За окном...

Когда в комнату вошла служанка с подносом в руках, разговор на несколько секунд прервался –  все повернули головы и окинули фигуру девушки быстрыми взглядами. По лицу Андрея (хозяина дома и успешного художника) скользнула едва заметная, но явно довольная улыбка. Ему, видимо, было приятно распоряжаться такой прямо-таки модельного вида прислугой. Его жена Анна, увидев это, слегка нахмурилась, но сохранила на лице выражение спокойной задумчивости, оставшееся после прерванного разговора. Остальные четверо гостей остались равнодушными – разве что немного оживились, услышав аромат хорошего кофе.
Девушка тем временем пересекла зал, бесшумно ступая каблучками по полу и скромно улыбаясь. Пройдя между креслами, в которых сидели Андрей и Анна, она остановилась в шаге от низкого круглого стола, склонилась и принялась расставлять на мраморной столешнице дымящиеся чашки.
Зал, в котором проходил разговор, был просторным и высоким; все его пространство заполняли стерильные небесные цвета. Стены и потолок были безупречно белыми, если не считать уютных желтоватых пятен света от круглых плафонов. Ворсистое ковровое покрытие пола тоже было белоснежным. Стоявшие в центре зала несколько кресел и два полукруглых дивана обтягивала светло-бежевая кожа. Голубые атласные шторы спадали с потолка вниз, заслоняя гигантские окна. И только эти окна нарушали гармонию света и цвета – за ними виднелось серо-стальное небо, а по стеклам, извиваясь, текли бесчисленные прозрачно-серые струи.
Там, снаружи, шел сильный дождь, и даже гремел гром. Но в зале не было слышно буйства погоды. Современные технологии, дорогая отделка, изоляция… Анна и Андрей высоко ценили свой комфорт.
За ушедшей служанкой аккуратно закрылись двери. И гости, взяв в руки чашки, возобновили разговор.
-Сегодня хороший день, друзья… - сказал Игорь, степенный, как все юристы.  Он отхлебнул маленький глоток кофе, откинулся на спинку дивана и, небрежным движением обняв за плечо свою спутницу, договорил:
 – Хороший, несмотря на дождь.
-Да, дорогой, - кивнула спутница (ее звали Ольга, и она была профессиональным фотографом). – Для меня любая погода  - хорошая.
-Думаю, дело не в погоде,  - улыбнулась Анна, аккуратно ставя чашку обратно на стол. – А в том, что у нас такая хорошая компания.
Напротив нее сидели Антон и Елена – муж и жена, владельцы крупного и процветающего торгового центра. Они были очень непохожи: полноватый и близорукий Антон был очень жизнерадостным и юморным, а невысокая стройная брюнетка Елена – наоборот, почти всегда сохраняла на лице немного угрюмое выражение. Все знали, что она не принимает особого участия в бизнесе, часто противоречит в разговоре и любит рассуждать о странностях. 
-В самом деле, хорошая компания - улыбнулся Антон в ответ на реплику Анны. – Может быть, я буду немного нескромным, но все-таки скажу: наша компания – одна из лучших. Высшее общество.
-Не преувеличивай, - довольно сказал Андрей.
-Я серьезно!  - настаивал Антон. - Бизнес, закон, искусство, наука, - мы воплощаем лучшие отрасли, лучшие профессии. Кроме того, мы успешные – все мы! Мы – интеллигенция и сила! Это здорово! Именно мы, можно сказать, движем человечество вперед.
-Ну, это уж слишком… - улыбаясь, сказала Анна.
-В общем, хорошо, что мы находим время для общения,  - подытожил Игорь и снова отхлебнул из своей чашки.
-Точно, - Анна полуобернулась к мужу и томно, по-королевски улыбнулась. – В самом деле: нет тем, на которые мы не могли бы плодотворно поговорить!
-Плодотворно и с интересом, - поддакнула Ольга.
-Вот, например… - Игорь задумчиво поднял глаза к потолку и лениво двинул лежащей на спинке дивана ладонью. – Я так много слышал об этом новшестве: о двигателях, что работают на воде. Наверно, это могло бы стать прорывом в экологии, и вообще… в экономике.
-Да, ты прав, ты прав! – с жаром подхватил Антон.  – Мне кажется, внедрение таких машин в нашу жизнь позволило бы предотвратить глобальное потепление, уменьшить выбросы…
-Вот и я говорю, - важно продолжил Игорь. – Это очень здорово. Жаль только, что автогиганты, нефтяные корпорации и прочие… не допустят развития технологии. Я думаю, не допустят…
-Пока не кончится нефть, да? – полуутвердительно вставила Ольга.
-Именно.
