Заподлицо с дорогой

– А что означает непредсказуемая? – спросил, прижимая трубку к уху поплотнее. 

– Это, когда я перестаю себя контролировать. 

– И что из этого следует? – допытывался Шелл. 

– Разочарование! – ответила она с проникновенным выдохом. 


Разговор с Нирамой вывел из равновесия. На светящемся циферблате стрелка доползла до трех ночи. Не спалось. Луна медленно скользила меж облаков вместе с воспоминаниями… 


«Вон!» – запальное слово контр-адмирала Гришанова за честное нежелание продолжать учебу. Прощайте погоны курсанта и комсомол. Исключен за недисциплинированность. «Психопат несчастный», – сказала Сонечка. Да только ли она? И другие в той же цепочке. «Тебя ни одна женщина любить не будет. Эгоцентрист, эгоист, себялюбец». И на производстве приказывают. Экономичное – диктуется. Ты – подневольный. Не надо плевать против ветра –………….не надо…………….не на… 


Проснулся поздно. Оделся с бодрецой доселе незнакомой – что-то в этом мире перекатилось в иную степь. И солнце светит по-другому. Веселее и радостнее поднимается к зениту. Подошел к подоконнику. Подставил глаза. Попробовал глядеть не жмурясь. Ослепило. Но спустя мгновение стало различимым переливающееся огнем колесо и радиально-вихревой вылет протурберанцев по линии иллюзорно катящегося обода. 


Неизменно египетское Ра! – языческий бубен вселенского масштаба. 


Шелл машинально направился к зеркалу. Взял ножницы. Ткнул ими чуть выше запястья. Затем сильнее – результат тот же. Попробовал резче. Выскользнули. Упали со звоном на пол и он осознал, что кожа потеряла чувствительность. 


В полдень выехал в город за покупками…Сошел на «Продуктовой»… У бордюра стоял мужчина с включенным транзистором. Шелл уловил, что где-то от снегопадов замерзло восемь человек, где-то десять, где-то четырнадцать. Провокативная прогрессия, уводящая от насущных проблем – запугивают! – не сегодня завтра население земли вымрет от переохлаждения. Улыбнулся дурацкому течению мыслей и, вдруг, услышал щелчки. Посыпались витрины и окна. Улица озвучилась падающими стеклами. 


– Ды-ды-ды, ды-ды-ды! – застучала металлическая дробь по его телу. 


«Я уже мертв», – схватился за сердце, но, падая, успел заметить, что попавшие в него пули отскочили, словно напоролись на упругую преграду, погасившую их полет. 


Открыл глаза и увидел приборы. Простыню, потолок, стены – рутинную белизну. «Неужели в больнице? Что произошло, и как я здесь очутился?» Вспомнил перестрелку у входа в банк. «Значит, не убит?» – подумал без облегчения, потому что в коме было гораздо уютнее, чем в атмосфере постоянного ужаса и ожидания непоправимо костоломного. И снова столкновение параноидной фантазии и реальности – у входа в палату торчит полицейский. «Неужели при исполнении?»


Вошел врач – явно заведующий – в мимике ничего, кроме профессиональной принадлежности. Его разговор был похож на бег с препятствиями. Бег – на русском, препятствия – на латыни. 


– Даа… – протяжно сказал профессор, глядя в потолок, – наблюдается изменение кожной структуры и примыкающих тканей, плотность увеличена в сотни раз, хромосомный состав одинозаврился.

– Одинозаврился? Что это означает, и как это может быть? 

– Генетики доказали, – ответил мэтр, глянув снисходительно на вопрошающего, – что хромосомный набор у ящеротазовых такой же, как у человека.

– Однако в местах попадания пуль образовались гематомы! – вставил свое веское слово ближайший из окружения. 

– Уплотнения почти рассосались, – сказал профессор, – больного можно выписывать. 

– А что делать с историей болезни – оставить или в архив? 

– Отправить в полицию, – сказал профессор и добавил, – по просьбе префекта. 


