Жизнь

 Эта картина была переполнена чувствами. Она была столь красива и изумительно гармонична! Она «вдохнула» в себя все обворожение смерти. От нее исходило тепло, много тепла и энергии…последнего тепла и остатков энергии…Ее живые краски словно клонировали прототипные материалы, даже кровь на полотне выглядела естественно, как будто это она и была. Снег, изображенный белой маслянкой, был заморожен навеки в этой раме. Это был снег, а не его копия: он также освежал, сверкал на зимнем солнце и оттенял бледно-синеватые губы погибшей…Сама же она была прекрасней, чем при жизни, ведь смерть обостряет все, даже красоту…Блеск ее застывших глаз был холоден, как и бледно-желтое солнце над ней. Их ярко-зеленый, но такой мягкий и глубокий цвет нес в себе отпечаток ее чувств. Запах крови так и пробивался через холст…крови и горячего металла…и, конечно же, запах смолы…запах сосен и дыма от костров.                На ее руке было кольцо с изумрудом…Зрачки ее глаз были так похожи на граненый камень, они буквально приняли кристаллическую структуру…замерзли, словно вода…  Кольцо было забрызгано кровью, но не ее…Оно было надето на правой руке, в которой она держала меч, рукоять которого, выполненная из серебра, сейчас выглядела очень эксцентрично… Это было черненое серебро с мелким узором… Кровь распределилась по нему неравномерно, она забилась во все щели и трещинки, что подарило узору жизнь… Теперь это было похоже на сложную систему кровообращения с множеством каналов и мини сердец.В другой руке она сжимала стрелу, которой и было суждено перенести ее в иной мир и запечатлеть в памяти знакомых столь молодой и прекрасной.                Сама же ранка на груди была почти незаметна, она выглядела аккуратно и «неопасно», как будто стрелок специально не хотел подпортить ее прелесть.                Кожаные доспехи в сочетании с окровавленной кольчугой и лисьем мехом смотрелись как-то особенно очаровательно. Все это настолько ей шло, что в другом наряде она выглядела бы нелепо.                Густая, шикарная рыжая растрепанная коса была похожа на кнут… Она лежала частично на ней, прикрывая ее нежную шею, на которой висела целая кипа амулетов…и не один из них уже ничем не мог ей помочь… теперь они превратились в бессмысленные украшения.   
Такая молодая, такая прекрасная, такая воинственная, такая смелая, такая нежная…и такая мертвая… Ее последний вздох застыл в воздухе над ней…и время тоже застыло, как и все вокруг. Лишь тусклый, невыразительный поток негреющего солнечного света не переставал литься со светло-голубых, абсолютно безоблачных небес.            
Рядом с ней, в радиусе полутора метров повсюду валялись щепки…Это и был ее щит. Такая молодая, такая прекрасная, такая воинственная, такая смелая, такая нежная…и такая мертвая… Ее последний вздох застыл в воздухе над ней…и время тоже застыло, как и все вокруг. Лишь тусклый, невыразительный поток негреющего солнечного света не переставал литься со светло-голубых, абсолютно безоблачных небес.                Шаг влево, и следующие полотно. На нем все та же умершая красавица, но только прибранная и умытая, по среди высокого ярко-рыжего пламени, которое с жадностью пожирает ее юное тело. Она лежит, скрестив руки на груди, в своих доспехах, со стрелой, от которой приняла смерть, и с мечом, которым защищалась. Теперь она вся бледная, румянец сошел с ее щек, и лишь кристаллические глаза безумно горят иссине-зелено-рыжим пламенем, отражая погребальный костер… Кольцо все также надето на правой руке. Его не смогли промыть, красная жидкость просочилась под камень и застыла коричнево-ржавыми разводами. От этого камень поменял цвет, теперь он казался грязно-зеленым, как булыжник, заросший мхом. Пламя отражалось  не только в ее глазах, но и в зеркальной глади воды, медленно текущей куда-то… Оно сливалось с цветом неба, которое так же пылало красками заката…               
И на видимом обрывистом берегу – сосны, сосны, сосны…и все они в снегу…в красно-алом снегу, окрашенном  лучами уходящего солнца… Он так похож на снег с первого полотна…на снег, впитавший в себя молодую, горячую кровь…слившийся с ней в одно целое… Вся эта сцена пропитана каким-то безумством… Оно во всем: в вере, в ее изумрудных глазах, в закате, в отражении пламени на воде, в этой меланхоличной реке, в высоких стройных соснах, оружии и кольце… Все, все кажется безумным…особенно ее красота! Белая лента с различными языческими оберегами на ее лбу еще раз напоминает нам о вере, за которую, наверное, она и отдала свою жизнь…                Руническая надпись, выбитая на ее клинке (заклятие, придающие ярости в схватке с противником, призванное помочь победить), сейчас отчерчена засохшей кровью…и похожа на серебро, а не на сталь - странная игра цвета и света… Только кровь может  творить такое. Хотя кровь и есть серебро, только жидкое и с примесью железа.                Глядя на это, начинаешь понимать ее истинный смысл и назначение… Кровь является универсальным носителем энергии. Только она может вдохнуть или выхлебать жизнь не только у животного и человека, но и у любого растения и предмета. Он долго стоял напротив этой странной пары картин с не менее странным названием «Жизнь».