нашел то, что от Прохора осталось, так и остолбенел. Вот потому он про лешего в НКВД и рассказывал. И бате моему говорил, что не мог с геологом так поступить, ни человек, ни зверь лесной. Останки он тогда похоронил. А сам обратно двинулся.
- А что осталось, то? – поинтересовался кто-то из сидящих.
- Толком не знаю, отец мне про это не рассказывал. Да и лучше нам об этом не знать вовсе. Душегуб, он ведь Прохора лютой смерти предал. Такое даже в фильмах не показывают. И главное за что? Прохор, по рассказам, тишайший был человек. Кривого слова не скажет. 
- Так, а если пытали? Может, он золотишко нашел, вот и хотели выведать где жила находиться, – глаза Кабана засветились нехорошим блеском, как у больного, ведь «золотая лихорадка» тоже болезнь.
- Да нет тут никакого золота. Отродясь, никто, ничего, не находил, – категорично отвечал рассказчик.
- Так сюда никто и не ходил, – продолжал напирать бывший «бригадир».
- Уймись, Кабан, – осадил его Крутов. - Мы идем искать «черное золото», а значит, дополнительный заработок тебе не светит.
- А почему, самого Силантия леший не забрал? – последовал очередной вопрос кого-то из слушателей.
- Так я ж говорю, заговоренный он. Всю войну прошел, и ни одной царапины. А ведь воевать пришлось в штрафном батальоне. Сами знаете, сколько дней штрафнику на жизнь отводилось, а он выжил. Мой дядька Федор, так тот, связистом в штабе фронта служил и умудрился руки лишиться. А этот, на самой передовой, и  хоть бы хны. Странный Силантий был человек. Поговаривают, тот знахарь, который его «заговорил» нагадал ему, что он до девяносто двух лет доживет. Вот так и случилось. Как только ему девяносто два стукнуло, лег он спать и не проснулся. Так тихо, мирно и помер.
- Ладно, мужики, сворачивайтесь! – объявил о завершении посиделок Крутов. – Вечер воспоминаний завершен. Завтра у нас трудный день предстоит, так что всем спать. Это приказ!!!   
   
   Солнце еще не выглянуло из-за верхушек деревьев, а группа уже шла ускоренным шагом по дикому лесу. Шла, это громко сказано, скорее пробиралась сквозь чащу. В качестве маршрута выбирались звериные тропы. Но это только зверю, на этих тропах было широко и комфортно, а человеку не очень. Пророй, приходилось, в прямом смысле этого слова, пролезать под рухнувшими стволами, некогда могучих таежных исполинов. Но ничего не поделаешь, такая досталась работа. Василий на гражданке слегка ожирел и утратил былую форму. Теперь, для него такой марш-бросок давался не без труда. Уже на втором часу марша, появилась тяжелая одышка, и противно кололо в правом боку. Однако, Савельев держался молодцом. Удавалось немного восстановиться во время небольших остановок, когда  охотники искали в густых дебрях утраченную тропу.  Матерые, все ж таки, были следопыты - эти мужики из местных. Даже бывший капитан спецназа, который имел некоторый опыт в этом деле, подивился их мастерству.
- Ничего мужики, потерпите, скоро должна быть,  гарь! – обнадежил старый проводник на четвертом часу марша.
- Скоро это когда? – простонал кто-то из бывших бандитов.
- Да от силы километров пять! – уверенно заявил мужик.  – А может и того меньше…
- Откуда такие данные? –  подивился Крутов такой точности, определяя собственные координаты, и сверяя их с электронной картой.
- Да тут и знать нечего. Вон береза и осина пошла. Они с хвойными плохо уживаются. Ель и пихта им у себя на территории прорасти не дают. Вот и ютятся они либо возле вырубки, либо возле гарей. Лес здесь не добывают, стало быть, впереди гарь. Лиственные, они быстрее остальных растут, за счет того здесь и держатся. Такие участи березняка  тянутся от силы километров десять от самой гари. А здесь точно меньше будет. Вон, видишь, еще столбы обгорелые виднеются, значит, пожар был не так давно.  Так что терпеть не долго осталось.
Действительно, вокруг путников были березы еще не до конца успевшие расстаться со своей листвой. Правда, белых красавиц трудно было узнать. Белизну стволов сильно уродовал вездесущий лишайник, делая их какими-то грязно-серыми. Да и стройными березы можно было назвать с большой натяжкой . Многие стволы были изогнуты, а некоторые и вовсе надломленными.
- Это снега! – предвосхитил назревавший вопрос все тот же охотник. – Мокрый снег самое большое бедствие для дерева, и особенно если случается он в середине весны или осенью. В эту пору дерево еще соком полное и листве на ветках, а он его облепит прямо как сугроб на ножке. От того и гнется ствол в сторону наименьшего сопротивления. Береза-то она стойкая, не ломается, может до самой земли прогнуться. Другое дело осина. Той никак не устоять, вот и ломается. Не даром ведь, в народе ее прозвали дрожащим тополем. И сосне тоже достается. Крона то у нее хоть и игольчатая, но больно пышная, а древесина хрупкая. От того и буреломы здесь имеются в превеликом множестве… 
   Лиственный лес, был не в пример светлее и просторнее чем хвойный. Здесь был и подлесок, и кустарник рос значительно чаще и гуще. Да и почва под ногами, была значительно тверже. Вместо противного, мягкого мха появилась трава, высокая и густая доходившая чуть ли не до колен. Однако, валежник, затаившийся в подножной растительности и опавших листьях, не давал возможности ускорить темп передвижения. Получить растяжение на марше, в глухом лесу, значит, поставить под угрозу срыва задачу всей группы. Эту прописную истину Савельев и его товарищ Крутов помнили еще с училища. С каждым пройденным километром, лес становился все реже, а поваленных и гниющих остатков древесных стволов все больше. Наконец, была обнаружена небольшая поляна пригодная для привала. Все «столичные», как подкошенные, повалились землю. Лежать на мягкой подстилке из травы было приятно и комфортно. Василий, вот где действительно отдыхал и душой и телом. Казалось,  усталость стекает по телу и уходит прямо в землю. Однако, вместо нее, в организме накатило предательское чувство расслабленности, а вместе с ним и ленивые, безвольные мысли. Идти дальше категорически не хотелось, а ведь это только первый привал.  Лежка продолжалась не более десяти минут. Крутов поднялся с земли первым, он быстро и четко вычислил координаты, при помощи спутникового определителя, затем просмотрел электронную карту.
- Ну что братцы кролики! – обратился он к своим подчиненным. – Кто мне может сейчас указать, в каком направлении находится старое городище!
Все без исключения стали вяло вертеть головами по сторонам.
- Вон там, - указал  своим перстом Кабан, в направлении севера.
- Да нет! Сдается правее,  - возразил другой участник похода.
Сам Савельев, вообще, считал, что городище осталось где-то на юге. В принципе, он не слишком и ошибся, как и все охотники, из местных.
- Да! – угрюмо подбил итоги ориентирования на местности Яков. – Можно считать, что большая часть нашей команды безнадежно заблудилась. Хорошо, что электроника работает четко и безошибочно, не то пришлось бы нам до самого нового пришествия по этому лесу плутать.
- А сколько мы прошли командир? – резонно поинтересовался Роман, тот самый что служил в бригаде специального назначения.
- Сказать честно, сущую ерунду. За пятичасовой марш всего-навсего почти семнадцать километров. Выходит по три с половиной за час кроем.
- Не самый худший показатель, даже для разведки! – заметил Савельев.
- Ну, если за оставшуюся часть дня еще восемь пройдем, значит, день не пропал даром, – довольно оптимистично заявил Крутов. – Однако, есть одно «но». Не нравится мне эта гарь! Спиной чувствую, готовит она нам какую-то пакость.
Отдых длился уже час. Кто-то, просто лежал на земле и тупо смотрел в небо подернутое легкой пеленой облаков, кто-то, пользуясь удобным случаем решил покимарить, братки коротали время игрой в каты, жуя сухой паек. Кстати, Крутов, всех строго предупредил, что харч лучше экономить, потому, как еще не известно, сколько придется плутать в этом диком и бескрайнем лесу. Даже строптивый Кабан, прочувствовав на собственной шкуре все тяготы этого перехода, внял совету, и ограничил свой рацион все одной банкой мясных консервов. Яков с Савельевым и старым охотником, последние полчаса смотрели на небольшой экран и гадали, как бы получше проложить дальнейший маршрут. Гарь была обширной, но что-то смущало начальника экспедиции в этой образовавшейся бреши. 
- Думать нечего! Надо пойти разведать, - резонно заявил Василий. – Зачем напрасно народ туда-сюда гонять.  Если место непроходимое, будем двигаться в обход. Потерям во времени, но зато уже точно узнаем, куда дальше идти. 
С таким утверждением, трудно было не согласится и, выделив Савельеву в помощь трех местных жителей, Крутов дал добро на проведение разведки. Как оказалось, группа расположилась пряма на границе обширной гари. Гнилая сырость становилась все ощутимее с каждым шагом, а ноги все глубже и глубже утопали во влажном грунте.
Охотники предусмотрительно обзавелись большой палкой-щупом.
- Кажись впереди болото! – со знанием дела заявил старый охотник, осматривая округу в бинокль.
Василий, также приставил к глазам окуляр и жадно всматривался, питаясь отыскать хоть какие-то признаки водного препятствия. Однако, торчащие отовсюду остатки древесных стволов не  давали ему возможности разглядеть, что творится там, впереди.
- Да вон оно! – охотник похлопал Савельева по плечу и указал рукой в какую сторону надо смотреть.
И действительно, на расстоянии метров ста, черным пятном выступала открытая вода, из которой торчали, словно бородавки, поросшие высокой травой и лишайником кочки.
- Тут, мы точно не пройдем! – с сожалением заявил опытный провожатый. – Вон, вишь, куда оно тянется…. И думать нечего, надо обход искать!   
  Несмотря, на все предчувствия, весть о непроходимом болоте сильно расстроила Крутова. Хочешь, не хочешь, а придется делать крюк, и сколько километров будет лишних, не запланированных, одному Богу только известно. Хотя, можно срезать, но идти придется урманом (урман – дикие необитаемые леса особенно хвойные), и скорость марша упадет «до нельзя». 
- Тогда в путь господа хорошие! -  с досадой сказал Яков. – Все проверить, и подтянуть снаряжение. Готовность к выходу через десять минут.   
В этот день, группа прошла еще пять километров. Осенний день короток, и до того как, сумерки и густой туман стали обволакивать округу, группа даже не успела выйти из березняка. 
- А все Колобков, тварь коридорная, накаркал! – в бессильной злобе слал клясть народного избранника Крутов. – За три дня не осилите? Вот урод, кто его за язык тянул…
- Не об том беспокоишься! – перебил гневные бурчания Савельев. – Ты помнишь, нам вчера охотник про болото рассказывал?
- Это ты о чем?  - откровенно не понял сути сказанного Яков   
- Да все о том же. Разговор у костра… он еще байки про оборотня травил.
- Ну, помню, а причем здесь болото?
- Да при том, по рассказам мужика, геолог пропал как раз возле болота, – пояснил ход своих мыслей Василий. – Понимаешь?
- И что ты хочешь этим сказать? Что это было именно здесь?
-  Этим я хочу сказать, что выставить часовых будет не лишним…. А здесь это случилось или немного дальше мне без разницы.
- Про посты, я и без твоего совета знаю, а за бдительность спасибо! – сообщил Яков, и направился к группе, которая устраивалась на ночлег. Кто-то уже успел насобирать веток и палок и начал активно разводить огонь.
- Костры не жечь! Ночью не курить! – строго объявил всем присутствующим Крутов. 
Такие команды, вызвали на лицах подчиненных недовольные мины. Никто не мог взять в толк, от чего их начальник дает такие непонятные, и крайне некомфортные команды.
- Старшой, к чему весь этот цирк и конспирация? – высказал общее недовольство один из представителей блатного мира.
- А потому, что обнаруженная разведгруппа, это ходячие трупы! Почему ходячие? Да потому, что покамест они об этом еще не знают! – довольно доходчиво разъяснил Крутов свои распоряжения. – И вообще, привыкайте, господа, к боевой обстановке. Здесь с нами никто шутить и церемониться не станет!
Савельев это знал и без разъяснений, хотя точно так же, он знал и другое - если их обнаружили то, как говориться: «Поздно пить «боржоми»! 
- Не суетись! Все равно, это уже без толку. Если нас заметили, то будем мы палить костры, или нет,  нас это не спасет!
- А что, есть другие варианты? 
- Есть! Отойдем, пошепчемся. И с твоего позволения, пусть ребята себе ужин разогреют и немного чаем согреются. Пологаю, это пойдет им только на пользу. Только не мешало бы выставить охранение. Кому на посту стоять, думаю, мужики и сами разберутся… или все-таки необходимо наше вмешательство?
- Сами разберемся, - авторитетно заявил Кабан.
Пока участники экспедиции выбирали, кому первому идти в дозор, Крутов и Василий отошли на несколько шагов, и присели за ближайшим деревом.   
- Давай излагай свою задумку, – торопился Яков.
- Да тут, собственно, и излагать нечего. Уйдем тихо и красиво как учили в Рязани. Сейчас посидим, поедим, затем затушим костер, как будто на ночевку остаемся.  Через полчаса снимается основная группа. Я останусь в прикрытии. Даш мне в помощь двух охотников. Как раз и проверим, есть ли за нами хвост, или нет. Это самый оптимальный вариант в данной ситуации.
 Крутов возражать не стал. Что и говорить, все было придумано очень толково. Оставалось обсудить только некоторые детали.  Было решено, что группа уйдет немного в сторону от основного маршрута – этак километра на полтора два. На карте определили место предстоящего привала. Савельев будет идти с арьергардом с отставанием в десять - пятнадцать минут. Если будет обнаружен «хвост», он обязательно подаст условный сигнал по рации… и тогда группа, либо попытается оторваться в ночном лесу, либо придется готовиться к столкновению. На том и порешили.
 Участники экспедиции без особого энтузиазма встретили сообщение о том, что сегодня предстоит еще один, хоть и короткий, но марш, к тому же, по ночному лесу. Однако обжаловать приказ, так никто и не решился. Уж больно серозным выглядел Крутов, когда доводил предстоящую задачу. Как  и условились, через тридцать минут, когда костер погас, основная группа снялась со стоянки. На месте остались только Василий, да еще два охотника. Уже в полной тишине, когда шорох шагов уходивших товарищей растворился в густом мраке, Василий осознал, что в тайге жизнь течет постоянно, не взирая, на время суток. Образовавшийся, после ухода, вакуум моментально заполнили сотни тысяч звуков, чужих, посторонних, непонятных. Лес заговорил разными голосами. Журчали, бурлили скрытые от людских глаз родники и ручьи. Ночные птицы, тревожили спящий лес своими пронзительными криками и шорохом крыльев. Деревья и кусты перешептывались между собой на своем только им ведомом языке. Казалось, они что-то говорили и Савельеву, но он их не понимал. Он жадно вглядывался сквозь свой монокуляр ночного видения в ночную мглу и густой туман, поднимавшийся с болота. Вроде бы ничего подозрительного. 
 - Василий Иванович, - прошептал на ухо старый охотник. – Десять минут давно прошли. Идти пора, а то, как от своих отобьемся, то и приборы эти проклятущие найти не помогут.
Действительно, ждать больше было нечего, и некого. Василий, дал условный знак, указав направления движения своим помощникам, а сам в последний раз осмотрел округу и посторонних не обнаружил.  Через двадцать мин, Савельев сделал еще одну короткую остановку, и еще раз осмотрелся. Вдруг хрустнула ветка, под чьей-то неосторожно поставленной лапой. Хрустнула совсем рядом! А тут еще, как назло, набежавшая неизвестно откуда туча поглотила бледный лунный диск, и стало совсем темно. Тут, Василию, пришел на память рассказ об оборотне, который может нагонять тучи, и перемешаться по непроходимым буреломам с невиданной скоростью.  Савельев, подал условный знак и вместе с охотниками завалился на землю. В монокуляре промелькнул чей-то зловещий силуэт исполинских размеров.  Бывший капитан войск специального назначения, повинуясь инстинкту самосохранения, машинально снял свой автомат с предохранителя. Старый охотник понял все без лишних объяснений, и поспешил упокоить своего командира:
- Это лось бродит. Видимо мы его спугнули, вот он и шарахнулся. Любят сохатые бродить по старым гарям да топям. Так что не бери дурного в голову.
Тем временем, Василий  вновь поймал прибором ночного видения таежного завсегдатая. Теперь, он уже без всякой суеты успел разглядеть массивную тушу голову, коею венчали огромных размеров рога. 
- Ну что, Иванович, пойдем помалу. Видать ложная тревога была, – продолжал местный абориген.
- Выходит, что ложная! – согласился Савельев.      
 Дальше, арьергард двигался значительно быстрее, и уверенней. Никаких признаков слежки, следовательно, все нормально и опасаться нечего. Хотя, предостережение охотника, на счет возможности заблудиться, оказались вещими. Несмотря на хорошие навыки в ориентировании по компасу и карте, Савельев так и не обнаружил Кутова в условленном месте. Пришлось выходить в радиоэфир. Через полчаса, за отставшими пожаловал Рома, с пулеметом на перевес и повел Савельев к основному лагерю. Как выяснилось позже, виновником недоразумения стал непосредственный начальник экспедиции. Видимо, Яков что-то перепутал, и потому привел свою группу немного южнее положенного. Но это было уже не важно. Главное, присутствие в тайге посторонних, покамест, еще никто не обнаружил, (за исключением дикого зверя) и этот факт вселял оптимизм и уверенность. 
  В дозоре вызвались стоять охотники, которые меняя друг друга, через каждые два часа зорко бдели до  самого утра. Позавтракав и подогнав снаряжение, группа двинулась дальше в таежные чащи. Теперь начался самый настоящий урман, по которому, возможно, еще не ходила нога человека. Трава, обильно росшая в березняке, постепенно исчезала и на смену ей пришли мхи и лишайники, покрытые обильной подстилкой из гниющей хвои.  Могучие ели тянулись своими макушками к солнцу и по расчетам Василия некоторые из них достигали своей длинной метров 30-40 как минимум. Мох полноправно властвовал на нижнем ярусе дикого леса. Он поднимался по стволам деревьев, залазил на пушистые игольчатые лапы. Жесткая хвоя больно царапала незащищенные участки тела. Буреломы теперь встречались все чаще, и проходить их, становилось все тяжелее. Солнечный свет разбиваясь о могучие лапы елей, долетал до земли, уже изрядно утратив свою первозданную яркость, образуя вокруг мягкий полумрак. Отыскивать звериную тропу приходилось с большими осложнениями, а привередливая стрелка компаса порой указывала направление, которое расходилось с проходимым участком.   
- Теперь я понимаю первооткрывателей Америки! – высказал свое мнение один из искателей приключений, которого потянуло в тайгу, ни сколько ради денег, сколько из-за его беспокойной натуры. – Говорят, Колумб, когда высадился на Кубе, его люди прокладывали себе дорогу исключительно при помощи мачете.
- Скажи спасибо, что комарье уже свое отгуляло, ни то ты сейчас не такие бы песни пел, - пошутил кто-то из охотников.
- Да уж, только его нам до полного счастья и не хватало, – вставил свои пять копеек в разговор Кабан, который хотя и имел неплохую физическую форму, приобретенную в тренажерных залах Москвы, однако недостаточную для таких изнурительных путешествий.
Чего греха таить, даже Василию, имевшему опыт блуждания по лесным массивам северного Кавказа, сейчас приходилось ой как тяжело. Лишь охотники, не выказывали признаки усталости, и шли вперед с прежним энтузиазмом.
- Все, привал! – с тяжелым выдохом произнес Крутов.
Услышав долгожданную команду, все участники перехода повалились на землю, словно подкошенные.
- Сколько мы сегодня прошли? – поинтересовался Савельев, подойдя к своему начальнику.
- Прошли мы порядочно, да только, ходим преимущественно зигзагами, так что основного пути не более восьми километров, – с досадой  сообщил Яков. – Во время уже не укладываемся.  Пройдем второй отрезок, свяжусь с «большой землей», и сообщу, что при всем своем желании, в график не впишемся. Минимум один день надо будет прибавить.
Отдыхали более полутора часов. Ничего не поделаешь, усталость в карман не спрячешь. Таежные заросли, так просто, сквозь себя пропускать не хотят, да еще громоздкое снаряжение, пожирает силы в геометрической прогрессии. По задумке Якова, в светлое время суток, надо было проделать еще около десяти километров. И это только по карте, а сколько придется протопать на местности, одному только Богу известно! Однако, из планируемых десяти, к вечеру удалось пройти только семь. Пока выбрали место для ночлега, последние лучи солнца затерялись где-то высоко над головой, там где ели, еще грели свои пушистые шапки в свете небесного светила.
- Костров не разводить! Греть пищу только на сухом спирте, – строго приказал Крутов.
- Слышь, старшой! – затянул старую песню предводитель блатной группировки, Кабан. – Зачем все эти сложности? Холодно, даже теплое белье не спасает. Проверялись же вчера. Хвоста нет, значит, можно расслабиться…
Действительно, к вечеру заметно похолодало. Возможно, это случилось и раньше, но, активно перебирая ногами и выделяя немыслимое количество джоулей,  участники перехода, возможно, упустили сию значительную перемену погоды.
- Расслабляться будешь, когда обратно вернемся! – неумолимо гнул свою линию Яков. - К тому же, тебе, Кабан, и твоим сотоварищам, в любом случае у костра погреться не обломится. Сегодня, ваш черед караульную службы нести. А часовой должен, что? Нести службу бодро и ничем не отвлекаться, в том числе и сидением возле огнища.  Так что, разговоры «в пользу бедных» считаю неуместными.
Недовольные таким поворотом дела братки, тем не менее, замолкли и в преддверии ночного дежурства стали активно пополнять свой изможденный организм белками и углеводами, а затем выбирать, кому, в котором часу, заступать на пост. На правах лидера Кабан выбрал себе самое комфортное время с девяти до одиннадцати. Дальнейшее распределение шло исключительно по принципу старшинства и былых заслуг, добытых на криминальном поприще.   Но Василий этого уже не слышал. Он удобно утроился в своем спальном мешке и уже видел десятые сны. Савельев, так крепко спал, что даже сразу не почувствовал, как его кто-то настойчиво теребит за плечо. Открыв глаза, он увидел перед собой знакомое лицо Крутова. 
- Ну что, думаю самое время проверять бдительность несения службы, - сходу сообщил Яков, при этом демонстративно кинув взгляд на свои ручные часы. - Четыре часа, время сладких снов. Нет у меня доверия к этим бывшим спортсменам, да и часового я что-то на посту не наблюдаю. Ты со мной?
- Конечно, - подтвердил Василий, выбираясь из своего теплого спального места. – Хотя, может быть, он решил лагерь по периметру обойти, потому и нет его на положенном месте.
- Что-то, слишком большие периметры получаются, у нашего сторожа, – возразил Крутов. – Думаю, дело тут, совершенно в ином – в личной дисциплине. И, между прочим, это твоя обязанность, следить за исполнением поставленной задачи по охране и обороне. 
Яков был прав. Непосредственно сам Савельев должен был контролировать несение службы, но проклятая усталость помешала ему своевременно осуществить проверку постов. 
- Извини, - начал было оправдываться нерадивый помощник, - просто устал как собака…
Но Крутов оборвал его на полуслове.
- Не напрягайся Вася. Просто держи этот вопрос на контроле. Сам знаешь, что с предыдущими путешественниками приключилось.      
Крутов и Савельев тихонько отошли в сторону, и сквозь прибор ночного видения осмотрели окрестности, в надежде обнаружить знакомый силуэт. Однако осмотр периметра не дал положительного результата. 
- Может, эта сволочь, и вовсе на пост заступить забыла. Вот и спит сейчас в лагере, среди прочих отдыхающих? – резонно предположил Василий.
- Давай считать по головам?
Подсчет показал, что на месте таки отсутствует один человек, следовательно, часовой на пост все-таки заступил, но вот куда он подевался? Было решено осмотреть место, где должен был нести службу этот «нехороший человек», доставлявший своим загадочным поведением, столько хлопот и душевных переживаний проверяющим. Савельев, потупил взор и моментально обнаружил предмет цилиндрической формы, который оказался фильтром от сигареты. Значит, ночной сторож был здесь, а затем бесследно растворился в густом сумраке ночи, как сахар в чае.  Теперь появился реальный повод для волнений. Не зря, ой не зря помянул Яков незавидную судьбу их предшественников. Ну, просто как в воду глядел.   
 Яков потянулся к предохранителю СВД, но Савельев остановил его жестом.
- Не надо шуметь, - шепнул он Крутову. – Давай с бесшумного…
Яков, не долго думая, извлек из кобуры ПБ и осторожно, стараясь не производить лишнего шума, передернул затвор. Два товарища держа на изготовке свои пистолеты еще раз огляделись по сторонам, однако ничего нового так и не увидели. 
- Надо идти людей поднимать! – сообщил о своем решении, начальник экспедиции. – Только без шума, чтобы нас здесь как куропаток не передушили.
- Хотели бы  передушить, уже давно бы это сделали! – уверенно заявил Василий, вертя в руках «бычок» и внимательно изучая следы, оставленные на земле. – Наш ночной сторож уже минут пятнадцать, а то и больше, как на посту отсутствует, значит, ликвидировать группу полностью, у наших непрошенных гостей, в задачах не стояло…
 Тут Яков приложил  указательный палец, и Савельев мгновенно умолк, внимательно вслушиваясь в каждый звук спящего леса. Наконец и до него долетели отдаленные звуки мерного храпа с посвистыванием.  Сомнений не было, такой шум мог производить, только человек. Идя на этот, неестественный, для дикой природы звук, проверяющие вскорости обнаружили и само тело. Бдительный охранник лежал на боку и своей носоглоткой сигнализировал, что он жив и здоров… просто сильно устал. Василий тихонько подошел к лежебоке и осторожно вытащил из его ослабевших объятий  карабин, которым тот должен был стойко оборонять мирный сон своих товарищей. Когда оружие было передано Крутову, Савельев легонько пнул, нерадивого дозорного, ботинком в бок. Тот сразу же выпал из сладких грез царства Морфея и приподнял голову. Надо сказать смекалке бывшего спортсмена позавидовали бы многие. Но нисколько не растерялся, и стараясь придать своему голосу максимальную степень конспиративности он сообщил присутствующим:
- Я не сплю!
- В секрете лежишь? – с неподдельным интересом спросил Яков.
- Ага, типа того! – моментально подтвердил часовой.
- Молодец! Хорошо замаскировался! – включился в этот фарс Савельев. – А то тут мы с начальником экспедиции, отлить решили, да чуть тебя не замочили…
Тем временем браток уже поднялся на ноги и стал растерянным взглядом шарить по сторонам.
- Что случилось, что-то потерял? – поинтересовался Крутов самым любезнейшим тоном.
- Да так, ерунда одна из кармана выпала, - соврал браток, не особо раздумывая над ответом, и снова удивил контролеров своей сообразительностью.
Василий уже утратил всякий интерес к этому спектаклю и оттого задал вопрос прямо в лоб:
- А где твое ружье сторож?
Браток еще раз осмотрелся вокруг и сходу стал нести очередную несуразицу:
- Тая его это… возле… в лагере оставил… для сохранности…
Но закончить свою оправдательную речь он так и не успел. Утратив последние капли терпения, Савельев саданул его левой ногой, в аккурат в район печени. Издав звук спускающей шины, бывший спортсмен завалился  набок, и стал неистово кататься по земле. Василий, со спокойствием матерого палача, подошел к своей жертве и поднял его на колени за волосы. Глядя прямо в глаза, он процедил сквозь зубы:
- Пока ты падаль здесь «массу давишь», нас всех могли вырезать, как сусликов. Тихо и бесхлопотно, всех до единого. Ты хоть это понимаешь? 
 Жертва физического насилия, покорно мотнула головой.
- Вот и чудно, тогда бегом буди своих подельников, – вмешался в разговор Яков. - Построение здесь через пять минут. 
Через пять минут, личности с сомнительной репутацией, под предводительством Кабана, прибыло на место сбора.
- Я не понял, командир, что за беда? Почему нас среди ночи подняли? – сходу стал выказывать свое неудовольствие предводитель лихой братвы.
- А разве тебе твой подчиненный не сообщил, по какому поводу сбор? – в свою очередь поинтересовался Крутов. – Почему твои люди спят на посту? Почему теряют личное оружие? Короче так, родные, это мое последние китайское предупреждение! С этого бдительного воина, минус пять процентов от заработка, за грубое нарушение дисциплины. Тебе, Кабан, как старшему над этой шайкой,  покамест выговор. Сон на сегодня отменяется. Будете все вместе службу нести, чтобы скучно не было, и в сон не клонило. Еще раз такое повториться, выгоню вон без уплаты жалования. Будете пешком домой добираться. Вопросы есть?  И еще если замечу, что кто-нибудь курит во время несения службы, без разговоров, минус десять процентов. С вами, я вижу, по-другому нельзя.      
В виду такого серьезного заявления никто из дежурной смены перечить своему начальнику не осмелился.
- Держи свое ружье «Ворошиловский стрелок», – Василий передал карабин проштрафившемуся  часовому.
Братки, поеживаясь от холода, и злобно бурча себе под нос разные гадости, видимо адресованные Савельеву и его старшему товарищу, разбрелись по периметру. Остаток ночи прошел без происшествий. После завтрака Крутов построил весь личный состав и, чисто с военной педантичностью, прочитал присутствующим лекцию о соблюдении дисциплины и, соответствующих штрафных санкциях, в случае нарушения установленного порядка.
А затем опять проклятый урман. Ели, и завалы… а затем небольшая топь. График перемещения экспедиции неумолимо смещался в сторону увеличения. Крутов нервничал, но никак повлиять на ситуацию не мог. Часов в двенадцать, измученная переходом  экспедиция сделала очередной привал. Василий, во исполнение своих прямых обязанностей выставил наблюдательный пост, и только после этого прилег на мягкую подстилку из мха и опавшей хвои. Рядом с ним присоседился пожилой охотник.
- Только здесь можно понять, насколько ничтожен человек, – стал философски рассуждать Савельев. – Затерявшаяся пылинка, в этих бесконечных и безлюдных просторах. Тут даже звезды кажутся крохотными светлячками, которые небольшая ель может бесхлопотно закрыть своей лапой. И на сотни верст ни души…
Охотник внимательно слушал эту странную речь.
- А мне говорили, что ты, Иваныч, в спецназе служил? – удивлялся он таким суждениям.
- Служил! – подтвердил Василий.
- А разве ж в таких войсках, и не учили по лесам ходить? Говоря, что там даже в диких джунглях воевать обучают…
- На счет джунглей, это преувеличивают, - искренне признался Савельев. - А вот бродить по труднопроходимой местности, этому да.  Только учили нас совершенно другому! Спецназ работаем без отрыва от цивилизации. Путь даже кругом тебя противник, но вместе с тем существует и инфраструктура, которой в экстренном случае можно воспользоваться. Да и вражеские рожи, как ни крути, а каждый день видеть приходиться. Это вселяет какую-то уверенность. Впрочем, тоже есть свои особенности.  Чувство одиночества и расчет только на свои силы, что здесь, что там присутствует в равной степени. Просто большая удаленность от людей переживаешь как-то по-особенному. Начинаешь как-то совсем по иному относиться к человеку и его жизни. Здесь людей мало, и стало быть ценность каждого отдельно взятого человека несравнимо выше, чем на большой земле. А с другой стороны, это все сантименты, побочные эффекты гражданской жизни. Если группа пробирается по таким дебрям, то и ожесточение к противнику, тоже растет, и значит, не будет им никакой пощады. Вот так… круг замкнулся. Хотя и жалко, но есть, острая необходимость и устойчивое желание уничтожить врага.
А в это время Кабан и его подопечные сидели невдалеке, и с ехидцей слушали этот разговор на отвлеченные темы.  Предводитель криминального элемента, вынул из ножен массивный нож «для выживания» и бесцельно вертел его в руках.
- А скажи, тебя там, в спецназе, обучали работе с ножом? – поинтересовался Кабан, когда Василий закончил свои отвлеченные рассуждения о жизни.
Савельев не мог не уловить вызова, таившегося в этом вопросе, и потому он решил ответить достойно:
- Работать, это в смысле, карандаши затачивать?            
- А я смотрю, у тебя с чувством юмора, все в порядке, – по достоинству оценил сказанное Кабан. – Да нет, я в смысле ножевого боя. Как на счет, метать на точность, горло резать, и все эти вещи?
- Нет, такому не учили, – соврал бывший капитан спецназа. – Холодное оружие уже себя изжило. Зачем тратить время и нервы если всегда под рукой есть пистолет.
При этом Василий похлопал по кобуре, где покоился ПБ.
- С такой штуки, можно запросто, и  без лишнего шума, снять часового на удалении до пятидесяти  метров. Главное, это ровное дыхание и плавный спуск. Точно так же, и в случае непосредственного соприкосновения с противником, гораздо удобнее и быстрее жать на курок, чем метать или наносить удары.  Так что теперь, ножи в армии используют исключительно для вскрытия консервных банок.
- Ну а если, у тебя патроны закончатся, а напротив, стоит вражина, с ножом в руках? Тогда что лапки вверх, и ходу в плен сдаваться?
Кабан демонстративно поднялся с земли и стал ловко вертеть свое холодное оружие в правой руке, демонстрируя свои неплохие навыки в обращение с ножом. Василий понял, что одними разговорами здесь уже не отделаться. Видимо бывший «бригадир» решил восстановить статус-кво, за ночную взбучку, устроенную Савельевым одному из его подчиненных.  Конечно, можно было бы воспользоваться своим правом лица начальствующего и заставить спрятать оружие в ножны. Однако, данный вариант проблемы не решал. Кабан и его окружение могли счесть этот благоразумный поступок признаком слабости, а с таким контингентом слабину давать никак нельзя. Рано или поздно, бывший бригадир все равно найдет повод поиграть мышцами, и самое верное решение, в такой ситуации, было принять этот вызов. Василий нехотя поднялся с земли.
- Мужики вы чего, дурью маетесь! – попытался вмешаться старый охотник, но его окрик не был услышан конфликтующими сторонами. 
- Говоришь, он с ножом, а у меня патроны закончились? – переспросил Василий как-то протяжно, задумчиво и как показалось Кабану без всякого желания лезть на рожон.
Однако последовавшие за этим события показали всю ошибочность таких суждений. Бывший спортсмен даже не успел моргнуть глазом, как вдруг почувствовал мощный удар в район бедра, от которого он потерял равновесие. Затем чья-то стальная рука схватила его за запястье правой руки, и  вывернуло его с такой силой, что от боли браток взвыл прямо-таки по-волчьи. Сосны, вместе с земным шаром, перелетели через бритую голов, а  лицо уперлось в мягкую, прелую хвою. В результате Кабан оказался лежащим ничком на земле, и не имел никакой возможности пошевелиться. Только боковым зрением, он мог наблюдать, как возле его головы в землю воткнулся нож, который только что, он так ловко вертел в своих тренированных руках.
- Тогда мне придется убить врага, его же ножом! – донеслось откуда-то сверху.   
Что и говорить эффект был велик. Все подручные незадачливого забияки сидели с разинутыми ртами и не могли поверить своим глазам. Вот так без подготовки,  из  неудобного положения, и по меркам рукопашного боя, внушительного расстояния их главарь был стремительно атакован и легко повержен, подобно колосу на глиняных ногах.
- Что здесь происходит? – послышался знакомый голос Крутова.
Все это время, он возился со спутниковым телефоном, пытаясь отыскать оптимальное направление устойчивого сигнала, и был настолько занят этим делом, что не заметил этой короткой и блистательной, лично как для Савельева, стычки.
- Да так, проводим ликбез  по приемам рукопашного боя, – дал уклончивые объяснения Василий, не раскрывая истинной сути.
- Честное слово, детский сад, какой-то, - Яков недоумевающее смотрел на своего заместителя. – Вот уж от кого, но от тебя, Василий Иванович, я такого не ожидал. Что, есть скрытые резервы наших сил? Может, увеличим ежедневную протяженность марша? – Обратился начальник экспедиции ко всем присутствующим. 
Василий решил не накалять обстановку, и на правах старшего ответил за всех.
- Не стоит, Яков Валентинович! Просто народ уже устал психологически, вот и понадобилась небольшая разрядка.
- Устал… - с усмешкой произнес Крутов. – Три дня вдали от цивилизации, и уже с психикой проблемы? Нечего сказать, хилый пошел народец! С такими покорителями Ермак Тимофеевич до Сибири бы вовек не дошел. Ладно, если есть желание покувыркаться, возражать не стану, однако, рекомендую поберечь свои силы для более важных занятий. Тем более, у наших казаков-разбойников, – Яков бросил косой взгляд в сторону бывших спортсменов, – их не хватает, даже для того, чтобы свою сонливость побороть.      
Когда Крутов опять отошел в сторонку и продолжил возиться со спутников связью, Василий подозвал к себе своего недавнего противника и, придвинув его за поясной  ремень, к себе поближе, негромко сказал ему на самое ухо:
- Если еще раз попробуешь выкинуть что-нибудь в подобном роде, я тебе, несмотря на все твои олимпийские заслуги, как гусю шею сверну. Вопросы есть?
Кабан нехотя мотнул головой, давая понять, что все понял правильно.
- Вот и хорошо. Свободен!      

