Еврейский Индиана Джонс

Индиана Джонс оказался маленьким и лысым, зато - настоящим, американским, в широкополой шляпе и очаровательной улыбкой, которая вполне могла бы затмить экранную - Гаррисона Форда.

Марку 63. И он объехал много стран. Даже забирался в джунгли Гватемалы. Ну что он забыл в наших Палестинах? Махать кайлом под палящим солнцем за свои кровные три тысячи долларов? Раскапывать прошлое страны, гражданином которой ты никогда не был? Понять это невозможно. Можно лишь почувствовать. Да и то, если ты из такого же рода-племени одержимых добровольцев, прибывающих в Израиль на раскопки в надежде открыть (а точнее будет сказать – отрыть) еще одну тайну прошлого.

Инженер Марк Барбараш эмигрировал из Одессы на Запад в 1977. Первые 17 лет прожил в Канаде, затем переехал в США, где живет последние 12 лет, работая в вагоностроительной промышленности. А поскольку в Америке нет собственных компаний, занимающихся выпуском вагонов, Марк участвует в проектах, связанных с другими странами, где есть такие производства – Италией, Чехией, Японией… За последние четыре года ему приходилось летать в страну восходящего солнца не менее 25 раз. Что же касается увлечений, то это, прежде всего, история, а точнее, библейская история.

Роман с Израилем начался у Марка с подписки на специализированный археологический журнал, в котором он увидел объявление о том, что на раскопки в Кейсарию требуются добровольцы.

- Я взял на работе отпуск и поехал в Израиль на раскопки, - вспоминает Марк. – Думал: «Не понравится – уеду». Провел в Кейсарии две недели, и мне понравилось. С 2002-го я начал ездить в Бейт-Цайду (Вифсаиду – Ш.Ш.). Там вообще очень интересные места, - вдруг, безо всякого перехода: «Говорят, здесь Иисус ходил по воде, я тоже пробовал, но у меня не получилось». Продолжает как ни в чем ни бывало, уже серьезным тоном, - В общей сложности я провел на археологических раскопках в Бейт-Цайде пять своих отпусков, о чем совершенно не жалею. При том, что мне доводилось копать даже во время Второй Ливанской войны, когда над моей головой летали ракеты.

- А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, - прошу я.

- Я прилетел в Израиль летом 2006-го, буквально за два до начала войны, и сразу поехал на север. А потом вдруг началось… Не то, чтобы я пугливый, но под обстрелом бывать еще не приходилось... Без конца звонила жена, требовала, чтобы возвращался домой, а мне было интересно. Помню, что в первые дни в киббуц Гиносар прибыло очень много людей с севера. Когда две ракеты упали в районе Тверии (с гордостью: «Кстати, я видел это своими глазами!»), через три часа киббуц опустел. С раскопок тоже половина людей сразу уехали. А я остался и продолжал копать. В тот же день, когда упали ракеты в районе Твери, точнее, ночь, меня подбросило на кровати: раздался жуткий грохот, земля содрогнулась. Наутро я узнал причину: израильская армия разбомбила неподалеку от границы склад с боеприпасами. А тогда, ночью, вернувшись в постель, я подумал: «А, может, жена все-таки права, и я полный идиот, что здесь остался?», - смеется. – В общем, я продолжал копать, а директор раскопок нас инструктировал: «Когда упадет ракета, не стойте и не смотрите на нее, а сразу падайте лицом в землю, чтобы вас не посекло: ракеты начинены железными шариками и гвоздями». Сейчас вот думаю: а что если бы в Израиле из-за войны закрыли аэропорт? Пришлось бы добираться в Америку окольными путями, что заняло бы месяца два, зато сколько бы еще посмотрел всего по дороге! Главное, что я тогда понял, - делает паузу и произносит с нескрываемой иронией, - что я не очень испугался!

- Какие еще раскопки были после Бейт-Цайды?

- Один сезон я копал в районе побережья Дор, где когда-то находился древний финикийский порт. А в этом году отправился на раскопки в Рамат-Рахель. Здесь тоже было очень интересно, только по утрам холодно…Все же горы, Иерусалим…

- А просто путешествовать по Израилю приходилось?

- Да, я много раз бывал в Израиле и до раскопок. Здесь живет мой друг, которого я знаю с первого класса. Он надо мной смеется: «Платишь три тысячи долларов за то, чтобы махать киркой на жаре. Давай я тебе устрою раскопки за полцены около своего дома!».

- А что за народ приезжает на раскопки в Израиль?

