Карина Трапизонян - Мясорубка

 - Я люблю тебя больше всех, - проговорил Митя.
Маша уже слышала от него эти слова и прежде просто улыбалась в ответ.
- Ты самая лучшая, - добавил он и притянул ее к себе за лацкан пальто. Верхняя пуговичка на нем и так очень слабо держалась, а теперь и вовсе повисла на одинокой нитке, от холода уже никак не спасая. Маша вся дрожала.
- Больше всех? Больше кого? - спросила она.
На этот раз Маша смотрела на него очень серьезно. В ней и раньше было это сомнение, но окрепло оно только теперь.
- Больше всех на свете.
- Больше родителей? Сестры? Друзей?
- С ними все по-другому.
- Значит больше тех, с кем как со мной?
- Больше ни с кем так, как с тобой, - убедительно сказал он.
- Ах, вот оно что! - ухмыльнулась Маша.
Она отстранилась от него и положила руки в карманы пальто. Нащупала билеты в кино, на которое они так и не попали, потому что он опоздал. На Мите была серая куртка с бордовыми вставками, застегнутая по горло. Сейчас он опустил голову, спрятав подбородок за воротником-стойкой, и непринужденно смотрел ей в глаза.
- Мань, ты чего, а?
- Мить, вот мы знакомы месяц. Ну, два. А ты говоришь лучшая. Вот ты знаешь, например, где мой папа? Что ты вообще обо мне знаешь?
- Я и не хочу всего о тебе знать, - отрезал Митя. - Я хочу, чтобы в тебе оставалась недосказанность какая-то…
- Но как ты вообще тогда можешь любить меня? - кипятилась Маша.
- Вот так. - Митя крепко обнял ее и поцеловал. Аккуратно подведенный контур губ смазался, они стали бледнее.
«Идиот», - подумала Машка. Но перспектива выяснять отношения на улице ее не привлекала.
Она чувствовала и себя какой-то аморфной. Казалось, что все ее слова потеряли плотность и ничего не значат.
Они гуляли целый день, Маша сильно окоченела. В желудке у нее заурчало. Точно, она ведь даже не завтракала, спешила   к нему навстречу.
- Ладно, - спокойно сказала она. - Пойду я домой, поздно уже.
- Тебя же не надо провожать? - ласково спросил Митя. Он всегда жаловался, какой крюк ему придется сделать, если он доведет ее до дома.
- Нет, зачем же? Ну, все, пока. - Маша чмокнула его на прощанье и направилась к метро.
На душе было мерзко. В голове все перемешано, все казалось неправильным, а как правильно, как должно быть, она уже понять не могла. Из беспорядочного роя мыслей теплыми и приятными были только о еде. На них она и сосредоточилась. «Мама сегодня будет поздно, надо будет мясо приготовить. Мясо… - ей почудился вкус поджаренного сочного стейка. - Можно будет с помидорами и майонезом сделать. Хотя нет, лучше просто кусок говядины пожарить. Дома еще специи были…»
Только бы быстрее оказаться в тепле.
- Не подскажете, где останавливается 25-ый? - спросил молодой человек, обнимающий девушку.
Маша, обычно приветливая с окружающими, грубо ответила:
- Не подскажу.
Она никогда не понимала, как можно хамить незнакомым людям.   Но сегодня, когда ей так плохо, это казалось единственно правильным - нечего отвлекать ее от цели.
Пошел снег, в воздухе становилось светлее, все постепенно преображалось.
Его было еще совсем мало, он лип к каблукам и они проскальзывали. Маша еле-еле держала равновесие.
«Настоящий снег хрустит, когда на него наступаешь, а не липнет. Разве это снег? Больно жалкий какой-то», - безрадостно подумала она и снова вернулась к мыслям о говядине, такой настоящей и верной сейчас.
Ключ никак не хотел вставляться в замок. Маша поняла, что мама уже дома, только когда дверь широко распахнулась.
- Марь, смотри, что нам папа прислал! Разве не прелесть? - воодушевленная Нина Васильевна без лишних приветствий потащила дочь на кухню. Маша, растерянная, на ходу стаскивала с себя шарф. На столе стояла стальная новенькая мясорубка, с бордовыми вставками по бокам. Рядом с ней - тарелка полная фарша.
- Я   так ждала тебя! Специально, чтобы тебе показать, еще кусочек оставила! - мама взяла мясо в руку и опустила его в отверстие. - Просто нажимаешь на кнопочку и никаких усилий не нужно!
 Маша на секундочку застыла, обескуражено смотря то на фарш, то на последний кусочек мяса.
- Нет! - закричала она и кинулась выключать мясорубку. - Как? Как ее остановить? - Она панически давила на кнопку, но было уже поздно: говядина окончательно перерублена. Маша никак не могла в это поверить. Нина Васильевна, не понимая в чем дело, обеспокоенно потрогала лоб дочери:
- Что с тобой такое?
- Мамочка, - Маша взглянула полными слез глазами. - Но я же так мяса хотела.… Зачем мне котлеты?
Она кинулась маме на шею и горько заплакала. Теперь замерла Нина Васильевна. Ее плечо быстро намокло от слез, в груди все сжалось, она почувствовала свою вину и заплакала вместе с дочерью.
- Марья! Прости, я не знала! Я думала, ты котлеты любишь!
- Я люблю! - захлебывалась слезами дочка. - Я просто сегодня, первый раз в жизни, очень мяса хотела! Настоящего! Не переработанного! Понимаешь?
- Понимаю! - вторила ей мама. - Я теперь тоже хочу! Но только она такая удобная… Эта мясорубка…