Вервольф

К началу четвертого дня перехода, Крутов подбил итого и довел до общего сведения, что пройдена половина пути. Стало быть, до конечного пункта назначения оставалось идти три дня, если за это время не случиться никаких сюрпризов.
С точки зрения рельефа местности, в первой половине дня, ничего экстраординарного тайга так и не смогла предложить. Даже напротив, дорога стала легче и скорость перемещения значительно возросла.
- Если так дело и дальше пойдет, то пятилетка будет выполнена в три года! – подбадривал Яков своих подчиненных во время марша.
И без этих вдохновенных речей, настроение у всех путешественников было превосходное. Даже помятый, после вчерашнего столкновения Кабан, был уже не таким мрачный и молчаливым. Он перестал кидать в сторону Савельева злобные взгляды и шушукаться со своими сподвижниками.  Ни у кого не было сомнений, что благополучный конец этого приключения близок…
  В полдень,  в соответствии с планом,  был сделан большой привал. По-хорошему, у всех первопроходцев хватала энтузиазма протопать без отдыха еще километров пять, а то и больше, но Крутов решил не рисковать и поберечь силы. Если что, то можно и во второй половине дня, перед ночевкой, перевыполнить сегодняшний план по километражу. Савельев, во исполнение своих прямых обязанностей распорядился выставить дозор и присел побалагурить с местными охотниками. За время этого таёжного путешествия, он сильно сдружился с этими людьми, особенно с пожилым и опытным мужичком, который всякий раз рассказывал Василию различные истории про дикий и бескрайний лес, в котором они волею судьбы очутились. В его повествованиях уже не было места мистики, и суевериям, а лишь полезные навыки, помогающие лучше понять этот нетронутый человеком бескрайней простор. Время, отведенное на отдых, за такими беседами, пролетело незаметно. Группа, уже собиралась двинуться дальше в путь, как вдруг один из старших команд, который руководил разношерстной группой искателей приключений, неожиданно заявил Крутову:
- Погоди Яков Валентинович. Тут у нас человек пропал…
- То есть, как это пропал? – начальник экспедиции даже сперва не понял, что имеет в виду его подчиненный.
- Не знаю! – виновато созналсятот. – Сидел здесь рядом, а затем отошел в сторону, по большой нужде,  и до сих пор не вернулся.
- Давно это было? – стал уточнять Яков.
- Да минут двадцать прошло! Мы сперва думали, мало ли, со всяким случается… а потом за ним и человека послал, и по рации вызывал, а его нигде нет.
- Твою, мать! Ну не можем мы без приключений обойтись. Обязательно какая-нибудь гадость, но должна произойти, - злился Крутов. - Что стоишь как девица красная, и ресницами хлопаешь, посылай своих людей, пусть ищут… кричат… не знаю что делают, но чтобы через пять минут, этот засранец был в строю.
Пять минут прошло, но пропавший так и не было обнаружен. Пришлось теперь задействовать весь личный состав для розысков. Дабы, больше никто не потерялся, Крутов разбил все поисковые группы на тройки, с которым постоянно поддерживалась радиосвязь.  Однако, результат поисков, длившихся уже более часа, был отрицательный.
- Ничего не понимаю! Куда он мог запропастится? – искренне недоумевал Яков. – Ведь здесь нет ни болота, ни оврагов. Уже в радиусе километра все прочесали, за каждым деревом посмотрели. А его и след простыл.
- А у этого первопроходца никаких отклонений не было? – высказал довольно альтернативную мысль Савельев.
- Ты это, на что намекаешь? Я их всех перед выходом по учетам пробивал, в том числе и по психоневрологическим диспансерам. Все чистые…
- Да так, люди разные бывают, и каждого свои тараканы в голове. Может, у него нервный срыв случился, вот он и решил домой податься… или, не дай Бог, руки не себя наложил.
- Если бы наложил, то его бездыханное тело давно бы уже обнаружили, – возражал Крутов.
Как раз в это время, на связь вышла одна из поисковых команд, состоявшая из местных охотников:
- Яков Валентинович, тут, кажись, вышли на след, - донеслось из радиопередатчика. - Мы сейчас возле поваленной сосны, метров двадцать на юг от лагеря.
След это, конечно, не сам человек, но уже хоть что-то, и потому Крутов вместе с Савельевым, не раздумывая, поспешили к указанному месту. Охотники стояли возле упавшего дерева и мерно покуривали.
- Ну, что там у вас? – сходу стал задавать вопросы начальник экспедиции.
- Не так чтобы много, - доложил пожилой охотник. – Вот тут он, видать, и присел нужду справлять.
Под сосной лежала небольшая кучка экскрементов и клочок туалетной бумаги.
- Не густо! – огорчился Яков.
Василий, имевший некоторые познания в следопытстве, внимательно осматривал местность. Было видно, что кто-то изрядно потоптался вокруг этого дерева, да еще бросалась в глаза свежесломанная ветка. Однако, для того чтобы делать окончательные выводы, этого было крайне мало.
- Да, мы Василий Иванович уже все здесь обшарили. Ни следов борьбы, ни крови, – поспешил успокоить Савельев опытный зверолов. – Вот уж действительно, как сквозь землю провалился. А натоптать и ветку обломить могли и наши искатели. Ведь уже по второму разу местность шерстим.   
- Ну, и что теперь мы делать будем? – резонно поинтересовался Савельев.
Для Якова, как для начальника экспедиции, это была сложная дилемма. С одной стороны бросать человека, одного в дремучем лесу, было даже как-то бесчеловечно, но и искать его по всей тайге, занятие крайне бестолковое. Через полчаса вся экспедиция, за исключением пропавшего, была построена на месте последнего привала.
- В виду сложившейся ситуации, считаю нецелесообразным проведение дальнейших поисковых мероприятий, - довел до всех присутствующих принятое решение Крутов. - Группа продолжает движение в заданный район.
- Так что, мы человека, вот так возьмем и одного в лесу оставим? – стал возмущаться старший порадевшей группы.
- А что ты предлагаешь? – в свою очередь поинтересовался Яков. – Все, что можно было предпринять, мы уже сделали.  Для проведения более широкомасштабной поисковой операции у нас нет ни сил, ни средств. Тем более, не стоит вносить своими высказываниями излишний драматизм. У пропавшего товарища есть оружие и патроны. Плюс, сухпаек, при рациональном употреблении, можно растянуть на неделю. С учетом наличия, навигационного оборудования, у отставшего есть все шансы добраться до нашего лагеря в городище, где имеется запас продовольствия, медикаментов и другого снаряжения. Кстати, такой вариант неоднократно обговаривался на инструктажах. При первом удобном случае для розысков будет вызван вертолет, для проведения воздушной разведки и возможно дополнительные поисковые группы. Об этом я уже договорился с «большой землей». Еще вопросы?
- Значит, если кто-нибудь из нас потеряется, то пиши пропало? – стал разводить прение один из товарищей отставшего члена экспедиции. – Для вас человек, это так, плюнуть и растереть… Главное, это на место прийти и нефть отыскать. А если с ним что-нибудь случилось? Если он ногу сломал, или в яму провалился? Может, лежит сейчас, где-нибудь, в бессознательном состоянии, и без посторонней помощи даже встать не может, а мы его вот так возьмем и оставим помирать здесь, как собаку!
- Отставить сопли! – пришел на выручку своему начальнику Василий. – Где он может лежать, если в радиусе километра под каждым деревом все прошерстили? Короче так, если он подаст сигнал ракетой или выйдет на связь по рации, мы обязательно вернемся. Тем боле, что ракету видно на расстоянии до десяти километров. Если сигнала не поступит, то все мы люди взрослые, и знали, куда и зачем идем…. Тем более, чем раньше придем на место и подготовим площадку для вертолета, тем скорее организуем полномасштабные розыски.
Несмотря на общее настроение, такие доводы показались всем убедительными, и уже никто  не разводил излишней демагогии.
- И на будущее, - продолжил свою речь Савельев, -  теперь, отлучаться, даже для оправления естественных надобностей, будете парами.
Возражений так же не последовало.
- Тогда вперед! – скомандовал Крутов.
На всем протяжении пути, среди участников перехода, только и было разговоров по факту пропажи человека. Каждый, высказывал идущему рядом собственную версию произошедшего, и затем в свою очередь выслушивал чужое мнение, которое иногда было диаметрально противоположно. Василий, выделил несколько наблюдателей, которые по возможности, смотрели вверх, ожидая появления сигнальной ракеты. Однако, все их старания ни к чему не привели. Сигнал так и не был замечен, а ради эфир упорно молчал. Да и рассчитывать на маломощную рацию, не было уже никакого смысла. Экспедиция отошла от места происшествия на значительно расстояния, и передатчик вряд ли бы пробился своим маломощным сигналом через эти таежные дебри. Когда подошло время делать привал на ночевку все, высказали единодушное желание, пройти сегодня еще с пяток километров, тем более что местность позволяла сделать это без особого напряжения. Что и говорить, судьба человека, волею судьбы оказавшегося один на один с дремучим урманом, сейчас во многом завесила от проворности его сподвижников. Когда же солнце стремительно упало за кроны высоких елей, Крутов дал команду на привал.
- Нет, худа без добра, - сказал он тихонько Василию, глядя на свои электронные игрушки. – Сегодня мы практически все наше отставание перекрыли….
- Это, конечно, здорово, но куда наш искатель приключений подевался?
Василий был не на шутку встревожен сегодняшним происшествием. Все было как-то странно, и выходило за рамки рациональной логики.
- Не знаю! – откровенно признался Крутов. – Ничего на ум не приходит, чтобы дать этому логическое объяснение.
- Может, все-таки, кто-то сидит у нас на хвосте?
- Тогда получается, во время проверки ты прощелкал наших невидимых «друзей».
Такой неожиданный выпад, конечно же, больно уколол по самолюбию бывшего офицера спецназа, но ничего не поделаешь, возможно, это было действительно так.
- Если так, вынужден признать, что против нас работают настоящие профессионалы, - отпустил комплемент в адрес возможного противника Савельев.
- А с чего ты вообще решил, что нашу пропажу действительно кто-то похитил? Ведь следов нападения мы так и не обнаружили. И почему они не напали на нас во время привала? Решили посмотреть испугаемся мы, или нет? - активно стал развивать тему Крутов.
- Отсутствие следов, можно запросто объяснить. Его ведь могли взять на прицел и спокойно отвести в сторонку, а уже затем стреножить. Ну, а на счет нападения на всю группу, тут есть несколько вариантов. Первый, ты уже озвучил – нас просто хотят запугать. Второй, значительно хуже. Они взяли «языка». Думаю,  в данных условиях  выбить сведения из пленного не так и сложно, а это значит, что им уже известен наш маршрут и пункт назначения.
Крутов, как бывший офицер прекрасно понял, какая опасность нависла над всеми членами экспедиции. Имея такие сведения, можно легко организовать засаду и тогда шансы выжить в предстоящей схватке будут равны нулю.
- Так почему, ты, мне об этом раньше не сказал, сразу после исчезновения? – прозвучал еще один упрек в сторону Василия.
- Потому, что еще неуверен в правильности своих суждений. Да и суетиться, покамест нет никакого смысла.
- Нет смысла? – Яков уже перешел на повышенные тона. – Нас сегодня могли, как в тире, перехлопать, а ты…
- Не ори! – довольно грубо оборвал своего старшего товарища Василий. – Перехлопать нас могли прямо на привале. И если этого не случилось, значит, наше физическое  уничтожение, на сегодняшний день, не входило в их планы. Менять маршрут днем тоже, было бы пустой тратой времени и сил. Они все время  шли за нами по нашим следам, не обнаруживая своего присутствия, стало быть, оторваться в светлое время суток, у нас нет никаких шансов. Уходить надо ночью, или пред самым расцветом. Конечно, в успех этой затеи я не слишком верю, но другого выхода у нас просто нет. А ты, вместо того чтобы сейчас глотку рвать, лучше садись и прокладывай новый маршрут, по которому мы будем двигаться.  Думаю, сроки уже не важны. Главное, это живыми отсюда выбраться. И не вздумай докладывать «наверх», о наших догадках.  Есть подозрения, что конкуренты в техническом плавне оснащены не хуже чем мы и, как следствие, эта информация может дойти и до их сведения. А так, пускай пока думают, что мы ни о чем не догадываемся. До личного состава, доводить наши планы, тоже покамест не стоит. Пусть, для них это будет сюрпризом. 
- Ты подозреваешь, кто-то из наших…?
- Все может быть! – неопределенно сказал Василий.      
 А тем временем, среди участников этого похода устраивавшихся на ночлег, ходили разговоры совсем иного толка. Наиболее впечатлительные товарищи, начали склоняться в сторону метафизики и активно внушать эту мысль всем остальным. Зловещий образ оборотня, опять стал материализовываться в непроглядном сумраке леса.
- Не мог он просто так взять и потеряться, – настаивал один из товарищей пропавшего без вести. – Вовка, он мужик битый, не первый раз в экспедиции.
- Ну, так ведь потерялся! – давил фактами, бывший боец спецназа, Роман.
- В том-то и дело, что не потерялся, а выкрали нашего Володьку! – продолжал развивать собственную мысль таежный романтик.
- Уж не оборотень ли так чисто сработал? – стал подтрунивать над незадачливым рассказчиком Роман.
- А почему бы и нет? – заявил тот, на полном серьезе.
Многие восприняли такую версию довольно скептично, однако нашлось и несколько приверженцев подобной сверхъестественной теории.
- Да бросьте вы, мужики, ерунду молоть, - высказал свое мнение пожилой охотник. – Странностей, в этом деле, действительно много, но оборотень это уже чересчур. Все мы на этом свете не мало пожили, чтобы в сказки верить…
- А как же твои рассказы, о проклятом месте и вурдалаке, который геолога до смерти задрал? – не унимался спорщик.
- Так ведь это не мои байки, а Силантия. Заговоренный, он ведь большой шутник был. Да и мальцов попугать святое дело. Не верю я, ни в оборотня, ни в нечистую силу. В тайге  всякое случается, а потом глупые людишки начинают истории небылицами украшать, и жуть на других наводить. Так вот и рождаются басни, про всякую невидаль, про водяных и леших…
- Раз ты такой умный и знающий, объясни нам дремучим, что же произошло на самом деле?   
На это охотнику сказать было ровным счетом нечего. Он и сам толком не знал, как взрослый человек, имеющий опыт лесных походов мог отстать от экспедиции, да еще и средь бела дня.
- Хорош базарить, - вмешался в спор Кабан, который уже успел залезть в спальный мешок и приготовится ко сну. - Я уже не в том возрасте, чтобы мне на ночь сказки рассказывали. Завтра днем, во время марша, будете байки травить, чтобы идти не скучно было… 
С бывшим бригадиром, несмотря на его резкий тон, спорить никто не стал. Участник перехода, сегодня очень устали и физически и морально. Только крепкий здоровый сон, мог, хоть как-то, отвлечь их от мрачных домыслов и пустых переживаний. Да и не зря ведь в народе говорят, что утро вечера мудренее. Лагерь постепенно замирал и только черный силуэт часового маячил на фоне могучих стволов деревьев.
  Уже было далеко за полночь, но Василий и Крутов еще не смыкали глаз. Яков долго возился над новым маршрутом, обсуждая каждый вариант со своим помощником. Три предыдущие попытки были неудачными и вот, наконец, четвертая, оказалась самой оптимальной, с точки зрения затраты сил и времени. 
- Тогда еще раз пройдемся от начала и до конца. В 4 часа ты, Василий Иванович, поднимаешь своих людей и без лишнего шума уходишь из лагеря. Я, в это время, веду наблюдение и стараюсь выявить присутствие наших «доброжелателей». Если что, подаю тебе условный сигнал, и тогда действуем по плану «б». В случае, если твой уход останется незамеченным, в шесть часов, оставшаяся часть группы уходит старым маршрутом, и вот в этой точке, ты уже ждешь наш подход, – Крутов ткнул пальцем в монитор электронного прибора, обозначая место предстоящей встречи.  - Думаю, двух часов тебе с головой хватит, для выбора позиции и оборудования секретов. Главное, не забудь оставить условный знак, чтобы я знал, что все идет по плану. После привала, мы уходим, а твои люди, не обнаруживая своего присутствия, остаются на позиции,  и ведут наблюдение за местностью. Надеюсь, что наши преследователи себя должны хоть как-то проявить. Ну а дальше действуешь по обстановке. Если что, стреляй не раздумывая. Тайга, она все спишет. Как только «хвост»  будет уничижен, сворачиваем  на новый маршрут, и в этой точке, ждем вашего возвращения. Теперь, Чапай, только на тебя одна надежда.
- Сделаю, все, что от меня зависит! – высказался по этому поводу Савельев.
- Нет, Вася, этого мало! Надо сделать даже то, что от тебя не зависит. Если мы слежку так и не обнаружим, тогда придется вызывать вертолет с подкреплением, а прилететь он сможет не раньше, чем послезавтра. Доживем ли мы до его прибытия, или нет, вот в чем вопрос?   Ты к стати с составом своей группы определился?
- Да! – уверенно сказал Василий. – Со мной идет Роман, и старый охотник. Других кандидатур, для выполнения этого задания, я не вижу.
- Значит, ты все-таки хочешь взять с собой одного из местных?
- А у тебя, поэтому поводу, есть какие-нибудь сомнения? – напрямик зада вопрос Савельев.
- Ты знаешь, есть! –  откровенно признался Яков. – Если в нашей команде действительно присутствует «казачек засланный», то он может быть только из местных.
- Откуда такая уверенность?
- А  больше ему взяться неоткуда? Сам посуди, группа, которую я набирал в Москве, до последнего не знала, куда и зачем мы идем. Проследить весь маршрут нашего перемещения, от самой белокаменной, через Красноярск, и до лессовхоза, в принципе можно, но больно хлопотно, и крайне нерационально. Можно ведь обнаружить себя, еще на стадии приготовлений, и тогда все старания помешать нам будут напрасны.  Другое дело действовать через местных! Район приблизительно известен. Времени на подготовку хоть отбавляй. Шансов рассекретить свои замыслы очень мало, ну разве только по своей глупости. 
- Но ведь точный пункт, стал известен накануне вылета, на совещании! – возразил Савельев.
- Это ничего не меняет. Совещание проходило в первой половине дня, и времени, для того чтобы передать эту информацию, было более чем достаточно, тем более у здешних охотников. В отличие от  московской делегации, они отлучались домой, и могли в спокойной обстановке за чашкой чая рассказать своим настоящим хозяевам,  все сведения, при этом не рискуя быть замеченными. Ну а дальше, все очень просто.  Необходимые данные передаются в телефонном режиме, куда следует. Тем же днем, с какого-нибудь соседнего поселка, поднимается «вертушка» и доставляет вражескую группу в район городища. Времени более чем достаточно: чтобы замести следы своей высадки, организовать посты наблюдения  и спокойно ждать нашего прилета. К тому же, во время движения, мы постоянно отсылали охотников вперед, для поведения разведки маршрута, и они могли спокойно поддерживать связь со своими подельниками, ставить метки, зарубки другие условные знаки.  По сути, с самого начала, они вели нас как Сусанин  польских интервентов. Наши «конкуренты» уже заранее могли знать места наших привалов и ночных стоянок. И последнее, место, где пропал наш член экспедиции,  обнаружили тоже местные. Не удивительно, что никаких следов борьбы мы не обнаружили. Охотники могли спокойно уничтожить улики, а уж затем пригласить нас с тобой. Ты ведь сам вдел, что вокруг того поваленного дерева, как будто стадо мамонтов пробежало.  Разве опытный зверолов-следопыт будет так следить? То-то! Значит, сделали они это умышленно…
- А кто подбирал группу из местных? – поинтересовался Савельев.
- Кто непосредственно занимался подбором, я не знаю, но информацию о готовности этой группы я получил, непосредственно от Романа Георгиевича…
- Так может, это он и есть инициатор наших неприятностей?
- Кто, Роман Георгиевич? Ну не знаю? В таком случае, у него должны быть очень серьезные покровители, чтобы решиться пойти против самого Маковского! Хотя, я уже ничему не удивляюсь, и никому не верю. Разве что, только тебе Василий!!!
- Спасибо за доверие! – поблагодарил Савельев своего товарища. – А на счет группы, пусть все остается без изменений. Старику, даже не смотря на твои доводы, я все-таки  доверяю, но информацию приму к сведению. Буду держать его рядом, под постоянным присмотром. Как раз удобный случай проверить, насколько верны твои предположения. В самом деле, ни с Кабаном же мне в разведку идти. Между прочим, может, откроешь мне тайный смысл присутствия в нашей экспедиции уголовного элемента?
-  Раз пошел такой откровенный разговор, темнить не стану. Была информация, что здесь в окрестностях обитают староверы. Даже, вроде бы, из вертолета их поселок видели.  По одной из версий, именно они не дали возможности предыдущим экспедициям дойти до  конечного пункта назначения.
- А им-то зачем, это нужно?
- Возможно, потому что чужих они не слишком жалуют. Не хотят, паразиты, допускать сюда цивилизацию. Если здесь начнется промышленная разработка, то сам понимаешь, о тихой уединенной жизни можно сразу забыть. Исходя из этого, мне и была поставлена задача, уладить вопрос со здешним населением. Естественно желательно договорится с ними по-хорошему, но и силовой вариант также рассматривался. Сгонять женщин, стариков, детей с насиженных мест, сволочное дело, но приказ, хочешь не хочешь, а выполнить надо. Вот для этих целей и взял я с собой этих отморозков.
- Да уж, Яков Валентинович, такого от тебя я не ожидал. Втянул ты меня в историю, ничего не скажешь. Оказывается, нас еще в роли зондеркоманды предполагается использовать…
- Я занял Василий, что ты в любом случае, то такой работы откажешься. Уж больно ты правильный и принципиальный, чтобы даже косвенно учувствовать в подобных акциях. Поэтому и молчал до последнего. Уж извини, так вышло. На моем месте ты поступил бы точно так же.
- Надеюсь, больше никаких сюрпризов не будет? – в голосе Василий звучала обида на своего товарища.
- Больше никаких! – поспешил сгладить ситуацию Крутов. – Богом клянусь…
Треск выстрела нарушил тишину спящего лагеря. Затем еще один и еще…
- Часовой! – крикнул Василий хватаясь за автомат.
- Я же тебе говорил, что надо посты усилить, а ты все со своими конспиративными штучками… чтобы не догадались! – злился Крутов.
Разбуженные беспрерывной пальбой, люди  стали выскакивать из своих спальных и хвататься за оружие. Когда, первые из них добежали до места происшествия, Яков и Савельев были уже там. Часового трясло, как осиновый лист. Из его сбивчивых объяснений, по поводу поднятой тревоги, ничего нельзя было разобрать.
- Оборотень! – беспрерывно повторял он, указывая дулом в сторону ближайших деревьев.  Не церемонясь Яков, подошел к возмутителю спокойствия, с силой вырвал у него из рук оружие, а затем  влепил несколько пощечин, стараясь таким не слишком цивилизованным методом привести его в чувство. И действительно, сразу же после данной процедуры, речь жертвы ночного нападения  приобрела некую стройность и логику. 
- Я стою, а он идет… сперва как волк, а затем раз и человеком обернулся, - начал лепетать часовой невероятную историю, приключившаяся с ним минутой ранее.
- Что ты мелишь? Какой человек? Какой волк? – кричал ему прямо в лицо Крутов.  - Где и кого ты видел?      
Перепуганный до смерти человек неуверенно ткнул пальцем в сторону, где ему привиделся не существующий в природе вурдалак.
- Рассредоточиться по двое! – отдал приказание начальник экспедиции. – Прочесать периметр. В случае чего, стрелять на поражение. Основная задача, обнаружить и уничтожить противника. Иначе он уничтожит нас…   
- Ты чего командир? Я в лес не ходок! – довольно дерзко выразил свое несогласие Кабан. Еще несколько часов назад он считал рассказы про оборотня пустой болтовней, но сейчас видимо круто изменил свое мнение по данному вопросу.
- В натуре, давайте лучше утра подождем! – поддержал своего главаря другой представитель криминального мира. – На оборотня обычнее пули не годятся. Надо серебряные, а у нас их нет…
- В лес идут все! – повторил свое приказание Крутов. – Любой, кто не подчинится, моментально исключается из состава экспедиции!!!
- Это как? - уточнил бывший бригадир.
- Он и сейчас же берет свои вещи и идет на все четыре стороны. Присутствие бунтарей в лагере я не потерплю…
Братки многозначительно переглянулись, затем обвели взглядом остальных членов таежного похода. Тут то им стало ясно, что большинство таки поддерживает Якова, а значит, дальнейшие споры ни к чему хорошему не приведут. Держа оружие наперевес, люди стали осторожно прочесывать местность. Памятуя о подозрениях павших на местных, Василий лично возглавил группу из охотников, дабы проконтролировать их поведение во время поисков. Теперь, он уже не выискивал следы оставленные неизвестными пришельцами, а следил за действиями своих подопечных. Однако, ничего предосудительного в поведении таежных обитателей выявлено не было. Они скрупулезно изучали местность, и проявляли в этом занятии завидное усердие. В скоре двое из них остановились на небольшой опушке. Затем условным знаком подозвали к себе Савельева и пожилого охотника.
- Вот! – указал следопыт прямо под ноги Василия.
Стоявший рядом с ним пожилой охотник наклонился к земле, и стал внимательно рассматривать какой-то темный предмет овальной формы (похожий на домашнюю сосиску), лежавший на земле. Савельеву, даже показалось, что опытный принюхивается, пытаясь отыскать в воздухи ведомые только ему запахи.
- Так и есть, - сказал он, поднимаясь в полный рост. - Волчий помет! Свежий, Странно все это…
- Чего же тут странного? – возразил Василий. – Теперь, наоборот, все предельно ясно. Наш паникер, действительно увидел волка, а все остальное, плод его больного воображения…
- В том-то и дело, что волк в такие труднопроходимые дебри не забредает. Эта зверюга простор любит, а тут чего ему делать? Не должно его здесь быть.
- Значит, случайно забрел, - Василий, конечно же, хотел раз и навсегда покончить с вурдалаками и другими персонажами народного фольклора, и потому всякие загадки и непонятности вызывали у него крайнее раздражение. 
- След он оставил очень уж интересный? – продолжал темнить пожилой охотник.
- Чего же здесь интересного? Экскременты, они и есть экскременты…
- Волк, так обычно территорию метит. И делает это на видном месте, чтобы найти его помет легко было, - пояснил охотник ранее сказанную фразу. – Чтобы все видели и знали, кто здесь теперь хозяин. Вот и выходит, что забрел он сюда не случайно.
- Короче, мужики! – взял Василий быка за рога. – Все эти домыслы, держите, пожалуйста, при себе. Не хватало нам, еще всеобщего психоза. Официальная версия такая, волк случайно забрел в урман, вот наш сторож, его-то, в лесу и обнаружил.
- Как скажешь, Василий Иванович, - как-то очень легко согласился с таким мнением предводитель охотничий братии.
- Вот и хорошо! А какие-нибудь другие следы в окрестности присутствуют?
- Так, разве сейчас их отыщешь, темень-то какая?
- Тогда, на том и порешили, был просто волк, – поставил точку в этой темной истории Савельев.
Когда люди участвующие в поисках, стали потихоньку возвращаться в лагерь, уже оправившийся от испуга сторож, с охотой делился со всеми желающими своими впечатлениями и переживаниями. Повышенное внимания к своей персоне он воспринял не без удовольствия и, стараясь не разочаровать благодарных слушателей, описывал все увиденное им, в самых колоритных цветах и красках.
- Я, значит, стою, слышу шорох. Совсем, рядом! У меня душа в пятки. Надел прибор ночного видения, и точно, силуэт между деревьями виднеется. Идет, значит, вдоль нашего лагеря.
- Кто, человек? – любопытствовали собравшиеся ротозеи.
- Да нет, точно не человек. Крадется-то он, на четырех лапах. Хвост опустил, голову вжал, чтобы неприметней было.  Я, конечно, карабин свой передернул и его на мушку взял. Думаю, если чего, подстрелю, рука не дрогнет. И тут, но за дерево заходит, на четырех-то лапах, а оттуда уже на двух…. Да еще и в одежде, в длинном плаще и капюшон голову покрывает. Я сразу и обомлел. А он, как не в чем не бывало, идет, значит, в глубь леса, и на меня никакого внимания не обращает. Даже не идет, а как бы, над землей парит, по воздуху. Я, в него с перепугу и пальнул.  И целил-то, в аккурат промеж лопаток.  А ему хоть бы хны. Тут, я уже совсем ополоумел, и стал садить один заряд за другим. Уже ничего и не вижу, а все стреляю. Чувствую, что меня кто-то за плечо схватил и трясет, да так сильно, аж рука онемела. А это, оказывается, наш начальник экспедиции…
- А ну кончай разговоры, - донесся из-за спин охочих, послушать таежные небылицы, голос того самого начальника.
- Легок, на помине! – недовольно буркнул, кто-то из присутствующих.
- Я сказал всем разойтись! – грозно крикнул Крутов. – Завтра подъем в половине шестого, а кто страдает бессонницей, могу приобщить к охране лагеря…      
Как раз, в это время, к месту всеобщего сбора подоспел и Савельев. Он без особых усилий протолкался сквозь, уже начавшую расходится толпу, и нарочито громко сказал оратору:
- Тебе, родной, пора уже нервы лечить электричеством, - Василий снисходительно похлопал рассказчика по плечу. – Это же надо, обыкновенного волка так перепугаться, чтобы нести всякую чушь, да еще и глазом не моргать.
- Волк это был, – подтвердил один из охотников. – Самый обыкновенный, серый. Он, от такого шума сам так перетрухнул, что на поляне целую кучу своего страха оставил. Если сесть желающие могу предъявить на обозрение…
Только, после такого авторитетного и вместе с тем задорного подтверждения слов Савельева, толпа отреагировала на сказанное громким хохотом.
- Оборотень! – стали подтрунивать над  незадачливым сочинителем все присутствующие. – Уничтожитель вампиров! Ты в следующий раз, когда вурдалака в лесу повстречаешь, иди с ним в рукопашную. Не надо народ понапрасну будить…
- Да, я честно слово… - пытался оправдаться объект насмешек. – Своими глазами видел…
- У страха глаза велики! – озорно потешались охотники.
- Слушай меня сюда, «Зоркий глаз», - обратился к нарушителю всеобщего спокойствия Крутов. – Со страхом надо бороться, или он поборет тебя. Поэтому, завтра снова заступаешь на пост в ночную смену. Будем таким образом закалять твой характер. А сейчас, смените его, кто-нибудь, кто волка не боится. А то мне очень выспаться хочется, а с таким бдительным стражем нормально и не отдохнешь…   
Когда все разошлись отдыхать, Яков подозвал к себе Савельева.
-  Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – поинтересовался он у своего помощника. – Там действительно волк был, или это ты так для успокоения, особо нервных, придумал?
- Волк действительно был! – утвердительно ответил Савельев. – Только вот охотники утверждают, что в этих местах «серый» не водится…. Хотя этот факт можно отнести к разряду несущественных.
- А еще, чье-нибудь присутствие в лесу обнаружили? Кстати, как вели себя во время розысков наши местные «друзья», - последнее Яков нарочито выделил, давая понять, кого он имеет в виду. 
- Нет! По крайней мере, явных признаков, точно не было. Хотя, ты сам догадываешься, какие профи за нами охоту ведут, так что, на случайное обнаружение посторонних лиц рассчитывать не приходится.  Ну, а охотники отнеслись к заданию с полной ответственностью, если не считать их россказней про забредшего не в ту степь волка.
- А вот мне кажется, наши неизвестные «попутчики», нарочно нам  на нервы действуют. Может, все-таки перенесем нашу операцию? – озабоченно поинтересовался  Яков. 
- А будет ли у нас другой шанс? Противник, действует с такой дерзостью и цинизмом, а это значит, шутки уже закончились. Если ничего не предпринять, то уже завтрашняя ночевка может стать для нас последней.   Как говорил дедушка Ленин: «Промедление смерти подобно!», поэтому идти в отрыв надо именно сегодня. 
Василий демонстративно посмотрел на часы.
- Правда, спать осталось совсем ерунда, но если ты не против, я пойду немного покемарю!
- Конечно, иди! – дал добро Яков.   
Действительно, поспать удалось не более двух полновесных часов, но и этого было вполне достаточно для тренированного организма. В 3:45, Савельев уже осторожно пробирался между спящими телами, разыскивая среди них пожилого охотника и Романа, с которыми ему предстояло выявить слежку и, если это будет необходимо, физически уничтожить противника. Без шума и каких-либо объяснений он поднял и того и другого, велев собирать вещи. Без лишних вопросов те выполнили, это довольно странное поручение.
- Стой, кто идет! – встревожился часовой, который в момент выхода, совершал обход лагеря.
- Свои! – успокоил его Василий.
Тот, услышав знакомый голос заместителя начальника экспедиции, отвел свой карабин в сторону.
- Молодец! – похвалил бдительного стража Савельев. – Хорошо несешь службу, но кричать, вовсе не обязательно.
Часовой воспринял похвалу не без удовольствия, и с должным уважением. Видимо ему было известно как именно, строгий но справедливый «зам» карает провинившихся за сон на посту.
- Так держать! – сказал Савельев на последок и уже было направился в сторону леса.
- А вы куда? – послышался недоуменный возглас часового.
- Пойдем, периметр проверим! – соврал Василий. – Если есть желание, могу с собой прихватить?
Однако, перспектива прогулки по ночному лесу, часовому пришлась не сильно по душе.
- Так я ведь, того… на посту!
- Тогда и стой на посту… ничем не отвлекаясь! – процитировал капитан запаса строчку из устава караульной службы.
В ночи, передвигались, по истине черепашьими темпами, к тому же делая значительные остановки для проверки, нет ли за ними хвоста. В принципе, по уходу группы из лагеря, Крутов тоже принял личное участие в этом мероприятии и, судя по тому, что условный сигнал об опасности так и не поступил, все был чисто. Солнечный диск, не спеша, поднимался над просыпающейся тайгой. Ночной мрак незаметно сменили серые предрассветные сумерки, а затем сквозь еловые лапы стали пробиваться веселые солнечные лучи. Настроение у идущих заметно улучшилось. Что и говорить, а витамин «D», который по утверждению некоторых ученых, присутствует в потоках света, исходящих из ближайшей к нашей планете звезды, лучшее средство от депрессии и смурного настроения.
- Василий Иванович, а можно узнать куда и зачем мы идем? – поинтересовался Роман, когда группа уже удалилась от лагеря на приличное расстояние.
Вопрос был более чем уместным. Однако, Василий ожидал услышать его из уст местного старожила, но тот, так и не проявил интереса к этой странной ночной прогулке. Сей факт, немало порадовал Савельева, и частично отвел подозрения от охотника. Хотя, если честно признаться, он не слишком то и верил, что этот закаленный тайгой мужик может оказаться предателем.
- Давайте, что ли отдохнем, - неожиданно предложил Савельев вместо ответа.
И действительно, доводить боевую задачу во время марша, было крайне неудобно.
- Можно закурить? – поинтересовался  Роман.
- А вот с куревом, мужики, придется потерпеть.  Ты, Рома, как никто другой должен знать, что сигаретный дым слышен на расстоянии до четырехсот метров. А обнаруживать нам себя никак нельзя. Теперь слушайте боевую задачу!
 Капитан запаса подозвал своих сегодняшних помощников как можно ближе и открыл электронную карту.
 – Сейчас, ускоренным маршем, мы выдвигаемся в этот район, и оборудуем засаду. Ты, Рома, окажешь посильную помощь Степану Кузьмичу, в маскировке. Надеюсь, кое-какие навыки в этом деле, после службы в армии, у тебя еще остались в памяти.  Дальше ждем прихода нашей основной группы под руководством Крутова. Когда экспедиция прибудет на место, мы себя не обнаруживаем, и ведем усиленное наблюдение за местностью. Дальше они уходят, а мы остаемся…
- А зачем нам, вся эта канитель? – поинтересовался охотник.
Степан Кузьмич был хорошим охотником, следопытом, проводником, но неважным разведчиком. От того, он и не мог смекнуть, к чему такие сложности.
- Затем, что наша задача, по уходу группы, выявить «хвост», и если этого будет требовать ситуация, уничтожить его физически, - без обиняков довел Савельев основную цель такого маневра.
Роман, хотя и был удивлен таким заданием, но оставил сказанное без вопросов и комментариев. Зато пожилой охотник, несмотря на свою врожденную скромность и сообразительность не смог удержаться от реплики:
- Так это, что же получается, в живых людей стрелять?   
- Если этого потребует обстановка! – подтвердил Василий. – Эти живые люди, по странному стечению обстоятельств, хотят видеть нас мертвыми.
- А если, это не так? – упрямствовал Степан Кузьмич.
- К сожалению, это так! – продолжал гнуть свою линию Савельев. - Первые две экспедиции, которые посылались в этот район, служат ярким тому подтверждением. Первая из них еще умудрилась вернуться в полном составе, а вот во второй, целых пять человек до сих пор числятся пропавшими без вести. И у нас уже минус один. При таких раскладах, места для колебаний быть не должно.
- Так может, есть смысл обратно повернуть, раз такие дела творятся? – высказал довольно таки здравую мысль охотник. – Не стоит эта нефть проклятая, чтобы или самому убитым быть, или душегубом стать.
- Думаю, уже поздно! – возразил Савельев. – Слишком далеко мы зашли, чтобы нас отсюда живыми выпустили. Тут теперь, либо мы… либо нас! Третьего не дано.
- А скажи, Василий Иванович, только честно, доводилось ли тебе в человека стрелять? – напрямую задал вопрос Степана Кузьмич.
- Случалось! И убивать тоже! – откровенно признался Василий.
- Тогда все ясно! – угрюмо заметил охотник. – А мен вот нет. Извини командир, но не уверен я, что смогу. В первый раз и зверя бить больно жалко, а тут…
- Ты, Степан Кузьмич, не переживай, – попытался успокоить его капитан запаса. – Мы с Ромой сами все сделаем, твое дело прикрывать…
В Романе у Савельева сомнений не было. За время срочной службы в армии он успел побывать на Кавказе в разгар «первой чеченской», и потому имел опыт боевых действий.
- Еще вопросы есть? – спросил Василий у своих подчиненных.
Вопросов больше не было.
Когда авангард добрался до места предстоящей стоянки, Савельев взглянул на часы.
- Целых два часа, и еще двадцать минут в довесок! Значит, успеем сделать все как следует, – сообщил он своим подчиненным приятную новость. – Ну что господа. Выбирайте позиции…
Роман, вооруженный ручным пулеметом, очень быстро нашел для себя укромное место. И сделал это, по всей военной науке. Небольшой пригорок, давал возможность просматривать (а ежели чего, то и держать под обстрелом) всю близлежащую местность. Василий снабдил бывшего бойца спецназа еще парой ручных гранат, так на всякий случай. Охотник, тоже приглядел себе неплохую позицию, однако Василию пришлось внести небольшие коррективы. Конечно же, Степан Кузьмич при выборе места использовал опыт, полученный при добыче зверя. Только в этот раз «зверь» был куда более опаснее, и сообразительней. Да и роль «прикрывающего» не требовала такой непосредственной близости с противником.  Вот по этой причине, Савельев передвинул позицию охотника чуть левее, а Роман оказал помощь (и советом и делом) как лучше замаскироваться. Сам Савельев умышленно залег таким образом, чтобы видеть не только окрестности, но и приданных ему людей.  Мысль, о возможной измене, еще не до конца оставила его в покое. Уже когда все было готово, Василий самолично обошел позиции со всех сторон, проверяя массировку и ликвидируя случайные следы оставленные его подопечными. Затем еще раз проинструктировал Романа и Степана Кузьмича о порядке действия в различных ситуациях, проверил знание условных знаков и сигналов, и уже тайком от всех, седла условную метку, давая понять начальнику экспедиции, что его группа добралась до места без происшествий.  До прихода Крутова оставался еще целый час, а все уже лежали на местах и зорко всматривались  между густыми рядами деревьев, не промелькнет ли чья-то тень. Все как всегда,  ничего подозрительного и тревожного. Следовательно, преследователи идут не впереди, а по пятам, сделал довольно резонное предположение Савельев. Приближение группы людей, даже в полном звуков таежном лесу, не заметить очень сложно. Яков и его спутники не успели еще показаться из-за деревьев, а укрывшиеся на поляне уже знали об их приближении. Василий на всякий случай подал условный знак, без команды огня не открывать «свои». И действительно через минуту вынырнули до боли знакомые лица. Впереди как всегда двигались охотники, за ними Яков, и все остальные. Осмотревшись и выставивши часового, они развалились под деревьями и стали балагурить. Крутов внимательно осмотрел окрестности и по его довольной физиономии Василий понял, что даже ему знающему все детали предстоящей операции, так и не удалось обнаружить толково организованную засаду. А разговоры среди отдыхающих путников ходили одинаковые. Все упорно обсуждали таинственное исчезновения Савельева и еще двух членов экспедиции. Особенно в выдвижении всевозможных гипотез усердствовал  пресловутый Кабан.
- Слышь, Старшой! Так куда все-таки твой заместитель пропал? – наседал он на Якова. – И с ним еще двое. Неужели, в натуре, ушли оборотня ловить?
Видимо, начальник экспедиции, до этого отвечал на такие вопросы уклончивыми отговорками, и потому интерес к этой теме, рос у всех присутствующих с каждой минутой. 
- Много будешь знать, плохо будешь спать! – попытался и в это раз отшутится Яков.
- Да, нет командир, так не пойдет! -  неожиданно поддержал бывшего рэкетира один из охотников. – Раз уж мы вместе одно дело делаем, то должны друг к другу, относится с доверием. В тайге по-другому нельзя…
- Ну, раз нельзя, значит нельзя, - всем своим видом Крутов дал понять, что поддался на уговоры. – Савельев с помощниками направлен, для разведки запасного маршрута, и мест возможной эвакуации. Сами знаете, какая сейчас обстановка, так что мы, должны быть ко всему готовы.
- И что, ты вот так их одних отпустил? – подозрительно поинтересовался  Кабан.
- А ты за них не переживай! – авторитетно заявил Яков. – Они люди взрослые, опытные, и в посторонней помощи не нуждаются. Ты ведь сам это знаешь…
Крутов лукаво посмотрел на своего оппонента, намекая последнему, на его неудачный опыт, проверки навыков Василия в рукопашном бою. Кабан все понял и решил во избежание насмешек прекратить этот разговор.
- Ну смотри, сам! – нехотя сказал он, уваливаясь на мягкую подстилку из мха. – Ты командир, тебе виднее…   
Вся группа постепенно разбилась на фракции, и каждая из них стала вести беседы на отвлеченные темы, не донимая больше начальника экспедиции вопросами об неожиданно исчезнувших товарищах.
Василию было забавно наблюдать из засады за своими товарищами. Это, чем-то напомнило ему училищные годы, когда на практических занятиях «в поле» они отрабатывали элементарные навыки ведения разведки. Причем, зачастую в роли условного противника выступали их же однокурсники. Однако, для приятных воспоминаний время было неподходящее. Необходимо было следить за обстановкой вокруг лагеря, а она не баловала наблюдателей своим разнообразием. Невидимый враг упорно не желал обнаруживать свое присутствие. «Нечего, никуда они не денутся. После ухода группы эти сволочи обязательно должны появятся!», - тешил себя Василий, после очередного осмотра окрестностей. Время, отведенное на привал, пролетело как-то незаметно. Экспедиция быстро снялась со стоянки и стала уходить дальше к пункту назначения. Теперь для Савельева и его товарищей настал момент истины. Если они, сейчас, не обнаружат «хвост», значит, все было зря,  и что делать дальше одному только Богу известно. Прошло пять минут после ухода Крутова, а лес продолжал жить своей жизнью, не обращая никакого внимания на странные маневры непрошенных гостей. Наконец-то Степан Кузьмич подал условный знак. Заметил все-таки что-то старый охотник! Савельев внимательно прислушался, и тоже обнаружил подозрительный хорош. «Клюнула рыбка!», - подумал Василий, жадно ища в бинокль неизвестного,  однако тот не спешил предстать пред ясны очи капитана запаса. Неожиданно звук, производимый посторонним пропал, видимо этот «кто-то» остановился, а затем стал удалятся, и через считанные секунды растворился в шуме дикого леса. Савельев вопросительно посмотрел на Кузьмича, а тот в свою очередь подал знак, мол по всей видимости это бродил зверь. Василию, не очень хотелось в это верить, и поэтому вновь пробудились отвратительные сомнения в благонадежности старого охотника. Неужели, этот милый и добродушный старик, таки ведет двойную игру? Тут же бывший спецназовец припомнил, как не желал Степан Кузьмич, соглашаться стрелять в людей. «А может в своих подельников? Вот по этому и изображал из себя праведника!», - все сильнее и сильнее разжигался Василий. Теперь, он уже большей частью, следил не за окрестностью, а за объектом своих подозрений пытаясь разглядеть потаенные знаки, который подает этот ушлый мужичонка «своим» затаившимся в глухой чаще. Он охотник вел себя, как и раньше, спокойно лежа на своей позиции и добросовестно наблюдая за округой. Вдруг, Василий ощутил на себе пристальный взгляд, чьих-то колючих глаз. Он с опаской повернул голову. Волк!!! Здоровенный зверь, нагнув голову к самой земле хищно наблюдал за лежащим человеком с соседнего пригорка. Савельеву показалось что «дитя ночи» имеет черную окраску, а глаза его светятся каким то холодным, желтым огнем. Хотя, возможно, это была всего лишь тень пушистых еловых лап, в которой стояла эта зверюга. Показав свои клыки в отвратительной улыбке, хищник одним прыжком соскочил с возвышенности и бесследно исчез в  дремучем урмане. Василию понадобилось время, чтобы прийти в себя. В момент этого неожиданного свидания, все, что до сей поры казалось важным, отошло для него на второй план. Он кинул взгляд на своих товарищей и к своему большому удивлению заметил, что появление этого таинственного зверя для них обоих осталось незамеченным. «А как у него сгибались задние лапы?», - пришла в голову довольно бредовая мысль, навеянная рассказами об оборотне. «И главное, почему ни Роман, ни старый охотник так и не заметили появления этого чудовища? Неужели оборотень, это не плод больного воображения, а объективная реальность? Да нет, этого не может быть, потому что… этого не может быть!», - гнал от себя такие мысли Василий. И тут до него долетел звук, который он навряд ли бы мог спутать даже среди миллиона подобных. Выстрел, далеким эхом донесся до этой затерянной в таежной глуши поляны. Он повторился еще раз, затем их стало много. Сомнений не было, группа Крутова подверглась нападению.
- За мной!!! - скомандовал Василий, и не обращая внимания, вняли или нет его призыву подчиненные, кинулся на шум боя. 
Но пробежать он успел всего несколько метров. Крепкая сеть упала на него откуда-то сверху. Савельев по инерции сделал еще один шаг и окончательно запнувшись упал лицом на землю. Рука мгновенно нашла нож (хорошая привычка после подготовки в Чучкове). Острое лезвие не без труда разрезало веревку, одну из многих, которые не давали возможности бывшему капитану спецназа оказать активное сопротивление нападавшим. Вторая, уже висела на тонком волоске, но могучий удар в затылок оборвал все потуги Савельев вырваться из пут. Темный мрак накатил на глаза и мгновенно пожрал окружающий Василия мир, точно так же как герой скандинавской саги громадный волк Фенрир пожрал солнце. Резкая боль в затылке мгновенно улетучилась вместе с остатками сознания. Теперь Савельеву было все равно, ни тревог, ни страха, ни переживаний, только непроглядная пустота вокруг его… 