- Сначала расскажу, как это происходит. Начинается все с того, что какой-нибудь профессор, группа ученых, университет, или несколько университетов проявляют интерес к определенному историческому периоду, связанному с землей обетованной. Они обращаются к израильскому правительству за разрешением на произведение раскопок в Израиле и, получив лицензию, набирают для работ студентов и добровольцев. Такие, как я, обычно составляют от десяти до пятнадцати процентов участников раскопок. Разница лишь в том, что для студентов – это учеба, практика, а для нас – сплошное удовольствие, - безо всякого перехода, с серьезной миной. – Прожив в Одессе 32 года, из которых я большую часть времени провалялся на пляже, я решил: хватит бедельничать, настало время копать. – Улыбается. – Единственное неудобство: у тебя отпуск, а вставать приходить в полпятого утра, ведь раскопки начинаются в полшестого. До девяти мы без перерыва зарываемся в землю, после чего следует короткий перерыв на завтрак и - снова работа до половины первого. Потом мы собираем инструмент и отмываем в воде свои находки. Так что рабочий день на раскопках длится не менее шести-семи часов, а на досуге профессора читают нам интересные лекции. Однажды был такой случай: лектор пытался убедить аудиторию в том, что Давида и Соломона на самом деле не было, во всяком случае, в таком масштабе, как это принято считать: то есть, никаких дворцов – максимум, маленькие дворики. Два других профессора, придерживающиеся противоположного мнения, в знак протеста молча поднялись и вышли…

- За восемь лет, наверняка, попадались интересные находки…

- В основном, мы находим черепки, вазочки, монетки. Иногда - кости. А вот в Рамат-Рахель нам удалось найти золотые сережки, которым примерно две тысячи лет, и откопать стену. Археологи считают, что эта стена - неопровержимое доказательство персидского присутствия. Впрочем, кто знает, что они скажут через год... Помню, однажды мы обнаружили в Бейт-Цайде круглый каменный диск с отверстием в центре и все очень радовались по поводу того, что нам попался древний якорь. А когда я приехал в Бейт-Цайду через год, археологи уже говорили, что то был не якорь, а просто камень с дыркой, образовавшейся естественным образом, - смеется.

- Ну а что касается личных трофеев, точнее, находок?

- Однажды я нашел железный гвоздик, которому две тысячи лет, и был от этого в полном восторге. Но чаще всего попадаются монетки, которые покрыты слоем земли и угадываются по округлой форме.

- А что за народ приезжает в качестве добровольцев? Типы, характеры…

- На раскопках в Бейт-Цайде я встретил одного священника, кажется, он был из Греции, а в Рамат-Рахели – раввина. В этом году на раскопках в Рамат-Рахели я встретил 75-летнюю профессоршу из Охайо – Ронду: кстати, она не археолог, а такой же любитель, как и я, только в отличие от меня, конечно, киркой не машет, а выполняет более легкую работу – промывает находки. Еще я очень впечатлился от встречи с двумя американскими профессорами, которым тоже далеко за 70: один - специалист по Старому Завету (автор нескольких исследований о Всемирном потопе, которыми я в свое время зачитывался), второй – по Новому Завету. Они трудились на раскопках в Израиле две недели, откуда сразу уехали в Африку – заниматься миссионерской работой. Мне было очень интересно с ними беседовать, я люблю общаться с теми, кто знает больше меня. И, кстати, я получил от этих профессоров личное приглашение поехать в будущем году на раскопки в Иорданию. Думаю, половину отпуска буду копать в Израиле, половину – в Иордании.

- А молодежь в вашей группе была? Я имею в виду не студентов, а добровольцев.

- Была девочка-дзюдоистка из Австралии. Где-то она у меня есть на снимке вместе с Рондой…

- Насколько я поняла, в качестве добровольцев немало верующих людей.

- Да. Особенно много христиан. Без молитвы они трапезу не начинают...

- А как, кстати, жена относиться к тому, что каждый отпуск ты проводишь на раскопках?

- Она счастлива. Только говорит: «Почему на две недели, а не на два года?», - смеется.

- Она не пробовала поехать на раскопки хотя бы один раз?

- Моя жена? На раскопки? Она, в отличие от меня, нормальный человек, - опять смеется.

- Были случаи, когда с раскопок что-то тащили - пытались похитить что-нибудь ценное?

- Я такого не слышал. Сюда ведь приезжают серьезные люди, фанаты. Мне самому археологи сколько раз предлагали: «Возьми черепок на память. Их тут тысячи, все равно лишнее выбрасываем».

- Ну и?

- Ну да! Археологи-то, допустим, разрешили, но ведь пограничники об этом не знают! Тратить время на объяснения - что и как… Да и вообще я получаю большее удовольствие от самого процесса раскопок, чем от черепков в качестве «трофеев». Их, кстати, можно купить в любой антикварной лавке за смешные деньги. Так что я предпочитаю привозить с раскопок «фототрофеи», в том числе – и такие, - Марк, смеясь, показывает на экранчике дигитальной камеры фотографию, где он снят с Шимоном Пересом, посетившем раскопки в Бейт-Рахель.

- Что обычно берут с собой на раскопки? Какой багаж?