-А мне думается, что в конечном итоге, даже противники поймут, как много пользы может это принести, - возразил Андрей. – Хотя, конечно, представить сложно, насколько это изменит финансовый мир…
Анна откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди.
-Не знаю… протянула она.  – Мне больше хотелось с вами поговорить о чем-то… одухотворенном. Знаете… об искусстве, о каких-нибудь новинках. О том, как оно влияет на души людей. Это ведь интереснее, а, Андрюша?
Он улыбнулся.
-Сразу видно: жена художника.
-Конечно! – Анна торжественно кивнула. - Я больше всего люблю высокое искусство. По-моему, вершина любви к людям, пользы и добра – это именно искусство, а вовсе не какие-то там водяные машины.
-Я так не думаю, - покачал головой Антон. – По мне, больше пользы человечеству приносят наука и техника, а не искусство. Когда человек создает картину или песенку, это значит, что ему не приходится думать о пропитании. Искусство - это досуг.
-Ну уж нет! – вскинулся Андрей. – А Рембрандт, например? А Достоевский. А? Да они жили только ради искусства. Всю жизнь провели в бедности…
-Эдисон или, например, Форд больше значат в истории, чем Достоевский, - сказал Игорь, значительно наклонив голову вперед и поднимая вверх указательный палец.
-Ох, как ты неправ! – Анна даже чуть привстала в кресле, на ее щеках показался легкий румянец. – Я могу доказать это с легкостью…
Разговор быстро стал оживленным, даже жарким. Сторонники искусства и защитники техники оказались в равных силах. Вернее, почти в равных – потому что жена Антона, брюнетка Елена, так ничего и не сказав по поводу спора, вдруг встала с дивана и, поежившись, словно от холода, направилась зачем-то к окну.
Анна и Игорь на мгновение повернули головы вслед за ней, но тут же снова перевели взгляд на собеседников.
-Это не довод! – тем временем, говорил Андрей. – Нельзя только в деньгах измерять пользу. Важна еще нравственность, самоощущение, набор ценностей, которые делают человека человеком! Понимаете? А без искусства…
Елена подошла к небесно-голубой шелковой гардине и, осторожно отодвинув ткань в сторону, прикоснулась кончиками пальцев к холодному оконному стеклу. Нескончаемый поток, изгибаясь, струился по прозрачной глади, а снаружи, на улице – воздух резали плотные, немного косые водяные струи.
Елена опустила взгляд и посмотрела вниз через окно. То, что она увидела, неожиданно ее очень удивило. Ей казалось, что из снежно-белого изысканного зала, в котором идет разговор о высоком искусстве, невозможно увидеть ничего грубого или некрасивого – там, во дворе должен был расстилаться какой-нибудь зеленый аккуратный сад с мраморными дорожками и скульптурными группами на поворотах…
Вместо этого Елена увидела внизу – совсем близко, всего в нескольких метрах от стекла – разбитый асфальтовый тротуар, залитый мутно-коричневой грязной водой и какой-то булькающей черной землистой жижей. Темные потоки, борясь друг с другом, наперегонки неслись по этой уродливой дороге.
Елена нахмурилась и слегка искривила губы в легкой гримасе отвращения. Ей показалась странной и даже оскорбительной такая резкая разница между белизной зала и грязью снаружи. Неприятнее всего ей было, почему-то смотреть на участок двора как раз под окнами – там в асфальтовой поверхности зияли две ровные квадратные дыры, стороной примерно в полметра. Мутная вода, бурля и смешиваясь, лилась в эти дыры – были то люки, строительные ямы или что-нибудь еще, Елена не могла понять. Ей было совершенно ясно одно: отверстия  были глубокие, очень глубокие – не меньше пяти-шести метров глубиной… и становилось страшно при мысли, что совсем скоро вода все-таки заполнит их до краев и скроет из вида.
Елена снова зябко передернула плечами и отвернулась от окна.
-Есть такие картины, которые одним своим видом делают человека лучше! – чему-то счастливо улыбаясь, говорила Анна. – На них стоит только взглянуть – и видишь выражение любви, счастья, красоты… На душе сразу же становится легче. Появляется желание преумножать красоту в мире! Разве это не великая польза? А?
Около двух минут Елена вслушивалась в монолог хозяйки. Но ни одно слово не отзывалось в сознании: в мыслях все еще оставался образ грязных потоков на асфальте, который мешал воспринять… прекрасное.
Тогда она снова повернулась и посмотрела сквозь стекло во двор.
И вздрогнула всем телом.
Там был все тот же залитый мутными потоками двор – косые струи хлестали асфальт, и пенилась коричнево-серая грязь. Но теперь во дворе показалась еще и одинокая фигура человека. Он приближался издали, и вскоре должен был пройти под окнами.