Логово зверя

В начале было слово! И слов было много, но лежащий их значения не понимал.
Сперва, до Василия стали долетать отдельные нечленораздельные звуки. Он не мог толком разобрать причину их возникновения. Мозг был расслаблен до безобразия и упорно не желал стоить логическую цепочку, из которой как следствие втыкают умозаключения, гипотезы и версии.  Да и остальные чувства: слух и зрение  также не спешили прийти на помощь своему хозяину.  Только, после того, как Савельев напрягся и попытался сосредоточится, звуки стали превращаться в слова, а затем и в обрывки целых предложений. Однако толку от этих стараний было мало. Речь была хоть и русской, но больно странной и от того малопонятной. «Видимо, какой-нибудь местный диалект», - сделал первое осмысленное предположение узник.  «Стало быть, я в плену, но главное живой!!! А вот хорошо это или плохо, покамест не ясно».  Осторожно пошевелив пальцами на руках и ногах, капитан запаса понял, что опорно-двигательный аппарат после полученного удара не пострадал. Затем он осторожно, чтобы не привлекать внимания слегка приподнял руку. Она послушно выполнила полученное указание, поступившее из центральной нервной системы. Этот маневр дал возможность Василию убедится, что руки его не связаны, впрочем, как и ноги.
- Вона, наш соколик уже шевелится! – донесся до пленника чей-то незнакомый голос.   
 Савельев понял, что дальше притворяться нет смысла, и открыл глаза. На удавление, зрение удалось сфокусировать без всяких усилий. Василий лежал на деревянном настиле, по всей видимости, заменявшем кровать, укрытый каким то домотканым покрывалом. Вокруг царил полумрак. Свет, в небольшое помещение построенного из бревен, пробивался через маленькое прямоугольное окошко и не мог толком осветить все четыре угла.  Еще одним слабым источником освещения была какая-то ерундовина – что-то вроде камина. Туннелеобразная  конструкция, с массивными стенками, была установлена на деревянных венцах. Однако у этого камина напрочь отсутствовала труба. Дым выходил из горнила, в котором тлели угли, и поднимался вверх, а затем  через специальное отверстие, проделанное в стене, уходил куда-то на чердак. Василий так увлекся  рассматриванием этого необычного отопительного устройства, что даже забыл, где он находится.
- Ну, что ты уставился родимый. Али глаз отсидел, али русской печи отродясь не видывал?  - вновь прозвучал чей-то голос.
Только тут, Савельев, обратил внимание на двух мужиков, сидевших на деревянной скамье недалеко от кровати (или нар). Возраст их трудно было определить. Седина, возможно следствие тяжелой таежной жизни, в достаточном  количестве присутствовала на головах и бородах сидящих. Один из балагуров, был моложе своего товарища, а так же выделялся крепким сложением, и статным ростом. Второй был мелковат в кости, невысок и к тому же сутул. Одежда их также была страной. Складывалось такое впечатление, что картинка из школьного учебника по истории, периода феодального права, ожила и явилась Василию во всей своей красе и убогости.
- Видать, крепко его Ромодан приложил! – сказал рослый детина.
- Что и говорить! – согласился щуплый. – Бог Ромодана силой не обделил, а вот ума прибавить не мешало бы.
-  Это ты зря такую напраслину на человека наводишь! – возразил здоровяк. – Раз такого соколика спеленать смог, стало быть  и ума у Ромодана в достатке. Уж больно шустр да проворен наш гость непрошенный.
Василий, со стоическим спокойствием выслушивал эти колкости, резонно смекнув, что грубить людям, взявшим его в пелен, еще не время. Дверь избушки распахнулась, и  на пороге появился седовласый старец.
- Ну что вы гомоните как два гуся возле лужи, - обратился он к сидевшим.
- Да вот, хотим разговорить пришлого. А он, видать, серьезный характер имеет, не хочет нам даже единого словца молвить, – уважительно ответил худощавый.
- Стало быть, в себя пришел? – поинтересовался старик, и глянул на Савельева. -  Ну, как здоровьице раб Божий?
Василий поглядел на пожилого человека и, решив, что молчать будет уж совсем не вежливо, удостоил его ответом:
- Нормально!
Несмотря на то, что голос Василия прозвучал несколько грубовато, а может даже и вызывающе, старец нисколько не обиделся на пленного.
- Вот и, слава Богу! Полежишь еще денек, силушки наберешься. Она тебе в скором времени ой как пригодится, - загадочно сказал старец. – Вона, дрова лежат, так что грейся, не кручинься. Ну и вам нечего ему докучать, да лень разводить. Али дел других не имеете чем лясы точить?
Двое как по команде поднялись с места и поспешили вслед за старцем. 
- А где мои люди? – задал очень актуальный вопрос Савельев.
- Скоро узнаешь! – ответил ему верзила, закрывая за собой дверь.
- Выставишь надежного человека на стражу! Пусть приглядит за пришлым. Да чтобы смотрел в оба!!! – донеслось снаружи. 
«Значит, плен!» - невесело рассуждал узник. Что случилось с остальными, тоже оставалось тайной за семью печатями. Группа Крутова нарвалась на засаду, и это был неоспоримый факт. Возможно, кому-нибудь удалось уйти. Хотя, если рассуждать здраво, это были розовые мечты. Раз уж самого Василия взяли тепленьким, что он даже не успел оказать никакого сопротивления, значит, выжить у Якова и его людей шансов был очень мало. Удивительно было и другое. Как этим людям удалось вычислить засаду, организованную Савельевым? Такой сноровке могла позавидовать любая разведка мира. И главное, что случилось с Кузьмичом и Романом? В избушке их не было. Возможно, похитители решили держать пленников порознь, чтобы те не смогли сговориться на побег. А быть может… об этом, не хотелось даже думать. И так слишком много потрясений свалилась на бедную голову капитана запаса за последнее время. Такие беспокойные времена были у него, разве что во время командировок на Северный Кавказ. Но там было все по-другому. Там была война, и смерть человека расценивалась как нечто заурядное и само собой разумеющееся. Здесь же, в мирной жизни, такие происшествия не входили ни в какие рамки. Корыстные интересы олигархов не стоили таких жертв. Впрочем, сильные мира сего, очень часто подводят даже вооруженный конфликт на государственном уровне, под свои личные интересы. В этом Василий убедился на личном опыте, и не единожды. Так, пребывая в невеселых размышлениях, о судьбе и жизни, Савельев забылся крепким сном. Во сне, к нему опять пришел черный волк из урмана. Он долго смотрел на него своими бездушными, сверкающими глазами, а затем хотел, было, что-то сказать бывшему спецназовцу, причем, на человеческом языке, но его перебил петушиный крик. Крик был настойчивым и продолжительным. Петух не перестал кричать, даже после того как, Василий открыл глаза. Солнечный луч игриво бегал по полу, гонимый шевелением мохнатых еловых лап, где-то там за окном. Начиналось утро нового дня. Савельев скинул с себя покрывало, и поежился от холода. Печь давно затухла, и в ее черной пасти не было видно даже признаков тлеющих угольков. Узник подошел к небольшой стопке дров, рядом с которыми лежали щепки для растопки. Пошарив по карманам камуфлированных штанов, он обнаружил зажигалку и стал, было уже разводить огонь, как услышал за своей спиной скрип двери.
- Погреться решил? – прозвучал чей-то голос.
Савельев не спеша, повернул голову. В дверях стоял какой-то молодец. Он был не знаком Василию, по крайней мере, не из тех, кто навещал его вчера.
- Не мешало бы! – коротко ответил пленник, и вновь принялся забрасывать щепки в печь.
- Я, тут, тебе поесть принес, - продолжил разговор неизвестный. – Ежели чего, можешь сперва брюхо набить, а уж потом и печью занимайся. Хотя, дело твое.
Только сейчас, Василий заметил, что вошедший держит в своих руках какой-то узел. Чувство голода взяло верх над гордостью и Савельев, оставив свое занятие, направился к небольшой лавке, на которую страж уже поставил гостинец. Узник развернул платок и обнаружил свой завтрак. Молоко в глиняном кувшине, примерно с литр, свежей хлеб, внушительный кусок солонины, луковица, щепоть соли в деревянной кубышке – как для арестанта довольно неплохой рацион питания.
-  Это, вы в связи а требованиями Женевской конвенции так пленных кормите? – пошутил Савельев, отламывая ломоть хлеба.
- Это ты, чего сейчас такое сказал? – разобиделся охранник. – Тебе, что наш хлебушек в горло не лезет? Так я могу и подсобить…
- Не стоит! – Василий подарил своему строгому надзирателю дружескую улыбку.               
- Ну, тогда ешь и не умничай, – уже успокоившись, ответил молодец.
Все было очень вкусно и сытно. Савельев даже не справился и с половиной принесенной снеди.
- Сейчас бы еще и закурить! – мечтательно сказал он, не то утреннему гостю, не то самому себе, и даже провел рукой по карманам куртки. 
Пачка сигарет лежала на своем месте. «Значит, трофеи у них тоже не в моде», - решил Василий.
- Может, выйдем на свежей воздух? -   окончательно обнаглев, обратился капитан запаса к охраннику.
- Можно и выйти! – достаточно легко согласился тот. – Только давай без баловства?
- Ну, что ты! – поспешил успокоить его Савельев. – Какие могут быть интриги и пакости? Меня вполне устраивает отдых в этом пансионате. Вкусная пища, надежная охрана, опять же здоровая экология. О чем еще может мечтать обитатель каменных джунглей?   
Видимо, на счет «каменных джунглей» у таежного жителя возникло очередное недопонимание, и умственные потуги незамедлительно отразились на его здоровом обветренном лице, а взгляд стал подозрительным. Смекнув, что чрезмерное чувство юмора может сыграть с ним самим злую шутку, а перекур на свежем воздухе накрыться медным тазом, Василий решил не отпускать больше острот в адрес своего, и так уж очень лояльно настроенного, надзирателя.
- Все будет, хорошо! Бежать я точно не собираюсь…
- А почем я знаю, что ты у себя на уме держишь? –  покосился на Савельева бдительный страж.
Однако, несмотря на свою недоверчивость, он таки позволил Савельеву выйти из избушки, а сам осмотрительно стал, чуть в стороне не сводя глаз с пленника. «Уши опухли» до такой степени, что Савельев даже толком не осмотрел округи, а сразу достал сигарету и, прикрывая зажигалку ладонью от ветра, жадно закурил.  Только после нескольких затяжек Василий удостоил окрестность своего взора. Как он и предполагал, его держали в каком-то убогом селении.  С десятка два домов, ютились под могучими еловыми лапами близстоящих деревьев. Да и домами эти строения можно было назвать с большой натяжкой. Это было нечто среднее между избой и землянкой. Вкопанные в землю по самые окна,  малоприметные, они более походили на грибы, проросшие после дождя. 
- А как тебя звать, добрый человек? – решил наладить отношения Василий.      
- Стоян! – ничтоже сумняшеся ответил тот.
- Курить будешь? – из вежливости предложил угостится Савельев.
- Я таким не балуюсь…
- Староверы? – стал уточнять пленник.
- Вера у нас одна, истинная. Перешла к нам от отцов, а к ним от дедов. А как вы нас величаете мне без разницы. 
- Ну, креститесь вы как? 
- Крестимся, как тому с девства научены, двумя перстами. А про другие обряды нам ничего не ведомо, - дал обстоятельный ответ охранник. – Это пущай попы в церквах выясняют, как крестные знамения на себя накладывать. Наше дело дедовские заветы беречь и веру в чистоте блюсти.
- Стало быть староверы! – резонно заключил Василий. – И давно вы по лесам партизаните?
- Это чего такое,  мы тут делаем? Как ты нас назвал? А ну-кась повтори…, - не на шутку расстроился  Стоян.
Уж действительно, в общении с этим молодцом, надо было следить за каждым словом. Видимо народ, проживавший в этой деревне, был настолько дремуч, что простые слова известные любому школьнику начальных классов, были здесь в новинку и как следствие, оставались непонятыми.
- Я имею в виду, давно вы здесь в тайге обитаете, - Савельев решил побыстрее уладить недоразумение, грозившее перейти в более серьезный конфликт.   
- А тебе какое дело? – насторожился надзиратель. – Что-то, я погляжу ты больно любопытный?
- Послушай, Стоян, - Василий решил расставить все точки над «и». – Хватит устраивать здесь «охоту на ведьм». Если ты думаешь, что я шпион, то…
Но пленнику так и не судилось закончить свой монолог. От волнения Савельев стал вновь сыпать популярными ныне штампами, смысл которых был Стояну совершенно не понятен.
- Это где же ты, тут, ведьму узрел? Чего, ты, такое городишь? Ты давай этого, ступай обратно в дом…. Довольно, уже начадил. Давай ступай, подобру-поздорову…
Дальнейшие объяснения были бессмысленны и потому пришлось подчинится настойчивым требованиям туповатого лесного обитателя. Василий уже открыл дверь в свое узилище, и хотел, было войти, однако не вышло. Боковым зрением, но успел приметить парочку, которая мирно разгуливала по селению и без всякой охраны. Ошибки быть не могло, Кузьмич и Роман собственной персоной беззаботно о чем-то болтали, не замечая присутствия своего командира. Теперь все стало ясно…
- А ну-ка Стоян, подожди минутку!!! Мне надо этим двум нехорошим людям пару слов сказать! – заявил Савельев, и уже не обращая никакого внимания на своего конвоира,  направился в сторону, где стояли два ренегатам.
- Ты куда это собрался? А ну погодь, кому говорю!!! – запротестовал Стоян, однако Василий проигнорировал этот приказ.
Ярость, пробудившаяся в один миг, уже полностью завладела всем естеством незадачливого покорителя таежных земель. Теперь она приняла конкретные физические формы, и два ненавистных Савельеву человека находились так близко. Шум, поднятый неугомонным охранником, привлек внимание Романа и Кузьмича. Они синхронно повернули свои головы, да таки застыли от удивления. Иные обитатели селения, тоже проявили живейший интерес к происходящему. Василий успел заметить, как в его сторону уже спешат несколько дюжих молодцов.  Видя, что грозные окрики не помогают, Стоян решил перейти к крайним мерам. Мощная лапа сибирского аборигена упала на плече капитану запаса. Бывший, спецназовец не долго размышлял над своими дальнейшими действиями. Все было уже давно заучено и отработано до автоматизма. Моментально рука Василия схватила кисть нападавшего и плотно прижала ее к своему плечу, затем последовал резкий разворот на 180 градусов, и как результат, конечность Стояна была вывернута на излом и надежно зафиксирована. Дабы конвоир более не доставлял никаких хлопот, Савельев двинул ребром ладони забияку в область затылка. Тот обмяк и завалился набок. Однако, спешившие на помощь мужики, проявили завидную проворность. Не успел пленник уложить поверженного врага, как перед ним выросли две коренастые фигуры. Первого, Василий повалил наземь ударом ноги в область лобковой кости (именно там находится центр тяжести человека, следовательно, воздействуя на эту зону легче всего вывести человека из состояния равновесия). Второй, получил чувствительный удар в бедро, и как следствие, рефлекторно опустил руки. Незамедлительно кулак строптивого пленника нашел подбородок нападавшего, и этого было достаточно, чтобы тот потух как свеча. Смекнув, что даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, всех жителей деревни побороть навряд ли получится, Василий, что было силы, рванул к предателям, дабы рассчитаться с ними по полной. Но едва он успел сделать пару шагов, похожих на прыжки дикого зверя, на спину ему обрушилось массивное тело и сбив его с ног, придавило его к земле всем своим весом. Через секунду еще двое навалились на руки. Это был конец…
- Суки! За сколько серебренников продались??? – орал не своим голосом  Савельев, обращаясь Роману и Кузьмичу. – Твари, вовек не прощу…. Лучше срезу убейте…
- Да он малахольный, - донеслось из-за спины. – А ну-кась, ребята, тащите-ка его в холодную, а то он нам здесь, чего доброго, половину деревни покалечит…
  Скрученный по рукам и ногам Василий лежал на жестких нарах. Конечности затекли и онемели, но это сейчас беспокоило пленника меньше всего. Большая досада на тех двух мерзавцев… на самого себя… на Яшку Крутова, который подбирал их в экспедицию, терзали его воспаленный разум и измученную душу.  С Кузьмичом не было никаких загадок и сюрпризов. Как и предполагал Яков, его могли запросто завербовать здесь, по месту. Но от Романа, он никак не ожидал такой подлости. И главное когда, он успел переметнутся на сторону врага. Чем мог соблазнить его старый пройдоха, чтобы тот отважился на измену. Хотя, что тут гадать – деньги решают все. У каждого человека есть своя цена и видимо тертый калач, Кузьмич, мгновенно и безошибочно определил стоимость  молодого парня. А то, что он бывший спецназовец, и так же как и Савельев защищал территориальную целостность родины, так это все громкие слова. В Чечне хватало таких, которые продавали  своих кровных братьев за медный грош. Чему тут удивляться, в такое время живем.  И все равно, Василию было ужасно обидно и горько.
Дверь избушки отварилась, но Савельев демонстративно не стал поднимать головы, а так и лежал, уставившись в потолок.
- Вот он голуба! – сказал один из вошедших. – Угомонился наконец-то…
- Развяжите его! – последовала чья-то команда.
- Так ведь он, когда не в путах буйствует, - возразил все тот же голос. - Потом, хлопот не оберешься…
- Развяжи! – настойчиво повторил старший.
Крепкие руки взялись за дело. Как показалось Василию, над ним работало не мене трех человек. Двое, ловко снимали веревки, а третий, предусмотрительно держал норовистого узника за плечи, так на всякий случай. Наблюдать за этой процедурой освобождения  было противно, и потому Василий опустил свои веки. Даже когда путы спали, Савельев продолжал лежать с закрытыми глазами.
- Ну, вы тут потолкуйте, меж собою, а мы вам мешать не станем, - вновь заговорил старший. – Или, может, оставить при тебе Уриса и Ставра, на всяк случай? Нет! Ну, тогда смотри сам…
Дверь со скрипом затворилась.         
- Здравствуй, что ли, Василий Иванович! Уже и не дума с тобой, на этом свете, свидится…
Голос!!! Василий сразу узнал его. Савельев, не веря ушам своим, открыл глаза, но и зрение подтвердило его самые страшные догадки. Перед ним сидел Крутов, собственной персоной. Сидел и улыбался. Это было самым большим потрясением для несчастного узника. Василий просто впал в ступор и тупо глядел на своего бывшего начальника.
- А вот кидаться с кулаками, и тем более душить меня, вовсе не обязательно. Для начала разумнее будет выслушать, что я скажу, - резонно предупредил Яков.
- И что ты мне хочешь сказать, самурай хренов? – брезгливо произнес Савельев. – Надоело старому хозяину служить, дело твое, но зачем ты меня в эту историю впутал? Сколько людей ты сволочь здесь положил? Уходи, видеть тебя не могу…
- Дурак ты, Василий Иванович, а с виду взрослый, ведь, мужик, - беззлобно продолжил Крутов. – Не разобрался в ситуации, а уже на людей ярлыки вешаешь.
- Нет, Яша, это не ситуация, а проституция! - высказал свое категоричное мнение по этому поводу Савельев.
- Вот я и говорю что дурак. И заметь, в своем мнении я не одинок. Местные дикари полностью разделяют мои тревоги и опасения…
- Что с остальными? – перебил предателя Василий.
- С остальными, все очень плохо! – откровенно признался Яков. – По всей видимости, повезло только нам четверым. Но, ты, этого еще пока не понял…
- Все я понял! Убирайся, а то я за себя не отвечаю…
- В том-то и дело что убираться мне, Вася, некуда. Я, такой же, как и ты, только разве что, в истерики не впадаю. Да и от тебя, честно признаться, такого не ожидал. Ты ведь воевал, не раз под смертью ходил, а тут совершенно расклеился. Ведешь себя как баба. Людей до смерти напугал. Уже не знают, что с тобой делать.
- Давай обойдемся без громких слов и ораторского нажима, а то тебя слушать тошно. 
 - А ты все-таки послушай, может ум к тебе и вернется? – настаивал на откровенной беседе Крутов.
- Ну, если ты, так уж хочешь душу свою излить, валяй. Мне уже все равно. Только не рассчитывай, что я тебе буду здесь сопли вытереть и грехи отпускать. Этого ты, друг Яша, от меня дождешься…         
 - Вот и ладно! С чего же начать? – задумчиво произнес Крутов.
- А ты начни с самого начала, может чего и выйдет….
- Ну, если с начала, то тогда слушай, внимательно.

