II Сватовство Миче. Глава3. Трогательная забота

   ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА.
   
   ЧАСТЬ II. СВАТОВСТВО МИЧЕ.

   ГЛАВА 3. ТРОГАТЕЛЬНАЯ ЗАБОТА.



   - Эй, анчу, - донеслось из–за забора, граничащего с переулком.
   Опять Корки! Я уже не могу. Я хотел уйти в дом.
   - Эй, иди сюда, выродок, поболтать надо.
   Я подошёл. Я сжал кулаки. Я сейчас с ними поболтаю.
   Встав у калитки, я хотел сказать этим разнокалиберным Корковым прихлебателям что–нибудь нехорошее, но они меня опередили. Их было человек шесть. Что странно, не эта брехливая молодёжь, а их отцы, бородатые, угрюмые типы. Дело плохо, решил я. И предпочёл за калитку не выходить.
   - Анчу, ты знаешь, что сделал, - сказал Крук, какой–то там семиюродный дядюшка.
   - Что я опять вам сделал?
   - Ты избил Кохи почти до смерти.
   - Что?! Я?!!
   От такой наглости мне стало просто смешно. Я расхохотался в их волосатые заросли:
   - Отчего же арестовали не меня, а вашего благодетеля?
   - А мы не знаем, отчего наш драгоценный король так с тобой носится. Но кое-кто не намерен с тобой носиться. Думаем, ты не понял, отчего твой братец с горки слетел. Ну так вот. От тебя зависит, чтобы вскоре он не слетел с горки повыше и не сломал чего-нибудь посерьёзней. Понимаешь, нам очень не нравится, что Кырла посадили в тюрьму.      
    Я аж хрюкнул. Кстати, кто такой Кырл? Это папаша Корк. Лично я это имечко выговорить не в состоянии.
   - Вы заговариваетесь. Бред несёте. Ха! Вашего Кар–Кара выпустили из тюрьмы, чтобы он столкнул Рики со склона? Вы чего, вообще, добиваетесь? И Рики тут при чём?
   Да, откуда они знают, что у Рики сломана рука? Я стал лихорадочно вспоминать, когда узнал от Ловкача, что папочка Корк арестован. Сегодня утром.
   - Нет, не выпустили из тюрьмы. Его арестовали вчера после обеда, - вякнули бородатые рожи. 
    Чего они не бреются? Я знаю, почему. Потому что бороду с год как отрастил их благодетель. Он побреется – и они тоже. Он начнёт усы заплетать косичкой да с розовой ленточкой – и те туда же.
   Ну, я вспомнил, что вчера после обеда. И чем мне это грозит?
   - Только все должны знать, Миче Аги: Кырл пальцем не тронул своего сына. Это сделал ты, - просветили меня из темноты переулка.
   Я присвистнул:
   - Интересная теория!
   - Дети Кырла скрывали всю эту историю, - пояснил Крук. - Не хотелось им скандала. Кырл не позволял им пререкаться с тобой. Они сказали ему, что Кохи упал.
   - Ха–ха! – прокомментировал я.
   - Но ты обнаглел.
   - Да что вы?
   - И дети Кырла возмущены.
   - Вот как?
   - Не лезь к ним сейчас. Не задирайся.
   - Да ни за что.
   - Уповай на справедливый суд.
   - Уповаю. Кстати, ведь есть свидетели, их много, и они знают, кто кого побил, кто куда упал, и в какое время это произошло.
   - Если месть совершается быстро, свидетели могут и не понадобиться. Кохи поклялся отомстить.
   - Ой, я дрожу! – издевательски бросил я. Мне угрожают местью, но никто из них не видел Кохи, иначе бы они знали, что в таком состоянии невозможно даже мяукнуть. Мне рассказывают дурацкую версию событий… Зачем?
   - Видишь ли, анчу, - нёсся Крук, - Кырл нам дорог, а ты – нет. Ты любишь свою семью, ведь так? Ты не хочешь её лишиться? Так вот. Если ты убедишь свидетелей, что они обознались и ошиблись, мы убедим Кохи не мстить.
   Они всё пытаются свалить на этого несчастного ребёнка, который всеми силами хотел быть похожим на них, добивался любви и признания. Они уже отказались от него. Если откроется история с предательством, пиратами и амулетом, виноватым окажется Кохи, который пытался защитить своих Корков.
   - То есть, вы хотите, чтобы я заявил, что подрался с Кохи и избил его. А ваш старый злыдень…
   - Ну-ну!
   - Ваш старый злыдень ни при чём, стало быть. Раз король со мной носится, с этой стороны мне ничего не будет. А с вашей будет, если я не возьму вину на себя. Вроде как, все знают, что мы с Кохи время от времени любим подраться. Вы угрожаете моей семье. Я правильно изложил?
   - Абсолютно, - заржали негодяи. – Сделай что–нибудь, чтобы Кырл побыстрее вышел из тюрьмы. Скажем, сроку тебе две недели. У тебя же высокопоставленные друзья в недрах дворца, - намекнули они не то на Чудилу, не то на Далима. – Ты увидишь, Корки могут быть благодарными. Настолько благодарными, что не тронут младшего Аги, а ведь это так просто. Надеемся, ты понял это вчера вечером? - добавили бородачи и, посмеиваясь, пошли вверх по переулку, не дав мне возможности ответить.
   Они угрожают лишить меня самого дорогого – моего Рики.