- Какой там багаж! Еду с одним рюкзаком, чем однажды очень насторожил службу безопасности в аэропорту Бен-Гурион: «Вы были две недели в Израиле. А где ваш багаж?» Когда я сказал, что провел две недели в Бейт-Цайде, все вопросы сразу отпали. А что мне сюда везти? Кирки нам выдают на раскопках. Можно взять даже две, если ты способен долбить землю сразу двумя руками. Ну, мне-то одной кирки обычно хватает, - с иронией. - В этом году давали даже перчатки. А ботинки, в которых я работаю на раскопках, я храню у своего друга в Холоне.

- Живешь в Америке, работаешь в Японии, а копаешь в Израиле. Фамилия при этом - еврейская. Не пора ли уж перебраться в наши Палестины насовсем?

- Кстати, мое настоящее имя не Марк, а Мерон. И фамилия у меня не просто еврейская, а библейская. В переводе с арамейского означает: «сын сына Аша», то есть я потомок предводителя одиннадцатого колена израилева. Когда я начинаю объяснять жене, какую честь оказал ей, дав свою фамилию, она не выдерживает и выходит из дома, - смеется. – Что же касается репатриации, то я бы с радостью, только здесь нет работы по моей специальности. И внуки у меня в Лос-Анджелесе (сын Марка, Эрнст Барбараш – голливудский режиссер и продюсер – Ш.Ш.)

- Какие люди тебе больше нравятся?

- Независимые, самостоятельные. Как мой сын. Я люблю помогать людям, которые больше надеются на себя, чем на других. То есть стараюсь следовать притче: «Если ты станешь ловить рыбу для голодного, то накормишь его на один день, если научишь его ловить рыбу – накормишь его на всю жизнь».

- Какое среди твоих путешествий было самым экзотическим?

- В джунгли Гватемалы. У нас была группа из пяти человек и масса приключений. Однажды я умудрился разбить палатку на тропе, по которой стадо буйволов шло на водопой. Буйволы большие, а я маленький, так что им было очень легко меня не заметить, - улыбается. - Слава Богу, наши проводники, курившие травку, еще не совсем от нее одурели и вовремя меня спасли…А еще мы тогда ловили игуану…

- Зачем?

- Чтобы съесть. Дело было так. Мы плыли по узкой реке, окруженной красивыми высокими деревьями. Я заметил, что на многих сидят огромные игуаны и в шутку спросил солдата (забыл сказать: нашими проводниками были бывшие солдаты, оказывается, там была гражданская война, а я, собираясь в Гватемалу, как-то не обратил на это внимания): «Вы ЭТО тоже кушаете?» Он отвечает: «Да. Хочешь попробовать?» - «Конечно!». – «Хорошо, сейчас будем ловить». Солдат объяснил, что игуана, падая в воду, почему-то бежит назад к дереву по окружности, и поэтому мы должны стать полукругом и быстро хватать ее за спину. «Сейчас я ударю по дереву палкой, а вы, смотрите, не промахнитесь, хватайте только за спину, потому что если промахнетесь и попадете на острые зазубрины хвоста, вам отрежет руку». Я тут же покинул полукруг со словами: «Я всю жизнь прожил в городе, никогда не ловил игуан, а ты хочешь, чтобы я с первого раза схватил ее за спину и не промахнулся?»

- Так и не попробовал игуану?

- Почему? Попробовал. Они-таки поймали ее вчетвером, без меня. Мясо, кстати, такое вкусное и нежное, как… у кролика. Вообще-то только вернувшись домой, я понял, насколько в Гватемале на самом деле было опасно: змеи и всякое такое…

- Это была самая большая авантюра в твоей жизни?

- Почему самая большая? Самая большая - это когда я женился на девочке из нашей школы, - смеется. - Мы женаты уже 43 года. Эта девочка обещала мне когда-то приданое. До сих пор жду. Караван-сарай открыт, верблюды еще идут, просто заблудились, как Моисей в пустыне.

- А как тебе Япония?

- О! О Японии я могу рассказывать очень долго. Очень люблю японцев. При том, что они считают, что Япония и все, что в ней, не имеют равных, и постоянно спрашивают меня: «Марк-сан, почему ты все время едешь копать в Израиль? Почему не копаешь в Японии? У нас тут самые лучшие древности!». А еще они всякий раз переводят разговор на другое, когда я прошу их сводить меня на чайную церемонию к настоящей гейше. Наверное, считают, что я, как представитель другой культуры, для этого еще не созрел и буду вести себя как дикарь, - смеется.

- Ты считаешь себя Индианой Джонсом?

- Ну какой из меня Индиана Джонс! Посмотри на меня. Разве что шляпа… Кстати, первый фильм из этой серии мне очень понравился, а второй - нет. По-моему, Индиане Джонсу уже пора на пенсию, - смеется.

- Чем бы ты увлекся, если бы не раскопки?

- Наверное, экзотическими путешествиями, ездил бы в джунгли. А пока ноги носят, буду ездить на раскопки. Хочу откопать доказательства существования царя Давида и царя Соломона. Может, тогда успокоюсь, - улыбается и добавляет, - но, скорее всего, не успокоюсь и буду продолжать копать.