   Савельев и его два спутника стремительно удалялись и вскоре, даже в приборе ночного видения, их силуэты пропали за ближайшим холмом. Никаких подозрительных движений  Крутов, так и не заметил. Значит, слежки нет, и это главное. До выхода основной группы оставалось еще достаточно времени, чтобы подремать. Но сон, как на зло, не шел. Проворочавшись до самого утра, Яков поднял оставшихся участников экспедиции и двинулся в путь. Он умышленно не взвинчивал темп, давая Савельеву больше времени на организацию засады. Конечно же, все перешептывались по факту странного исчезновения заместителя, и еще двоих участников похода, однако до привала, в открытую спрашивать об этом так и не решались. Можно сказать, что все шло по плану. К месту привала группа прибыла без каких-либо происшествий. Условный знак, оставленный Савельевым, дал понять начальнику экспедиции, что засада уже организованна и местность находится под пристальным наблюдением. Яков на всякий случай окинул взглядом окрестность но так и не обнаружил где затаились его подопечные. Уже на отдыхе посыпались расспросы по факту неожиданной отлучки заместителя, однако Крутов, согласно ранее сочиненной легенде, без особого труда удовлетворил любопытство всех желающих. Дав вдоволь отдохнуть своим людям, Яков продолжил свой путь. Покамест, он двигался по основному маршруту, но далеко он уйти так и не успел. Неожиданно идущий впереди охотник подал условный знак. Крутов сразу же поспешил к авангарду. От, что он увидел, поразило его до глубины души.  На дереве, посреди небольшой поляны висело какой-то кусок мяса, похожий на человеческое тело. С несчастного была снята кожа,  а останки распяты вниз головой.
- Так ведь это ж Володька! – наконец-то выдавил кто-то из охотников. – Вон, и рюкзак его возле ели лежит.
Только сейчас Яков заметил, что действительно, в аккурат, под висящим телом лежит чей-то рюкзак, точно такой же, как и у всех остальных, кто находился сейчас рядом.
  - Короче так, никуда я дальше не пойду! – раздался за спиной голос Кабана.
Крутов обернулся и увидел, что все без исключения члены его команды сейчас находятся на этой поляне. Даже те, кто был выставлен во фланговое охранение.
- Что за колхоз? – попытался, было, возмутится Яков. – Кто ведет наблюдение? Почему все столпились здесь как стадо баранов? А ну быстро…
– Ты старшой, кончай  права качать! Здесь тебе не армия! – грубо оборвал своего начальника Кабан. – Хватит, набродились по лесу, давай вызывай вертолет. Пускай срочно нас отсюда забирают…
Крутов, обвел взглядом своих подчиненных. Лица смотрели на  него с явным недоброжелательством, как будто лично он был повинен в смерти этого человека.
- Вертолет здесь не сядет! Надо подождать, пока Савельев не подготовит площадку, - решил тянуть время Яков.
На самом деле, он теперь уже и не знал, что дальше предпринять. Все планы были в одночасье развеяны, и в принципе,  теперь оставалось лишь одно – уповать на помощь с большой земли. Но вот когда, придет эта подмога, и доживут ли они до их прибытия?
- Ты старшой, давай не крути! – вмешался  в разговор один из искателей приключений. – Пущай нас отсель тросами вытаскивают, или еще как, нам это все равно. Настраивай свою балалайку, и вызывай «вертушку»….
Дело пахло явным бунтом. Практически все члены экспедиции приняли сторону Кабана, и лишь, оставшиеся после ухода Кузьмича, три охотника, покамест открыто не выражали протеста.   
- Сегодня вертолет точно не прилетит…. Придется еще одну ночь провести в лесу! – откровенно признался Крутов.
- А это смотря, как ты об этом попросишь, - с  откровенной угрозой произнес Кабан. – Намекни своим хозяевам, что ты у нас вроде заложника находишься. Глядишь они и шевелиться начнут….
Как сейчас не хватало Якову своего училищного дружка Василия. Уж с ним-то, он бы наверняка справился с этой ситуацией. Однако сейчас он был один, и беспомощен. Спорить и припереться было без толку, и главное опасно для здоровья. Кабан и его сообщники могли в случае чего, учинить физическую расправу над строптивым начальником, а стрелять в людей… «Да пошло оно все!», - решил про себя Крутов, снимая рюкзак,  где находился спутниковой телефон …
Неожиданно, один из братков, стоявший совсем близко от Якова, издал какой-то неестественный хрип и упал навзничь.  Все произошло так быстро и неожиданно, что никто сперва и не сообразил, что случилось на самом деле, и только Яков сразу приметил торчавшую из шеи братка стрелу.
- Рассредоточится! Огонь на поражение!!! – отдал своевременную команду Крутов.
Однако, застывшие как вкопанные подчиненные, не сразу поняли, чего от них требуют. Они были слишком хорошие мишени для метких стрелков, затаившихся между деревьями. Когда, Яков произвел свой первый выстрел, по-македонски, в слепую, на земле уже лежало четверо его подопечных. Остальные, бестолково и беспорядочно отстреливаясь, бросились в разные стороны.
-Всем залечь! Держать оборону!!! – рвал глотку Крутов. – Они же вас всех по одиночке перехлопают…
Эти увещевания, так и остались пустым сотрясанием воздуха. Остановить бегущих могла разве, что только вражеская стрела или пуля. Об организованном отпоре нечего было и думать. Надо было срочно уносить ноги, и быть может, немного позже попытаться привести в чувства обезумевших от страха людей. Яков, инстинктивно хотел было бежать вслед за остальными, но тут он заметил мелькнувшую за деревом тень. Палец незамедлительно нажал на спусковой крючок. Чей-то отчаянный вопль был наилучшим свидетельством, что патрон потрачен не зря. Ответ последовал незамедлительно. Хлопок и от сосны, за которую, в самый последний момент успел заскочить Крутов, отлетел внушительный кусок коры и древесины. 
- Не попал! – как-то по-детски, порадовался за себя Яков.
Тем временем, стрельба стремительно удалялось от места, где сейчас находился начальник экспедиции. Надо было срочно убираться, иначе грозит окружение и тогда, если повезет быстрая смерть в бою.
- Зажать меня решили? Ну, посмотрим, что у вас из этого получится, - злорадно пробормотал Крутов, выдергивая кольцо ручной гранаты.
Эхо взрыва заглушила все звуки. Черный куст дыма рассеется под напором набежавшего откуда-то ветерка, а Яков уже уносил ноги, подальше от этого места. Глухой рев раненого неприятеля, вселял надежду, что преследователи умерят свою прыть. Не чуя под собой земли, Крутов просто взлетел на вершину небольшого холма, обильно поросшего лесом. Дальше начинался овраг, где можно было легко затеряться среди больших, поросших мхом, валунов.  Уже начав спуск по крутому склону, беглец неожиданно почувствовал сокрушительный удар промеж лопаток. Его сбило с ног. Но покатился по уклону и уже достиг самого дна оврага, когда услышал сверху чьи-то тяжелые шаги. При падении ружье отлетело в сторону и теперь бесполезно лежало в нескольких метрах от своего хозяина. Рука машинально потянулась к кобуре. Темный силуэт, уже навис над лежавшим, когда еле слышный спуск подвижных частей бесшумного пистолета решил все в пользу Крутова. Нападавшего отбросило назад и он, закатившись за ближайший валун, так и остался лежать без всякого движения. Несмотря не раздирающие любопытство посмотреть на поверженного врага, Яков все же не мешкая, подхватил винтовку и бросился бежать дальше в глубь оврага. Только пробежав метров двести Крутов почувствовал сильную боль в ноге, видимо, поврежденную в следствии падения с холма. К тому, же страшно разнылась спина, куда он получил увесистый удар неизвестным предметом, а от чрезмерного напряжения последние силы быстро покинули уже бывшего начальника экспедиции. Через пять минут, Яков бессильно рухнул под большим камнем и притих, держа пистолет наготове. Отсутствие подозрительных шорохов и звуков свидетельствовали о том, что ему таки удалось оторваться. Так он сидел довольно долго. Затем с большими трудностями стал стягивать с себя куртку. На спине верхней одежды зияла дыра, однако следы крови напрочь отсутствовали. Яков загадочно улыбнулся, и похлопал себя по груди. Дальше шел свитер. Он шел очень туго, несмотря на все прилагаемые усилия. Противный треск ткани свидетельствовал, что в спине таки засел посторонний предмет. Под свитером оказался бронежилет, предусмотрительно купленный им в Москве перед самым выездом. Такой же жилет начальник экспедиции купил и своему помощнику, Савельеву. Защитное средство тоже пришлось снять. И только тогда Крутов увидел и понял, что в спину ему угодила каленая стрела, которая внушительно ушла в прочный защитный жилет своим наконечником. 
- Индейцы, итить твою на лево! – выругался Яков, с усилием выдергивая допотопный летательный снаряд из своего облачения. – Только амуницию попортили.
Затем он снова оделся и стал прикидывать шансы. Из оказалось не так и много, да в сущности совсем никаких. В пассив были сходу занесены неизвестные, совершившие нападение. Они хорошо знали местность, и имели неплохие навыки в ориентировании и следопыстве. Рюкзак с телефоном и всей провизией остался лежать на поляне и возвращаться за ним, было форменное самоубийство. Как следствие, связь с внешним миром была потеряна безвозвратно. Что сталось с остальными участниками экспедиции, которые были вооружены хуже, чем Крутов, оставалось только догадываться. Разве что Савельеву, и его подручным, удастся уцелеть и выбраться из этой переделки живыми. Но на своего училищного дружка надежд было мало. Пока он доберется до «большой земли» будет уже слишком поздно.  В актив можно было занести оружие и небольшое количество боеприпасов предусмотрительно положенных в небольшой подсумок, висевший на ремне, нож, спички, сигареты, электронный определитель координат, и слегка попорченная одежда. С таким запасом, даже без учета происков врагов, добраться до базового лагеря, расположенного в заброшенном городище, с поврежденной ногой и травмированной спиной, было весьма проблематично.
- Видимо, на одного пропавшего без вести, на планете земля, станет больше, - угрюмо молвил в слух Яков, доставая из кармана определитель координат. Прикинув оптимальный для возвращения маршрут, он поднялся с места и побрел сквозь таежные чащи. Силы, накопленные от небольшой передышки, быстро кончились. Выбрав удобное место под поваленным деревом, усталый путник улегся и забылся крепким сном. Когда он открыл глаза, заметил перед собой огромного волка, который смотрел на него своими бездушными глазами, но без признаков агрессии. Рядом со зверем стояло две коренастых мужика в странных одеждах. Крутов инстинктивно потянулся к пистолету лежавшему у него по боком, однако  один из неизвестных нарицательно покачал головой, мол не стоит. Поведение незваных гостей, было более чем подозрительное. Если бы они хотели пленить Якова, то сделали бы это уже давно, когда он крепко спал, но они почему-то не воспользовались этой возможностью. Кивком головы один из стоявших дал понять, чтобы Крутов следовал за ними. Утратив всякую волю к сопротивлению, Яков послушно побрел за ними. Вскоре, нога так разболелась, что жертва нападения просто не мог на нее ступать. Тогда один из провожатых услужливо подставил раненному свое плечо.  Вот так он и оказался здесь, в далекой таежной деревушке. Тут его осмотрел какой-то знахарь и вправил вывихнутую ногу, а также помазал спину вонючей дрянью. Затем ему рассказали о Василии и его товарищах, и по его настоятельному требованию предоставили свидание с Савельевым.
  Василий не без удивления слушал рассказ своего училищного товарища, и в конце концов окончательно запутался. Теперь, ему было совершенно непонятно, кем являются люди, взявшие его в плен и какое отношение имеют к произошедшему Крутов, Роман и Кузьмич.
- Так что, как видишь, друг, Василий, винится мне перед тобой не в чем! – закончил рассказ о собственных злоключениях Яков.
- А перед теми, кто в лесу остался лежать? – не без упрека заметил Савельев.
- И перед теми тоже! – довольно цинично заявил Крутов. – С собой, силком я никого не тащил. И как ты сам помнишь, еще на собеседовании я  всех предупреждал, что наш поход будет сопряжен с большим риском, в том числе и для жизни. Другое дело, если бы я в поселке остался и ваши действия по беспроводной связи корректировал, а так ведь вместе со всеми, сколько верст по буреломам топал, под смертью ходил. Да, мне повезло, но разве можно винить человека в том, что ему счастье улыбнулось? Тебе кстати гоже грех на фортуну жаловаться…
- А помнишь, у нас в училище был такой полковник Зубов? – ни к селу, ни к городу стал вспоминать Савельев.
- Конечно, помню, он у нас еще тактику читал? – заметно оживился Крутов.
- Это хорошо, что помнишь. Значит, должен помнить и то, что он нам на своих занятиях рассказывал, а именно, что командир несет личную ответственность за жизнь каждого из своих подчиненных…
- Что ты хочешь этим сказать? – обозлился Яков. – Ты же сам знаешь, что мы с тобой сделали все возможное, чтобы людей уберечь. Ты ведь вместе со мной план разрабатывал, чтобы от преследования оторваться. То, что враг оказался хитрее и проворнее нас, это уже объективная причина, от нас независящая.
- Да, нет, Яша, не все так просто. Значит, не все мы сделали от нас зависящее, чтобы личный состав сохранить. Значит, допустили где-то грубый просчет, и отвечать за него именно нам с тобой. И в первую очередь ответ держать придется перед собственной совестью…
- Ты конечно, Василий Иванович, можешь себя поедом есть, дело твое, а я вот считаю, что моя совесть чиста. Да, людей жалко, но в их смерти я никакой вины за собой не нахожу. Тем более, сами виноваты. Если бы тогда, на поляне, они не запаниковали, а выполняли мои приказы, может быть, все по-другому сложилось. И все твои упреки, из разряда гуманистической философ, не более.
Было очевидно, что Крутов продолжать разговор на эту тему категорически не желает. Он бросил раздраженный взгляд на Василия и видимо интуитивно  понял, что последний ему еще не слишком-то доверяет, и особенно после таких заявлений о собственной невиновности…
- Тебя, Василий Иванович, что-то беспокоит? Тогда давай, выкладывай на чистоту. Не хочу, чтобы между нами было недопонимание, - напрямик задал вопрос Яков.
-  Ну, если на прямоту, тогда очень многое мне до сих пор не ясно, - пошел на откровенный разговор Савельев. – Если ты тоже здесь на арестантском положении, тогда почему свободно можешь разгуливать по поселку, точно так же как Кузьмич и Роман. Почему эти люди, которые зверски замучили Володьку и, по всей видимости перебили остальных наших товарищей, сохранили нам жизнь? Кто они вообще такие? Ты мне можешь дать ответ?
- Ты, Вася, слишком многого от меня хочешь. Если бы я сам знал хотя бы половину того, о чем ты меня спрашиваешь, то на сегодняшний момент был бы самым счастливым человеком. Но, на кое-что, я таки могу пролить свет. Да, действительно я могу беспрепятственно передвигаться по территории этого поселка. И Кузьмич с Ромой имеют точно такие же привилегии. Однако, далеко уходить за пределы селения, и уж тем более пытаться бежать, нам настоятельно не рекомендовали, говорят для нашей же безопасности. Так что, сам видишь, что я такой же пленник как и ты.  Что касается тебя, то ты, Василий Иванович, сам виноват. Как я понял, держать тебя под замком у них нет особого желания. Но своим поведением, ты сам вынуждаешь их идти на эти крайние меры.  Они действительно принимают тебя за сумасшедшего.
- Вот оно как? И откуда такой диагноз? – съязвил Савельев, возмущенный таким оскорбительным отношением к собственным умственным способностям.
- А ты сам подумай? Скандалишь, на своих же с кулаками бросаешься. Сегодня утором, такой переполох устроил. Местные жители до сих пор в себя придти не могут. Говорят, что даже когда ты, после пленения, в беспамятстве находился, все равно буйствовал, никак угомониться не мог. Честно признаться, я сам от тебя такого не ожидал. В училище ты всегда был спокойный и рассудительный. Да и, после нашей встречи, тогда на вокзале, за тобой никаких странностей  не замечал. Думал, что у друга моего закадычного, Василия Ивановича, как и прежде нервная система состоит из стальных канатов. А оказывается, ты сдал. Сильно сдал! Видимо Чечня не прошла для тебя бесследно. Нервишки тебе надо лечить, а то они у тебя уже совсем расшатались.
- Я погляжу, ты у нас один только умный, а я дурак, – окончательно рассорился Василий. - Оно и не удивительно. Тебя ведь в лесу беспомощного подобрали, сюда доставили. Чего тебе расстраиваться и на судьбы пенять? А меня, между прочим, без всякого предупреждения дубиной по затылку угостили…
- Опять таки сам виноват! – перебил своего товарища Крутов. – Если бы ты, после того как, на тебя сеть набросили, лежал и не дергался, как это сделали Кузьмич и Ромка, думаю, все бы и обошлось. Но ты ведь у нас герой, стал ножом веревки резать, вот они и перестраховались.
- А зачем надо было на меня сеть набрасывать? – никак не мог успокоится Савельев.
- А можно подумать, что ты, когда ко мне на помощь спешил, стал бы разбираться кто свой кто чужой. Пострелял бы всех, не задумываясь…
- Не понял? – насторожился Василий. – Еще раз и по подробнее, на счет «своих» и «чужих»…
- А ты что, до сих пор еще ничего и не понял? – искреннее удивился Яков. – Насколько я представляю ситуацию, те люди, что напали на нас в лесу, и эти, у которых мы сейчас находимся, суть два разных племени. Не готов сказать насколько живущие в этой деревни нам друзья, но уж точно не враги. Наши недруги, ты бы с нами точно не церемонились. Освежевали бы нас по скорому, и вниз головой на дерево подвесили, как это они сделали с бедным Владимиром. Царство ему Небесное…
- Постой, а как же волк? Его ведь видели на последней ночной стоянке…
- Ну, мало ли волков на белом свете, которых люди приручили. А морда, у всех этих тварей  одинаковая, лично как по мне. Да и не в этом дело. Похоже, следили за нами и те и другие, иначе как объяснить, что они твою засаду в два счет вычислили и обезвредили.         
- И чего, тогда, им от нас надо?
- Этого я покамест не знаю, - честно признался Яков. – Но думаю, в скором времени они нам сами об этом скажут. А за тебя, я перед их старейшиной походатайствую. Может, выпустит тебя из-под ареста, под мою ответственность.  Только и ты, Вася, будь добр, веди себя нормально, и на своих понапрасну не греши. Нет среди нас предателей, теперь я это точно знаю. Теперь нам, Вася, всем вместе держаться следует, чтобы выжить…
Неизвестно как, но Крутову таки удалось уговорить старейшину, и уже вечером того же дня, Василий получил относительную свободу перемещен. На ночлег его перевели к остальным пленникам. Как выяснилось, их держали всех вместе, в отдельной избе, расположенной чуть ли не в центре этого странного селения. Однако, с самого утра следующего дня начали происходить очень странные вещи. Крутова, и его уцелевших подчиненных  подняли ни свет, ни зоря, ничего не объясняя перевили в какой-то подвал и посадив под замок велели вести себя тихо.
- Не долго мы у них погостили! – тосковал Кузьмич. – Чует мое сердце, порешат они нас. Прямо сегодня и порешат….
- Не каркай! – прервал этот скулеж Крутов. – Может все и обойдется. Если нас до сих пор еще не убили, значит, мы им еще нужны живые и по возможности невредимые… 
Хотя, слова Якова не были лишены здравого смысла, но сейчас, они казались всем присутствующим здесь, малоубедительными. Полное неведение, это, наверное, самое худшее, что может случиться с человеком при жизни. Из-за этой бестии, он страшится и самой смерти. С Крутовым, однако, никто спорить не стал. Да и к чему разводить бестолковую болтовню, если она ни коим образом не может повлиять на ситуацию. Так и сидели они молча, пока дверь со скрипом не растворилась, и  на пороге появились два дюжих молодца, вооруженных карабинами.
- Вас старейшина к себе кличет! – сообщили они пленным приятную новость.
- Сейчас и узнаем, чего им от нас надо! – шепнул Савельеву Яков.
- Хорошо бы! А то, меня эта неопределенность, уже начинает раздражать. А когда я нервничаю, то становлюсь опасным.
На эту остроту Крутов ответил кислой улыбкой и послушно последовал на выход.
  Старейшина сидел в просторной избе и встретил узников очень холодно. По всему было ясно, произошло что-то очень серьезное. 
- Ну, что люди пришлые, гости незваные, принесли вы нам не дары мирные, как это добрым людям полагается,  а одни лишь тревоги да несчастья, – стал высказывать вошедшим старец. 
- Уважаемый! Ты если что имеешь против нас, говори сразу, – дал достойный ответ Крутов. – Мы вас не трогали, зла никакого не делали, мирно шли своим путем. Так что, не пойму я, какие могут быть к нам претензии?   
- Зато к нам, из-за вас, большие претензии! – как-то мутно начал старец. – Уж такие претензии, что и думать боязно…
- Так ты поделись с нами своими переживаниями, может мы вместе и найдем выход, - продолжил Крутов.
- А чем ты, нам, мил человек, подсобить-то сможешь? – прямо-таки издевался противный дед. – Ты, третьего дня, и сам себе помочь не в состоянии был, а тут гляди какой помощник выискался.
- Так это же третьего дня было, - прямо таки со стоическим спокойствием выдержал эту колкость Яков. - А сейчас новый день на дворе, и все может быть иначе, чем вчера. Если  из-за, нас какая-то неприятность вышла, то и мы должны быть в курсе, а то как-то не по-людски получается.
- Тут такое дело…

Еще накануне вечером, один из охотников принес в деревню весть о том, что утром в гости пожалует сам Кирша. Дескать, желает, но говорить со старейшиной.  Передали ему эту новость киршины людишки, которых довелось повстречать ему в лесу. По этому, поводу в селении произошло большое смятение. Чего хорошего ждать от такого гостя. Мужики, загодя стали готовить свое оружие, дабы если произойдет нечто непредвиденное, дать отпор Кирше и холопам его. Так и провели они в тревоге эту ночь. Староста же сразу смекнул, чего недоброму человеку понадобилось, и загодя велел запрятать пленных в надежный подвал, от греха подальше.  Не успело солнце взойти над деревней а Кирша уже стоял на околице. Был он один, без свиты. Сидел верхом на своем черном коне, облаченный в одежды из медвежий шкуры, и без оружия. Лицо его покрывала страшная мохнатая маска сделанная из волчьего меха. Поговаривали, что все в его нечистом племени имели привычку носить подобные украшения на своем лице. Несколько крепких мужчин вышло встречать этого лихого человека. Кирша возжелал въехать в селение верхом и возражать ему никто не стал. Так и подъехал черный всадник к дому старосты. Спешившись, дерзко зашел он избу, где пребывал старец и молвил грубым голосом:
- Мы вам обид и разорений не чинили, и пяты своей на вас не поднимали, отчего тогда люди твои присвоили себе то, что принадлежит нам по праву, – стал укорять он старейшину.
- Негоже, крещенному человеку свое лицо под звериной личиной прятать, - вступил с ним в разговор старец.
- Я не крещен, и в Бога не верю. Я сам себе бог и господин. Отдай мне пришлых, и будем дальше жить, как жили:  я вас не тревожу, а вы в мои дела носа своего не суете…
- А ежели, я не дам на то, своего согласия? – поинтересовался пожилой глава селения.
- Тогда, я сам силой возьму, и все, что было ваше, станет моим. Подумай, стоит ли из-за негодных людишек свой род под погибель подводить?
- Ну, ты нас не стращай, мы уже пуганные, - ответствовал старейшина. – А над твоим предложением мне подумать следует, народ на вече собрать, у людей совета спросить. Сам я не могу за весь род свой решать. Вот, как люди скажут, так и поступим.
- Тогда передай смердам своим, что я тебе сказывал. Да пускай побыстрее думают. Времени вам два дня, а потом я сам приду. Более мне с тобой говорить не о чем.      

- Вот такие у нас пироги с лебедой да полынью, – грустно завершил свой рассказ старец.
- Ну и что вы делать собираетесь? – настороженно поинтересовался Яков.
Старейшина поморщил лоб. Что ему было ответить этим людям, которые сами без приглашения пришли сюда и принесли с собой большие проблемы.
- Мы можем уйти! – решительно заявил Савельев. – Так и вам и нам лучше будет. Ну а если оружие вернете, то большего подарка нам и не надо.
- Экий ты шустрый, - старец посмотрел на Василия и лукаво улыбнулся. – А голова у тебя и действительно не соломой набита, как я прежде считал. Да только, уход ваш, уже ничего не изменит. Не простит нам Кирша, что мы вас восвояси спровадили. Тут, либо надо с ним ратоборствовать, либо вас на заклание отдать.
- Слушай дед! Ты уж если надумал нас этому Кирше на расправу отдать, то сделай доброе дело. Пусть твои люди нас порешат, - высказался Крутов. – А то, я тут недавно видел, что эти нелюди с живым человеком делают, и как-то не хочется, чтобы последние минуты жизни были самыми долгими и мучительными.
- Полно тебе себя да другов своих прежде времени хоронить, - витиевато ответил старец, однако и этого было достаточно, чтобы в сердцах несчастных пленников вновь забрезжил луч  надежды.
- Оно ведь как бывает, - продолжал старейшина свои рассуждения. – Подумаешь, что горе, а раздумаешь – воля Господня. Не об вас ведь токмо речь. Жить в мире и согласии с этим супостатом, все равно не выйдет. Рано или поздно, либо мы его со свету сживем, либо он нас всех к праотцам спровадит. Видно время пришло, чтобы разрешить эту тяжбу.
- Значит, будешь воевать? – уточнил Яков.
- Стало быть буду. Не за вас, не за себя, а за род свой,  тяжкий грех на душу взять придется. А ежели с другой стороны глянуть, то даже в писании сказано: «нет большей той любви, аще кто положит душу свою за други своя». Может и попустит мне Господь такое прегрешение.  На то Он и милостивый.
- Раз так, то и нас зачисляй в свое ополчение!  - вступил в разговор Василий. - Мы ребята бывалые…
- На счет тебя соколик, я и не сомневаюсь! – подшутил над Савельевым старец.  – Ты давиче себя во всей красе показал. Да и остальные, как я погляжу, тоже не лыком шиты. Так что, от помощи не откажусь. Если от чистого сердца да по доброй воле, милости прошу в нашу рать.
Роман, Савельев и Крутов восприняли эту новость с большим энтузиазмом. Люди военные, они всегда должны быть готовы к боям и походам. И если Якову, по большому счету, не довелось бывать в серьезном деле, то Василий и Рома, успевшие повоевать в горах Чечни, даже не скрывали своей радости от такого приглашения. Один только Кузьмич слегка пребывал в замешательстве. И дернул же его черт, ввязаться в такое дело, где, либо тебе приходится проливать чужую кровь, либо свою (уж как повезет). Но и ответить отказом он не мог. Просто не имел такого права. Да и за погибших односельчан отплатить, дело святое. Пришлось и ему кивнуть своей убеленной сединами головой, дав тем самым понять, что он идет вместе со всеми.
- Когда выступаем? – уже поймав раж, поинтересовался Крутов.
- Экий ты скорый! – осадил его глава поселения. – Не гоже нам самим войной на Киршу идти. Он хоть и душегубец окаянный, но  таки по правде с нами потупил - объявил открыто, что собирается нас приступом брать, если не покоримся по доброй воле. Стало быть, и мы ему должны отплатить той же монетой. Буем здесь его поджидать во всеоружия, а уж потом как Бог рассудит. Может еще и одумается, хотя это вряд ли.
- Значит, времени у нас до завтрашнего вечера? – уточнил Савельев.
- Стало быть, так! – согласился старейшина.
- Тогда, почтенный старец, давай собирай совет и будем думать, как нам твоего Киршу встречать, - перешел к делу Крутов.
Совет собрался к вечеру. Как оказалось, взрослых мужчин в поселке, вернее сказать тех, кто мог держать в руках оружие, было человек сорок. Из них с полтора десятка были еще совсем молоды и примерно столько же уже пожилых, которые своими годами превосходили даже с Кузьмича, а уж его то Василий с самой первой встречи занес в разряд стариков. С оружием был полный разнобой. Тут, тебе, были давно утратившие свою актуальность самострелы (нечто на подобие арбалета), луки, копья, короткие мечи, рогатины, щиты. Только пятеро имели при себе огнестрельное оружие. Причем, из пяти ружей три были курковыми -  охотничьими. И только две винтовки «Мосина» можно было с большой натяжкой отнести к современным видам вооружения. Среди  холодного оружия преобладали привычные для местных жителей топоры. Сюда же притащили все, что было изъято у незадачливых путешественников. Пулемет, реквизированный у Романа, выглядел в сравнении с остальным вооружением просто фантастическим монстром далекого будущего.
- Кисло, очень кисло! – высказал свое мнение Яков после предварительного осмотра войск. - С таким барахлом разве, что в музей, но никак не на войну.          
- Ничего, на вас и этого хватило! – раздался из толпы возмущенный голос.
- На кой ляд нам пришлые?  - поддержали его другие. - Пущай проваливают, и без них сдюжим.
- А ну цыц! – оборвал словопрения старейшина. – И вы гости дорогие, придержите-ка язык за зубами.  Не для того мы здесь теперь собрались, чтобы друг над другом потешаться, и словами блудить. Ежели есть чего токового сказать, будем рады, а нет, тогда стой молча и других слушай.   
- Ну, если так, то наши силы и средства мне уже известны, теперь не мешало бы узнать и о противнике. Сколько людей у этого Кирши, и какое оружие у них имеется? - перешел к делу Крутов.
 Старейшина заметно помрачнел.
- У Кирши людей поболее будет, – откровенно признался старец.
- Поболее - это плохо, если не знать точно, во сколько раз они нас превосходят по численности. 
Что и говорить, Василия, как человека, получившего командное образование, самого раздражала такая манера общения местных жителей. «Удивительно, как они умудрились с нами справится?», -  думал про себя Савельев, слушая разглагольствования старейшины.
- Кабы я знал, сколько он с собой, окаянный, народу приведет…. А всего для ратоборства может человек до  сотни выставить. А еже ли еще и баб своих подвяжет, то и все полтораста.
- Ну, баб мы в расчет, покамест брать не будем, - с усмешкой сказал Крутов. – И если исходить из его сотни, всего ничего выходит - по два человека на брата. Шансы, я скажу, не плохие, для того чтобы выдержать приступ. Единственное, что меня беспокоит, это превосходство в огневой мощи. Хотя у них тоже старья хватает.
Слова Крутова не были обычными догадками. Если на его группу противник напал вооруженный не только «огнестрелом» но и допотопными луками, следовательно, с арсеналом у противника было не все Слава Богу. Однако Савельев не мог не отметить в заявлениях своего училищного приятеля и некоторой бравады. Исходя из того, что всё, или практически всё, вооружение экспедиции перешло в руки Кирши и его подельников, то его огневая мощь противника существенно возросла, как минимум на десяток нарезных карабинов. У старейшины тоже было свое мнение, по поводу оснащенности киршиных людей новыми видами вооружения, но видимо, дабы не сеять паники среди защитников поселка, но не стал вступать в спор со своим случайным союзником.
- Тогда перейдем к рекогносцировке местности! – продолжил совещание Яков и увидев полное недоумение отпечатавшееся на лицах ополченцев, тут же поправил себя. – Другими словами, пойдем, посмотрим будущее поле брани…
- А чего это пришлый нами повелевать вздумал? – стал поднимать бузу здоровенный детина, который, скорее всего, сам хотел примерять на себя лавры полководца.
- Ты Ромодан, лучше помолчи да послушай, что умные люди тебе сказывают, - неожиданно для всех присутствующих, старейшина принял сторону незваных гостей. – Без их помощи, нам супротив Кирши никак не устоять.
- Так ежели они такие разумные да сноровистые, отчего тогда мы их без лишних хлопот стреножили. Да и у Кирши с ними невелика заминка вышла, – стал возражать Ромодан.   
 - На все воля Господня! Ты лучше Бога  благодари, что Он тебе эту победу даровал, а не себя на показ выставляй, да похваляйся в силе своей. Говорю тебе, что ежели нас Вседержитель сподобит в этой брани уцелеть, то токмо благодаря этим людям. Не зря, ой не зря, Он их к нам, в годину лихую, на подмогу прислал. 
После такого заявления больше никто из местных жителей по поводу старшинства возражать не осмелился. Да и Яков также немного поубавил свой командный норов. На осмотре местности, он все больше выспрашивал у обитателей тайги, как и где можно подойти к селению, интересовался мнением по поводу засад. Короче говоря, худо-бедно контакт был налажен. Признаться честно, непримиримый спорщик Ромодан, тот самый, который лично пленил Савельева и его группу, оказался очень смышленым малым. Именно, при его непосредственном участии, был разработан план обороны поселения. До самой ночи, все участники ополчения работали, не покладая рук, над оборудованием оборонительных сооружений. Укрепили вал и частокол, огораживающий село. В полной темноте и в режиме строжайшей секретности подготовили места  для засад. Крутову, и его уцелевшей команде, в предстоящей схватке отводилась особая роль. Тут уже пригодились навыки Савельева, который как никто другой, имел практический опыт диверсионной работы. По задумке, Яков и иже с ним не учувствовали в общей свалке, а должны были действовать автономном, уничтожая противника из засад и прикрывая особо слабые участки обороны (к сожалению таких участков было хоть отбавляй). Обладая ощутимым огневым превосходством, даже над Киршеным воинством,  именно этому, небольшому по численности отряду отводилась главная роль в разгроме неприятеля.  Несмотря на всю свою важность и значимость, Крутов вместе со своей группой принял самое живое участие в укреплении поселка, не чураясь самой грязной работой. Такая солидарность выразилась в уважительном отношении к пришлым со стороны всех обитателей таежного поселения. Стоит отметить, что в работе принимали участия не только мобилизованные, но и все, кто мог хоть чем-то подсобить. Старики, бабы и даже дети старались до самого утра; таскали воду, изготавливали стрелы, копали, рубили, носили, тягали, короче говоря, делали все, что было в их силах. Только под утро работа на укреплениях стихла. Измученные люди разбрелись по дамам, и только дозоры, не принимавшие участие в полуночных  трудах, заступили на свои посты, дабы своевременно предупредить всех в случае обнаружения неприятеля в окрестностях. Несмотря на усталость, Василий толком и не поспал, помешали нервы. Наверное, это было самое ответственное в его жизни задание. Именно сейчас, он ощутил себя настоящим защитником.  Раньше, в Абхазии  и Чечне он тоже являлся таковым, но тогда, еще до конца так и не мог осознать этого почетного и вместе с тем ответственного звания. Да, за его спиной были люди - живые люди. Но большей частью, они были вооружены и мало-мальски обучены. Савельев, несмотря на патриотические речи замполитов и иных случайных ораторов, отождествлял всех «защищаемых» им людей, только с солдатской средой. Именно безусые, и еще как следует не познавшие жизнь, юнцы были его главной опекой. И хотя ему, не раз упоминали о детях стариках и женщинах,  жизнь и спокойствие коих он тоже защищал, и как мог оборонял, как правило все они в сознании офицера были понятием довольно аморфным и расплывчатым. Разве что в Чечне, когда они только входи, в эту мятежную республику, и проезжали через казачьи станицы, заселенные преимущественно русскими, он мог воочию увидеть тех, кто нуждался в его помощи, кого надо было спасать. Затем, все это куда-то улетучилось, стерлось, забылось.  Опять были лишь неумелые, только что призванные в ряды вооруженных сил, вчерашние школьники, за жизнь которых, он по сути и сражался не щадя живота своего. Теперь же за его спиной находились самые настоящие мирные жители, беспомощные и беззащитные перед нависшей над ними угрозой. Василий постоянно вспоминал их взгляды, полные мольбы и надежды. И все эти взоры адресованными были именно им – пришлым. Теперь, только от его самого, и еще троих человек зависит, как дальше будут жить эти, забытые Богом и всем цивилизованным человечеством, люди, да и будут ли жить вообще. 
   Ближе к обеду, в селении начался большой переполох. Громкие женские крики, доносившиеся с улицы, понуждали домочадцев спешить к своим домам, и запираться на засовы. Разбуженный криком Яков, вскочил со своего ложа, толком не понимая, что могло вызвать такое беспокойство, граничащее с паникой. Солнце еще висело в зените над тайгой, а значит, для визита Кирши было рановато. Савельев, уже стоял у окна и глядел на улицу, по которой, словно перепуганные куры, бегали местные бабы, загоняя своих детей за высокие заборы, и ворча на стариков, которые с завидным упрямством не спешили покидать насиженных завалинок.
- Ну что дорогой товарищ, вот и дождались мы своего часа! – сказал Василий.
- Что-то я ничего не могу понять, еще ведь не вечер? – высказывал свое недоумение по поводу таких волнений Крутов.
Дверь избы распахнулась, и на пороге появился Ромодан.
- Старейшина, передать вам велел, чтобы вы при оружии, сидели здесь тихо, и на двор носа не высовывали! – сообщил он двум товарищам.
- А что случилось? – вежливо поинтересовался Яков.
- Кирша своего человека прислал! Желает знать, что мы порешили и как с нами дальше быть!
- Так может самое время позиции занимать? – высказал свои предположения Савельев. – Не равен час Кирша сам сюда пожалует, не дожидаясь вечера, и возьмет нас всех тепленькими….
- Дозорные дали знать, что его посол один явился! – уверенно заявил Ромодан. – Стало быть, еще не время за секиры хвататься. Полагаю, как стемнеет, тогда уже и сам Кирша пожалует со своими холопами.
- Ну, раз так тогда подождем вечера! – согласился с такой задумкой Крутов, хотя не совсем понимал зачем ему с Савельевым от посла прятаться.    
  Вечер наступил как-то быстро и незаметно. Солнечный диск закатился за верхушки исполинских елей, и стремительные осенние сумерки в одночасье навалились на деревню. Еще первая звезда не успела отразиться на темнеющем небе маленькой светлой точкой, а все защитники поселения были готовы занять заранее подготовленные позиции.
- Что же други! – обратился староста ко всем присутствующим с напутственным словом. – Кирш как и обещал, будет идти на нас войной, за то что мы ему не покорились. Видимо такова наша доля. От нее скроешься не убежишь, как от стрелы коленной. Везде она настигнет и догонит. С нами Бог и правда, умрем же достойно, но не посрамимся перед супостатом. Отцы и братья простите меня грешного…
- Бог простит! – в один голос ответили местные мужики.
- Тогда, за дело, и путь Господь будет вам в помощь.
  Вопреки всем ожиданиям, Кирша не спешил идти на приступ. Было уже далеко за полночь, а расставленные дозоры так и не сообщили о приближении неприятеля. Василий лежал рядом с Крутовым и зорко обозревал окрестность сквозь прибор ночного видения. Правее в метрах двадцати, на небольшом холме расположился Роман. Пулеметчика было решено беречь как зеницу ока. Ему в помощь был придан Кузьмич и еще один мужик вооруженный «трехлинейкой». Связь между всеми основными группами держали при помощи четырех радиостанций. Причем, свою Савельев отдал Ромодану, а Кузьмич предварительно рассказав и показав как пользоваться этим чудом техники, свой аппарат беспроводной связи оставил у старейшины.  Яков, от нечего делать, перебирал в руках патроны к СВД.
- Двадцать три штуки! – шепнул он Василию. – Не густо, но если придерживаться правила настоящего снайпера: «один выстрел – один трупп», то у Кирши людей значительно поубавится.
- Хорошо бы так! – без всякого энтузиазма ответил Василий.
В отличие от Крутова, у Савельева дела с боеприпасами обстояли гораздо лучше. Четыре забитых под завязку магазина для АК-47, две обоймы к бесшумному пистолету, да еще четыре гранаты (две из которых Ф-1) – с таким арсеналом можно было отбиться, ни то, что от Киршиных оборванцев, но и от врага посерьезней.
- Эта сволочь, раньше четыре не начнет! – уверенно заявил Крутов и завалился на бок. – Ожидание так изматывает, что никаких сил уже не осталось. Давай так, один из нас стоит на часах, другой отдыхает, затем через час меняемся…
- Давай! – согласился Василий, которому тоже изрядно надоело сидеть без дела.
Однако, дождаться своей очереди Савельеву так и не довелось. Не успел Яков, как следует устроиться поудобнее, а уже по рации прохрипел голос Ромодана, о том, что передовой отряд противника на подходе.
- Вставай! – пихнул в бок кулаком своего однокашника Савельев. – Время «Ч», теперь скучать не придется.
- Давно бы так! А, ну, дай «балалайку», предупрежу Рому, чтобы без надобности позицию не светил, – решил отдать Крутов последние распоряжения перед началом боя.
 И пока Яков давал свои ЦУ, Василий предусмотрительно перевел предохранитель автомата на режим огня одиночными выстрелами. Монокуляр, надвинутый на правый глаз, покамест не баловал своего хозяина разнообразием ночного пейзажа. И вот, наконец, на краю опушки проявились несколько незнакомых силуэтов. Василий подал условный знак Крутову, указав рукой направление, и тот кивком подтвердил, что цель обнаружена. Тем временем, противник не спешил выходить на открытое пространство, однако Савельев успел таки разглядеть, что именно на краю опушки враг сосредотачивает внушительные силы. Внезапно вся прилегающая к поляне местность озарилось множеством пылающих огней. Их было так много, что Василию стало как-то не по себе. Неужели, Кирша привел с собой столько народа. Если так, и здесь нет никакого подвоха, то сегодня защитникам селения придется очень туго.  Огни оторвались от грешной земли и устремились в сторону деревни.
- Зажженные стрелы пускают сволочи! -  прокомментировал увиденное Крутов. – Дай Бог, чтобы у баб со стариками хватило сил и сноровки огонь погасить, а то так скоро и защищать будет некого и нечего.
Ответный залп людей под предводительством Ромодана не заставил себя долго ждать. Пару огоньков выстрелов охотничьих ружей был не таким зрелищным, однако самострелы и луки дополнившие жиденькие вспышки огнестрельного оружия заставили противника спрятаться за ближайшими деревьями. Савельев внимательно следил сквозь ночной прицел за результатами перестрелки. И остался ими крайне недоволен. Что и говорить, в кромешной тьме без специальных устройств, рассчитывать на точность не приходится.   
- По моему, даже никого не зацепили! – доложил он Крутову неутешительные данные своих наблюдений.
Тем временем, лавина горящих стрел вновь обрушилась на несчастное поселение. Надо было что-то менять, иначе поселок мог быть выжжен, еще до того, как Кирша и его подручные, перейдут в решительное наступление. 
- Давай я их немного потрепаю! – внес дельное предложение Василий.
- Действую! – дал свое согласие Крутов. – А я, как раз посмотрю, что они взамен предложат. Если что прикрою.
Савельев, дабы не тратить патроны впустую, стал не спеша выискивать цель. В принципе, скопление противника была так велико, что долго выбирать не пришлось. Расстояние отделявшее Василия от неприятеля, было метров триста, и посему за точность он не переживал.  Плавный спуск, и один силуэт навзничь рухнул на землю. Второй выстрел так же оказался успешным.
- Минус два! – доложил бывший спецназовец.
- Сам вижу! – пробормотал Крутов, не отрывая глаза от оптического прицела.
Во время следующего залпа со стороны противника, Савельев успел уменьшить киршино воинство еще на четверых. Неприятель, конечно же, заметил, откуда ведут по нему прицельный огонь и очередной град стрел обрушился уже на позицию, которую занимал Василий и Яков. Товарищи заблаговременно успели спрятаться под упавшим деревом и ничуть не пострадали от  вражеского огня.
- Теперь поселянам будет полегче! – произнес Крутов, оглядывая местность, утыканную горящими стрелами.
- Зато, нам пора менять позицию. Всю окрестность засветили сволочи, теперь мы с тобой как на ладное…
- Ромодан! Прикрой нас мы, уходим! Как понял прием! – вышел в радио эфир Яков.
Видимо, таежный абориген, несмотря на все инструктажи, так толком и не освоил, как пользоваться этой проклятой говорящей штуковиной, и потому ответа пришлось ждать больше минуты.
- Итить твою налево, как же ты бесова кукла включаешься! – первое, что донеслось из приемника.
- Слышу тебе Ромодан! – дал подтверждение Крутов, что последний уже находиться на связи. – Подтверди, как понял?
- Понял! Сейчас дадим им портов понюхать! – донеслось из портативного передатчика.   
Когда, сквозь ночной сумрак  долетел жиденький треск двух охотничьих ружей, товарищи покинули свое укрытие. Рекогносцировка, проведенная накануне, не прошла даром. Выпускники Рязани успели заранее подготовить еще три запасные позиции и теперь бесхлопотно и достаточно быстро перебрались на новое место. Противник, заметив, что с прежнего места огонь по нему уже не ведется, опять было хотел сосредоточить основные усилия на обстреле поселка, но  Савельев с нового места успел очень быстро охладить их пыл. Счет потерь среди атакующих, уже шел на десятки. Свою лепту в этом деле внес и Крутов, уложив с СВД пятерых противников.
- Яша, не трать патроны на этих вахлаков! – бросил через плече Василий. – Они сейчас по мне из огнестрельного работать начнут, тогда и подключишься. А покамест, лучше отползи сторонку, чтобы мог наблюдать откуда они по мне бить станут.
- Это точно! – легко согласился Крутов, - а то, даже как-то не удобно получается, прямо как в тире.
Кирша, как будто бы слышал этот диалог, и уже через минуту в сторону Василия стали палить из ружей.
- Нашим же оружием, в нас же и стреляют, сволочи! – посетовал Савельев.
- Это точно, они только с нашей экспедиции минимум на десять стволов разжились! – поддержал диалог Яков, которому покамест приходилось сидеть без дела.   
Несмотря, на все свои старания, противник вел огонь наугад, и пули ложились далеко от того места, где залегли друзья по курсантской юности. Крутов, хотел было выцелить одного из стрелявших, но Савельев дал условный знак, что еще не время. Множество светлых точек взмыли вверх со стороны поляны, и понеслись в сторону капитана запаса.  Противник опять решил применить уже испытанную тактику массового обстрела и тем самым выкурить  «Ворошиловского стрелка» из занимаемой им позиции. Поле того, как воткнувшиеся в землю горящие стрелы осветили всю округу, Савельев пода знак, пора уходить и отсюда, по старой схеме. Залп произведенный Ромоданом был лучшим прикрытием для отхода.   
- Скоро они нас к самому селу оттеснят, - посетовл Крутов устраиваясь поудобнее на новом месте.
- Это если успеют! – возразил Василий. – Не знаю, какие потери у Ромодана, но думаю у Кирши их как минимум в три раза больше. Еще немного и нервы у них не выдержат, вот тогда Рома со своего ПК научит их родину любить. 
Дальше все пошло по старой схеме. Василий практически не тратил выстрелов попусту. Не израсходовав и одного рожка, он вывел из строя не менее двух десятков вражеских бойцов. В запасе было еще три магазина. И если дело так пойдет дальше, то скоро у неприятеля показатель не будет превышать общего числа защитников деревни. В противовес такой тактике, Кирша усилил обстрел позиций из огнестрельного оружия. Сильно досталось людям Ромодана, которые понесли при этом значительные потери семеро убитых и еще пять раненых. Однако, к этому времени счет выведенных из строя у самого Кирши, по подсчетам Крутова, уже  разменял четвертый десяток.
- Усилили обстрел, значит, собираются идти на штурм! – поделился своими соображениями Савельев.
Василий, уже достреливал второй автоматный рожок, когда по его позиции ударила затяжная пулеметная очередь. Сильный удар в левое плечо потряс бывшего спецназовца, Савельев сразу же ощутил, как по плечу побежала теплая струя. Он откинулся на спину  и, морщась от боли,  пошевелил пальцами, а затем приподнял поврежденную руку. По всем признакам кость осталась цела.
- Ни хрена себе! А это у них откуда?  - удивленно произнес Яков, лежавший от Василий в метрах десяти справа.
- Что там? – скрепя зубами поинтересовался Савельев, извлекая из кармана перевязочный пакет.
- «Максим»! – оборачиваясь в сторону своего товарища ответил Яков и тут только заметил, что его друг ранен.
- Сильно зацепило?
Яков уже было кинулся к раненому, но Савельев остановил его жестом.
- Сам залатаюсь! – сказал он, заканчивая перевязку.
Над головой просвистел очередной град пуль выпущенных из неутомимого «Максима».
- Заткни его! – крикнул Василий, понимая, каких бед может натворить этот легендарный раритет. – Я его отвлеку.
- Сиди и не высовывайся, сам справлюсь! – сказал Крутов, целясь из своего СВД. – Сейчас я тебе дуло залеплю.
Позиция Якова не была обнаружена противником, и потому ему ничто не мешало, как следует взять пулеметчика на мушку. Выстрел и максим заглох. Затем еще один, и второй номер, подававший ленту, уткнулся носом в землю. Теперь и Савельев получил возможность вести огонь по противнику. Сейчас все усилия были направлены на то, чтобы не подпустить к смертоносной машине, желающих занять место погибших стрелков. Осознав, что пулемет безвозвратно потерян, и все попытки добраться до него приводят лишь к ненужным жертвам, Кирша послал всех своих людей на генеральный штурм. Порадевший отряд Ромодана не мог в одиночку справится с таким навалом. Как оказалось, у противника  еще было достаточно сил, чтобы смести защитников и ворваться в беззащитную деревню. Теперь вся стрельба была сосредоточена  по основному отряду, вставшему на пути разъяренного неприятеля. Ромодан и его люди проявляли невиданную стойкость, не желая отступать под ураганным огнем. Василий перевел огонь на атакующих, но даже короткие очереди, не могли сдержать эту лавину бегущих, стреляющих и орущих людей.
- Он же так всех положит! – орал Василий Крутову, стараясь перекричать шум выстрелов. – Прикажи ему отступать!
Яков уже и сам, без подсказок, активно вызывал  Ромодана по рации, он тот упорно молчал. Только с «надцатой» попытки Крутову удалось выйти на связь.
- Ты что творишь сволочь! – неистовствовал он. – Немедленно уводи людей. Это приказ!... Никаких но… Рома тебя прикроет!!!
Наконец, строптивый командир починился, и остатки его отряда стали медленно пятиться назад. Противник, почуяв скорую победу, уже без всяких опасений устремился на отступающих защитников  поселения, не следя за тем, что делается у него на флангах.
- Рома давай! - прокричал в радиостанцию Яков, и в тот же миг окрестность пронзил треск ПК. Пулемет стал для людей Кирши словно холодный буш. Те, кто выбежал в тот момент на поляну, оказались под ураганным огнем, и уже не помышляя о какой-либо тактике, кинулись врассыпную.
- Вперед Ромодан! Дави гадов!!! – орал не своим голосом Крутов, отдавая приказы всем участвующем в бою подразделениям. – Рома переводи огонь в глубину леса, их там еще полно как тараканов.
Дело было решено. Киршено воинство в беспорядке отступало, уже не помышляя о сопротивлении. Лишь некоторые, еще не утратившие мужества воины, пытались оказать хоть какой-то отпор наступающему Ромодану, но их потуги были напрасны. Савельев и Крутов, со своей стороны, стали вести интенсивный обстрел окраины опушки, выкуривая противника засевшего за деревьями.
- Вперед! – отдал очередное распоряжение Яков. – Добить врага в его же логове!
 Крутов поднялся из укрытия, и устремился вперед короткими перебежками, держа под прицелом окраину опушки. Ромодан со своими людьми уже вошли в лес и, громя все и всех, гнали противника как пугливую стаю гусей.  Василий хотел последовать за своим товарищем но, сделав несколько шагов почувствовал огромную слабость, ноги подкосились и он присел на землю. Когда Савельев поднял глаза, то увидел перед собой Яков.
- Тебе надо в деревню возвращаться! – дал дельный совет училищный дружок.
- Это я уже понял, – согласился Савельев. – Ты там Ромодана придержи, а то он в горячке может легко на засаду напороться!
- За это можешь не переживать! – успокоил его Крутов. – Врага мы объем и без твоей помощи, а ты давай иди!  Сам-то доберешься?
- Как-нибудь доберусь! Вот возьми мой автомат и гранаты, а мне и пистолета будет достаточно.
Яков взял оружие и взамен передал Василию свой СВД.
- Это тебе! У меня все равно там только три патрона осталось, а тебе может еще сгодиться, да и ежели чего можно прикладом отбиваться. Ну, все друг, прости, пора бежать. А то боюсь, что Ромодан может так вперед рвануть, не угонишься.
Силуэт Крутова быстро исчез за ближайшими деревьями, а Василий все видел и не мог найти в себе силы подняться на ноги. Неожиданно из леса вышла чья-то тень. Савельев, не долго думая, залег на землю вскинул винтовку и изготовился к стрельбе.
- Свои! – донесся чей-то знакомый голос.
Василий все ж таки держал незнакомца на мушке.
- Это я Стоян! – уточнил вышедшей из леса.   
Только тогда Василий отложил СВД в сторону.      
- Вот, велено тебя в деревню доставить! – сказал он, подойдя вплотную к Савельеву и протягивая уку.
 – У, братка, а крови из тебя, как из кабана, набежало. А ну давай, вставай, да пойдем быстрее.
Только сейчас Савельев заметил, что из рукава его куртки, сочится темная струйка. Видимо сделанная наспех перевязка не смогла остановить кровотечение. При помощи Стояна, Василий таки смог встать на ноги. Идти было гораздо сложнее. Ноги так и подкашивались, от того приходилось делать частые остановки. Видя, что такими темпами они в поселок и до самого утра не доберутся, провожатый, не принимая во внимания ни каких возражений, взвалил раненного себе на спину и без остановки нес его так аж до избы знахаря. Что было дальше, Василий не помнил, он просто сомкнул глаза и крепко заснул. Утром его пришли навестить, Крутов, и Ромодан, живые и невредимые, а возглавлял делегацию старейшина деревни.
- Ну что? Добили супостата? – поинтересовался Василий вяло улыбаясь.
- Да уж как-то справились! – бодро ответил Крутов. – Ох, и дикие люди! Мы их в их городище зажали, так они его сами же и подпалили. Не захотели в пелен сдаваться…
- И что, всем там и погорели?
- А кто его знает. Огонь наверное еще до сих пор не утих. Вот как все догорит дотла, тогда пойдем, посмотрим. Но бабы с детишками визжали, когда их главный терем занялся. Как вспомню, аж в дрожь бросает.
- Нелюди! – зло высказался Савельев.
- И я про тоже! Уж если своих не пощадили, то представь, что было, если бы они эту деревню приступом взяли?
- Как звери жили, по-звериному и померли, - вступил в разговор старец. – Кирша, он ведь от своего тятеньки все самое худшее принял по наследству. Тот, жил словно свинья в калу валялся, Бога не знаючи. Блудил и с сестрами своими и с дочерьми, и у нас, бывало, девок воровал. Все хотел выродков наплодить, себе на забаву и людям на беду. И этот туда же, за тятенькой своим. Однако теперь, даже, если кто и уцелел, то не скоро они в здешние места нос своей поганый покажут. Уж больно неласково мы их нынче приголубили.
- А потери большие? – с опаской поинтересовался Савельев, помятуя, какой урон нанес неприятель отряду Ромодана.
Лица присутствующих заметно омрачились.
- Наших два десятка в сече полегло! – виновато ответил Ромодан. – Уж шибко они нас потрепали, здесь на опушке…
- Я же тебе говорил, уводи людей! – упрекнул его Крутов. – Теперь вот, вдов вам прибавилось, а все из-за твоего упрямства. Надо головой думать, когда геройствовать, а когда  и бойцов и себя поберечь…
В этот раз, Ромодан выслушал критику без каких-либо попыток хотя бы оправдаться. Чувствовал он, что натворил сегодня дел. А виной всему гордыня. Уж больно не хотелось ему показывать  слабину перед пришлыми, от того, теперь и будут его родичи пожинать горькие плоды.   
- Зато Киршиных людишек накрошили видимо-невидимо. Только возле деревни насчитали их семьдесят пять. А сколько их в городище заживо сгорело, это одному только Богу известно, – не без удовольствия сообщил Крутов. - И человек тридцать, это твоя работа.
- Да, уж. Наверно за все свою жизнь столько народа на тот свет не отправил, сколько за сегодняшнюю ночь. И от этого, становиться очень грустно.
- Не кисни, Василий Иванович! – подбодрил его Яков. – Сами виноваты. Не мы ведь к ним с мечем пришли. А они к нам.
- А ты знаешь, Яша, мне кажется, что если бы мы не лезли в эти края, со своими экспедициями, то может, все оно и по-другому получилось бы. А так выходит, что сами лихо и разбудили.
- На все воля Божья! – вновь заговорил старейшина. – А вам, люди пришлые, земной поклон от всех нас. Ежели, бы сами решились с Киршей ратоборствовать, то сегодняшний расцвет, должно быть, и не увидели. Ну, а теперь, прошу простить мня. Дел еще много, надо идти хоронить своих мертвых. Да и чужих, тоже следует земле придать. Ведь не звери же мы.
Старейшина с Ромоданом бесшумно удалились, и в избе остались только два товарища.
Савельеву откровенно надоело лежать пластом и он осторожно поднялся на локтях. Плечо заныло, однако боль была терпимая.
- Вот видишь, как тебя залатали местные знахари. Через недели две уже бегать будешь, -   
с усмешкой подтрунил над приятелем  Крутов. – Правда, ты много крови потерял, а переливание местные эскулапы еще не практикуют, так что, придется тебе за счет усиленного питания свои силы восстанавливать.
- А мне ходить, можно? – поинтересовался раненый.
- Можно! – порадовал Савельева Яков. – Только без фанатизма, и на первых порах под присмотром.
- Тогда помоги мне встать, а то уже себе все бока отлежал.
С усилиями, но таки помог Крутов своему приятелю подняться с ложа. Когда входная дверь открылась, в лицо Василию ударил свежий морозный воздух. Земля, до самого горизонта была устлана белым саваном. Ели, держали на своих растопыренных в разные стороны колючих лапах, белый пух, который искрился в лучах осеннего солнца.
- Выходит, я все проспал! – глубоко вдыхая сказал Савельев. – Снегу сколько нападало, а я не сном не духом. Сколько дней в беспамятстве лежал?
- Ты меня, Василий, не пугай. Другое дело тебя бы контузило, тогда бы я понял причину такой несообразительности. Говорят же тебе, сегодня ночью мы Киршей воевали, следовательно, ты находился в бессознательном состоянии не более десяти часов.
При этом Крутов демонстративно глянул на свои наручные часы.
- Так и есть! Сейчас без пятнадцати два, а мы с тобой около четырех расстались. Хорошо, что у меня хватило ума, к тебе твоего старого знакомого на помощь послать. А то, так бы, и помер в лесу от потери крови.
- Это точно, что ума хватило. Если бы кто другой за мной пришел, шлепнул бы его без зазрения совести и все…конец обоим.
Вдали небо коптил черный дым. Василий пристально посмотрел в ту сторону.
- Значит, там, Киршино городище было? – поинтересовался он у Яков.
- Там, - подтвердил тот. – А боб их с детишками, честно слово аж до слез жалко. Ни за здорово живешь Богу душу отдали…
- Забыть бы все это, и начать жизнь с нового листа, вот как этот снег. Чтобы ничего больше тебя не тревожило, и кровавые мальчики во сне перед глазами не бегали…
- Эх. Вася, Вася, дорогой ты мой человек, да где же взять нам  эту стерку чтобы былое из памяти начисто вытереть. Негде ее взять, и придется нам с тобой, и вот со всем этим, как-то жить дальше.   

