Вези меня извозчик

Разный транспорт был в моей жизни.

В младенчестве – детская коляска, которую я не помню. Потом коляска, купленная с рук для подрастающей малышни. В ней я гуляла в городе Харькове, где мой папа заканчивал Военную Академию.

Эта коляска запомнилась тем, что была очень неудобной, какой-то невообразимо низкой, и я с нее один раз очень сильно упала, прямо на асфальт. Наверное, поэтому она и врезалась в память.

Боли от падения не помню, а сам эпизод и коляска запомнились. Почему? Не знаю.
Конечно, больше всего воспоминаний, что и куда меня возило, связано с городом Сосновый Бор, куда переехали мои родители из Питера.

В детстве меня страшно укачивало и никакие средства не помогали, от них лишь пересыхало во рту, и я становилась вялая, словно хлебный мякиш.

Но когда мы ехали зимой на грузовике из Питера, меня на удивление не укачало. Зато укачало и довольно сильно нашего щенка – немецкую овчарку Икту. Она ехала с папой в кузове нагруженного всяким нехитрым скарбом семьи военнослужащего.

Мы сидели с мамой в кабине, я рассматривала картинки красивых девушек, наклеенных шофером в изобилии по всем местам, куда можно было только приклеить милую мордашку.
Помню, как сосредоточенно думала, что это все родственницы бедного и старого водителя, которому не было и сорока, но в мои шесть лет он почему то казался похожим на Кащея Бессмертного и я его немножко побаивалась. Почему? Не знаю.

Помню поездку в Питер, куда меня повезли родители, чтобы показать какому-то известному профессору в надежде услышать, что я снова встану на ножки, благодаря чудо лекарству.
Добирались мы на военном УАЗике «Козлике». Перед поездкой я страшно волновалась, и когда папа только подносил меня к машине, уже почувствовала легкий приступ дурноты.

Хорошо врезались в память два граненых стакана в кабинете профессора, на которых красной краской было что-то написано. Я страшно хотела пить и попросила воды. Когда мне поднесли стакан, первым делом я прочитала (мне было семь лет, а читать я начала очень рано, лет около пяти) надпись на стакане «АНАЛИЗЫ». Потом понюхала воду, которая пахла как-то странно и сделала вид, что попила. Конечно, надпись на стакане была не для этих целей, а запах был просто кипяченой воды, которую в детстве я не переносила и пила исключительно самую вкусную воду прямо из-под крана.

На обратном пути, измученная жаждой, и уставшая я заснула на заднем сидении УАЗика, и мне приснилось: море, теплое солнце, брызги от набегавших волн… Я не помню больше никаких снов из детства, кроме этого. Почему? Не знаю.

Мама тайно собирала, копила деньги папе на подарок. Она хотела купить ему мотороллер, о котором он давно мечтал. И вот настал день, когда мы все вместе полетели, помчались: папа за рулем, я посерединке, мама позади для страховки.

Как я была счастлива в этом движении, в этой безопасности между двумя любящими меня сердцами!

Когда мы подъехали к дому, я попросила папу, чтобы он посадил меня за руль. Гордо восседая на таком «коне», я мечтала, что когда вырасту, то у меня обязательно будет мотоцикл, шлем, рваные джинсы и белая футболка с изображением любимого актера. В душе я была сорванцом, которым и остаюсь до сих пор. Почему? Не знаю.

Поездка к папе в Ломоносов была незабываема по силе ощущений.

Мы ехали по парку с мамой в какой-то телеге нагруженной сеном, рядышком на привязи бежал жеребенок, его мама, добротная кобыла была в упряжке.

Управлял этим гужевым транспортом в «зюзю» пьяный конюх, который сидел прямо передо мной, правил лошадью, и угрожающе при этом покачивался с предсказуемым моментом упасть в мягкое сено.

От жеребенка глаз было не оторвать, такой он был хорошенький. Но наш «водитель кобылы», страшно напрягал. Бурное воображение живо нарисовало мне картину падения конюха прямо на меня. Я шепнула маме, что хорошо бы его пересадить, а то этот дядя вот-вот грохнется.
После непродолжительных уговоров, кучер пересел, повозка лихо дернулась, конюх булькнулся назад, упал в перину сена и мигом отключился. Я была довольна, что все вовремя предусмотрела.

После такой осенней прогулки, я отогревалась в маленьком деревянном домике на территории парка. Папа с мамой накрывали стол, а я сидела на низенькой табуреточке перед печкой буржуйкой. Ковырялась кочергой в угольках и в язычках пламени. На душе было тоскливо, потому что скоро надо было уезжать с мамой обратно домой без папы… И тут мне пришла мысль, как выразить папе всю свою нежность к нему. Покатав кочергу в золе, с правой стороны от печки на белой стене я нацарапала: «ПАПА + СВЕТА = ЛЮБОВЬ».

Как с мамой на электричке мы добирались домой, я не помню. Почему? Не знаю.

-------
На фотографии. г. Харьков, ул. Шекспира. С правой стороны мама, я в маминых клипсах, папа, соседская девочка со своей мамой.