   Они намекают на то, что вчера вечером организовали его падение в нижний двор. Для устрашения Миче Аги. Чтобы он плясал под их дудку и помог им выгородить главу клана. 
   Кошмар какой! Теперь я хлопочи за одичавшего убийцу. Мне   предложили вариант: взять вину за избиение Кохи на себя. Но, решил я, можно придумать и ещё что-нибудь. Можно, если подсуетиться, поднапрячься, если не одному.
   Когда речь идёт о моей семье, я просто невменяемый делаюсь. Я бросился к папе (они с мамой заночевали у меня). Я растолкал его и зашептал:
   - Па, мне надо отойти.
   - Куда?
   - Надо.
   - К Нате? Ну-ну. Мириться хочешь?
   - Да, хочу, - сказал я чистую правду.
   - Давай – давай. Я вот тоже, когда с твоей мамой…
   Кажется, он заснул. Я разбудил его снова:
   - Па, ты не понял, я должен отлучиться. 
   - Да, к Нате. Я понял, - сонно пробормотал отец.
   - Папа, проснись, - потребовал я. – Я ухожу, и ты должен охранять дом.
   - Что я должен? – отец аж глаза открыл с перепугу.
   - Вот, возьми мою саблю и охраняй дом. Вокруг творятся страшные дела.
   - Какие дела?
   - Страшные.
   Папа сел.
   - Сынок, - сказал он. – Ложись спать. У тебя были трудные сутки. Выспись. Утром сходишь к Нате, потом проводишь меня в Лечебницу…
   - Что тебе там делать, па? – заподозрил я его в подвохе. – Ты уже давно здоров.
   - А мне, - ответил он, - надо кое-кого навестить.
   Я понял, кого. Его дружка, старшего Шу. Пусть – де пропишет мне успокоительных капель и прочитает лекцию, как быть хорошим мальчиком. Да я и сам с усам. Я сам могу лекции читать.
   - Короче, па, - шёпотом рявкнул я. – Вот сабля, а я пошёл. Топор я положил тебе под подушку. Ружьё на стене. Утром спрячь его от Рики, если я не успею. Такая тяжёлая железяка – под кроватью. На тумбочке – плошка с перцем – его можно сыпануть в глаза. Только смотри себе не попади или маме.
   - Миче, подожди! Ты что несёшь?
   - Несу? Ах да. Это лом. Железный лом. Положи его с маминой стороны. Или нет, дай я сам.
   - Мой Миче, ты здоров? Постой–ка…
   - Всё, пока. Вода на случай пожара вот здесь в вёдрах, в тазике у крыльца, в бочке и в Чикикукином корыте. Так, что ещё?..
   Папа вскочил на ноги. Я попятился к двери.
   - Я скоро вернусь, надеюсь, - сообщил я о своих планах. – Вокруг двора – магическая защита. Всё, пока.
   Я быстро пробежал по садовой дорожке, папе не угнаться за мной. Поднял руку – и колокольчик не дзинькнул, когда я выскочил за калитку. Как я нёсся переулком, уходящим влево! Я выскочил на дорогу, с которой вниз навернулся Рики… И подумал: да как тут можно, вообще навернуться? Улица эта  на удивление прямая и ровная, а если, как утверждает мой братец, их, ребят, было несколько, и все они клялись его учить и поддерживать… А он, тем не менее, свалился во двор соседей снизу… Ну, только в одном месте. Прямо здесь, выкатываясь из заросшего подорожником переулка, идущего под уклон, на ровную дорогу, и не сумев затормозить.
   Я сначала не понял, на что смотрю при ярком свете Ви и Навины. Я наклонился. Провёл рукой по стволу молодого сливового деревца. И по стволу черешни на другой стороне.
   Сколько времени здесь эта проволочка, здесь, на этих стволах, поцарапанных с тех сторон, что обращены к заборам? Поцарапанных так, как бывает при сильном рывке. Тонкая – тонкая проволочка, за которую цепляются ролики, и мальчик, не умеющий кататься, летит вниз со склона.
   Вот он, чуть-чуть опередив друзей, медленно катится по мягкой дорожке.
   - Молодец! Хорошо! Здорово! – кричат ребята. Сделать так, чтобы они отошли – пустяки. Я бы сказал, встав среди переулка и раскинув руки:
   - Он отлично катится, погодите–ка, пусть сам…
   Кто–то должен помогать этому подлецу. Надо ведь вовремя натянуть проволоку, не раньше, а то вдруг споткнётся кто–то другой. Хотя, было уже довольно поздно… А старого убийцу Корка арестовали незадолго до этого.
  Глядя сверху вниз, я понимал, что убиться насмерть здесь трудновато. Правда, Рики мальчик ещё, да к тому же на роликах.
   Кто–то быстро обрезал проволоку, чтобы не расшиблись другие дети и не заподозрили чего взрослые. Очень просто: шаг в сторону, и нагнуться. Обрезать–то обрезал, но не отвязал от стволов. Может, нарочно, чтобы увидел я, сумасшедший старший брат?
   Вскочив, я помчался снова. Короткой дорогой, срезая углы и перепрыгивая через ограды во дворах, где меня знали сторожевые собаки. И на одной из улиц я с облегчением попал в сильные лапы Чудилы.

Продолжение: http://www.proza.ru/2009/11/05/920