Тени прошлого

 Савельев выздоравливал быстро. Уже через неделю он мог себе позволить длительные прогулки в окрестностях селения. Надо отметить, что  после ночного сражение, уцелевшие члены экспедиции имели равные права с остальными жителями, а в некоторых вопросах даже привилегии. Когда Савельев окончательно окреп, но вызвал на откровенный разговор Крутова.
- Ну что дальше делать будем? – поинтересовался он у своего начальника. – Не век же нам в этой глуши куковать! Думаю, что старейшина не против, отпустить нас с миром. Надо бы с ним об этом деликатно переговорить, глядишь, он и даст нам вольную.
- В принципе, нас здесь никто не держит. Я и сам хотел по этому поводу мосты навести, но весь вопрос в тебя упирался. Раненный - плохой попутчик, а бросать тебя здесь, это уже совсем не по-товарищески. Теперь другое дело, можно и переговорить со старостой.
 Вечером того же дня Василий и Крутов были в доме у старейшины.
- Тут  такое дело отец! – начал издалека Яков. – Мы вам, как смогли, помогли проблему с Киршей решить, теперь пора и честь знать. Отпустил бы ты нас с миром!
- Это конечно, но не теперь! – категорично ответил старец, чем вызвал немалое удивление просителей.
- Отчего же так? – с явным неудовольствием поинтересовался Яков.
- Зима теперече, а в такою пору человека в тайгу спроваживать, все одно, что на верную смерть, – пояснил староста. – Не дойдете вы, ни сами, ни с провожатыми.
- Да, ты, отец, за нас не переживай. Нам бы до старого городища добраться, а дальше нас подберут, это я уж тебе обещаю, – стал спорить Крутов.
- И до городища вы тоже не доберетесь, и никто вас вызволять туда не придет, и по воздуху не прилетит! – стоял на своем противный дед. – Снегу в лесу намело, почитай с сажень. По таким сугробам, даже на лыжах, далеко не уйдешь, да еще и буреломы кругом. Я, и своих-то, в такую пору далече ходить не пущаю, у тут вы? По реке, конечно, можно. Ее лед, поди, крепко сковал, так что, сейчас можно поводе каки посуху гулять. Однако, больно она извилистая, и куда следует, вас все одно не выведет. По ней до ближайшего человечьего жилья можно и до самого лета путешествовать.  Нет, пустой это разговор, до весны даже думать нечего.
- Ну а когда снег сойдет, вопрос можно считать решенным? – решил окончательно прояснить ситуацию Яков.
- Тут как сказать! – уклончиво ответил старейшина. - Есть у меня одно условие. Ежели согласитесь, то отпущу и еще провожатых дам, чтоб до самого дома довели, в целости и сохранности.
- Ну и какое твое условие?  - раздраженно спросил Крутов.
- Вы сюда более не вертаетесь, и даже дорогу к нам забудьте! – откровенно удивил своим требованием старик.
- Что-то я не совсем понял? – возмутился Яков. – Я грешным делом считал, что это Кирша препятствовал, чтобы к вам, в эту глушь, цивилизация пришла. А теперь, выходит, вы с ним за одно?
- Выходит что так! – без обиняков отвечал староста.
- А позволь узнать причину? Неужели ты не понимаешь, что это только вам на пользу пойдет? Сам посуди, вас в ближайший поселок, поближе к людям переселят. Там магазины, школы, больница. Детишек своих выучите, стариков подлечите. Жить по-людски станете.  Разве ж это плохо? – стал сыпать убедительными доводами Яков. – А за старообрядчество сейчас не преследуют. Так сказать, церковь отделена от государства, и у нас теперь свобода вероисповедания. Так что, креститься двумя перстами никто вам запрещать не станет.
- Не в том суть, друже, - спокойно отвечал старец. – Человек, он ведь, от создания своего тварь вольная, а стало быть, самим Богом ему право дано, где и как жить. И скверно, если кто-либо хочет силой понудить его жить по-другому. Ты вот хочешь, живи при своей цивилизации, или как там ее, а нам позволь жить своим укладом, который от дедов достался, а им от их дедов.  Нежели мы вам жить мешаем? Или на земле места свободного совсем не осталось, что вы нас даже из этой глуши выжить хотите?
- Видимо не осталось! – искренне признался Крутов. – Тут понимаешь, отец, вот какая штука. На этом месте нефть под землей находится. И она нам очень нужна. Не мне лично, а многим людям. Так что ты уж войди в положение. Не хорошо ставить свои интересы выше общественных. На самом деле, никто вас притеснять не собирается. Просто, поставят здесь несколько буровых вышек, да поселок нефтяников отстроят.  Будете жить по соседству, в мире и согласии.
- Ой, ли? – старец подозрительно прищурился.
- Ну, а даже если и подвинуть немного придется, то ведь все по-честному сделаем. Дома вам на новом месте поставим, денег и продуктов дадим, а если что, и работой твоих соплеменников обеспечим. На буровой разнорабочие ой как нужны, - продолжал уговаривать Крутов. 
- В том-то все и дело, что человек подобен дереву. Вырви его, посади в другое место, оно и завянет. Своей земли надо корнями держаться. Ты уж мил человек позволь хотя бы мне помереть тут. Наш род итак больших бед претерпел, уж не наводи ты на нас новую напасть. Не уж-то, по всей земле русской, нет более места, чтобы эту проклятую нефть добывать? 
- Места-то есть, да только все они уже давно заняты! Тут, понимаешь, отец, конкуренция, и ничего с ней не поделаешь. Да и какая тебе разница? Мы сейчас, друге чуток попозже, все равно конец один, здесь будет разработка хотите вы этого или нет.
- Путь уж лучше другие над нами расправу творят, а вас я прошу, дайте еще хоть самую малость спокойно пожить! Нас ведь и так мало осталось, сами скоро исчезнем, вот тогда и ройте здесь землю матушку, сколько влезет… 
- Хорошо отец, мы сюда больше не придем! – неожиданно вступил в разговор Савельев. – Если слово дадим, этого будет достаточно?
- Если дадите, то да! – подтвердил староста. - Вы люди честные, то того и вера к  вам у меня имеется. Уж я-то точно знаю, что обета своего вы не нарушите.
- Тогда можно считать договорились?
- Так и есть! Когда снег сойдет, двинетесь в путь-дорогу.
Когда Крутов и Василий возвратились в свою избушку, Яков недовольно посмотрел на своего училищного дружка.
- Заря ты так со стариком!  - сказал начальник экспедиции с укоризною.
- Так, это как? – попытался внести ясность Савельев.
Он действительно не понимал, на что намекает его приятель.
- Зачем ты его обманул? Время-то еще есть, чтобы переубедить этого дремучего деда и его родичей поменять точку зрения. А ты, вот так, даже глазом не моргнул. Я честное слово, Василий Иванович, не перестаю тебе удивляться…
 - Ах, ты про клятву? – Василий облегчено вздохнул. – Так я никого не обманывал. Не знаю как ты, но я сюда больше не вернусь и тебе настоятельно не рекомендую…
- То есть, как это не вернусь? – Крутов удивленно смотрел не своего товарища, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно.
По выражению лица Василия было очевидно, что говорит он сейчас то, что думает, а стало быть, собирается действительно сдержать данное им обещание.
- Вот так, друг Яша, не вернемся и все. Потому, что прав старик на все сто! Ты как начал ему сказки рассказывать про то, что нефть эта многим людям просто необходима, меня чуть там же, на месте, и не вывернуло. Кому она нужна? Только Маковскому. И будет он ее за кордон гнать и набивать себе карманы. А народ? Так ему плевать на народ. Для него простой люд, так пыль придорожная. Где ты общественные интересы усмотрел, ума не приложу? 
- Ты что Вася, все мозги себе отлежал?  Пусть дед этот прав. Пусть тысячу раз прав, только это ничего не меняет. Маковский, конечно, мразь, но кто мы такие, чтобы ставать ему посреди дороги.  Тут ты точно заметил, что пыль придорожная, это как раз наш с тобой уровень. А что мы Роману Георгиевичу доложим? Мол, извините тут мы немного у местных погостили и прониклись идеями общей справедливости и гуманизма. Да но же из нас по-любому правду про эту деревню вытащит…
- Это если узнает, что мы сюда добрались! – перебил Василий оратора.
- То есть как?
- А вот так! – стал делиться своими соображениями Савельев. – Ты пока у старосты в красноречии упражнялся, и убедительно доказывал все преимущества современной цивилизации, я все придумал. Скажем, что на нас было совершено нападение. Большая часть группы погибла в бою, а нам повезло. Уходили от погони, сбились с маршрута. Затем, когда оторвались от преследователей, попытались самостоятельно добраться до городища, но не вышло, выпал снег. Пришлось отсиживаться в заброшенной охотничьей заимке до весны. В подтверждении могу шрам от ранения показать…
- Логично, и довольно правдоподобно, – согласился Яков. - Ну а если он проверит?
- Кто? Роман Георгиевич? Каким образом? Придет сюда пешком, по тайге, кишащей нашими недоброжелателями, чтобы лично убедиться, где именно мы зимовали? Не смеши меня.
- Не сам, а пришлет кого-нибудь, вроде нас с тобой. Или скажем, вертолет отправит, чтобы с воздуха посмотрели, - разумно развивал свои пессимистические настроения Крутов.
- Логично, но думаю, и эту проблемы мы с тобой решим! – успокоил его Василий. – Можно у наших новых знакомых поинтересоваться, имеются ли здесь поблизости заброшенные деревянные строения. Ну а если даже и нет таковых, мы с тобой можем ведь потерять  навигационное оборудование, и тогда точные координаты назвать будет очень проблематично. Так что, переживать за это не стоит.
- Хоть и жиденько, но такой вариант может пройти. Однако, где гарантия, что они нас в состав новой экспедиции не включат. Или прикажешь увольняться,  чтобы сдержать торжественную клятву?
- Примитивно рассуждаете, Яков. Пойти во второй раз, тебе может помешать обострение хронического простатита, или еще какая-нибудь неприятная хворь, которая не терпит холода и сырости. За это, тебя не расстреляют, а свой долг перед коммерческой организацией в целом, и перед Маковским в частности, ты уже выполнил. И даже, при этом, жизнью своей рисковал, - Савельев лукаво подмигнул своему приятелю.
- Ай, ладно! Будь что будет! – согласился Крутов. – Как в народе говорят: «Бог не выдаст, свинья не съест!».  Может, это хорошее дело, мне на том свете и зачтется…

Длинные зимние вечера, были бесконечными и до невозможности скучными. Вообще, зима, наступившая еще в конце октября, казалось никогда не закончиться. Что делать в этой глуши без телевизора, театра, ресторана, в конце концов, даже без общественной библиотеки. У самого старосты, из литературы, только «новый завет» переписанный от руки, да еще и на церковно-славянском языке. От скуки хотелось выть волком.  Работы в селе, в эту студеную пору, было не много. Дрова и еда запасена еще с лета. Единственным занятием и отдушенной от тоски и уныния была хохота с местными мужиками. Савельев, от нечего делать научился сносно стрелять из лука, и ставить всевозможные, хитрые силки и иные приспособления для ловли зверя и птицы. Он также взялся обучать местных мужиков приемам рукопашного боя. После памятной стычки со Стояном и его товарищами, когда пришлый бесхлопотно положил на землю сразу несколько дюжих охранников, весь сильный пол поселения очень зауважал Василия, и непременно хотели обучиться этому диковинному виду боя. Сибирские увальни старательно и терпеливо повторяли за своим новым учителем удары, захваты и броски.
   Общаясь с местными жителями, наблюдательный Василий успел сделать некоторые умозаключения по поводу их нравов. По мнению Савельева на характер этих людей большое влияние оказывал суровый климат здешних мест. Он-то и формировал устойчивую психику, из которой как следствие вытекали самообладание и вдумчивость преходящих, в рассудительную нерешительность. Таежным людям были чужды опасные аффектические волнения, необузданный гнев и отчаянье. Все порывистые волнения души они переплавляли в тихое чувство грусти. В силу этого местные жители были замкнуты и осторожны, сами себе на уме. Даже в местных песнях хорошо просматривался нрав этих закаленных холодом людей. В них как нигде, присутствовали перепады подобно изменчивой погоде, и омуты нежности менялись порывами грозной тоски. Природа, не дававшая много тепла, и жизнь, не баловавшая яркими впечатлениями, принуждала жителей поселка к аскетизму. Это длительное воздействие сказывалось на быте добровольных отшельников. Поселян мало интересовали комфорт и иные роскошь цивилизованного мира. Они научились, а затем, пожалуй, и привыкли  жить без них. Зато, этот тернистый путь заставил их углубиться в самих себя и искать положительные впечатления в гармонии с окружающим диким миром. Вообще жизнь полная лишений и опасностей располагает душу к Богу. Здесь ты чувствуешь себя песчинкой и понимаешь всю свою ничтожность перед Создателем этого безбрежного мира.  Потому и набожность жителей заброшенной деревни была естественна и обоснованна самой природой. Видимо не зря великие православные подвижники искали спасения в таких суровых местах. Да и миряне, из таежных жителей и поморов, испокон веков были людьми весьма религиозными. А еще правильно заметил кто-то из великих мыслителей прошлого о том, что  великоросс более осмотрительный чем предусмотрительный, то того русский человек задним умом крепок. Северный житель, несмотря на свою осторожность, может очертя голову принять самое, что ни есть, безнадежное и нерасчетливое решение, противопоставляя капризу природы собственную решительность и упорство. Это наклонность дразнить счастье и играть с судьбой в орлянку, и есть тот  самый «русский авось», на котором зиждились многие начинания, великие победы и великие поражения.   
   Так пролетело два месяца. Холодный и снежный январь подходил к концу, но этот факт оптимизма не внушал. По словам местных охотников, выход, если Бог сподобит, можно было начинать не раньше чем конец апреля, а то и вовсе в середине мая.
- Теперь я понимаю, почему раньше люди до 60-ти лет успевали нажиться вдоволь! – как-то вечером поделился с Савельевым своими соображениями Яков. – Мы тут, всего ничего, и трех месяцев не прожили, а кажется, что уже несколько лет в этой дыре торчим. Я заметил, что здесь, время течет как-то по-другому, медленнее что ли. Наверно, климат такой, а может магнитные аномалии. Нет, честное слово, все здесь очень странно, и люди тут какие-то странные живут, одним словом гости из прошлого. Может, действительно, дыра во времени образовалась, и общепринятые физические законы здесь не действуют?
- Я, Яша, фантастикой, как-то не очень увлекаюсь, и как следствие не верю во все эти туннели, коридоры в прошлое и будущее. Ну разве, так для поддержания разговора могу послушать твои антинаучные теории…. Хотя, в одном я с тобой согласен, люди здесь живут действительно странные. Мы так с тобой до сих пор и не знаем, кто они такие и откуда в этих краях появились. Вот это для меня большая загадка.
- Староверы, тут и думать нечего, - уверенно заявил Крутов. – Крестятся двумя перстами, да и все остальное, указывает на то, что их предки бежали сюда от произвола властей, после церковного раскола. Самоизоляция тоже вполне объяснима, ведь им по религиозным убеждениям воспрещается общаться с отступниками. Им-то, по-хорошему, и говорить с нами зазорно, а про заключение браков я вообще молчу.  Точно так же, они не признают деньги, паспорта, и другие документы которые выдает нынешняя власть. Вот так и живут ожидая с дня на день второго пришествия и страшного суда.
- А откуда такие познания о староверах? – не без удивления поинтересовался Василий.
- Из далекого детства. Возле колхоза, где жила моя бабка, было село, в котором жили старообрядцы. А бабка моя, он сама до выхода на пенсию, всю жизнь в бухгалтерии, при председателе, проработала. Сам знаешь, как при коммунистах было. Верь хоть в Бога, хоть в черта, социалистического законодательства, обязан придерживаться.  Вот, село этих самых староверов и включили в коллективное хозяйство. Они в качестве налога зерно сдавать привозили. Как полагается, им какая-то зарплата начислялась. Так вот, они пшеницу сдадут, а деньги, за свои труды, даже руками не трогают. И справок никаких себе не брали, только в бухгалтерских документах крестики ставили. Председатель к их фокусам относился с пониманием, и потому «наверх» не докладывал. Зачем понапрасну людям проблемы создавать. Так вот и жили, каждый со своими тараканами в голове. Одни Царствия небесного ждали, другие рай на земле строили.
- А как же они при развитом социализме и без денег обходились? – с неподдельным любопытством поинтересовался Василий.
- А так и жили. Преимущественно натуральным хозяйством. Может, конечно, чего и у государства покупали, но об этом история умалчивает. Да, еще один забавный случай был. Тракторист- передовик, из местных, запал на одну из староверских зазноб. И то вроде бы отвечал взаимностью. Хотя, какая там взаимность, так, может, пару раз на какой-нибудь тропинке взглядами обменялись. У старообрядцев с моралью и нравственностью все было очень строго. Незамужняя девка, всегда под присмотром теток да бабок. Короче, пошел он ее сватать, по-честному. А они ему вежливо отказали, а девку, через месяц, за единоверца, правда, из другой деревни, замуж отдали. Вот так взяли и отдали, не спрашивая согласия. Ничего не поделаешь. У них «домострой»  еще никто не отменял. Тут, я тоже смотрю, с женской лаской все не просто. В нормальной деревне всегда найдется какая-нибудь разбитная разведенка или вдова, которая не прочь, поделиться с хорошим мужчиной своей любовью и заботой. И без всяких планов на будущее, а так просто, по доброте душевной. А здесь, бабы все на тебя даже взгляда не уронят.  Даже вдовые, которым, при малом количестве сильного пола, и ловить-то здесь нечего, не стремятся к сближению.
- Да, Яша, скоро при такой жизни ты к медведицам свататься начнешь? – подшутил над приятелем  Савельев.
- И не говори. От того и дни до нашего отбытия считаю. Прямо как солдат срочной службы в карманном календаре даты ручкой крест накрест зачеркиваю.
- Помню, дружок мой Женька Кевшин в Чучкове тоже такую арифметику вел! – с грустью в голосе сказал Савельев.
- Что и говорить жалко парня. Не по-людски с ним поступили! – сочувственно поддержал разговор  Крутов.
- Давай, Яша, закроем эту тему, – предложил Василий. - А то я сейчас начну расстраиваться и нервничать, тем более, если вспомнить по чьей воле мы здесь очутились.
    На следующий день Василий вышел из дому, по каким-то пустяковым делам, и на самом краю деревни встретил старосту. Старик был один, без провожатых.
- День добрый добрым людям! – поприветствовал Савельев главу поселения.
- И тебе того же! – ответил тот добродушно.
- А если не секрет, куда путь держишь? – поинтересовался Василий.
Как успел заметить сам Савельев, этой деревне люди не употребляли по отношению друг к другу местоимения во множественном числе. «На ты» они говорили и со старым и с молодым, и с дитем неразумным. Точно также не жаловали они этим уважительным обращением, людей обличенных властью и снискавших себе почет и уважение.  А чего собственно удивляется если и с самим Господом Богом они тоже были «на ты». Видимо Петровская реформа, предписывавшая на «западный манер» выделять некоторых людей из прочей массы, именуя их единственную личность во множественном числе, обошла эти края стороной. От того и Василий обратился к старейшине,  как было принято в этих местах, «на ты». 
- Решил на погост заглянуть,  хочу навестить тех кого Бог призвал. Да себе местечко присмотреть…
- Тебе ли об этом думать?
- О смерти, добрый человек, всегда надо думать! Она ведь тварь наглая, и оттого не ведом никому час, когда костлявая по тебя придет, – с улыбкой отвечал старик. – Да и года мои, уже указываю на то, что пожить на этом свете мне осталось совсем малость.
- А меня возьмешь в попутчики? – вежливо поинтересовался Савельев. – Помирать,  конечно, я не собираюсь, а вот навестить ребят, которые погибли, защищая деревню, святое дело. Я ведь на их похоронах не был, из-за ранения. Давно хотел сходить отдать последний долг боевым товарищам, только до сих пор случая так и не представилось.
- Ну, раз так, отчего же не взять попутчика. Вдвоем оно ведь даже на погосте веселее.   
Идти оказалось не долго. Уже через пять минут два человека стояли возле покосившихся крестов. Кладбище, по меркам данного поселения, было приличным. А чему, собственно говоря удивляться, если только недавно погост пополнился двумя десятками могил, обильно орошенных женскими и детскими слезами.
- Эх, надо мужикам сказать, чтобы порядок здесь навели, а то, скоро все здесь мхом порастет, – сокрушался старик. - Оно ведь за могилками своих близких всегда приглядишь, а вот за теми, которые все на том свете давно… за теми все руки никак не дойдут. Я вот, внука своего привожу сюда и говорю сорванцу этакому: «Смотри, здесь твои прародители покоятся. Вот вырастишь и сам сюда детей своих водить станешь да про нас рассказывать». А он мне, мол, зачем сюда детей водить. Вот же глупая голова!!! Тогда я ему и отвечаю: «Чтобы знали, что не безродные мы!». Жаль, в старом городище, что погорело, много моих дедов да прадедов лежать в земле осталось. Сперва, хотели сюда их перенести, однако боялись ходить на то место проклятое. Ну а потом, лесные пожарища да людишки алчные, которые любят даже усопших обдирать, сделали свое дело. Поди, лет сорок тому назад, ходили наши мужики к старому городищу, да так ни с чем и вернулись. От могил и следа не осталось…    
- Это, конечно, не мое дело, но все-таки интересно, почему вы со старого, нажитого места сюда перебрались? – поинтересовался Савельев. – В лессовхозе про ваше великое переселение  уже легенды ходят.  И про проклятое место толкуют и про оборотня…
- Эх, мил человек, еже ли бы это первое обжитое место было, тогда не велика беда. Довелось нашему роду по свету постранствовать, не приведи Господь.
- Так ты бы мне об этом рассказал?
- Боюсь, мой рассказ уж очень долгим получится…   
- У меня уйма времени, аж до самой весны, так что время есть! – напирал под накатившим на него любопытством Василий. – А то, как-то не по-людски выходит. У людей гостили, а кто они, чьего племени, ни слухом, ни духом…
- Раз у тебя такой интерес, что спасу нет, то, пожалуй, расскажу тебе о наших мытарствах. Да только ведь, не на погосте беседы вести. Так и окоченеть недолго, при таком-то морозе. Давай лучше пойдем-ка ко мне. Я хоть и бобылем, уже который год свой век доживаю, но бабы меня такими вкусными пирогами с зайчатиной угостили, просто жуть какие вкусные. И сбитень принесли, на целебных травах настоянный.
- Не откажусь! – принял приглашение Савельев.
В теплой, уютной избе старосты приятно потрескивали дрова в самобытной печи, к внешнему виду которой, Василий так долго не мог привыкнуть. У гостеприимного хозяина кроме пирогов и сбитня в закромах нашлась медовуха, которую решили употребить для поддержания душевного разговора.
- Это особая медовуха «сытная»! – хвастался хозяин дома. – Моя маменька такую, завсегда варила, а потом и старуха моя, царство ей небесное, рецепт переняла. Теперь вот сам варю изредка. Здоровье уже не то, чтобы таким зельем баловаться, но по большим праздникам, или же с хорошим человеком, можно и хлебнуть немного. Тут самое главное, это после варки, медку туда добавить. А до того еще хмель, да ягоды. Тогда и смак у нее особый. А вкушать медовуху надо до трапезы. С набитым чревом и вкуса-то уже не различишь.
Действительно, напиток имел непревзойденную мягкость, и хорошие вкусовые качества. Не слывший до этого гурманом, капитан запаса, предпочитавший винным и иным слабоалкогольным изделиям крепкою водку,  смог легко уловить в нем, томленые и медовы тона. Вкусовые ощущения трудно было передать словами, и Савельев только и того, что смог выдавить из себя после первой пробы одобрительное мычание. 
 - Понравилось? – поинтересовался старик.
- Не то слово! – без излишней лести к хозяину дома ответил Василий. 
- Ты пей добрый человек, не стесняй себя. За хмель можешь не тревожиться. На утро проснешься без маяты. Я тебе еще и с собой гостинец дам. Товарищей своих угостишь, как в дом воротишься, – продолжал баловать гостя староста.
- Спасибо тебе хозяин за хлеб за соль, а теперь давай с тобой и поговорим о делах давно минувших, - насытившись, вернулся к цели своего визита Савельев.
Ежели с самого начала рассказывать, то тогда слушай, откуда мы в этих неприветливых краях появились. Давно это было…