Это был сгорбленный мужчина в какой-то видавшей виды рабочей спецовке, похожий на строителя или водопроводчика. Он шел, вжав голову в плечи и не смотря по сторонам; дождевая вода барабанила по его плечам и по голове, прикрытой какой-то нелепой полинялой шапкой.
Елена в первую секунду не могла понять, почему этот бредущий под дождем человек вызвал у нее тревогу, почти озноб. Почему бы в дождь на улице не быть какому-нибудь разнорабочему? Может, он идет на задание: чинить какие-нибудь трубы или теплотрассы, а может просто отправился по своим делам… скажем, за бутылкой водки?
-Конечно, стихи, опера или там импрессионизм важны для духовности, - тем временем громко говорил Антон. – Но все-таки, они – ничто по сравнению с плодами цивилизации. По-настоящему любит людей тот, кто помогает им хорошо жить. Вот, я например, обеспечиваю их всем – от самого необходимого до предметов роскоши. Разве я не приношу пользу?
И тут Елена поняла, что ее беспокоило. Этот человек – водопроводчик, пьяница или бог знает кто… - он шел как раз к тому месту, где всего несколько минут назад виднелись страшные квадратные ямы в асфальте. Теперь они, залитые до краев грязной водой, напоминали обычные выбоины или лужи.
«Он обязательно провалится в одну из этих ям»… - поняла Елена с каким-то отрешенным чувством предвидения, испытывая одновременно омерзение и жалость. Ей захотелось каким-то образом предупредить несчастного об опасности – и она, несмело вытянув руку, прикоснулась костяшками пальцев к холодному стеклу, собираясь постучать…
Но тут позади раздался мелодичный смех Анны, которому вторили мужские голоса.
-Это вы, друзья, уже перегибаете палку! – отсмеявшись, воскликнула Анна с веселым упреком. – Сравнивать живопись и мобильную связь? Это моветон! Это просто шутка!
Елена рывком обернулась и посмотрела на оживившуюся компанию. Все сидящие в зале люди были безукоризненно и модно одеты, у всех на лицах играли довольные, уверенные улыбки. «Как они все не похожи на… на него», - мгновенно подумала Елена, и сразу же пришло чувство смущения: ей показалось, что ее осудят или даже презрительно насмеются над ней, если она отвлечет разговор своим стуком. Заставит такую блестящую компанию прерываться ради какой-то глупости…
-Пройдет мимо. Ничего не будет… - шепотом сказала она сама себе и, не поворачиваясь больше к окну, отошла от него на пару шагов.
-А как ты считаешь, Лена? – вдруг обратилась к ней Ольга, жена Игоря. – За что ты стоишь: за искусство или за науку с техникой? Ты ведь всегда молчишь-молчишь – а потом одной фразой можешь выдать такой перл!
-Нет, моя супруга не станет на мою сторону! – шутливо сказал Антон. – Она всегда находится со мной в состоянии созидательной дискуссии.
Все снова засмеялись после этой фразы. Неловко переступив с ноги на ногу, Елена тоже улыбнулась и скрестила руки на груди.
-Даже не знаю, - сказала она.
-Как считаешь, какое призвание происходит от любви к людям? Художник или… предприниматель? А? – Андрей спрашивал ехидно, явно намекая на свою профессию.
-Даже не знаю… - снова проговорила Елена и виновато пожала плечами.
Анна неопределенно хмыкнула и поставила свою чашку с кофе на столик.
-Похоже, Лена сегодня скучает, - сказала она с легкой насмешкой. И тут же обратилась к Игорю:
-А разве можно скучать, когда обсуждается такой глубокий вопрос?
-Я лично прекрасно провожу время, - ответил тот, закидывая ногу за ногу. – У вас прекрасный дом… и прекрасный вкус в подборе компании, ребята.
Оба – и Игорь, и Анна – одновременно скосили в сторону Елены ехидные взгляды, словно хотели указать друг другу на единственное в этой компании слабое звено.
Она выдерживала эти взгляды в течение нескольких секунд, затем резко отвернулась, неожиданно почувствовав себя слабой и неловкой.
Снова перед глазами Елены появилось залитое водой оконное стекло. Преодолевая неясный страх, она заставила себя опустить взгляд…
Человек бился в грязной серо-коричневой воде, широко раскрывая рот, крича… но сквозь надежное стекло не было слышно ни звука. Мутные волны каждую секунду ударялись ему в лицо, приникали в рот, залепляли глаза…
-О, боже… - выдохнула Елена и неосознанным движением схватилась за небесно-голубую ткань гардины.