Территорию больницы покинул в полдень. Настроение – безмятежное. На небе ни одного облачка, голубизна до самого горизонта, засеянные поля и простор... Подошел автобус… 


Через полчаса лежал на своей кушетке и смотрел в потолок ни о чем не думая – жизнь продолжалась. Затарахтел телефон. Звонила Нирама. 


– Как дела, Шелл? Где пропадал? 

– В «Авиопром» вызвали. 400 км. туда, 400 – обратно. И день на собеседование. 

– Не обманывай, дружочек. У тебя очередное похождение. На кого же ты меня променял? Ну ладно, – сказала Нирама, – вечером позвоню: меня в мэрию вызывают. 


История болезни лежала на столе между локтями мэра. Напротив сидели префект и Нирама. 

– Я разговаривал полчаса тому с президентом страны, – сказал мэр, – план одобрен окончательно. 

– Но ликвидацию не так легко осуществить, – сказал префект и добавил, – объект пуленепроницаем.

– Все продумано до деталей, – возразил мэр. Уже отдан приказ директору завода «Карабин» на изготовление снайперской винтовки и патрона. 

– Допускаю, что новшество сработает, – сказал префект, – что дальше? 

– Служба полиции обязана быть догадливей, – пробасил глава города, – надо ли убивать динозавра? Тем более, что на носу выборы, и победа партии «Амидак» зависит от сторонников гуманного отношения к животным. 

Шелл проснулся в отличном расположении духа и сладко потянулся. Услышал похрустывание позвоночника. Яростно почистил зубы и маленькими йоговскими глоточками осушил стакан воды. Расстелил коврик для упражнений. И – поехали… Наклон вправо, наклон влево – раз, два, три… Далее – прогулка. Бездумию способствовало бездонное пространство над головой. Не все ли равно – небо в глаза, или глаза в небо. И контраст – дома смотрят на пустыри, или пустыри на дома. Правда, окрестность пагубно изменилась. В трехстах метрах от сиротствующего жилмассива змеилась лента пролагаемой трассы. Работа кипела с утра до вечера. По насыпному грунту ползали трактора с прицепами, многотонные катки, экскаваторы и самосвалы. Раньше было настолько тихо, что песок при ходьбе поскрипывал, а теперь – тарахтение двигателей и гусеничный лязг. Не слаб изменить маршрут, если бы не ходьба по холотропно избранному извиву. Он приблизился к дороге с упрямым намерением пересечь это искусственное препятствие, но ноги у него подкосились – повалился на бок. 


В полукилометре возвышалась водонапорная башня. На вершине разместился киллер. На этот раз в абсолютном согласии с законом. Но все равно волновался, потому что форма ружья совершенно незнакома. И патрон выдали в единственном экземпляре. Надеялись на выстрел без промаха. И сработало по задуманному – игла, с особого рода винтовой нарезкой и специальным ядом пробила панцирную защиту. 


Шелл лежал на боку. Яд вызвал паралич и отключил болевые ощущения. Около малогабаритного экскаватора стояла девушка и что-то объясняла машинисту. Повернулась в сторону Шелла… Нирама!.. Здесь?! И зачем?!.. «Ах, да, – она же специалист по прокладке шоссейных дорог, – вспомнил и добавил с обеззвученной злостью, – сука!» И Нирама с прижатыми к ушам ладонями, словно боялась услышать безмолвное оскорбление, сутуло семенящей походкой направилась к легковой машине. Уехала. И дрогнули гусеницы экскаватора. Ковш опустился, нервно вгрызаясь в грунт и взламывая покрытие. И одновременно, откуда ни возьмись, появились гастарбайтеры, привыкшие исполнять приказы и предметно ничего не помнить. Они приподняли несчастного и опустили в свежеприготовленную яму. Бульдозер скрипящим юзом передвинул кучу мелко дробленного камня, и на лежащего посыпался щебень. Подкатила бетономешалка и полила холмик раствором. И вслед за этим по погребению проехались катком и сравняли выпуклость заподлицо с дорогой.