лето 6732 от сотворения мира
река Калка

Когда Сивел открыл очи свои, то смекнул что живой. Рев скотины, крики людей, умоляющие вопли невольников, все смешалось над этим табором, раскинутым посреди поля бескрайней. Солнце нещадно полило равнину и слепило глаз человеческий. Сивел прищурился и осмотрелся вокруг себя. Лишь теперь уразумел он, что лежит прямо на земле, а над ним хлопочут чьи-то тени. Борин приложил ладонь свою ко лбу, заслоняясь от яркого света Ярила, желая разглядеть кто рядом с ним. 
- Здрав будь воевода суздальский! – донеслась до немощного речь русская.
Только тут он уже ясно увидал, что вокруг него сидят дружинники киевские, с которыми он рубился в последнем своем побоище.
- Стало быть в полоне мы! – еле слышно молвил Сивел.
- Так и есть! – подтвердил дружинник. – Всех кто в сече уцелел, безбожники окаянные сюда привели.
- А много ли уцелело?
- Почитай с целого полка, что на заслоне остался, душ пятьдесят наберется. А с остальных киевлян, уж и не знаю, – отвечал дружинник.
- Стало быть, не ушло войско киевское от меча татарского? – с болью в голосе своем, молвил воевода суздальский. 
- Видимо твоя правда, – скорбно говорил дружинник. – Да и как им уйти пешим-то. Однако, может кто и отбился от окаянных ибо велико было число полков киевских. Бог, хоть на нас и разгневался, за грехи наши тяжкие, но не попустит Вседержитель, чтобы Матерь городов Русских, осталась совсем без воинства. Кто-то да уцелел. Да и не может быть такого, чтобы жертва наша была напрасной.
Что и говорить, разумно отвечал дружинник, и от этого отпустила тоска смертная, сердце хоробра удалого.
- А что с братом моим названым, с Александром Поповичем?
- Среди нас нет его! – милостиво отвечал русский ратник, дабы не смущать раненного. – Ни его, ни Торопа, ни Добрыни Золотого пояса.
- Костьми легли побратимы мои! – вновь стал тосковать и кручиниться Сивел. – А меня Господь не желает к себе призывать. Горе мне грешному. Одному мне теперь пить чашу позора сего. Кабы сложил я свою буйну голову вместе с другами моими, то была бы  мне то Бога великая милость. Почто Он оставил меня в таком бедствии? Почто терпеть мне бесчестие от татар проклятых?
- Христос терпел, и нам велел! – мудро наставлял Сивела дружинник. 
Дикое гиканье нарушило мерную беседу узников. Мимо дружинников киевских волоком, на аркане, привязанном к седлу коня,  протащил татарский всадник одного из русских ратников.   
- Видимо перед смертью, придется и нам претерпеть муки страшные, – стал дружинник навевать думы тягостные. -  Лютуют татары, да ничего не подалешь, сейчас их время темное. Однако, может это и хорошо что перед погибелью своей в муках очистимся. Может за страдания наши спишет нам Господь многие прегрешения и причтет к сонму избранных своих.
Тем временем к плененным подъехал конный. По всему было видно, что он есть татарский вельможа. Подле него на коне седел половец,  взятый в свиту в качестве толмача. Рядом со всадниками стояло несколько душ, не весть какого племени и возврата. Одеты они были худо. Из всего одеяния на них были лишь меховые штаны из грубой звериной шкуры прикрывавшие срам. Тела их, обветренные стужей и плоящим солнцем, были худы до безобразия. Как успел приметить Сивел, у некоторых из них на руках и ногах недоставало пальцев, видимо отмороженных на лютом холоде, а может и отрубленных жестокими хозяевами за какие-либо провинности. Монгол важно окинул взглядом пленных и затем сказал что-то на своем грубом языке. Половец, когда татарская речь стихла, взялся бойко толмачить:
- Вельможа, желает видеть вашего воеводу!
С большим трудом поднялся Сивел  на ноги, подпираемый с обеих сторон пленными дружинниками.
- Передай своему хозяину, что воевода пред ним стоит! – достойно отвечал он.
Татарин услышав ответ надменно оглядел Сивела, от маковки до самых сапог, и вновь что-то прорек пленнику.
- Вельможа татарский говорит, что желает видеть тебя, славный предводитель войска монгольского Субеетай-баатур. Тебе надо как можно скорее предстать пред первым полководцем Величайшего. Эти негодные собаки, – толмач кивком указал на рабов стоявших подле, - понесут тебя на себе, потому что, ноги у тебя совсем слабые.
- Мы сами боярина проводить в силах! – вступил в разговор дружинник, что был рядом с Сивелом.
Половец даже не стал переводить сие татарину.
- Нет! – строго воспретил толмач. -   Субеетай-баатур велел привести к себе только одного воеводу и его желание закон для всех, кто сейчас здесь находится.
Разумея, что излишни препирательства могут лишь навредить уцелевшим дружинникам, Сивел дал знак, чтобы товарищи по несчастью оставили его. Дружинники послушно отступили назад, а воевода, покачиваясь, продолжал стоять перед татарским вельможей. 
- Скажи своему хозяину, дабы позволил мне проститься с людьми моими, по обычаям нашим! Пусть окажет мне милость! – обратился боярин к половцу.
Татрин немного призадумался, а затем что-то молвил. 
- Только, если быстро!  Горе будет тому, кто заставит ждать славного Субеетая… - перевел половец речь вельможи монгольского.
Сивел повернулся к своим воинам.
- Отцы и братия простите меня грешного! – молвил он и поклонился до самой земли.
-Бог простит! – отвечали ему верные дружинники, резонно полагая, что более не придется им увидеть, на этом свете, своего воеводу. 
На том и расстались. Невольники быстро взгромоздили Сивела на две жерди, закинув их себе на плечи и последовали за всадниками. И хотя кони шли не так чтобы быстро, рабам приходилось скоро перебирать ногами своими, чтобы не отстать от татарина. А тот, проклятый, даже взгляда не обронил назад, дабы убедиться, не отстала ли его пешая свита. Мрачные картины предстали пред глазами воеводы Суздальского. Табор татарский всем своим видом напоминал вертеп разбойничий, и горе сейчас было всем тем, кто очутился тут вопреки воле своей. Воины татарские, словно коршуны, праздновали победу свою. Возле возов своих они делили добычу, ежели не могли разойтись миром, бросали жребий. За товар тереь шел и доспех, и одежда, и скотина, а наравне с ней  и люд крещеный. Дети и женщины монгольские сидя верхом на лошадях, и ловко управляясь с ними, словно гусей гнали палками и плетью новых невольников, а их-то было ой как много. Видимо, дабы не отягощать свой обоз, татары безжалостно избавлялись от ослабевших и раненых пленников. Тех, кого они сочли негодными, монголы отводили в сторону от лагеря своего, делили их на десятки или меньшим числом, и давали рабам своим умерщвлять их обоюдоострою секирою. Намахавшись вдоволь в сече с русичами, сами татары теперь уже не брали участия в этом избиение. Крики и вопли несчастных сотрясали в воздух, но похоже, кроме Сивела до этого не было никому дела. Сам воевода, так был удручен увиденным, что закрыл очи свои. Не мог он вынести такого бесчестия, и в тайне молил Господа о скорой смерти.  Не на то он шел в эту степь, чтобы быть свидетелем такого бесславного конца русской рати.
Наконец-то, рабы несшие носилки остановились, Сивел открыв глаза, увидал, что на довольно большом  холме, возвышающимся над всеми ставками, на самой его вершине положен настил из досок, на котором-то восседали вельможи татарские и пировали в честь победы своей. Так, как монгол, посланный за воеводой русским, медлил, пленник  успел внимательно разглядеть, что творилось в окрестностях. Перед настилом, где пировали татары, стоял воз крытый и искусно украшенный. В возу же был идол рукотворный изготовленный по образу и подобию человеческому, из дорогого шелка.  Один из рабов татарских подносил к сему возу часть кушаний и питья со стола своих хозяев и давал все это колдуну, одетому в шкуры звериные и имевшему при себе посох обвешанный бубенцами. Тот брал угощение и подносил идолу все это в жертву. Здесь же, перед телегой, был разведен огонь, состоявший из двух больших костров. Невольники довольно проворно кидали в него хворост, дабы поддержать пламя его. Туда же в костер они кидали кости убиенной для жертвы скотины и иной живности. При этом, колдун наблюдал, дабы кости не сокрушались. Видя сие Сивел нашел, что некоторые обряды татарские похожи на те, которые производят иудеи живущие по закону ветхому. Про них узнал он от одного купца жившего в Суздале, который сам происходил из народа рассеянного по всему лицу земли. Так, все жидовины на пасху свою, подобно татарам, не сокрушали костей жертвы приносимой Богу. Однако были меж ними и большие различия и потому не мог хоробр русский величать их иначе как язычниками. Наконец вельможа татарский, слез с коня своего, оставив Сивела под стражей двух воинов стоявших здесь, и подошедши к одному из князей татарских сидящих на настиле пал пред ним ниц. Когда же тот позволил оторвать лицо вельможи от земли, монгол стал говорить своему повелителю указывая перстом своим в сторону Сивела. Как только предводитель татар посмотрел на воеводу суздальского, стража тотчас повалила его на колени. Хоробр, безропотно подчинился насилию. Главный же из татар дал какой-то условный знак и вельможа вскочив на ноги, проворно побежал обратно, к тому месту где был пленник.
- Тебя хочет видеть славный Субеетай-баатур! – перевел половец повеления переданное главным монгольским князем. – Но сперва, должно тебе пройти обряд очищение огнем. Иначе ты не сможешь войти в ставку. Если откажешься по дерзости своей, либо из ваших суеверий, то умрешь тут же лютой смертью.
 И здесь Сивелу пришлось подчиниться. Его спешно подвели к колдуну ожидавшему возле огня, и тот стал сперва бубнить какие-то заклинания на своем поганом языке, а затем, пригнув пленнику голову провел его меж двух костров.  Далее, колдун в диком плясе своем обошел вокруг хоробра русского, и  позволил подвести его к князю татарскому. Сивел желая выказать уважение к вельможе хотел поклониться в пояс, как это принято было на Руси, но стражи повалили сего на колени и пригнули голову к самой земле.
   Татарин пристально взглянул на пленного,  и толмач стал переводить речь татарскую.
- Славный  Субеетай, уважает людей мужественных. Как ты, сегодня храбро сражался с людьми твоими против лучших монгольских воинов, возжелал он видеть тебя, дабы поговорить с тобой. Он спрашивает, не хочешь ли ты отныне служить величайшему из всех владык земных Чингисхану, и славить имя его до пределов вселенной.
Сивел, внимательно выслушал сказанное, и оторвав лицо свое от земли, глянув на вельможу  стал отвечать ему с почтением:
- Плох тот воин, кто бросает повелителя своего, и переходит на сторону сильнейшего. Нет в этом чести. Пусть простит владыка татарский, но я уже служу князю своему и земле своей, и оттого не могу принять предложение его.      
 Половец с робостью в голосе стал переводить слова сказанные пленником князю татарскому, ибо усмотрел в словах витязя русского великую дерзость и опасался как бы гнев победителей не пал и на его голову.
- Хорошо ты сказал, - переводил толмач ответ Субеетая, - И за это, ты в еще большей милости у славного предводителя войска великого Чингисхана. Однако, не хорошо когда такой храбрый нукер служит такому плохому хозяину, который привел его сюда на погибель, и теперь зам лижет подошвы сапог победителей своих.
Субеетай при том недобро улыбнулся и указал на настил. Все присутствующие на пиру татары громко расхохотались. Только тут Сивел заметил что из-под настила еще доносятся слабые стоны человеческие. Стало быть, князь киевский, и кто был при нем, сейчас под досками лежат, и принимаю смерть мученическую.  Недобро, с дерзостью посмотрел Сивел на вельможу татарского, и скорбя об убиенных, истово перекрестившись,  молвил с укоризною .
- Нет в том чести, чтобы врагов своих, которые отдались на милость победителю истязать безжалостно, – стал упрекать хоробр русский Субеетая, не помышляя уже о том, что за слова свои может поплатиться он  головой.
Субетай услышав такие речи из уст невольника, мрачно нахмурил брови свои.
- Про честь мне говоришь, ты, который служит негодным псам, осмелившимся оскорбить владыку вселенной? – крикнул он громко. – Кто может убивать послов, если только не сам их господин? Разве так заведено в землях ваших? Кто поднимает руку на посла Великого хана, тот поднимает руку на всех монголов, и самого Величайшего. Одна проклятая собака уже пыталась оскорбить посольство Чингисхана* и за это, на его землю пал великий гнев нашего владыки. Города их были преданы огню, а на землях его, теперь пасутся наши стада.

* Тут имеется ввиду  34-й Хорезм-шах Ала ад-Дин Мухаммед II, который в 1218 году отверг предложение Чингисхана о заключении союза между правителями и при этом по наущению правителя Отрара Инельюка Кайыр-хана казнил послов-купцов, отправив их головы самому  хану. В ответ на это Чингисхан потребовал выдать Карый-хана для суда, но Мухаммед не только не выполнил это требование, но казнил еще одного представителя монгольского посольства. Разгневанный Чингисхан вторгся на территорию шахства во главе 200 000 войска и предал огню и мечу некогда процветающие земли Хорезма. Сам Мохаммед с остатками войска бежал в прикаспийскую область и скончался на острове Абескун в Каспийском море от приступа пневмонии.
   
- Тут твоя правда, - согласился Сивел. – Убийство послов большой грех. Однако, позволь мне заметить, что послов ваших предали бесчестной смерти половцы, а не наши князья. Они и нам в последствии, своим подлым нравом, нанесли не малый ущерб. Стало быть, тебе с них надо и спрашивать.
Толмач будучи сам из половцев сердито глянул на воеводу русского, и прошипел в его адрес какое-то ругательство, на своем собачьем языке, однако из услужливости к своим хозяевам толмачил им все точь-в-точь как было сказано.
Субеетай, тем временем, взял большую кость, с которой свисали жирные куски мяса, и принялся обгладывать оную.
-  Разве к кипчакам, которых монголы почитают за своих холопов и конюхов, посылал я посольство великого хана? – наконец-то молвил татарский князь. – Нет, я их посылал к хану Кивамен-кермена (князю киевскому). Почему он не казнил этих негодных выродков, осмелившихся умертвить послов? Почему же не выдал нам кипчаков для суда по нашему справедливому закону? Или ваш повелитель не властвует над своими слугами? Если так, то разве он может считать себя великим правителем? Такому нет места под солнцем и луной.
Что было ответить Сивелу на такие слова? Не нашел он нужного ответа, а только уныло понурил голову свою. Тем временем, Субеетай живо расправился с трапезой, обглодав кость до основания, даже высосав из нее мозжечок. Только после этого он швырнул кость в сторону. Видя это, пленник подивился скупости татарского вельможи, а вполне может быть и бережливости. Вытерев руки о суконку лежавшую подле, Субеетай запил съеденное скисшим кобыльим молоком и вновь заговорил с русским воеводою.
- Тогда храбрый оросут, поклонись великому хану, ибо Чингисхан есть владыка всех народов. Вот этот бунчук, – князь татарский кивнул в сторону шеста увенчанного пятью рыжими конскими хвостами воткнутого в землю радом с тем местом, где он восседал. - Мне вручил его Величайший, и он есть символ его власти. Поклонись ему! 
- Повелителю вашему, который имеет таких славных воинов, грех не выказать уважение! – ответил Сивел и с достоинством выполнил повеление Субеетая.
- Законы наши велят нам почитать храбрых воинов, даже если мы с ними находимся во вражде. Сегодня ты доказал это, и потому я отпускаю тебя. Ты не разгневал меня своим отказам присоединиться к войску повелителя Вселенной. Отвечая разумно, ты сберег жизнь себе и своим людям. Я отпущу тебя, и всех кто был с тобой. Однако помни, мы вернемся снова в эти земли, и пойдем дальше до последнего моря, чтобы положить к ногам нашего повелителя все народы. Когда услышишь, что войско наше стоит у пределов земли твой, то приди и поклонись великому хану и служи ему. Если нет, то беги до края земли, ибо нет той силы, которая сможет остановить нас. Я дам тебе пайцзу*, которая позволит тебе, и всем кто будет с тобой беспрепятственно покинуть эту степь, и если одумаешься, то придти в наши земли, для того чтобы верно служить Чингисхану. А теперь уходи. Мои люди проводят тебя…

пайцза* - овальная пластинка (металлическая или деревянная), служившая своего рода пропуском или паспортом в монгольском войске и во всех монгольских владениях. Имевший пайцзу пользовался содействием властей, получал от них продовольствие и фураж для лошадей. Пайцзы были различных степеней и соответственно отличались рисунком зверя или птицы. Пайцза высшей степени имела рисунок головы тигра.

   И вернулся Сивел, и все кто был при нём, к себе домой в земли Киевские, и стал вено служить князю Владимиру Рюриковичу, коей и унаследовал престол великого князя по смерти Мстислава Романовича. Не раз он говаривал князю киевскому о том, что стало ему известно от предводителя войска татарского. При этом всячески призывал Сивел господина своего единиться с другими князьями для  защиты земли русской от ворога сильного и большого числом своим. Однако, тучи сгустившееся над Русью в несчастливом для нее 6732 году рассеялись, а Татры ушли неизвестно куда и не смущали православный люд своим грозным соседством. Князья же, уцелевшие в том злом побоище, быстро предали забвению грозное предупреждение и стали жить как прежде. Не минуло и четырех лет, а уже Владимир Рюрикович начал распрю с Данилой Романовичем Галицким, с которым некогда бились они плечом к плечу на берегах реки Калки. В эту же усобицу вмешался и сын покойного Мстислава Мстиславовича Черниговского – Михаил. И заскорбело сердце воеводы суздальского, глядя на все это.

Старейшина прервал свой рассказ, и внимательно посмотрел на Василия.
- С этого все и началось! – сказал он благодарному слушателю. – Стало быть, род наш и пошел от боярина Сивела. Так мне мой отец сказывал, а ему его отец и так, аж от самого начала. Уразумел Сивел, что нет правды при дворе княжьем и подбив охочих душ с три сотни пошел он на восток дабы основать там «новую Русь», державу сильную и крепкую, где брат не будет проливать кровь брата своего. Сперва они дошли до Яика и  там стали строить жизнь новую. Татары, которые к тому времени уже властвовали над этими землями, по пайцзе дарованной боярину первым полководцем великого хана, препятствий в продвижении не чинили, но велели отойти дальше на восток и если пожелают пришедши обосноваться на сих землях, то должны платить они дань монгольскому владыке – десятую часть от всего что имеют. Противится такому повелению, было крайне неразумно, и от того согласились наши предки на такое условие. Татары же, сперва, посадили в новом городище, основанном Сивелом и его сподвижниками, своего смотрителя, а затем уж не ведомо с каких причин и его отозвали к себе. А город то разрастался и, несмотря на суровый климат, население жило хорошо и не бедно. А потом, занесли татары поганые, какую-то хворь и шибко пошатнули былое благополучие. Поговаривают, что от мора отдала Богу душу большая половина его жителей. Остальные же бежали куда глаза глядят от страшной напасти. Долго оправлялись предки наши от такого урона, да так и не окрепли. По прошествии же многих лет, пришел в Сибирь Ермак Тимофеевич строить казачью вольницу, и затеял войну с Кучумкой, который правил тогда. Некоторые из наших, сорвиголов поддержали его, однако не хватило у лихого атамана людей, для того чтобы создать здесь новую державу. Пришлось ему идти на поклон к Царю русому. Вскоре он и сам в сражении костьми лег, а Царь наслал сюда своих воевод. Они-то и стали нас притеснять хуже, чем татары безбожные. Объявили предков моих холопами беглыми и хотели наложить на нас руку свою. А какие ж мы холопы? Мы ведь из родов знатных боярских. Однако ж они подтверждений требовали, и грамот удостоверяющих наше происхождение. Вот и получилось, что бумага для них стала важнее, чем человек. Пришлось уходить еще дальше, дабы не терпеть такого произвола. Вот и забрались мы со временем в эту глушь. С властями более сношений старались не поддерживать, да и остальной люд своим соседством не смущать. Так и жили в стороне от селений русских. Ну, а затем, началась последняя, страшная междоусобица. Тогда-то и случилась последняя великая напасть, от которой мы, пожалуй, уже никогда не оправимся. Меня, правда, тогда еще на свете не было, однако, случилось так, что пришли в наше городище русские воины, ослабевшие, многие израненные. По христианскому обычаю мы их приняли со всем радушием, накормили за раненными и больными организовали надлежащий уход и опеку. Они-то нам и рассказали, что теперь на Руси твориться полное беззаконие. Как оказалось, свергла чернь безбожная царя – помазанника Господнего, и теперь сама взялась творить суд и беззаконие: церкви рушат людей без разбора убивают, всю землю в крови утопили. А они, пришлые, за старый порядок сражаются, однако силы их на исходе и по всему видно, что не одержать им победы над бунтарями. К слову сказать, нам самим власть старая была не медом помазана, да и в усобице принимать участие, дело самое распоследнее, однако ж, в нужде помогать надо всякому, а особенно соплеменнику своему. Те, что были здоровые, через день ушли, а куда один бог ведает, а раненные остались. За ними-то, их предводитель, вернуться вскорости обещался. Однако, через несколько дней, пришли другие русские со звездами в картузах и стали учинять у нас обыск. Само собой разумеется, отыскали они и раненых, которых нам на попечение оставили. Как нашли, так всех сразу и перебили немилостиво. Затем нашего старейшину к себе призвали, и стали его допрашивать и укорять почему он врагам их лютым оказывал содействие. Старейшина им отвечал, что поступил он, и близкие его, сообразно святому писанию: «аки добрый самарянин». А те, объявили всех, кто в городище, был врагами трудового народа, и стали мужиков шашками сечь да из ружей стрелять, а баб и девок насиловать. Кто мог, тот убежал, а все остальные погибли. Хорошо, что это все летом приключилось, и многие тогда были в лесу на промысле.  Затем, эти нелюди, восвояси ушли и за собой городище подпалили, а все кто выжил, после этого избиения,  подались в глушь. Тут-то, дед, того самого Кирши, сильно озлобившись на всех пришлых, порешил, что ныне не бывать чужаку в наших землях. На вече по сему поводу произошло большое разделение. Одни считали, что нельзя без разбору людям вред чинить, иные напротив поддержали такое суровое мнение. И рассыпался род наш. Дед Киршин организовал свое городище и стал истреблять всех, кто забредет в эти места. По началу, мы еще кое-как поддерживали меж собою добрые отношения, даже бывало, в гости ходили. А сели, какая девка и парень полюбят друг друга, то по согласию устраивали свадьбы. Однако, вскорости это все и закончилось. Огрубевшее сердце плохой советчик, и всегда подвигает хозяина своего на дурные поступки. Дабы восстановить семя свое, эти нечестивцы стали  блудить безбожно и прочие безобразия творить, попирая все заповеди Господни. Тут-то, мы и перестали их почитать за братьев своих, а стало быть, с ними - как с язычниками. Но до явной вражды, последнего времени, не доходило. А уж когда Кирша встал во главе этого безбожного племени, начал он и на нас нападки делать, дабы всех покорить под свою власть. Сперва, конечно, больше по пустякам придирался,  а затем все больше и больше. Так и дошло у нас до братоубийства. Ну а далее ты сам все знаешь. 
  Не без удивления выслушал Савельев этот рассказ старика. Не мог он себе даже представить, что на белом свете могут происходить такие редкие и почти, что былинные события. Это ведь надо, нежданно-негаданно, а довелось ему встретить потомков былинных витязей. И хотя Вася не так чтобы уж очень хорошо знал историю, но про битву на Калке он слышал и не единожды. Вот ведь бывает такое! Теперь, он уже не жалел, что ввязался в эту экспедицию, и Маковский с его меркантильным интересом отошел далеко на задний план. Только сейчас Савельев понял и осознал, что не напрасно протопал столько километров. Такая встреча, этого стоила.
- Что и говорить, удивил ты меня старик! – наконец-то высказал свое мнение Василий. – Очень удивил!
- А чему удивляться! И не такие чудеса на белом свете встречаются. Жаль только, что замыслы предка нашего, Сивела, так и остались пустыми мечтаниями. Видимо, таков род людской, не хочет он жить в мире и согласии, земле своей на славу, и людям на радость. Нет более таких людей как он, видимо на Калкином побоище всех их и перебили…
- Тут ты старик не прав. Есть еще те, которым, долг, честь и совесть не пустой звук. Знал я одного такого человека, с большой буквы. Учились с ним вместе, а потом и служили Родине, как могли, как умели.   Жаль, что нет теперь его … Погиб он геройски, как настоящий богатырь.       
   
Грозный
1 января 1995 года от Рождества Христова

  Кусты разрывов накрыли всю площадку, где готовилась к выходу колона группировки федеральных войск. Кевшену с его группой повезло. В недостроенное здание, где разведчики заняли позиции, не попал ни один снаряд. Настоящий ужас творился за кирпичной стеной, отделявшей десантников от кромешного пекла, поглотившего всю асфальтированную поверхность перед кинотеатром «Россия». За прямоугольником окна, в которое строители так и не успели водрузить раму со стеклами, творилось нечто невообразимое. Все рвалось, дымилось, пылало. Горела техника, порой крики раненных и умирающих были слышны даже сквозь грохот разрывов. Кевшин со своим заместителем Ломовым стояли как вкопанные, и не могли поверить своим глазам. Происшедшее было настолько нереальным, казалось страшным сном.
- Командир, что это было? – поинтересовался Ломов, когда обстрел утих.
- По-моему, с воздуха бомбили, – неуверенно произнес Кевшин.
- Так у Дудаева, вроде бы всю авиацию еще перед вводом войск уничтожили, – продолжал  недоумевать заместитель командира группы. – Неужели свои?
- Выходит что так! – подтвердил Женька, а затем выругался зло и от души.
Это уже был полный перебор.  Мало того, что колонну восточной группировки весь день и всю ночь били и жгли чеченские сепаратисты, и делали это практически безнаказанно, так теперь еще и свои довершали полный разгром.
- Ладно, хорош задницы греть! Всем занять позиции! – отдал приказ Кевшин своим подчиненным, хоронившимся от «дружественного огня» подальше от окон в глубине здания. – Если сейчас чичи в атаку попрут, то выходить из города будет некому… 
  Но боевики с атакой медлили. Они не могли поверить собственному счастью. Если бы дудаевцы сразу же, по окончании налета, нанесли удар по остаткам деморализованных подразделений российской армии, то, наверное, перебили бы выживших в этом кромешном аду до единого, без всякого сопротивления со стороны последних. Однако для такой дерзкой атаки у самих сепаратистов не осталось ни сил, ни средств.
   Колонна хаотично и неуклюже покидала площадь. Опять образовалась пробка возле бетонных надолбов, торчавших из земли, словно каменные часовые на своих постах, и безучастно смотревших на происходящее. Сейчас больше всего Женьку мучил один вопрос: жив ли его закадычный друг Василий  Иванович Савельев? Передний край пострадал больше всего. Там, где разведчики с мотострелками держали оборону, ныне зияли черные выбоины в асфальте, оставленные  русскими же бомбами. Кевшин, даже, хотел послать одного из своих бойцов, чтобы навести о Савельеве справки, но глядя на всеобщий хаос, царивший сейчас среди уцелевших, быстро осознал всю бесперспективность таких поисков. Да и духи потихоньку стали просыпаться. Одинокие выстрелы в сторону позиций федеральных войск означали, что скоро, скоро грянет буря.
- Работаем тихо и аккуратно, – дал Женька приказ разведчикам. – Позиции не светить, самим скоро уходить надо будет.
   На счет уходить, это он вовремя вспомнил. Их БТР оставленный в общей свалке техники, на этой проклятой площади, мог и не дождаться своих пассажиров. А быть может, на месте его парковки, десантников поджидала груда искореженного железа.
- Хруст! – крикнул он своему радисту. – Свяжись с броней, и скажи пусть на месте стоит и никуда не дергается. Передай, что если без нас укатит, я этого сученка лично по возвращении на базу шлепну, за самовольное оставление позиции.
  Кевшину и в этом повезло. БТР не пострадал и перепуганный до смерти недавней бомбежкой боец-срочник все же дал согласие дождаться десантников на месте несмотря ни на что.
- Ну, а теперь повоюем! – озорно крикнул Женька своим спецам. – Бить наверняка.
  Хотя бить было некого. Чеченцы, вымотанные боем, продолжавшемся без малого почти что сутки, не спешили запускать «красного петуха» в хвост колоны. Даже, после того, как последние машины, видимо осуществлявшие прикрытие, стали неповоротливо протискиваться сквозь узкую щель, между бетонных блоков, боевики упорно продолжали сидеть в своих укрытиях.
- Странно, чего они медлят? Могли бы уже давно хвост колонны сжечь начисто, – откровенно недоумевал по поводу такой пассивности Ломов.
- Ты за них не переживай. Они по рации своим маневренным группам уже успели наводку дать, что мы с места тронулись. Так что, на обратном пути скучать не придется, – доходчиво объяснил Кевшин замыслы противника. – Кстати, пора бы и нам когти рвать, а то, не равен час, захлопнут дверцу в мышеловке, и тогда пиши пропало. Давай Лом выводи людей к броне.
  Однако людей вывести так и не успели. Первые разведчики уже выбежали на улицу, и спешили к стоявшей «под парами» боевой машине, как из-за угла ближайшего здания, на полном ходу, выскочили две БМП, и круто развернувшись, рванули в направлении площади.
- Машкины плюшки…. А это кто? Мать их… - Зло буркнул Кевшин.
Ждать ответа долго не пришлось. Уже через считанные секунды, из ближайшего дома вылетел светляк реактивной гранаты, и врезался в борт первой машины. Духи били со знанием дела. После первого выстрела, вторая «броня» оказалось зажатой между подбитой БМП и стеной здания. Она даже не успела сдать назад, чтобы объехать внезапно возникшее препятствие, как еще одна удачно пушенная ракета порвала ей правую гусеницу. Машина дернулась и застыла на месте. Экипажи в срочном порядке покидали подбитую технику. 
- Твою мать… - негодовал Ломов. – Откуда они здесь нарисовались?
Об этом оставалось только догадываться. Под шквальным огнем боевиков, уцелевшим, все-таки удалось добраться до парапета, за которым недавно держал оборону Савельев вместе со своей группой. Однако, дальше шло ровное пространство, метров в тридцать, и добежать до бетонных надолбов не было никакой возможности. Полтора десятка солдат оказались в мешке. Чеченцы, прикинув, что теперь легкая добыча никуда от них не денется, прекратили обстрел. Над площадью нависла тишина, давящая на барабанные перепонки. Теперь, можно было услышать разрывы, доносившиеся из центральной части города. Видимо, там костлявая старуха не могла никак насытиться своей кровавой данью, и жаждала новых жертвоприношений.  Высоко над землей разрывая в клочья низкую облачность, ревели реактивные двигатели могучих стальных птиц кружащих в поисках новых целей. Но все это было сейчас далеко, очень далеко от этой площади. Наконец, безмолвие нарушил чей-то громкий крик, с характерным кавказским акцентом.
- Эй, Иваны! – кричал кто-то из укрытий. – Сдавайтесь…
Вместо ответа по позициям сепаратистов кто-то запустил длинную автоматную очередь.
- Эй, русские свиньи! – продолжал оратор с той стороны. – Если вы сейчас не бросите оружия, мы вас будем резать и убивать как баранов. Это говорю вам я, Ильяс Хучигов, командир роты специального назначения вооруженных сил Ичкерии.
И снова кто-то из автомата попытался заткнуть глотку этому Ильясу.
- А ребята молодца! – с гордостью признался, Ломов глядя из окна за ходом переговоров.
- Жаль будет, если всех их положат! – как-то загадочно произнес Кевшин, обводя взглядом разведчиков.
  Бойцы намек поняли без лишних комментариев. Поняли и приняли решение своего командира без колебаний. Действительно, настоящих бойцов могла потерять русская армия. Потерять безвозвратно. А их будет ой как не хватать потом, когда объединенная группировка закончит заниматься шапкозакидательством и другой херней и начнет ломать хребет Дудаеву и его приспешникам. Начнет по-настоящему, без спешки и ненужной бравады. Риск очень велик, потому как, разведчики сейчас в явном меньшинстве и каждая потерянная минута  уменьшат шансы на удачный прорыв из города. Но на то он и спецназ, чтобы рисковать собой ради других.
- Значит, так! – стал доводить замысел командир группы, убедившись, что возражений не последует. – Игнат, сейчас дуешь к БТРу. Судя по всему, чичи о его присутствии не догадываются. Как только услышишь стрельбу, сразу выводи машину из-за угла и молоти по духам сиз КПВТ, чтоб не одна тварь не смогла голову поднять. Только близко не подходи, а то чего доброго сожгут. Мамед! – Женька пристально посмотрел на коренастого «спеца» с характерным кавказкам профилем и черной щетиной, успевшей похоронить под собой квадратный подбородок. – Отставить! Они еще, чего доброго, тебя за духа примут, и порешат без суда и следствия. Давай ты Чиж! Как начнем, подойдешь как можно ближе к пацанам, и крикнешь, чтобы к БТРу бежали. А мы прикроем. Скажешь их старшему, чтобы сюда к нам заскочил. Будем вместе думать, как из этой клоаки выбираться.
- А может Чижа сразу зашлем, еще до того как по духам ударим? Чего зря время терять, – внес предложение заместитель командира группы.
- Не стоит! Сейчас у парней нервы на пределе. Могут не разобраться в ситуации. Надо вначале себя обозначить, а уж потом казачка засылать. Пусть лучше пока возле входа поскучает. Ну что, пророк Илья* выручай свою поднебесную гвардию. Сейчас твоя помощь очень понадобится…. – Кевшин степенно перекрестился и кивнул головой своему заместителю, мол пора. 

*День памяти пророка Илии выпадает 2 августа, точно так же как и День ВДВ, от того этот святой считается покровителем всех тех кто носит тельняшки.   

 Боевики, видимо, поняли, что одних только слов будет недостаточно, и перешли к более весомым аргументам. В начале, плотным огнем, чеченцы решили подавить волю к сопротивлению бойцов. Стригли так, что из-за парапета высунуться не было никакой возможности. Горстка людей мужественно сидела за укрытием, готовясь как можно дороже продать свои жизни. Наконец, после минутной огневой подготовки, сепаратисты, уверенные в полной безнаказанности, пошли вперед.