Все случилось, как она предполагала… как боялась. Тот невзрачный прохожий угодил прямо в квадратную яму - и теперь отчаянно пытался выбраться из глубокого узкого омута, хватался руками за края… Но покрытые осклизлой грязью асфальтовые кромки были неровными, через них лились темные струи – и руки каждый раз соскальзывали…
Силы человека были явно на исходе, он взбалтывал воду, дергаясь всем телом… но все же никак не мог выбраться из ямы. В последнем безнадежном рывке он подтянулся на руках, опираясь на края, выгнулся, вскинул покрытую грязью голову…
И встретился взглядом со стоящей в окне Еленой.
Увидев горящие в его широко раскрытых глазах искры смертельного ужаса, она тотчас же торопливо отошла от стекла в глубь зала. Зажмурилась, сжала ладони в кулаки. Несколько раз глубоко вздохнула…
«Надо звать на помощь!! Надо сообщить им… трое мужчин, они быстро смогут добежать туда, вытащить его! Пока не поздно!!» - зазвенел в голове у Елены пронзительный голос.
Она выпрямилась и посмотрела на сидящую в креслах компанию. Ей думалось, что они давно уже замолчали  - и теперь выжидательно смотрят на нее.
Но вместо этого они продолжали разговор как ни в чем не бывало.
-Наверное, только когда начинаешь чувствовать любовь людей, приходит удовольствие от жизни и от работы, - говорил Андрей. – Когда говорят, что признание и народная любовь не являются целью, то это вряд ли правда. Все думают об этом…
-А мне кажется, что только тот человек по настоящему хорош, который добрые дела делает не ради признания, а ради самого дела. Это как бы… аутотренинг что ли, - сказала Анна, улыбаясь и полузакрыв глаза. – Чувствуешь, что ты сам становишься совершеннее и чище.
Елена, смотрела на них, и образы расплывались, смываемые слезами; а слова смешивались в ее ушах в монотонный, надменный, ненавистный и лживый речитатив…
-Нет, - прошептала она, очень тихо, едва слыша сама себя. – Никто из них не пойдет. Никто не поможет…Нечего даже и говорить.
И все же она заставила себя подойти к центру зала. Прикоснулась рукой к плечу Антона, встав позади его кресла.
Он вопросительно глянул на нее.
-Что? А?
-Я там… я на улице видела… - странное дело: ей совсем даже не хотелось сообщать ему об увиденном. Неожиданно, она почувствовала себя очень уставшей; адреналин в крови почему-то уже выветрился… и даже не верилось, что совсем недалеко погибает человек.
-Что видела? – тихо переспросил Антон (стараясь не прерывать разглагольствующего в это время Андрея).
-Там человек в яму попал… - потупив глаза, все-таки сказала Елена.
-В какую еще яму? – Антон недоверчиво усмехнулся.
-Там…
-Там такой ливень. Ничего ведь не видно… Может, тебе просто показалось?
«А может, и правда? Просто показалось?»… - механически подумала она, отходя от кресла на шаг назад.
Антон сразу же забыл о ней. Он улыбнулся сидящей напротив Анне и, с наслаждением допив свою чашку кофе до дна, зычно спросил:
-Так мы теперь, значит, о добрых делах?
«Может, и правда только показалось?»… - повторяла Елена, медленно подходя к тому самому окну. Большого труда ей стоило снова оказаться перед стеклом и посмотреть вниз.
Она увидела грязный, залитый водой двор и две черные квадратные лужи под окнами. Больше ничего.
-Просто показалось, - сказала она в голос и попыталась улыбнуться… но вместо улыбки получился натянутый нервный оскал.
Дождь порол лужи безжалостной рябью. Ничего нельзя было разглядеть под этими квадратами кипящей грязной воды на асфальте.
И Елена уже готова была отойти, как вдруг заметила, как поверхность одной из луж на секунду вспучилась, пошла крупными пузырями… Они тут же прибились дождевыми струями, но вслед за ними всплыл какой-то бесцветный скомканный кусок материи.
Намокшая грязная шапка…
Лицо Елены болезненно искривилось при этом зрелище. Она не могла оторвать взгляда от тряпки, метавшейся в квадрате темной воды. Дрожь пробежала по телу - от кончиков пальцев до корней волос.
Елена закрыла глаза. Затем медленно повернулась спиной к окну.
-Ничего уже… нельзя… изменить, - тихо-тихо, останавливаясь после каждого слова, проговорила она.
А затем, осторожно шагая, пошла к своему креслу. Чашка с кофе, недопитая и остывающая, стояла на мраморной столешнице.



(с)Павел Славанов.
Симферополь,
2009.