Тяга

Все реже выходил Журавлёв на тропу.
Возраст и мигрень давали о себе знать. Так, иногда, на утреннюю зорьку или на вечернюю тягу. Ему нравились эти томительные минуты ожидания счастливого момента.
Подмораживает.
Пахнет прелым листом и березовым веником. Приятная тяжесть аппарата в руке. Гладкий холод металла и пластика. Клацканье затвора.
Случай всё реже и реже дарил подарки. Приходилось по долгу бродить, менять позицию, выслеживать, ждать… Вот оно.
Спокойный вдох, выдох.
Пауза.
Указательный палец уверенно и мягко давит на спуск... Есть.
Все это приятно возбуждало и подстёгивало нервную систему. Журавлев не любил, когда узнавали, улыбались. Не чистая работа. Низкий сорт.
Дома долго сортировал трофеи. Безжалостно бросал в корзину. Некоторые подолгу разглядывал перекладывал из папки в папку. Улыбался, тихо смеялся, откинувшись на спинку кресла.
Кошка просыпалась, удивленно смотрела на него своими желтыми глазами, потягивалась передними лапами, выпуская коготки и заслоняя спиной нижнюю панель монитора.
Журавлев тянул из под неё бумаги и ворчал, как Кутузов:
- Как ты разлеглась, кисонька, прямо на моей артиллерии…