- Ну что славяне! Помирать так с музыкой, – крикнул молодой лейтенант своим уцелевшим братьям по оружию, хоронившимся от шквального огня за невысокой забором. – По команде, огонь на поражение. Живым мы этим тварям не дадимся…
Крик отчаяния? Может и так, но не было в нем ни страха, ни паники. Только, чуть-чуть дрогнул голос командира от волнения, однако при этом не утратил решимости и отваги. Он был услышан всеми, кто еще был способен держать в руках оружие. Бойцы засуетились, готовя гранаты для более близкого знакомства с неприятелем. Щелкали затворами, проверяя исправность личного оружия, выкладывали магазины, чтобы удобней было менять боекомплект. Все были готовы к последнему бою. Лейтенант уже хотел высунуть свою буйную голову из-за укрытия, и прихватить на тот свет хотя бы одного из воинов аллаха, но густая пальба с противоположной стороны заставила отказаться его от этого намерения. Из-за угла выскочил БТР и стал обильно поливать свинцом атаковавших боевиков. Недостроенное здание, стоявшее чуть в стороне, также разразилось кинжальным огнем. Сомнений не могло быть. Наши!!! А уже в десятке метров от парапета  лежал какой-то боец и махал рукой – давай мол сюда.
 Сепаратисты были сломлены. Беспорядочно стреляя во все стороны, они начали откатываться назад, к своим позициям, обильно устилая свой обратный путь телами погибших и раненных единоверцев. Дальше все было как в тумане. На ватных ногах, пригнувшись низко к земле, лейтенант добежал до здания, где засела группа Кевшина. Бежал последним, убедившись, что за спиной не осталось никого из его людей - ни живых ни мертвых. На пороге его встретил командир группы.  Из-под расстегнутого ворота бушлата встречавшего, пробивалась голубая тельняшка. Но терпеливо задавал какие-то вопросы, но чудом спасшийся командир их не мог понять. Его била истерика. По щекам покатились скупые мужские слезы. Нервы сдали окончательно. Побывать в роли почти что покойника, а затем нежданно-негаданно воскреснуть – это выдержит не каждый. 
- Все нормально! Свои!!! - наконец пробилось сквозь сознание лейтенанта очередная фраза незнакомого офицера. – Капитан Кевшин! Отдельный разведывательный полк специального назначения ВДВ. 
 Лейтенант крепко обнял  своего спасителя, как родного, и попытался взять себя в руки, но сразу  не вышло.
- Братишки! Родные…. А я думал все, хана…
- Ладно лейтеха, давай без сантиментов. Времени нет…  - нет, Кевшин не осуждал его за слабость, памятуя о стойкости офицера перед лицом смертельной опасности, там возле парапета, но и времени, чтобы размазывать сопли по лицу, просто не было. 
- Нас на разведку послали, маршрут разведать, вдоль первого микрорайона. Потом говорят, возвращайтесь. Мы сюда….а тут…
- Подробности можешь пропустить – подгонял младшего офицера Женька. – Сколько личного состава? – спросил Кевшин своего заместителя, понимая что лейтенант сейчас слегка неадекватен.
- Живых тринадцать, – сухо доложил Ломов. – Из них пять «трехсотых».
  Мало утешающим был этот ответ. Капитан понял, что на одном единственном БТРе всем не уместиться. Женька пристально посмотрел на своего заместителя. Предстояло сделать не легкий выбор – кому остаться, а кому прорываться на броне. Лично он – капитан Кевшин, его уже принял, но вот довести до своих подчиненных было делом не простым. Хотя, что тут доводить? Всем и так было ясно - остаются именно они – разведчики. Было бы жестоко, спасать остатки потерянного дозора, а затем бросить их здесь, уставших и изможденных, на верную смерть.
- Короче так, лейтенант! – решительно произнес капитан. – Берешь своих людей и сажаешь на броню. Бог даст, догоните колонну. Если нет, то уж сами как-нибудь постарайтесь из города выбраться.
- А как же вы? – сказанное капитаном подействовали на младшего офицера как холодный душ.
- Мы разведка! – гордо заявил Кевшин. – Для нас десять километров не крюк. По городу пешком прогуляемся. Тут всего ничего два квартала. Как раз с достопримечательностями чеченской столицы по ходу ознакомимся. Слова благодарности скажешь потом, а сейчас по коням.
Лейтенант, возможно, и хотел продолжить пререкания, чисто из мужской солидарности, но взгляд капитана дал понять, что возражения не принимаются, да и сил, чтобы спорить, у мотострелка попросту не осталось.
- Лом, помоги пехоте погрузиться, – отдал распоряжение Женька своему заместителю. – А ты Хруст! – обратился командир к радисту,  - давай выйди в открытый эфир. Имею пару слов сказать этому Ильясу.
 Хруст без лишних вопросов вышел  на общую частоту и передал наушники своему командиру.
- Эй Ильяс ты мня слышишь? Прием… - сказал Кевшин, нажимая на тангенту.
- Кто там п####т? – очень некультурно отозвался на запрос командир чеченского спецназа.
- Слышишь ты, козлина вайнахская, следи за речью. С тобой целый капитан российской армии разговаривает! – пресек хамоватого оппонента командир группы. – Пользуясь случаем, хочу тебе передать, что теперь мы вас резать и убивать будем! Как понял? Прием…
  Дальше сквозь наушники тягуче полилась чеченская речь. И без переводчика было понятно, что оскорбленный до глубины души Ильяс, говорил очень плохие слова. Видимо от волнения он забыл русские инфернальные обороты речи, которые были бы более понятны его кровным врагам.
- Не лихо ли взнуздано? – поинтересовался Хруст, дивясь такой бравурной триаде своего командира в радио переговорах.
- Ничего! – Кевшин озорно подмигнул радисту, возвращая наушники обратно. – Это им не восемнадцатилетних сопляков своими страшилками запугивать. Пускай теперь они нас бояться.
- Послушай командир, этот Ильяс говорил, что в спецназе работает…. Как думаешь это правда? – Как бы промежду прочим поинтересовался Хруст у Кевшина.
- Судя по тому, как они лихо броню пожгли, все может быть! Но это даже хорошо, что у них здесь спецы присутствуют. Громить вахлаков из народного ополчения уже откровенно утомило. Пора бы и в настоящем деле себя испытать, – Кевшин лукаво подмигнул своему радисту, мол не дрейф прорвемся.
    Последнего раненого наконец-то затянули на броню. Ломов стоял рядом с БТРом и тоскливо глядел на боевую машину, которая вот-вот должна была унести чудом спасшихся мотострелков из этого кромешного ада. Заместитель командира группы прекрасно понимал, что, несмотря на все заверения Кевшина о благополучном исходе предстоящей операции, данные молодому лейтенанту, выбраться из города ему, и всем кто остается здесь прикрывать отход, будет очень сложно. Однако, он гнал эти упаднические настроения прочь.
- Ну, давай с Богом! – пожелал удачи лейтенанту разведчик.
- Может, это… чего на словах передать? – неуместно поинтересовался командир мотострелков.
Конечно, сказал он это из лучших побуждений, но получалось так, как будто на веки прощается – заживо хоронит. Ломов недовольно глянул на младшего офицера. Чего с него взять, совсем мальчишка. Вон и бриться еще толком не начал… однако от сарказма так и не удержался.
- Передай, что воины-десантники в разваленном доме, в некомфортных условиях сидят и смерти ждут…      
Лейтенант виновато потупил взор – понял, что дал маху.
- Да ладно, не кисни пехота, – подбодрил его разведчик. – Если командир сказа: «все будет хорошо» - значит, так тому и быть! Сам знаешь, в армии приказы выполняются беспрекословно… 
БТР рванул с места догонять ушедшую далеко вперед колону. Ломов еще с минут стоял  провожая взглядом уходящий транспорт, и от души желая его пассажирам удачи в дороге, которая таила в себе не меньше опасностей чем здесь – в ближайших домах, обступивших площадь с трех сторон высокой стеной.
- Главное, чтобы с города выбрались. Вам, пацаны, всего два квартала потерпеть, – сказал он в слух и поспешил обратно в недостроенное здание. 
Боевики с генеральным штурмом не торопились, и хотя, методично обстреливали строение, но  из своих укрытий старались не высовываться. Когда Ломов вернулся к своим, духи уже палили во всю. Десантники огрызались умело, стараясь нанести максимальный урон противнику.
- Ну, и что теперь делать будем? – обратился заместитель к  своему командиру, занявшему позицию возле пролома в стене на первом этаже.
- Будем жить? – уверенно ответил Кевшин. – По крайней мере столько, сколько продержимся… - а затем продолжил уже серьезно. - Давай бери двух человек и готовь путь для отхода. Лично я сегодня помирать не собираюсь…
  Ломов, прихватив с собой двух разведчиков, поспешил к тыльной стороне здания. Выходить решили по всем правилам – не в дверь, а в окно, в торце строения. Ломов предусмотрительно решил осмотреть окрестности в бинокль. Он осторожно подошел к окну, и уже  хотел было, окинуть взором окрестности, но не успел он поднести к глазам окуляр оптического прибора, как его слух прорезал короткий свист, и за спиной от стены отлетел небольшой обломок кирпича. Заместитель командира группы все понял правильно, но резко присел, дав знать уловным знаком своим подчиненным, чтобы прятались за стены.
- Снайпер! – глухо простонал офицер в бессильной злобе.
Теперь стало ясно, что их обложили как волка в логове, и уйти в этом направлении им точно не светит. Может, попробовать со стороны жилых домов? Пойти в наглую, ведь духи навряд ли будут ждать прорыва с этого направления.  Не теряя надежды, Ломов аккуратно, чтобы не маячить в оконных проемах, без эксцессов добрался до противоположного торца здания. За окном возвышался ряд жилых домов. Стараясь не шуметь, офицер, прихватив с собой еще одного разведчика, поднялся на второй этаж по недостроенной лестнице. То, что он увидел в бинокль, свидетельствовало, что его предположения были правильными. Боевики, действительно, не выставили в этом направлении огневого заслона – они сами готовились идти на штурм здания. Первая штурмовая группа уже приближалась к постройке, стараясь проникнуть внутрь через окна первого этажа. От стены их отделяли какие-нибудь пятнадцать-двадцать метров. Медлить было нельзя. Ломов выхватил из «лифчика» гранату. РГО  - отличная вещь для таких ситуаций. От осколков, уже устаревшей  Ф-1, подготовленный боец может уберечься, моментально рухнув на землю. 3 секунды с момента, когда отпущен предохранительный рычаг - срок очень велик. РГО – граната ударно-дистанционного действия, а стало быть, при ударе о твердую поверхность взрыв происходит немедленно, и шансов на спасения от ее убойной силы никаких. И пускай разные умники распускали сплетни о том, что граната капризна, лично его – Ломова она еще ни разу не подводила. Небольшой металлический мячик упал как раз перед штурмовой группой дудаевцев.  Никто даже понять не успел, что это было – взрыв прогремел моментально. Трое боевиков остались лежать на земле, корчась в страшных судорогах. Те кому повезло стали поливать дом из имевшегося при себе оружия, били наугад. Ломов уже успел сменить позицию, и теперь добивал остатки противник из бесшумного автомата «Вал», который удачно прихватил с собой вместо АК. Ему помагали два других разведчика. Первая атак была отбита. Еще две группы, так и не успев достигнуть оконных проемов, завалились на землю и обстреливали здание плотным, но абсолютно «слепым» огнем.
    Ломов подал условный знак, и сопровождавший его боец подполз к офицеру.
- Давай быстро к Кевшену! – дал команду заместитель командира группы своему подчиненному. - Передай, что я остаюсь здесь вместе Мамедом.  По периметру удержать оборону не выйдет, поэтому буду отходить с боем в глубину здания. Пусть по возможности организует в коридорах пару огневых гнезд. Действуй…
Кевшин и так все понял, когда услышал шум боя с торцевой стороны строения. Понял он так же, что вырваться из города, даже при очень удачном раскладе, навряд ли удастся, по крайней мере в светлое время суток. А до сумерек было еще ой как долго. Тем более, что прибывший от Ломова Чиж, рассказал про снайперов со стороны площади. Что и говорить чеченцы обложили разведчиков со знанием дела. С фронта, там где держал оборону сам Кевшин, духи тоже не сидели сложа руки, то и дело, небольшие группы пытались пробиться поближе к зданию, но Женька четко осознавал, что это лишь отвлекающий маневр. Основой удар будет с флангов. Оставив здесь небольшой заслон, из двух человек, Кевшин отошел в глубь постройки, для организации обороны внутри сооружения. Ничего! Он еще этим сукам покажет, как воевать надо.
    Бой длился уже более часа. Уже через двадцать минут, после начала генерального штурма, боевики были внутри здания. Своего заместителя, а вместе с ним и Мамеда, Кевшин больше так и не увидел. К оборудованным огневым точкам в коридорах Ломов так и не вышел. Вместо них вышли боевики в большом количестве. Были и другие потери, и очень большие. Разведчики, умело и грамотно петляли по бетонному лабиринту, нанося кинжальные удары. Но вот, теперь, Женьки и еще двое бойцов оставшихся с ним, и видимо последних из всей группы, сейчас были зажаты в глухой комнате на верхнем этаже. Крышу в здании строители положить так и не успели. Да и не к чему она теперь. На войне «головной убор» дома, явление временное. Пару авианалетов,  и такое архитектурное недоразумение будет ликвидировано. Над головами разведчиков проплывали серые тучи, плотно зашторивших холодное солнце первого январского дня нового 1995 года.
- Ну что командир, хреново дело, – Чиж осматривал серые стены, как будто пытался отыскать в них щель, через которую можно было уйти из этого мешка. – Если сейчас чичи гранту бросят - все будет очень плохо. Надо как-то выбираться.
Женька задумчиво посмотрел на серый квадратик, возвышавшийся над его головой. Маленький клочок безбрежного неба – одна миллионная часть, сейчас висела над разведчиками. Только вороны, уже привыкшие к шуму боя похотливо взирали на свою будущую добычу, изредка пролетая над  недостроенным зданием. До «своих» было сейчас так далеко и так близко - всего каких-нибудь пару-тройку километров. Но, по земле, проделать этот ничтожный, с точки зрения туриста-любителя, путь не было никакой возможности. Разве что по небу…   
-Отчего люди не летают как птицы? – украл Кевшин очень актуальную фразу у классика и кисло улыбнувшись.
А за стеной, уже отчетливо слышалась чеченская речь. Всем было ясно, скоро, очень скоро, уцелевшие десантники будут обнаружены, и как следствие, уничтожены.  Надо было срочно прорываться из этой проклятой мышеловки. Командир группы подал условный знак – быть наготове.  Как только первый воин аллаха показался в дверном проеме, Женька моментально нажал на спусковой крючок.  Звука слышно не было. Фигурка боевика закачалась  и рухнула на землю. Однако стоящие рядом подельники погибшего «джигита» уже догадались, с какой стороны пришла беда.
- Десантура вперед! – Издал боевой кличь капитан.
Тот самый - из уже далекой училищной юности, когда по глупости дрались с курсантами-автомобилистами. Это зов был услышан.
  Увесистая порция свинца врезалась в разгрузку  и застряла где-то в бронежилете, ломая скрывавшиеся под ним ребра и отбивая, словно пудовой кувалдой, внутренние органы. В следующую секунду боевики, пытавшиеся преградить путь окруженным десантникам, как сорная трава, были срезаны кинжальным огнем разведчиков. Однако, Женька этой блестящий атаки уже не видел. Он сидел у стены, куда отбросила его автоматная очередь… и улыбался. Улыбался потому, что точно знал наперед, все так и будет. Его орлы еще дадут жизни! Они еще этим сукам покажут….

Была ли жертва принесенная Женькой и его разведчиками напрасной Савельев не мог дать определенного ответа. Из головы не выходил БТР, уничтоженный своими же танками уже на самом выходе из Грозного. Неужели, тот самый, на котором пытались вырваться из города спасенные Кевшином мотострлки, купленные дорогой ценой. «Нет, не может быть» - не единожды гнал он эти мрачные мысли прочь. Это был другой БТР. Женькину машину Савельев точно бы узнал, даже контуженный. Хотя от этого не легче. В той расстрелянной машине тоже ведь были люди. И возможно не хуже тех, за которых Кевшин отдал свою жизнь.
  Ломову повезло! Его, едва живого, дудавцы нашли в одном из коридоров. Понимая, что офицер войск специального назначения большая ценность, добивать его не стали.  Обменять такого «жирного гуся» будет куда выгоднее. Пленного офицера сразу же переправили в одно из горных селений, где Ломов потихоньку встал на ноги. Относились к нему сносно, по крайней мере, гораздо лучше, чем к остальным пленным. Допросы прекратились уже на второй месяц пленения. Сотрудники Департамента государственно безопасности ЧРИ так ничего толком и не узнали.  Ломов мужественно молчал, по крайней мере, в отношении всего, что касалось отдельного разведывательного полка ВДВ.  Ему угрожали, но не разу так и не применили методы физического воздействия. Стерегли как зеницу ока, и все выжидали, удобного случая чтобы выгодно обменять  - как минимум на полевого командира.  Ильяс Хучигов, тот самый командир роты чеченского спецназа, которая принимала участие в штурме здания, возвел Ломова в разряд личных пленников, и потому, никто из его верных кунаков, не смел даже пальцем тронуть российского офицера. Подходящего случая для обмена ждать пришлось довольно долго – практически год. Затем реабилитация: госпиталя, санатории, отпуск. Когда Ломов вернулся в полк, то Савельев в это время находился в очередной длительной командировке на Северном Кавказе. Практически, только через полтора года, бывшие однополчане встретились. Из рассказа Ломова, Василий и узнал о судьбе своего училищного дружка. И хотя, с гибелью Женьки он уже давно мысленно смирился, но так, на всякий случай, поинтересовался у бывшего заместителя командира группы, видел ли он собственными глазами тело Кевшина. К сожалению Ломов дал утвердительный ответ. Чеченцы забрали из здания тела всех погибших десантников, чтобы потом их обменять на своих убитых. Его даже привлекали на опознание. Сомнений не было Женька пал смертью храбрых.
    Ломов и Савельев решили, во что бы то ни стало восстановить историческую справедливость в отношении Кевшина. Орден или даже почетное звание Героя России, хотя не воскресит из мертвых, и не вернет родне невосполнимую утрату, но отдать последние почести героям разведчикам - дело святое. Через командования полка собрали все необходимые бумаги и отправили в штаб ВДВ представление к звезде героя. Разумеется, на счет наивысший награды ни у кого из участников акции иллюзий не возникало – на верху все равно зарубят, но зато на орден, родня героя можно вполне рассчитывать.  Началась бумажная волокита, а потом грянул август 1996.
   31 числа  в Хасавюрте секретарь Совбеза Александр Лебедь и начальник штаба чеченских вооруженных формирований Аслан Масхадов подписали договор в соответствии, с которым подразделения вооруженных сил РФ в срочном порядке должны были покинуть территорию Чечни. И хотя решение вопроса о статусе республики был отложен до 31 декабря 2001 года, было очевидно, что война проиграна.
Кому нужны герои позорной «первой чеченской»? Высшее руководство страны как можно скорее хотело забыть об этой глобальной неудаче, и  оттого, Женька посмертно удостоился медалью «За боевые заслуги». Вот и все, что смог сделать Василий для своего боевого товарища. Обидно но ничего не поделаешь – такова правда жизни… и смерти. 

- Вот так! – закончил свой рассказ Савельев. – А ты говоришь, что перевелись на Руси богатыри.
- Жаль, что у хороших людей век короток, – искренне посочувствовал старик. – Хороший был у тебя товарищ. Да и ты человек добрый, и потому жить дальше должен. Снег сойдет, выделю вам двоих провожатых. Возвращайся Василий к людям, ты им сейчас ой как нужен. А от негодного хозяина твоего, уходи, ибо не доведет он тебя до добра.
- Обязательно уйду, - твердо пообещал Савельев. 
Василий вернулся к себе в избу, когда на дворе уже было темно.
- Ты где пропадал? – недовольно поинтересовался Крутов, которому пришлось скучать практически весь день, в отсутствии своего товарища. 
- У старосты в гостях был, - Василий поставил на стол глиняный кувшин с медовухой. – Вот, старик тебе гостинец переда. Напиток знатный, ты такого сроду не пил…
- Тогда наливай! – заметно оживился Яков.
Так как Крутов, наотрез отказался пить один, Савельеву, несмотря на то, что хмель уже сильно ударил в голову, пришлось поддержать своего приятеля. За распитием он рассказал ему историю, которую услышал от старосты. Прагматичный Яков, выслушал ее хотя и с интересом, он без особого восторга.
- Если бы у нас в училище преподаватель марксистко-ленинской теории узнал об этом случае то, наверное, сдох бы от зависти, - стал рассуждать Крутов, после того как Василий закончил свое повествование. – Это же надо, за три века до рождения великого утописта Томмазо Кампанелла наши предки уже пытались построить идеальное общество. И после этого, пресловутая Западная цивилизация считает, что мы у них должны учится, как надо жить? Сами они отсталые!!! В эпоху построения коммунизма, для отечественных идеологов, такая информация была бы на вес золота. Но, сейчас времена другие, и теперь она выведенного яйца не стоит. Разве что, в новостях покажут очередную сенсацию о добровольных отшельниках. Так что, Вася, не бери дурного в голову.  Пошли спать, а то тебя уже совсем развезло. 
- Да ты не понял, Яша, - возражал захмелевший Савельев. – Тут дело не в построении рая на земле. Тут ведь люди... богатыри… понимаешь преемственность…. Они воины, и мы воины-десантники….
- Василий, - с усмешкой отвечал Крутов. – Не разрушай мне психику и ложись спать, а завтра по трезвому все мне и расскажешь…   

Возвращение

Весна в этом году выдалась ранняя. Снег начал сходить в середине апреля, хотя о полном наступлении тепла говорить было еще рано. В здешних краях, погода переменчива и капризна. Бывало так, что сутра вовсю журчали ручьи, устремив свой озорной бег к реке, а к обеду, эти хрупкие извивистые  ниточки, сковывал лед, и как будто не было оттепели  вовсе. Набегавший северный ветер затягивал небо хмурыми облаками, и падающие с небес пушинки восполняли урон снежного покрова, облачая все вокруг в беглые сугробы. Проходил день, другой и вновь окрестности дышали полноправной весной. К этому времени, Савельев и его товарищи по вынужденному сидению, успели зарасти густой бородой, и теперь от местных жителей их можно было отличить разве, что по одеянию, купленному в специализированных московских магазинах. Наконец-то в первых числах мая, старейшина призвал к себе пришлых.
- Вот и настал ваш час, гости дорогие, - сказал он им с некой грустью в голосе. – Хоть и жаль мне, но пришла пора нам расстаться. Готовитесь к дороге дальней, уже самое время. Через неделю другую, тайга совсем проснется, а вместе с ней и самый страшный зверь – гнус. От него не убежишь не схоронишься. Везде он тебя настигнет и стане есть поедом. И так до тех пор, пока вода в реках да озерах не станет холодной. Только тогда, это проклятье рода человеческого, не сможет плоиться в превеликом множестве. На всякий случай прихватите с собой березового дегтя, на тот случай, если путь ваш окажется  долгим, и комарье успеет прикинуться от спячки. Если им густо помазаться, то гнус уже нипочем. Тут, как раз, Ромодан с двумя своими товарищами, хочет пройтись посмотреть зверя, так что будут вам заодно и попутчиками.
- Сколько у нас времени? – деловито поинтересовался Крутов.
- Дня два, не более, - отвечал старик. – Полагаю, этого вполне достаточно, чтобы основательно подготовиться к путешествию.
Сборы были не долгими. Все пожитки путников уместились в рюкзаках, а Яков не имея при себе такового, рассовал свои припасы, меж своих спутников справедливо уговорившись, что будет поочередно подменять несущих.
  Перед самым выходом в сельской церквушки по местному обычаю совершили небольшой молебен, дабы Господь Бог да его угодники в дороге не оставили своим попечением. Прощание с провожавшими было недолгим. Староста, предстоящим расставанием был весьма опечален. За долгую зимовку, он очень привык к пришлым, особенно к Василию. Но ничего не поделаешь, у каждого в этой жизни свой путь. Так и простились, без лишних слов и ненужной сырости. Понимали, что больше никогда не свидятся, оттого и не хотели, чтобы в обоюдных воспоминаниях были они слабыми и жалкими от нахлынувших чувств. Провожаться вызвался и хороший знакомый Савельева, Стоян.  После того как таежный мужик, можно сказать, вытащил Василия с того света, они сильно сдружились. В знак благодарности за свое спасение, Савельев очень добросовестно подошел к вопросу обучения своего нового товарища премудростям рукопашного боя, и даже не единожды проводил с ним индивидуальные занятия. Видимо, Стоян специально изъявил желание провожать пришлых, дабы подольше не рустоваться с  Савельевым.
  Зима упорно не хотела убираться из пробуждающегося леса. И хотя в округе было полно зияющих темными дырами отталин, зачерствелый снег еще сковывал значительную часть пространства. Оживившиеся глухари делали пробные вылеты на свои токовища. Птичьи голоса во всем многообразии заполнили воздух, и от их радостно щебета просто звенело в ушах. Возвышенности уже полностью скинули постылое, от долгой спячки, снежное покрывало. Зато в оврагах, еще полноправно хозяйничала старая ведьма. Снег надутый неутомимыми ветрами в ложбины, лежал большими массивами и мог спокойно похоронить под собой человека.
- Тут столько наметает, что бывало сугробы, лежат до середины июня, - пояснял Ромодан своим попутчикам, особенности здешнего климата. – А  там, где место потенистее, там может и до новых снегопадов долежать. Правда, он уже тогда совсем гнилой и хвоей присыпанный, но все одно долеживает. Мы порой, когда найдем такой летом, то в погреб тащим.
Вдруг, какой-то мохнатый клубок упал с ветки, прямо возле самых ног Савельева, и мигом исчез за ближайшим стволом. Василий, к такой неожиданности, был абсолютно не готов, и резонно вскинул свой АК.
- Не боись! – по-дружески похлопал его по плечу Ромодан. -  Это белка. У них сейчас самый сезон для женитьбы.  Кровь в них играет, вот и бесятся. Главное, сейчас, сохатого на своем пути не повстречать. Хотя, гон у них начинается аж в августе, но после зимы лось, зверь дурной и капризный. Не даром ведь говорят: «на медведя иди – постель стели; на сохатого иди – доски на гроб теши». Здоровая зверюга, может своим передним копытом не только ногу или хребет переломить, но и изрядной толщины березку, как
спичку сломать.
- Для нас это не проблема! – уверенно отозвался Крутов. – Помню, когда еще на стажировке был, случай забавный случился. Ехали мы как-то с караула. Посты у нас в лесу находились, километрах в пяти от части. Места безлюдные, и зверья там было немеряно. И вот, едим мы значит, уже под вечер, как вдруг вижу, посреди дороги лось стоит. Здоровенный такой. Мы, понятное дело, притормозили, а он стоит и с места не сходит, только рога вниз опустил, и смотрит на «Урал» исподлобья. «Урал» это машина такая грузовая, огромная  из железа сделанная, – стал пояснять Яков дремучим аборигенам, на чем он тогда путешествовал.  – Видимо, дурная башка, хотел забодать нас. Мы остановились, а начальник караула, ему прямо промеж рог из такого пистолета как саданул!
При этом, Крутов деловито похлопал по своей кобуре, давая понять какое грозное оружие при нем находится.   
- Тот, с копыт да на землю. Затем, бойцы его быстро в кузов погрузили, и ходу оттуда подальше, чтобы с лесником, чего доброго, не встретиться. За убийства лося, тогда большой штраф полагался, и потому,  встреча с хранителем лесных угодий была ой как не желательна. Но нам повезло, и в часть нашу, мы эту тушу доставили без всяких происшествий. Вот когда, наелся я лосятины. Правда лось, паразит, попался старый и мясо у него было жестковато, но как говорят в народе: «на халяву и хлорка творогом идет». Так что, если сохатого повстречаем, что знатный ужин я гарантирую. Тем более, вон, и у Василия Ивановича, почти что, целый «рожок» патронов к АК остался. Уж как-нибудь, а с вашим страшным зверем справимся…       
  В этот день путникам не повезло, лося они так и не встретили. Зато, местным умельцам удалось подстрелить глухаря, и сытный ужин таки состоялся. Для ночлега, выбрали большую проталину. У Василия, Романа и Кузьмича при себе имелись спальные мешки, и им с организацией койко-мест было проще. Крутов, не имел такой роскоши.  Савельев, из чувства солидарности, хотел уступить ему свой, или же спать посменно, но Яков вежливо отказался. Ромодан предложил бывшему начальнику экспедиции звериную шкуру, мех которой был смазан  ни то жиром, ни то салом. Такая подстилка не пропускала влагу, и потому Якову нечего было переживать, за то, что он промокнет. Наутро, лишь первые солнечные лучи пробились сквозь еловые лапы, путники продолжили свой путь. Весенние воды обильно наполнили болота, и потому, приходилось делать большие крюки, чтобы обойти гиблые топи. Только к началу второй неделе путникам удалось выйти в район старого городища.
- Завтра, Бог даст, будете на месте! – сказал Ромодан, когда синеватые тени неодетых деревьев стали ложиться на еще не растаявшие снежные сугробы. 
- Хорошо бы! – оживился Крутов. – Честно слово, эти таежные приключения мне уже поперек горла стоят. Хочется побыстрее помыться, побриться, короче говоря, привести себя в полный порядок.
Слова Якова, конечно же, задели самолюбие таежных отшельников. Уж как они старались угодить пришлым, и баню топили и лучшими кушаньями потчевали, а вот она тебе благодарность.
- Одним словом, пришлые и есть! – выразил свое недовольство Ромодан. – Такого, куда не целуй, все одно попадешь в задницу…
Яков, сразу смекнул, что дал маху, от того и не обиделся на тике высказывания.
- Вы, мужики, не обижайтесь! – начал он свою извинительную речь. – Парни вы надежные и проверенные, с вами в разведку… я с дорогой душой…. Но, у каждого в жизни, есть свой путь. У вас таежные тропинки топтать, у меня с товарищами, пыльные московские улицы и проспекты. Кто как привык, и ничего, тут, не попишешь.
Ромодан, будучи по своей натуре человеком не злобливым, охотно простил своего обидчика. Честно признаться, и самому Савельеву очень не терпелось вырваться из этого царства дремучего леса в цивилизованный мир. И пусть, он не совершенен, и порой жесток к своим обитателям, однако тут Крутов был прав как никогда – кто как привык!!!
  С расцветом, путников разбудил странный и до боли знакомый шум. Сомнений быть не могло, недалеко, над тайгой кружил вертолет. Яков, услышав звук работающего двигателя родной «МИшки», сразу же оживился.
- Если в жизни и везет, то только по крупному! – радовался Крутов такому удачному совпадению. – Давай, Вася, ищи у себя в закромах сигнальные ракеты, а то чего доброго без нас улетят…
Однако Савельев не спешил подавать сигнал бедствия.
- Ну, чего ты встал, как вкопанный? – злился училищный приятель. – Давай сюда своей рюкзак, я сам все сделаю…   
Крутов, уже было схватить Василия за ремень вещевого мешка, но тот резко отдернул свое плечо.
- Я не понял? Ты чего? – недоумевал тот.
- И я тоже не понял! Сомневаюсь я, что вертолет, по нашу душу прилетел.
- Да какая разница?
- Большая! Смею подозревать, что Маковский очередную экспедицию в  эти места затеял, и значит, с подачей световых сигналов спешить не стоит!!!
- И что ты предлагаешь?
 Сейчас, не только Крутов, но и Роман с Кузьмичом смотрели на Василия с откровенным непониманием.
- Я, вот что, предлагаю, – стал делиться своими соображениями капитан запаса. – Если они сюда прилетели, то уже никуда не денутся. Мы же, подойдем как можно ближе, и посмотрим, с чем сюда эти гости незваные пожаловали… 
- И что дальше? – перебил его Яков.
- А дальше, будем посмотреть, - как ни в чем не бывало, отвечал ему Савельев. – Послушай, Яша, если я ошибаюсь, чему я буду несказанно рад, и по моей вине вертолет улетит, то вот тебе честное слово, на своем горбу до самого лессовхоза тебя понесу.
- А если не ошибаешься? – настороженно поинтересовался Крутов.
- Если нет? Пока еще не знаю, но уж точно буду, что-то делать. Короче так, ракету в воздух мы пока запускать не будем, считай, это моей лично и очень большой просьбой. А дальше, поступай, как знаешь….
- Ерунда все это! – смирился с довольно странной  прихотью своего друга Яков. – Но смотри, за язык тебя никто не тянул! Если «вертушка» улетит без нас, то поеду на твоей спине, без зазрения совести, да еще и погонять буду.      
 На том и порешили. До старого городища шли в быстром темпе, практически бегом, и уже через пять часов были практически на месте.
- Надо бы разведку провести, - резонно предложил Василий, когда до заброшенного поселения осталось не более трех километров.
- Ты что, еще в «войнушки» не наигрался? – злился на него Крутов. – Давай без всяких глупостей, пошли к «своим»…
- Это еще надо разобраться, кто здесь свои, а кто чужие… - стал упираться Савельев.
- Короче, я ничего не знаю! – окончательно утратил терпение Яков. – Я пошел, а ты, если хочешь, можешь здесь оставаться? Вот скажи мне честно, чего ты хочешь? Если даже, Маковский сюда очередную группу заслал то, как ты им помешать собираешься? Мы же с тобой еще там, в деревне, обо всем договорились! Потребуем, что бы нас, сразу же переправили, на большую землю,  и все! Наше дело сторона, и больше в эти края, я лично, возвращаться не собираюсь….  Один черт, Маковский, рано или поздно, а своего добьется. Не эта, так следующая экспедиция, до места дойдет, и ему плевать, сколько людей здесь еще без вести сгинет.  И воевать с ним, это все равно, что против ветра мочиться. Если потребуется, он сюда воздушно-десантную дивизию пошлет….
- А знаешь, почему чеченскую войну профукали? – неожиданно поинтересовался Василий и, не дожидаясь ответа, продолжил развивать собственную мысль. – Да потому, что чеченцы так не считали, и этому надо у них поучиться.  Им было плевать, какие у нас вооруженные силы, и сколько еще дивизий может направить Ельцин, для восстановления конституционного порядка. Они просто воевали за свои убеждения, и у них это получилось. А еще потому, у нас в Чечне  ничего не вышло, что больно много трусливых людишек, сейчас при власти сидят. Уж больно они всего бояться. И когда надо было в Грозном боевиков давить, как тараканов без всякой пощады они, испугавшись международной реакции и общественного мнения, включили «задний ход», предав всех тех, кто кровью Родине долг отдавал. Так что, пусть и мизерный, но есть у нас шанс эту войну выиграть. Я остаюсь, и буду защищать этих людей, на сколько хватит сил….
- Ты правда, Василий Иванович, ступай с миром, - неожиданно вмешался в разговор Ромодан. – Не твое теперь, это дело. Бог даст, мы уж сами, как-нибудь, управимся и с этой напастью. До сего дня, Господь нас миловал, и сейчас, если на то Его воля, не выдаст на попрание супостату.
- Спасибо тебе, Ромодан, за доброе слово, но уж позволь мне самому решать, как быть и что делать, – решительно ответил Савельев. 
- На твоем месте, я бы не был столь категоричным. Давай отойдем-ка  в сторонку, мне кое-что тебе сказать надо… - предложил Крутов, пытаясь образумить своего друга.
- Давай, отойдем - согласился Василий.   
Когда товарищи отошли подальше от посторонних ушей, Яков сходу стал сыпать своими убедительными доводами:
- Ты, хоть сам понял, что ты несешь? Какое общественное мнение? Да этих людей, на бумаге просто не существует. Нету их, и все! И если эта деревня, бесследно исчезнет, никто об этом даже не узнает…. О себе лучше подумай! У тебя жена, сын подрастает. О них тебе надо в первую очередь беспокоиться. Да, и об этих, убогих, тоже подумай. Зачем их на тропу войны выводить? Если они мирно сдадутся,  никто их и пальцем не тронет.  Так, переселят в другое место, и делу конец. Хочешь, я сам с Романом Георгиевичем, по этому поводу поговорю. А если надо, и до самого Маковского дойду. Скажу, что они нам жизнь спасли, а значит, они нам друзья. Если надо, то готов с новой экспедицией пойти, и проконтролировать, чтобы  все было, как договаривались. При желании, можешь тоже принять в этом деле личное участие. Вот о чем, сейчас, думать надо… 
- На счет жены и детей, тут ты прав, - довольно легко согласился Василий, и поэтому Крутов понял, что его уговоры на училищного однокашника не подействовали. – Но, и у этих людей, которых нет на бумаге, есть жены и дети. Кто о них подумает? И второе, ты сам прекрасно слышал, староста добровольно на переселение не согласиться, и как следствие, в деревню придут, такие как Кабан и его дружки, ныне покойные, и дальше сам знаешь, что будет. Так что, Яша, не трать попусту времени, я остаюсь. А о жене моей, ты уж, будь другом, позаботься, ежели чего. Ты, человек хороший и правильный, следовательно, в беде их не оставишь.
- Ох, и дурак ты Вася! – от чистого сердца сокрушался Крутов. – Дураком был, дураком и сдохнешь! Ну, да,  дело твое. Я лично ухожу.
- Вы со мной? – крикнул Яков Роману и Кузьмичу.
Кузьмич, без долгих раздумий, взвалил свой рюкзак на плечи, тем самым, выразив полную готовность идти за своим начальником. А вот Роман так и остался стоять подле своей клади, и это означало что он тоже остается.
- Ты чего Рома? – удивился Крутов, глядя на бывшего спецназовца. – С Савельевым все ясно, его энцефалитный клещ а голову укусил. А ты-то, с какой печали решил раньше времени на тот свет отправиться? Это тебе не Киршиных вахлаков в расход пускать. Тут за каждого убитого и покалеченного придется ответить по закону, это если повезет, и до суда доживешь…
- Я остаюсь! – коротко ответил Роман.
- Ну, смотрите, я вас предупредил! – зло буркнул Яков, и уже собрался уходить порочь.
- Яша, последняя просьба, даже две. Будь, другом не откажи, - обратился к нему напоследок Василий.
- Чего тебе? – недовольно бросил Крутов.
- Дай мне свой пистолет, но ведь теперь, тебе, все равно, без надобности…
Немного поколебавшись, Яков таки протянул свое оружие Савельеву.
- На, держи! Что-то еще?
- И, пожалуйста, не ходи больше в лес. Очень не хотелось бы, чтобы мы друг в друга стреляли….      
- Да пошел ты! – вместо теплых слов, которые обычно принято говорить знакомым людям пред расставанием, ответил закадычный дружок.
Крутов и Кузьмич уходили не оборачиваясь. По всему было видно, что где-то, в глубине души, они были согласны с Савельевым и Романом, но здравый смысл и жажда спокойно дожить до глубокой старости, не позволили им остаться.
- Что теперь, Василий Иванович, делать станем? – поинтересовался Ромодан, когда две маленькие фигурки исчезли за плотными рядами могучих елей. – Может, действительно, вернуться и потолковать с нашим старейшиной. Глядишь, все оно добром и завершиться?
- Значить так! – стал рассуждать Савельев, и надо признаться, в его словах присутствовал здравый смысл. – Первым делом, надо узнать, кто сюда пожаловал, а уж затем, принимать окончательное решение.
Осторожно, и максимально тихо, Савельев и Роман подбирались к старому городищу. В том, что Василий не ошибся, в своих предположениях, стало ясно еще на подходе. Следы недавнего присутствия человека разумного, трудно спрятать в этих первобытных чащах, где кроме зверя, никто и не ходит. Окурки, пустые консервные банки и иной мусор, просто резали глаз, и даже самый неопытный и рассеянный путешественник,  мог бы сразу догадаться, что совсем недавно здесь были люди.   
- Совершенно страх потеряли! – сетовал Роман на такую, с точки зрения профессионального разведчика, беспечность. – Думают, они одни такие… по лесу бродят.
- Это плохо! – как-то невпопад сказал Василий. – Если они себя так ведут, значит, их много, и настроены они крайне решительно. В общем, они уже никого не бояться. Даже дозоров по периметру не выставили…
Действительно, купола чудом уцелевшего храма, уже виднелись между стволами деревьев, а  никаких сторожевых постов, до сих пор, обнаружено не было. Наконец, показалась и окраина леса, а за ней обширная пустошь, в центре которой некогда находилось довольно приличное, для здешних, безлюдных краев, поселение. Василий поднес к глазам окуляр своего бинокля. Вертолет, должно быть, уже улетел, так как, этой довольно габаритной машине, трудно было бы утаиться за ветхозаветными развалинами.  Несколько человек суетились на окраине городища, перетаскивая с места на место какие-то ящики. Дальше, видны были бочки, по всей видимости, с горюче-смазочными материалами. 
- Решили разбить свой базовый лагерь, - произнес Савельев в слух, закончив осмотр местности. – Если, они сюда  притащили столько «горючки», значит, и вертолет будет базироваться именно здесь. Молодцы, ничего не скажешь, подошли к делу прямо-таки с пролетарским размахом. С таким аэродромом подскока, они живо до деревни доберутся. Главное, чтобы Яша нас не подвел со своими мирными инициативами, и не указал где новое городище расположено.
- А что, и такое может быть? – поинтересовался Рома.
- По идее не должен! – стал рассуждать Василий, потому как сам не был до конца уверен в своем товарище по курсантской юности.  – Впрочем, разбитная гражданская жизнь, его слегка подпортила, но по большому счету, он человек не плохой. Я бы даже сказал правильный и порядочный. Не должен он нас подвести под монастырь.
 Понаблюдав еще немного за базовым лагерем, Савельев подсчитал, сейчас в городище находиться, как минимум, человек двадцать. Дома, оборудованные под жилые помещения, вычислить было очень легко по дымящимся трубам переносных печей, именуемых в простонародье «буржуйками». Все «казармы» находились ближе к центру городища, и несмотря на кажущуюся беспечность их постояльцев, пребывали под неусыпным наблюдением часового, засевшего на колокольне храма.
- Днем к ним точно не подобраться, да и ночью тоже проблематично. Думаю, экипированы они не хуже нашего, следовательно, в их распоряжение имеются приборы ночного видения, - резонно заявил Роман, который также заметил удачно оборудованный наблюдательный пост.
- Ничего, мы еще посмотрим, чья возьмет, - обнадежил его Василий.
   Ромодан выслушал нерадостные для себя и своих близких новости со стоическим спокойствием.
- Видимо, у нас так на роду написано, - сказал он философски, когда Савельев закончил свой доклад.
- Не боись пехота, безвыходных ситуаций не бывает. По крайней мере, нам – десантникам, эту прописную истину очень крепко вбили в голову, – бодро отвечал Савельев. – Главное, сейчас в деревню вистового заслать. Пусть готовятся встречать гостей не прошенных. И передай, пусть нам в помощь человек десять пришлют. Укажем место, где мы с ними встретимся, лучше всего, где-нибудь, на той стороне болот.  Ну а мы, покамест, их, как следует, проводим, да так что мало не покажется.
- Это, выходит, вновь придется людей на тот свет спроваживать, - продолжал Ромодан наводить тоску на окружающих.
- Постараемся обойтись без человеческих жертв. Ну, а если не выйдет, то особо не рви душу. Эти, ничем не лучше Кирши и его подельников будут, так что не велика потеря для человечества, если с десяток здесь лежать останется. Давай посылай гонца к старосте, теперь каждая минута на вес золота.
- А мы-то, что сами делать будем? – поинтересовался таежный обитатель.
- Мы, сперва, хорошенько все узнаем о противнике, изучим их слабые места, а потом, как учили в автошколе, нанесем неожиданный удар. Сегодня ночью, мы с Романом постараемся незаметно прокрасться в городище, так что надо выспаться, как следует. Ты уж будь добр, организуй здесь, охрану и оборону, покуда мы отдыхать будем. 
Спокойный сон Савельева был беспардонно прерван. Когда Василий открыл глаза, то увидал над собой мощную фигур Ромодана, которая заслонила собой половину звездного неба.
- Тут, это, - сбивчиво стал пояснять предводитель таежной братии. – Посторонний к нам идет. Стоян его вовремя заприметил и сразу мне дал знать. Чего делать-то будем?
Посторонний? Это была большая и очень неприятная неожиданность. Неужели Яков, его хороший товарищ, скурвился и решил выдать местонахождение Василия и его соратников. А он сам тоже хорош, даже сменить место временного лагеря не удосужился. Вот же Яша, вот же сучий потрох!!! Быстро разбудив Романа, Савельев кинулся к месту, где находился часовой. Прибор ночного видения с севшим питанием, теперь был бесполезной игрушкой, значит, шансы выйти победителем из ночной перестрелки резко стремились к нулю.  Василий осторожно подполз к Стояну, лежавшему, за стволом высоченной сосны.
- Вон там он был, - сказал тот шепотом, указывая рукой направление где видел неизвестного. – Мелькнул за деревьями, а затем исчез.
- Он был один? – уточнил Савельев.
- Кажись один, - неуверенно ответил дозорный. – Я только одну тень приметить успел…
Ситуация была критическая. В том, что это был человек из новой экспедиции, капитан запаса даже не сомневался. Если он был один, это еще пол беды, а если их много, и они пришли с целью пленить или уничтожить, этот небольшой отряд местных жителей, тогда пиши пропало.
- Надо уходить! – определенно заметил Роман, которой тоже успел оценить всю опасность сложившейся  ситуации.
- Давайте мужики потихоньку отползайте к лагерю, собирайте вещи и уходите в сторону болота, - обратился Савельев к Ромодану и Стояну. – А мы с Ромой прикроем ваш отход. Встретимся возле бурелома, что перед самым березняком. Условный знак крик филина…
Однако этим замыслам не суждено было сбыться. Совсем рядом, под чьим-то неосторожным шагом  хрустнула ветка. Бывшие бойцы войск специального назначения среагировали мгновенно, и уж через секунду ствол бесшумного пистолета, и ручного пулемета Калашникова были нацелены в сторону, откуда донесся этот подозрительный шум.
- Не стреляйте, черти полосатые! – донесся из темноты чей-то до боли знакомый голос.
Сомнений быть не могло, это был Крутов. Василий подал условный знак и Роман послушно опустил ствол вниз, однако сам капитан запаса свое оружие, как и прежде, держал наготове. Савельев подал условный знак и Ромодан со Стояном, осторожно отползли чуть в сторону и  притаились.
- Выходи! – сказал Савельев как можно тише.
Не через мгновенье сучий потрох, Яша, вынырнул из-за ствола ближайшего дерева.
- Один? – поинтересовался Савельев у своего старого знакомого.
-  Один! – подтвердил тот. – Ты скажи своим лесным братьям, чтобы вылезали из укрытия. Я их вижу как на ладное.
При этом Крутов подвинул на лоб свой монокуляр прибора ночного видения.
 - Должен заметить, ночью, без специального оборудования, вы как слепые котята. Можно сказать без шансов. 
- Не умничай! – обозлился на него Василий. – Говори зачем пришел.
- Пришел сказать, что я тебя, Савельев, ненавижу, всеми фибрами души! Гуманист хренов! Жил же без тебя и горя не знал. Откуда ты на мою голову взялся? Сам не знаю, что творю, а все ты со своими утопическими идеями.
Крутов злился искренне, от всей души, и от этого Василию стало смешно.
- Что, Яша, совесть замучила? – Савельев, как ни пытался, но так и не мог сдержать улыбку.
- Причем здесь совесть! – продолжал хорохориться тот. – У меня там где совесть была сам знаешь что выросло… просто тебя дурака жалко. Чисто по-человечески жалко.
- А что Кузьмич? – вмешался в разговор Рома, которому не терпелось узнать, чью сторону принял старый охотник. 
- Кузьмич, еще тот жучара! Как только в городище пришли, но сразу же больным прикинулся, и теперь лежит на койке, стонет. Просит, чтобы его прямо завтра отсюда на вертушке эвакуировали, – удовлетворил его любопытство Яков. 
- Ну а ты как? Поверили в твою легенду о чудесном спасении? – полюбопытствовал Савельев. 
-  Имел по этому поводу  телефонный разговор с Романом Георгиевичем. Он сейчас в лессовхозе, какие-то дела улаживает.  Доложил ему, что да как. Судя потому, что он назначил меня старшим в лаге, до своего прибытия, легенда прошла на ура!      
- Тогда к делу! – прагматично заявил Василий. – Сколько людей в городище, кто они такие, и какие у них планы на будущее?
- Ты давай не командуй, - неожиданно возмутился Крутов. – Не забывай, покамест я здесь старший. Все что надо я сейчас доведу.
– Я полон внимания! – согласился с такими условиями Савельев.
- Короче, так, - стал вводить в курс дела Яков. – В городище, сейчас двадцать человек, но это не полный состав. Еще одна группа находится в лес совхозе, и завтра утром должна прибыть сюда на вертолете. В городище будет располагаться базовый лагерь с вертолетной площадкой. Начало операции «дикая Тайга» планируется через три дня…
- На этот раз они подошли к делу очень серьезно, – с усмешкой заметил Василий. - Даже название для операции придумали… 
- Я бы на твоем месте не улыбался, - довольно серьезно продолжил Крутов. – На этот раз, действительно все будет очень серьезно. Видимо, терпению Маковского пришел конец, вот он и решил покончить с этим раз и навсегда. Те, кто сейчас находятся здесь, в лесу, форменные отморозки, из криминального элемента. Им дана команда, уничтожат всех без разбора, кто будет препятствовать выполнению поставленной задачи. Можешь теперь представить, что будет, если им все-таки удастся добраться до деревни. Собственно, по этому я сейчас здесь с вами разговариваю…
- Ну, это мы еще посмотрим! – уверенно заявил Роман, хлопая по своему пулемету. – Таких вояк, мы как семечки перещелкаем…
- А ты помолчал бы, - перебил его Крутов. – Отморозки это еще цветочки. Главная опасность представляет группа, которая сейчас находится в лессовхозе. Пятнадцать человек, все из бывших спецназовцев, плюс еще пятеро проводников из местных, с собаками. Как тебе, Рома такие семечки?
- Значит, они прилетают завтра утром? – Савельев глянул на часы. –  Тогда, надо ударить по этим отморозкам еще до рассвета. Тем более, как я успел сегодня заметить, охрана у них слабоватая. Думаю, с этими мы без проблем справимся, заодно уничтожим запасы топлива. Если все получится, начало операции  дикая Тайга» придется перенести на пару недель, а то и больше. Главное сейчас это выиграть время…
- Ты, Василий Иванович, прямо настоящий Чапай! Очертил голову и вперед… а дальше, куда кривая удачи вынесет, - подшутил над своим приятелем Крутов. – Не все так просто. Это днем у них форменный бардак и разгильдяйство, а сейчас, ночью, все по-другому. Скоро, на пост надежные и проверенные люди  заступят, которые имеют опыт в несении караульной службы. И еще пару секретов имеются, чтобы мало не показалось. Как видишь, взять их нахрапом, у тебя вряд ли получится. Тем более, даже если ты и нашумишь сегодня ночью, это все равно ничего не изменит.
- У тебя есть лучшее предложение? – раздраженно поинтересовался Савельев.
- Имеется такое, - самодовольно заявил Яков. – Шуметь надо завтра утром, после того как «спецы» из совхоза прилетят… а вместе с ними Роман Георгиевич и твой старый знакомый Колобков. Именно для последнего, надо устроить представление с фейерверками. У него нервишки слабые, и подозреваю, что после такого инцидента, он сразу станет в Москву обстановку докладывать, и на конкурентов жаловаться.  Пока там будут разбираться, что к чему, много воды утечет, а ты тем временем сможешь эвакуировать своих лесных братьев, куда-нибудь подальше.
- Раз так, будь по-твоему! – согласился Василий. – Да, забыл тебя спросить, ты с нами, или так пришел советы раздавать?
- Я, Вася, может и дурак, но точно не самоубийца, - огорчил своим ответом Крутов. – Меня же с один миг вычислят. А у меня семья в Москве, и после такого свинства, с мой стороны, на них по полной отыграться могут. Можешь в этом даже не сомневаться
- Значит… - начал, было, Савельев, но Яков не дал ему возможности закончить.
- Значит, не значит… но будет с мой стороны и конкретная помощь. Помогу я тебе топливный слад на воздух поднять. Или, и этого тебе мало?
Савельев удивленно посмотрел на Крутова. Честно признаться, о таком подарке он даже и мечтать не смел.
- Завтра, после небольшого смотра войск, Колобков и Роман Георгиевич желают немного поохотиться, чтобы разнообразить унылые провинциальные будни и набраться положительных эмоций. С самого утра, «спецы» проведут очередную зачистку местности, ну а затем, наши уважаемые люди в лес отправятся, за охотничьим трофеем.  А чтобы наши «меткие» стрелки не с пустыми уками назад возвратились, двое местных мужиков по тайге целую неделю ширились, но таки изловили двух диких свиней.  Короче говоря, охота пройдет по ранее утвержденному плану. Весь этот цирк будут проводить на западной окраин городища, там и лес пореже и местность более ровная, без оврагов и буреломов. И вам, при прочесывании местности, уходить далеко не надо. Думаю, в эту сторону «спецы» не сунуться. Теперь наши действия. Как только Колобков и Ко уйдут из городища, я тебе дам знать, по радиостанции. Я тут прихватил с собой заряженный аккумулятор  из НЗ, вставишь в свою «балалайку» и будешь постоянно на связи. Когда услышишь: «охота началась» подойдешь как можно ближе к складу с «горючкой» и дашь по бочкам очередь из пулемета. А я сегодня ночью подложу под одну из них, вот этот сюрприз.
Яков извлек из кармана гранату РГД-5, к которой был прилеплен кусок, похожий на пластилин. Венчал же всю эту гремучую композицию небольшой детонатор.
- Ого, у них и пластит в хозяйстве имеется? – подивился Василий такой запасливости.
-  Я же тебе говорю, как будто на войну собрались, – на полном серьезе заявил Крутов. – После того, как из ПК пальнешь, подрывай заряд при помощи дистанционного управления и уноси ноги, чем дальше, тем лучше.
- А как же ты? – встревожился Савельев. – Ведь если станут проводить расследование, быстро выяснят истинную причину взрыва…
- У меня будет железное алиби! Я завтра с Колобовым ухожу зверя бить, и поэтому плевать я  хотел, на все их версии. Тем более, так долбанет… вряд ли им что-нибудь по свежим следам найти удастся, – уверенно ответил Яков.
- Постой, а много у Колокова будет при себе охраны? – задал Савельев довольно неожиданный вопрос.
- Откуда я знаю, - сходу ответил Яков, а затем, заподозрив что-то неладное, настороженно поинтересовался. – Я зачем тебе это знать? Твое дело бочки с горючим в воздух запустить, и все, миссия окончена. 
- Да так, на всякий случай, – решил отделаться отговорками Василий. – И будь добр, на всякий случай, во время охоты держись от Колобкова как можно дальше…
- Слышь, Савельев, ты даже не думай… - попытался образумить своего товарища Крутов.  – При нем будут телохранители и «спецы». Плюс, близлежащую территорию, как пить дать, оцепят….  Колобков фигура видная, если что, могут потом здесь такого шухера навести, мало места будет.
- Яша, я тебе честное слово даю, что убивать никого не собираюсь. Просто, если будет возможность, припугну маленько, и все…
- Ну, ты совсем с головой не дружишь!!!  Я же тебе говорю, что ничего хорошего из этой затеи не получится. Только себе век укоротишь, и людей своих под монастырь подведешь.
- Ничего прорвемся, - невзирая на все доводы упрямился Савельев. – В любом случае, склад будет взорван, это я тебе обещаю. А с Колобковым, это уже как карта ляжет. Но ты на всякий случай, держись то этих «охотников» как можно дальше…
- Знаешь, в таких случаях говорят: «Дай дураку пистолет, пусть он сам застрелиться», - в бессильной злобе бросил Яков. – Лично я, свой дог выполнил, и тратить время на уговоры сумасшедшего, больше ненамерян, тем более, скоро смена постов, и мне уже возвращаться пора. Да, чуть не забыл, я  вам гостинцев немного приволок….
Яков вытащил из своего массивного рюкзака, два цинка с патронами.
- Это к АК, и ПК, - пояснил он, указывая на металлические ящики. – И вот еще, две коробки для ПБ, на всякий случай.
Также из вещевого мешка были извлечены аккумуляторы к радиостанции, заряженный бок питания к прибору ночного видения и несколько банок консервов.
- Как говориться: «Чем могу»… - сказал Крутов в заключении.
- Спасибо, Яша, тебе большое! – поблагодарил своего заботливого товарища  Савельев. – Особенно за боеприпасы. А то, у нас, всего ничего, при себе осталось…
- Не за что! – великодушно ответил тот. – Ну, все, мне пора!!! А ты, Вася, еще раз хорошенько подумай, перед тем как совершать глупые поступки. До утра у тебя еще время есть….

