Глава 6. Шанди отец, брат и любимый

 Вот такой «запрещенный» появился очень-очень скоро. Конечно, не в реальной плоти и крови. Он был когда-то плотью и кровью, и «золотыми руками», и «головастым» парнем...
…Как-то раз в очередной своей вылазке в надоевший город Надэль выбрала для похода самый опасный район, в который она боялась приходить. В доме, располагавшемся прямо напротив чудовищного развала огромного блока Черноградской  АЭС, она не была ни разу. Девушка решила начать свой поиск книг и дисков с верхнего этажа. Зашла по лестнице на второй этаж коттеджа и проникла в первую попавшуюся квартиру. Перед ней открылась просторная комната, видимо, одного из работников станции. Все здесь было – официально, холодно, по-всемирному государственному. Кругом были развешаны проекты, планы, схемы красивой, новой и целой на бумаге станции. На столе еще остались какие-то очень мудреные бумаги и даже имелась маленькая модель реактора.
 «По-видимому, здесь жил инженер», - подумала Надэль,  а потом, взяв в руки никогда не виданный прежде бритвенный станок, который она обнаружила в ванной комнате, прибавила: - «Инженер - Мужчина». Это бы так не возбудило ее воображение, когда бы она не знала, что вот уже несколько десятилетий инженерами становились ТОЛЬКО объявленные самой умной половиной человечества – женщины.
А тут…
 Большая редкость.  Так значит, житель этой квартиры обладал настолько глубинными и могучими знаниями всей технологии, что даже не смотря на его «слабый» пол он был принят в ведущие инженеры станции.
По привычке бесцеремонно осматривать чужие вещи, которая сложилась после года жизни в полном одиночестве, она потянулась к лежащему на столе ежедневнику. Там-то наверняка, будет написано хоть что-то о его владельце.
Последняя страница была очень сильно примята. На ее снежно-синих листках обозначалось время последней записи: 4 мая 2186 года. Значит, он погиб в первые дни после взрыва.
«Я умираю, что абсолютно точно. Тому, в чьих руках окажется ежедневник, прошу не винить меня в грехах перед Всемирным Государством. Я оказался слаб спасти эту станцию. Потому что не возможно спасти станцию от…» - и на этом самом месте листочек был кем-то  оборван.
Надэль извивалась ужом, от того, как нужно было узнать ей причину аварии или имя того, от кого не смог спасти станцию этот мужественный человек.
Она быстро посмотрела на начальную страницу ежедневника, где могло быть написано имя. И оно красовалось там, где ему и положено быть:

Name         Shandy
Soname     Adam
Date of birth  23 September 2161

Photomaker
Passport №   23 567687 4990 200


«Ну и почерк! Он, что не из Всемирного государства? Вообще, само имя Шанди   - немного не северо-западное», - размышляла Надэль, положив еженедельник в свой «походный» рюкзак и осматривая комнату далее. У нее создалось очень стойкое впечатление, что эта квартира таит в себе некий секрет. Дело в том, что в ней не было, совершенно ничего уникального, личностного, того, что служит для души: ни фотомейкера, ни какой-нибудь безделушки, ничего - из неловко оставленного «личного». Такое ощущение, что абсолютно все здесь сделано для того, чтобы подобно ширме прикрывать истинное существование этого человека. Одно дело мужчины-операторы, с юных лет прикованные к своей койке – у них интересы были совсем узки, и то, сколько всего интересного было в их комнатах – от коллекций фантиков конфет до собраний рок-н-ролльных журналов. Все это выдавало в них  обычных «земных» людей. Здесь же, кроме ежедневника не было, да  ничего больше не было!
«Что-то здесь не так!» - сама не понимая почему, она взглянула на  лампочку, которая была прикреплена сбоку, а не сверху, как в обычных квартирах. «Что-то здесь не так!» - Надэль обратила внимание на общепринятое место лампы дневного света. В самой же середине потолка был едва видный закрашенный белым четырехугольник, выдававший люк, идущий наверх, на чердак.
 «Перед смертью он замазал краской этот люк. Понятно, прятался от Интердизайнера на чердаке! Умница!» - похвалила она то ли его, то ли сама себя.
Отправившись по общей лестнице на чердак, она столкнулась с трудностью – та общая дверь была наглухо забита. Но не плечистой, наращивающей мускулы для борьбы с Мамоном-IV девушке  - не  преодолеть этой преграды.
Когда Надэль ворвалась в дверь, пыль поднялась целым облаком. Не зря она ушибла плечо, здесь ее ждал самый настоящий сюрприз. Само воплощение «личной» комнаты мужчины-инженера. Вот где он проводил большую часть своего времени, вот где все его фотомейкеры, письма и предметы «для души», вот где были его книги, пластинки, диски и даже свой самодельный независимый от Ока Интердизайнер!
Этот человек, Шанди, будто бы вчера покинул свой дом. Он любил получать письма – вся его переписка по электронной почте была распечатана и аккуратно сложена в отдельную папку под названием «Моя Ли». Понятно стало, что переписка эта была дорога мужчине, иначе он так тщательно и любовно не хранил бы ее. Надэль не стала читать его письма от любимой, так как посчитала это совсем нескромным делом.
Более того, на его настоящем рабочем столе (вот где рождались все его схемы и изобретения!) в самодельной деревянной безыскусной рамочке был помещен фотомейкер, явно распечатанный с компьютера, скорее всего той самой Ли, которую Шанди называл «своей». Это была симпатичная девушка с говорящими о ее происхождении узкими глазами и гладкими длинными черными волосами. Китаянка, лет девятнадцати, глядела на Надэль весело и дружелюбно. «Верно, так она хотела смотреть на своего друга по переписке Шанди. Красивая!» - невольно  вздохнула  Надэль и впервые испытала настоящее чувство ревности.
Она никогда бы не призналась в этом, но в ее детстве и отрочестве не было места даже какому-нибудь захудалому примеру жития существа мужского пола. Девчонка, которая воспитывалась двумя женщинами, (одна из которых вообще не знала чувства любви к мужчине, а только жалости) слишком долго жила в четырех стенах. Окружающие люди даже не догадывались о ее существовании. А из разговоров бабушки с мамой многого не узнаешь. Того, что нормальные дети должны усваивать априорно, на живом конкретном примере. Например, что должен делать мужчина в доме,  какую роль он играет в воспитании детей, зачем он бреет свое лицо и как он это делает? Почему нужен этот непонятный субъект, если женщина может сделать все на свете без его участия и помощи?
Все это было для Надэль болезненной и неприятной загадкой. Тысячью загадок!
Бывая в заброшенных комнатах операторов, девочка все больше разочаровывалась в мужском сообществе: слабость, леность, неприглядность их существования, неугомонность в желаниях, бесплодность блуждающей мысли поражала ее.
И тут «встреча» с человеком, мужчиной, имеющим собственное неповторимое «Я»! Это было для нее открытием! Почти что признанием, что марсиане тоже люди!
Значит, не все так безнадежно было в мужском начале, значит, лишь искусственным способом из вполне здравомыслящих, интересных личностей получались такие вот странные «мальчики на кнопках», в подметки не годившиеся даже самым бесперспективным женщинам!
Теперь, осознав такое состояние дел, Надэль очень хотела, чтобы в ее жизни встретился такой человек – защитник, мыслитель, друг, наконец!
Она внимательно посмотрела на фотомейкер улыбающегося молодого человека, несомненно, самого Шанди: его добрые темные  раскосые глаза и крупные европейские  черты лица говорили о многом: о безусловно  смешанном происхождении, о том, что непонятно, каким судьбам, китаец наполовину, он был рожден и воспитан в Северо-Западном государстве, о том, что он был просто очень красив и справедлив и обладал, видимо, очень мудрой и доброй душой и глубокими познаниями в науках и в жизни. Она не испытывала и доли отчуждения или ненависти, которая ежедневно прививалась жителям Северо-Запада к другой части света по каналам Интердизайнера. Она влюбилась. В первый раз влюбилась в человека, которого нет больше на земле. Но он был в ее воображении. Он присутствует в пустом пространстве этого чердака, который стал его любимой комнатой. Он в каждом письме и в записях в толстых тетрадях. Он в этих несовершенных, но таких забавных вещах, что были сделаны его руками. Он в книгах, которые прятались в папках со схемами и высылались ему из Китайской провинции только в таком вот виде. Он не знал письма новоарабского языка, на который пришлось перейти всем жителям Юго-Востока, поэтому далекий эксперт атомной энергетики Ли пересылала ему «обменные» материалы в объемных папках только на старокитайском. Надо отметить, что в папках, среди схем и таблиц прятались куда более ценные вещи (книги, фотомейкеры, маленькие подарки), чем стародавние теории строения атома. Не будут же два великих государства в условиях призрачного мира, на пороге очередной войны обмениваться последними научными разработками!
Да. Появилась ревность, а, значит, она точно влюбилась в Шанди.
Сначала Надэль, капитально обосновавшись в комнате инженера, решительно убрала фотомейкер соперницы, потом, подумав, поставила его на свое место.
Приходя сюда каждый день, девочка, сама того не замечая, стала «играть» с этими двумя героями в «дочки-матери». Мама (она же получилась неизбежная соперница) у них была китаянка Ли, папа – ее любимец полукровка Шанди, дочь  - самая лучшая и любимая – конечно, Надэль! Вот так и не иначе!
Говоря серьезно, эти лица на фотомейкерах стали для нее как родные. Она растворялась в атмосфере этой комнаты. Единственное, что не давало ей вообще переселиться к «ним», это не перестающее действовать сильное излучение от места взрыва, которое находилось за окном. Потому Надэль решила перенести все самое ценное к себе в укрытие, в родной дом.
Из всего разнообразия вещей она перетащила к себе: самодельный, неподключенный в Всевидящему Оку небольшой Интердизайнер, все книги Шанди по китайской медицине, школе Шаолинь, книгу китайского мудреца Лао-цзы «Дао дэ цзин», руководство старинного учителя боевых искусств Брюса Ли, ежедневник ее любимого Шанди и, конечно, фотомейкеры своих новых друзей - Ли и Шанди.
«Ах, если бы они были живы! Как бы я хотела обнять их!» - думала Надэль, глубоко вздыхая: – Но нет, не возвратить моих самых родных, не приобрести новых самых любимых друзей. Нет, все это лишь фантомы. Маски,  пустоты… Но они мне дороги! Памятью…» - и несчастная девушка, что есть сил прижала к себе фотоальбом с изображениями улыбающихся и счастливых.
Но мертвых…


Рецензии