Вертолет прилетел к часам одиннадцати утра. В это время, Василий вместе со своими соратниками, находился на восточной окраине леса, перед самым городищем. Из летального аппарата быстро высаживались люди одетые в камуфляж и имевшие при себе огромные баулы со снаряжением.
- Это, наверное, и есть те самые «спецы», которыми пугал нас Крутов! – шепнул Василий Роме, который лежал с ним рядом. – А вот, и обещанные охотники с собаками. 
Охотники были одеты попроще, но для здешних мест и такой наряд был высшим шиком. Наконец из МИ-8  выпрыгнули несколько человек, одетых, так же как и спецназовцы в камуфлированную форму, и помогли сойти на грешную землю важному московскому чиновнику и его спутнику Роману Георгиевичу.
- И хранители тела, тут как тут. И того у нас получается, прилетело двадцати восемь человек, – подытожил сои наблюдения Савельев.
– Наверное, тесновато было в «вертушке», - иронично подметил Роман.
- Это точно! – согласился Савельев. – Особенно как для Колобкова… 
Вся эта процессия последовала вглубь городища. Уже через чес, перовая группа, обеспечившая безопасность прибывших гостей, двинулась на западную окарину леса. Среди них можно было легко выделить нескольких человек, прилетавших сегодня утром. Остальные, видимо, были из тех, кто уже не один день нахолодился здесь, в базовом лагере. Все спецы успели надеть поверх своих пятнистых курток разгрузки, из-под которых отчетливо были видны бронежилеты.
- Прямо как на боевой выход нарядились! – пошутил Василий. – Скоро и остальные в лес пойдут. Сейчас немного обождем, пока они местность прочешут, и будем перебираться поближе.
Примерно, через сорок минут, к лесу направились главные действующие лица предстоящей охоты.
Радиостанция разродилась противным шипением, и из динамиков донесся знакомый голос Якова: «Охота началась!».
- Теперь пора! Ты, Ромодан, все понял, что делать надо? – спросил он у таежного обитателя напоследок.
- Да! – коротко подтвердил тот. - Как только стрельбу услышу, сразу же пальну по бочкам, и давлю сюда, - Ромодан осторожно указал пальцем на кнопку дистанционного управления подрывом.
- Это хорошо, что все запомнил! Только раньше времени ничего не делай, чтобы мы свою работу выполнить успели…
- Не переживай, Василий Иванович. Как ты сказал, так и будет!
Савельев, Рома и Стоян  осторожно стали обходить городище. Времени было в обрез но, тем не менее, идти приходилось не спеша, постоянно проверяя, нет ли поблизости вражеского поста. Василий переодически кидал взгляд на свои ручные часы. Успех операции зависел от того, насколько долго перед Колобковым будут разыгрывать спектакль с охотой на диких свиней. «Только бы они подольше этих «тузов» по лесу поводили» - молил про себя Василий.  Наконец-то, показалась первая линия оцепления. Она состояла из тех самых «отморозков», с которыми Крутову пришлось ночевать в городище. Как и предполагалось, криминальный элемент, отнесся к охране без должного рвения. Расстояние между постами, в принципе, было выбрано грамотно, с таким расчетом, чтобы каждый стоящий на часах видел своего соседа и слева и справа, но братки, когда их строгие командиры ушли, стали сходиться друг с другом для задушевной беседы. Найти брешь в таком оцеплении не составило большого труда, и через пятнадцать минут Савельев  со своими людьми уже находились внутри охраняемого периметра. Теперь предстояло совершить самое сложное, казалось даже невозможное, отыскать в лесу Колобкова и прорваться к нему через ряды подготовленных бойцов, которые возможно не уступали, а то и превосходили в мастерстве, самого Василия. С направлением поисков проблем особых не было. Звонкий собачий лай четко указывал место, где сейчас находятся охотники-любители, и их свита. Однако, незаметно подобраться к ним, было очень не просто. Группа не прошла и сотни метров, а уже едва не нарвалась на человека одетого в бронежилет. Часовой неожиданно вынырнул  из-за массивной сосны, когда Василий со своими товарищами находились на краю небольшой опушки. Благо, что бдительны страж, решил справить малую нужду, и не сильно заботился о наблюдении за местностью, потому, вовремя упавшие на землю диверсанты остались им незамечены. Пришлось сделать изрядный крюк, чтобы обойти стороной этот наблюдательный пост. Дальше пришлось двигаться практически ползком, постоянно прячась по овражкам да за небольшими пригорками. Тем временем лай собак становился все громче. Уже стали отчетливо слышны обрывки человеческой речи. Однако, за частоколом деревьев никак не удавалось разглядеть охотников. «Значит, подошли совсем близко» - решил Савельев. Он подал условный знак, всем оставаться на местах, а сам, тем временем, по-пластунски заполз за небольшой холмик. За возвышенностью,  простиралась довольно обширная поляна,  на которой находилась группа людей. Двоих из присутствующих он узнал сразу, это были Роман Георгиевич и Колобков. Еще пятеро, составляли их охрану, плюс два охотника с собаками. Самое главное, Крутов добросовестно отсутствовал в депутатской свите, и это не могло не радовать.  Пока Василий вел свои наблюдения, охотники быстрым шагом направились в лес, видимо, для имитации загона зверя. Семь человек на открытой местности, из них пятеро опытные бойцы, вот такой пасьянс сейчас лежал пред капитаном запаса. Ждать, что кто-либо из хранителей тела оставит своего подопечного, было бессмысленно. Атаковать надо прямо сейчас, иначе будет поздно. Василий подал знак, и Рома со Стояном мигом  оказались рядом с ним. Василий протянул бывшем бойцу спецназа  бесшумный пистолет.
- Стрелять в туловище! – шепнул он своему коллеге. – Надеюсь, что бронежилет выдержит, и мы обойдемся без человеческих жертв. Колобова, покамест, не трогать. Он мне нужен при полном сознании.  Со вторым нашим знакомым, по обстановке, но по возможности без серьезных последствий. Ты, Стоян, идешь сзади, и если, кто еще остался при памяти, добиваешь рукой. Только смотри, не переусердствуй.
Дремучий таежный увалень понимающе кивнул головой.
- Тогда с Богом! И главное не шуметь!
Атака была стремительной и мощной, как ураган. Прежде чем Роман Георгиевич успел  повернуть голову, четверо из его подчиненных уже лежали на земле. Пятый, не заставил  себя долго ждать, и со стоном завалился навзничь. Начальник охраны концерна, попытался было выстрелить в воздух, дабы подать сигнал бедствия всем находившимся в лесу, но человек в маске, был очень проворным и рукоять пистолета выехала ему в район уха. Внутри что-то противно хрустнуло и его глаз заволокло кромешным мраком. Оторопевший депутат государственной думы в полной растерянности стоял перед двумя неизвестными, и тупо наблюдал, как третий подельник побивает поверженную наземь охрану.
- Брось оружие! – тихо он твердо скомандовал Колобкову один из нападавших.
Незадачливый охотник, немедленно выронил из рук свое дорогое ружье.
- Только не стреляйте! – взмолился он. – Я заплачу в три раза больше, чем вам обещано…
- Пасть заткни, и бегом  вон к тому дереву! – человек в маске указал стволом пистолета направление, куда надо двигаться.
Ватные ноги никак не хотели слушаться своего хозяина, но парламентарий нашел в себе силы, чтобы довольно проворно добежать до нужного места.
- Стоять! – грубо скомандовал лесной разбойник.
При этом мерзавец демонстративно скинул на землю пустую обойму и перезарядил пистолет новым магазином. 
- Не делайте глупостей. Я доверенное лицо Бориса Адамовича Маковского. Вас все равно найдут, если со мной…
- Молчать! – грубо оборвал депутата главарь шайки. – Кто ты такой, я знаю, и с тобой, козлиная морда, мне разговаривать не о чем! А вот хозяину своему передай на словах, что нехорошо разевать пасть на чужой каравай. Если он вздумает еще раз послать сюда, кого-нибудь, из своих людей, разбираться уже будут с ним лично. Ты меня хорошо понял?
- Я понял, я все понял… - затараторило до смерти перепуганное  доверенное лицо. – Я думаю, мы сможем решить эту проблему с вашими хозяевами мирным путем…
- А это тебе чтобы ничего не забыл…
 В этот удар Савельев вложил всю свою ненависть. И за тот случай в Грозном, в январе 1995, тоже приложился. Кулак капитана запаса срубил Колобкова под самый корень, и народный избранник, издав противное «ой», упал к его нагом, да так и остался лежать без движения.
- Командир, а ты его не сильно приложил?  - настороженно поинтересовался Рома.
- Ничего страшного. С таким дерьмом ничего не случается, уж поверь мне на слово.
Лай собак вновь стал приближаться. Видимо охотники уже гнали зверя к поляне.
- Быстро уходим! – скомандовал своим подчиненным Савельев.
Когда группа уже благополучно миновала первый ряд оцепления, воздух огласили выстрелы. Видимо охотники обнаружили на поляне лежащие тела и немедленно подали знак тревоги. А затем со стороны городища в воздух взлетел огромный огненный шар, и могучий рев стремительно понесся вдаль над весенней тайгой.   
Уже через час, чудом уцелевший вертолет взлетел воздух, унося с собой Колобкова и всех пострадавших в этом чрезвычайном происшествии.

Маковский сидел в своем рабочем кабинете и был мрачнее тучи. Только что ему доложили о том, что на его людей, отправившихся в тайгу, было совершено нападение. Бог миловал, и все обошлось без человеческих жертв, однако пятнадцать человек госпитализировано, и семеро из них, во главе с начальником безопасности концерна, находиться сейчас в реанимации. Но это обстоятельство меньше всего сейчас волновало Бориса Адамовича. Плевать он хотел на пострадавших. В данный момент его интересовал совершенно другой вопрос, касающийся личности негодяя, который осмелился ему угрожать!!!   Ему, человеку, наделенному практически безграничной властью!!!
- Такой беспредел, может быть только в этой говенной стране! – мрачно сказал он в слух, а затем перевел взгляд на своего помощника, который навытяжку стоял перед его рабочим столом и ждал указаний своего хозяина. – Ну, ничего, я этим ублюдкам еще покажу, кто в доме хозяин. Вели подать мне машину…
Над кандидатурами, этих самых ублюдков, Маковский не долго ломал свою голову. Сразу же, после доклада, он уже  выбрал себе в жертвы пару-тройку конкурентов. И пусть, это были всего лишь подозрения, но и их было вполне достаточно, чтобы начать «ночь длинных ножей».  Виноват, или нет, это уже не суть важно. Пусть все наглядно увидят, что Маковский  в этой жизни чего-то да стоит. С методом расправы тоже было ясно. В самом начале, Борис Адамович хотел разобраться со своими обидчиками хотя и примитивным, но довольно действенным способом. Пуля киллера, могла бесхлопотно расставить все по своим местам, избавив влиятельного бизнесмена от всех проблем. Однако, когда первый приступ ярости прошел, Маковский посчитал, что такая «легкая» смерть, не вполне адекватна размеру нанесенного оскорбления. Лишь при помощи закона, он мог ни только удовлетворить переполнявшее его чувство мести, но и показать всем живущим на 1/6 части суши, от мала до велика, от бомжа и до министра, что с ним шутки плохи. Большие пробки, мешали продвижению автомобиля, и это приводило Бориса Абрамовича в бешенство.
- Что ты тащишься как член по стекловате! Включи сирену и мигалки!!!  - гневно крикнул он своему водителю. – Меня люди в Кремле ждут!!!
 Шофер послушно и быстро исполнил приказание, однако даже это не способствовало увеличению скорости движения. Москва, не взирая на чины, и ранги стояла в томительных, душных, прокопченных клубами выхлопных газов пробках. Лишь к шести часам вечера, автомобиль, на котором везли тело Бориса Адамовича, подъехал к Боровицким воротам Кремля. Возле правительственного здания, визитера уже поджидал чинуша, который давно находился  у Маковского на коротком поводке.
- Борис Адамович, – виновато начал он. – Сегодня организовать встречу никак не получиться. Я вам и по телефону об этом хотел сразу сказать, но Вы же, даже слушать не стали… 
- Еще раз, повтори? То есть, как это не получиться? – сурово прохрипел Маковский. – Ты хоть сам понимаешь, что произошло? На меня готовиться покушение, мой представитель,  депутат государственной думы Колобков ранен…
- Я об этом докладывал, обещали разобраться….
- Да плевать я хотел кому, и что ты докладывал! – надменным тоном оборвал его Маковский. – Может Петюня, ты позабыл, кому хлебным местом обязан?
- Поверьте, Борис Адамович, я сделал все возможное…
 - Значит, не все, раз я до сих пор здесь стою, и слушаю твои бредни!
-  Сейчас я попытаюсь еще раз…. С самим, это точно не выйдет… но может быть с его ближайшим окружением…
  Через полчаса Маковский, уже восседал на заднем сидении своего автомобиля.
- Таври неблагодарные! Столько и сил и средств в них вложено, и такова их плата за оказанные услуги, - говорил он самому себе. 
Давно Борис Адамович не терпел таких унижений. Но, человек с большой буквы, который в прежние времена, мог запросто влиять даже на политические решения, принимаемые на самом высоком уровне, теперь простоял, как школьник перед педсоветом, битых полчаса в кремлевских коридорах, но так и не был принят ни одним мало-мальски значимым чином., не то уж самим…. Слухи, о том, что позиции Маковского сильно пошатнулись, доходили до Бориса Адамович, но он им не слишком-то доверяя. Холодком веяло и входе редких телефонных разговоров, которые случались с хозяевами высоких кабинетов. Но сегодняшнее происшествие  было первым ударом похоронного колокола, который извещал всех, что звезда Маковского стремительно падает с политического небосклона. Не рановато ли  решили списать его в запас? У него ведь еще есть порох в пороховницах, и он не позволит, чтобы с ним так обращались. Если нужно, то он пойдет до конца. Если потребует того ситуация, может даже организовать дворцовый переворот….  Хотя….
Когда Маковский вырвался из плена этих мрачных размышлений, заметил, что его авто давно катит улицами вечерний столицы. Он приоткрыл окно и вдохнул полной грудью теплый майский воздух.
- А может ну его? – сказал он своему водителю.
  - Что вы сказали, Борис Адамович? – испугано переспросил шофер, так и не поняв смысла сказанной фразы.
- Говорю, Гриша, может свернуть все дела, и уехать отсюда подальше. Как хочется провести старость в цивилизованном обществе, а не в этой Богом забытой дыре. Мотну, например в Англию. А что? Хорошая страна, с вполне демократическими законами. Верховенство капитала, там не зыблемо как королевская власть. Учи, Григорий, английский язык, а то брошу тебя гнить в этой клоаке.
Уловив игривое настроение своего строгого хозяина, водитель позволил себе некоторые вольности.
- Так в Англии, погода плохая, сырость. Да и кормят одной овсянкой, то того все там такие и тощие.
- Эх, Гриша. Гриша, ничего ты в жизни не смыслишь. Да оно тебе и не к чему. Давай вези меня домой. Устал я, надо как следует выспаться, а потом уже на трезвую голову буду решать, стоит мне ехать на Туманный Альбион или еще здесь в дерьме побарахтаться…

Когда Савельев сыпал пустыми угрозами Колобкову, он конечно же на знал, о всех этих тонкостях столичной жизни. Просто капризная фортуна, в который раз, повернулась лицом к бывшему десантнику, и показала свою блестящую улыбку. Экспедиция, свернула остатки своего таежного лагеря в старом городище уже на следующий день. В свете последних событий, Борису Адамовичу стало не до разработки новых месторождений, и потому, все московские гости через три дня покинули территорию области, за исключением тех, кто находился на больничном стационаре. Из тайги Василию и Роману пришлось выбираться пешком. Благо, что старый схрон с провиантом и снаряжением оставленный предусмотрительным Яковом еще осенью прошлого года в районе городища, остался цел и невредим. С таким запасом, можно было дойти  пешком хоть до самого самой Москвы. Ромодан отослав Стояна в деревню, с радостной для всех поселян вестью, сам еще почти что месяц провожал по лесным дебрям своих побратимов. Перед расставанием Савельев с барского плеча презентовал ему свой ПБ, и ПК, оставив при себе «Калашников», так на всякий случай. Только в середине июля, измученные путники благополучно добрались до ближайшего поселка. В поселковом совете с большим интересом выслушали легенду, о пропавшей экспедиции и обещали через местные власти оказать помощь пострадавшим. Однако, Василий не стал дожидаться милости то сибирских чиновников, и решил раздобыть деньги на проезд своими силами. Хорошо, что местный председатель оказался мужиком зажиточным, и приобрел у таежных скитальцев, по сходной цене, спутниковый телефон, приборы ночного видения, и еще часть амуниции (от автомата освободится еще перед выходом из леса, дабы избавить себя от ненужных объяснений, откуда взялось это незарегистрированное оружие).  Вырученной суммы хватило не только на купейные билеты до самой Москвы, но еще и на столование в вагоне ресторане по всему пути следования осталось. По приезду, сразу отзвонились Якову, который так и остался занимать свою прежнюю должность, несмотря на отрицательные результаты таежного похода. Даже напротив, для многих сослуживцев и некоторых руководителей он стал былинным героем, наподобие Робинзона Крузо. Крутов, с радостью встретил своих друзей, и пообещал посодействовать в получении ими командировочных, от фирмы заказчика. Конечно же, никто в концерне руководимым Борисом Абрамовичем, и слушать не хотел об этой темной истории, однако Яков настоял, и Роман с Савельевым получили по половине обещанных денег за свои старания.
Оставался еще один не решенный вопрос, с уголовным делом, возбужденным в отношении Савельева. Но и тут капризная судьба оказала Василию большую услугу. Еще в самом начале весны, районный прокурор, дядя того самого молодого повесы, с которым бывший десантник обошелся довольно грубо, был снят с должности и за какой-то коррупционный скандал и направлен с понижением, подальше от глаз своих строгих начальников, в «Тмутаракань». Разумеется, с его уходом это пустяковое «дело» успело припасть большим слоем пыли. Молодчина Крутов, через свои связи, нашел нужные нити и рычаги и вышел на нового прокурора с ходатайством, о прекращении уголовного преследования своего товарища. Перед тем, как принять окончательное решение районный страж закона решил лично повидаться с фигурантом в неофициальной обстановке. Яков, на всякий случай дал Савельеву небольшой пакет, который он, ежели чего, должен был передать государственному служащему  в знак благодарности.  Встреча произошла в одном из ресторанов, где у Кроутова были большие скидки. Уже с первого взгляда Савельев понял, все будет хорошо. А когда под водочку пошел душевный разговор, то выяснилось, что новый начальник проходил срочную службу в воздушно-десантных войсках. Когда, Василий еще только ехал поступать в Рязанское училище, он уже второй год топтал горные тропы афганской земли. Затем была юридическая академия и довольно успешная карьера в прокуратуре. Ну, а так, как Василий тоже оказался бывшим «голубым беретом», да еще успел повоевать в Абхазии  и Чечне, в отношении дальнейшего уголовного преследования не могло быть и речи. Даже деньги прокурор брать на отрез отказался. Ему хватило, и того, что его новый знакомый заплатил за «стол». На следующий день были вызваны свидетели, со стороны охранного предприятия, где когда-то трудился Василий, а так же милиционеры, прибывшие тогда на место происшествия. Новые показания очевидцев ставили под сомнение вину капитана запаса, и через неделю было вынесено соответствующее постановление, о том,  что дело в отношении Савельева следует прекратить, в связи с отсутствием состава преступления. Никто, такого решения оспаривать не стал, даже сам потерпевший, который к тому времени уже окончил престижный ВУЗ, женился и работал в крупном государственном учреждении. В конце августа из Прибалтики вернулась Инга вместе с сыном, и тихая семейная жизнь снова вошла в свое спокойное русло. На этом, собственно говоря, можно было бы и закончить эту невероятную историю, случившуюся с Василием Ивановичем Савельевым, если бы не одно обстоятельство, о котором непременно следует упомянуть. Все дело в том, что в то время, когда Савельев решал в Москве свои личные вопросы, в далеком Дагестане уже гремели взрывы. 
   7 августа 1999 с территории Чечни было совершено массированное вторжение боевиков в эту кавказскую республику под общим командованием Шамиля Басаева и арабского наёмника Хаттаба. Ядро группировки боевиков составляли иностранные наёмники и бойцы «Исламской международной миротворческой бригады», связанной с «Аль-Каидой». Российские власти предложили ичкерийскому руководству провести совместную, с федеральными силами операцию, против исламистов в Дагестане. Было также предложено «решить вопрос о ликвидации баз, мест складирования и отдыха незаконных вооруженных формирований, от которых чеченское руководство всячески открещивается». Аслан Масхадов на словах осудил нападения на Дагестан, а также их организаторов и вдохновителей, однако реальных мер для противодействия боевикам не предпринял. Более месяца шли бои федеральных сил с вторгшимися ваххабитами, закончившиеся тем, что бандиты были вынуждены отступить с территории Дагестана обратно в Чечню. В эти же дни — 4-16 сентября — в нескольких городах России (Москве, Волгодонске и Буйнакске) была осуществлена серия террористических актов — взрывы жилых домов.
   Учитывая неспособность Масхадова контролировать ситуацию в Чечне, российским руководством было принято решение о проведении военной операции по уничтожению боевиков на территории республики. 18 сентября границы Чечни были блокированы российскими войсками. 23 сентября подразделения федеральных сил начали массированные бомбардировки чеченских объектов, 30 сентября они вошли на территорию Ичкерии. Так началась «Вторая чеченская война». 

Дождливым осенним днем 1999 года, Василий стоял на КПП, родного полка, которому честно отдал не один год своей жизни.
- Проходите, начальник штаба батальона уже ждет! – сказал боец стоявший на «вертушке». – Вас проводить? 
- Не стоит! – вежливо ответил Василий  - Я и с закрытыми глазами дорогу найду. Когда-то это был мой второй дом…
Боец понимающе посмотрел на этого человека и открыл проход.
- Ба, Василий Иванович! Сколько лет сколько зим. Честно признаться, не ожидал тебя увидеть. У нас слухи ходили, что ты в тайге без вести пропал, - радушно встретил гостя подполковник.
- Как видишь, слухи о моей кончине были слишком преувеличены. Могу тебя заверить, я жив, здоров и полон сил.
- Ну, а к нам, какими судьбами? – поинтересовался начальник штаба. – Или нет, давай, может, по сто грамм коньячку, за встречу.
- Не откажусь! – согласился с таким предложением Савельев. 
Когда первая рюмка была выпита, до дна, и вкратце рассказано о жизни, семье и коммерческих успехах, начальник штаба задал Василию вполне ожидаемый вопрос:
- А ты к нам как, просто в гости или по делу?
- По делу! – ответил Савельев. – Слышал я, что у вас проблемы. Пришла разнорядка производить замену личного состава находящегося сейчас в Чечне, а подготовленных кадров нет.
- Это точно! - прервал его подполковник. – С девяносто шестого по девяносто восьмой много хороших парней, вроде тебя, уволилось. Сейчас, считай, что одна молодежь необстрелянная осталась.  Вот и кинули, кличь среди ветеранов, чтобы «тряхнули  стариной».
- Считай, что я откликнулся на ваш призыв.
- Это ты серьезно? – недоверчиво поинтересовался начальник штаба.
- Серьезней не бывает!
- А как жена на это посмотрит, ведь не к теще на блины поедешь? Там всякое может случиться…
- Инга выходила замуж за офицера, и за время нашей супружеской жизни успела привыкнуть ко всем тяготам и лощениям жены военнослужащего, - уверенно ответил Савельев.
- И что, вот так просто взяла и отпустила?
- Не просто, но в нашей семье, на правах мужчины, решения принимаю я! Так что, записывай меня в добровольцы, готов служить на должности рядового… 
- Не горячись, Василий Иванович!- осадил его офицер. – Таких специалистов на должность рядового? Это же форменное преступление! Есть у меня один командир взвода, которого я бы с удовольствием разжаловал, в ефрейторы, но у него папа, шишка на ровном месте… Пойдешь заместителем командира в «ветеранскую группу». Такое  назначение устроит?
- Заранее благодарю за оказанное доверие!
- Лучше делом меня отблагодаришь, а сейчас давай быстро в военкомат. Я позвоню кому следует, чтобы не было никаких проволочек и бумажной волокиты. Так что жду Василий Иванович, с дорогой душой. Мы ведь одна семья, и родитель у нас общий, один на всех - «дядя Вася»*. 

*«Дядя Вася» -  Маргелов, Василий Филиппович (27. 12. 1908 - 4. 3. 1990). Генерал армии, участник Великой Отечественной Войны, герой Совестного Союза, лауреат Государственной премии СССР. Занимал должность командующего воздушно-десантными войсками с 1954-го по 1979-й  (с перерывом с 1959 - 1961 – заместитель командующего ВДВ).  Фактически являлся создателем этого рода войск. В память об этой легендарной личности и поныне десантники в шутку переводят аббревиатуру ВДВ как «Войска дяди Васи».


ЭПИЛОГ
    
Возможно, после калкинского побоища, а быть может, и после нашествия татар на Русь родилась в народе  былина - «Отчего перевелись витязи на святой Руси». В ней говориться, что богатыри, не сумев одолеть силу могучую и невиданную, бежали в горы и там превратились в камни. Однако, в трудные для отчизны времена витязи вновь возрождаются, дабы стать на ее защиту. Так было на Куликовом поле, и на Бородинском. Видели их и среди экипажа гордого «Варяга». В Великую Отечественную об их ряды не раз спотыкались фашистские танки. Это они накрывали вражеские доты своими телами. И в том, что сейчас богатыри вновь пробудились от векового сна, Савельев и его боевые товарищи доказали в своем первом бою новой войны, на безымянной высоте под Зандагом. Доказали и себе, и тем, кто с тупым упрямством пер на них. По-другому не могло и быть, ведь позицию удерживали десантники, а для «крылатой» гвардии невыполнимых задач не существует по определению.

КОНЕЦ