Глава 6.
Следующий день выдался по-настоящему осенним - пасмурным и холодным, и Китти с утра ломала голову, под каким предлогом ей уйти на встречу с Николя в такую непогоду. Да еще Мари все утро изливала ей свои чувства к Сержу, и Китти пришлось проявлять сочувствие и внимание, произнося бесконечные слова поддержки. Мари без устали строила предположения на темы «а если Серж усомнится во мне» и «а если Сержу надоест ждать». Окончательно изведя и себя и Китти до полного изнеможения своими фантазиями, Мари даже почувствовала небольшой жар и прилегла в кровать. Совершив несколько прыжков и метаний около кровати Мари, дабы лишний раз убедить ее в своей заботе, Китти подлила ей в чашку с травяным чаем побольше настойки пустырника и с удовлетворением отметила, что Мари начала клевать носом. Подоткнув ее заботливо одеялом и поцеловав в щеку, Китти попросила ее «закрыть глазки и думать о любви Сержа». Морфей не замедлил принять в свои объятия измученную Мари. Китти тихо вышла из комнаты. Она уже придумала предлог для своего ухода, якобы для восполнения запасов лечебных трав, которые продавались в одной дальней аптеке. Принарядившись и распустив по плечам свои золотистые локоны, Китти отправилась на свидание.
Дворецкий проводил ее снова на второй этаж, где уже томился в ожидании Николя за бокалом вина. Китти чувствовала себя уже гораздо увереннее, чем при первом своем приходе, и, войдя в комнату, бросила шляпку на кресло и сама удобно устроилась с ногами на мягком диване, приняв у Николя предложенный бокал вина. Ее щеки разрумянились от холодного уличного ветра, глаза призывно блестели, а от волос и платья пахло холодной свежестью осени, и Николя почувствовал острый прилив желания, глядя на это создание, так уютно устроившееся на мягких подушках. Подумав, что он еще успеет услышать любовную историю обманщицы Мари, Николя не стал томить себя ожиданием и притянул Китти к себе. И оба растворились в своей порочной страсти.
Лишь спустя два часа, успев устать от женских объятий и удовлетворив полностью свои порывы, Николя лежал среди разбросанных подушек, дымил сигарой и смотрел, как Китти натягивает чулки, облизывая искусанные губы. Одев нижнее белье, Китти выпрямилась, тряхнула копной распущенных золотых волос, и вновь забралась на диван. Удобно примостившись на одеяле с коробкой конфет, она улыбнулась Николя. «Просто картинка из дамского журнала, до чего хорошо смотрится», - Николя снова почувствовал вожделение, глядя на Китти. Она была похожа на веселого озорного воробышка, который, почистил перышки и снова был готов к драке. Усмирив усилием воли свое желание, Николя потушил сигару и обратился к Китти:
- Помнится, моя прекрасная Шахерезада обещала поведать одну интересную историю про некую вероломную невесту. Я весь внимание, - и он с ожиданием устремил на Китти свой взгляд.
Девушка медленно и соблазнительно облизала испачканные в шоколаде пальцы, коротко вздохнула и произнесла:
- Раз обещала, то извольте слушать, мой господин.
Забравшись повыше на подушки, Китти начала рассказывать Николя всю любовную историю Мари и Сержа. Она во всех подробностях описала характер их отношений, причину отъезда Сержа в Англию и все тайные надежды влюбленной пары.
- Последний эпизод этой истории ты знаешь. Письмо не попало к Сержу, а Мари ждет от него ответного письма. Ей не терпится узнать реакцию Сержа на свершившийся факт помолвки. Она просто безумно боится, что все это надломит веру и любовь Сержа, - закончила свое повествование Китти.
Николя задумчиво крутил в пальцах пустой хрустальный бокал.
- Очень сладенькая и до глупости прозаичная история двух влюбленных идиотов, - наконец произнес он. - Единственной ложкой дегтя во всем этом является то, что эта Джульетта оказалась вдобавок моей невестой. И теперь еще хочет выставить идиотом и меня, дождавшись своего заморского принца и упав в его объятия. Но вооружен тот, кто предупрежден. Значит надо повернуть эту историю так, чтобы оказаться победителем и самому получить приз. А призом в этой игре у нас будет Мари, с ее наследством и дурным характером. А ты, моя дорогая Китти, поможешь мне придумать верное решение.
Тут Николя притянул ее к себе и стал проникновенно шептать в ее розовое ушко такие слова и обещания, перемежая их с поцелуями, что у Китти закружилась голова. В признаниях Николя, которые она и не чаяла услышать, Китти услышала скорое исполнение всех своих давних мечтаний, всего, что только могло ей пригрезится в самых волшебных снах. Он говорил ей, что теперь навеки привязан к ней и уже не представляет своего существования без милой Китти. Что наконец-то встретил свою любовь, что хочет видеть ее всегда рядом, а для этого… Что надо для этого - Китти уже сама знала. Она полностью доверилась завораживающим словам, которые просто обволакивали ее паутиной, которую так умело плел опытный паук, и про себя уже решила, что всеми путями добудет себе Николя в качестве мужа. И ей никто не помешает в осуществлении ее надежд. Ведь теперь появился отличный повод действительно навеки привязать к себе дорогого Николя. А как это сделать - будет пока ее тайной. Надо только подождать. И она со всей страстью пообещала Николя помочь ему во всех задумках, лишь бы он не переставал дарить ей свою любовь. После очередного любовного поединка Китти, приятно уставшая, лежа рядом с Николя и водя тонким пальчиком по его груди, произнесла:
- Послушай, что я думаю про всю эту любовную эпопею Мари. Последнее ее письмо к Сержу, как я понимаю, уже не достигнет своего адресата, ведь так? - и взглянула в лицо Николя. Тот лениво, но утвердительно сомкнул ресницы.
- А если так, - продолжила Китти, - то и Мари, соответственно, еще долго не дождется письма от него. У нас есть в запасе, скажем, где-то месяц. Но стоит учесть, что Серж и сам может написать еще одно письмо, тем более, что сэр Стаффорд уже отбыл в Англию и, несомненно, поведает там Сержу о помолвке. Так вот, получив от него письмо, Мари легко догадается, что он не получал ее письма. Я, конечно, могу сослаться на неважную работы почты, но Мари напишет свои трепетные излияния еще раз. Получается, что все вернется на круги своя. А нам этого совершенно не нужно.
Николя приподнялся с подушек и заинтересованно уставился на Китти. Она уже сидела в позе турецкого султана, поджав под себя голые ноги, и смотрела куда-то мимо Николя. По ее лицу можно было прочесть столь напряженную работу мысли, что даже ноздри ее маленького курносого носика заметно подрагивали.
- Продолжай, дорогая, ход мыслей в твоей хорошенькой головке мне очень нравится, - подтолкнул ее к дальнейшему повествованию Николя.
Китти вздрогнула, словно вернувшись на землю из мира грез, и прямо посмотрела в зеленые глаза Николя, твердо сказав:
- Ты должен жениться на Мари.
Николя изумленно уставился на Китти. Ему первый раз женщина в постели говорила, что он должен жениться на другой. Он не раз слышал, как его умоляли бежать на край света, как клялись оставить мужа и любить вечно только его, но чтобы толкали под венец с другой - такое было первый раз. У него уже мелькала мысль, что и с Китти дойдет в скором времени до слез и истерик, но не тут-то было.
А Китти тем временем сказала:
- Да, мой дорогой Николя, ты благополучно женишься на Мари. А заодно и я навсегда окажусь рядом с тобой. Ну, а потом… жизнь ведь не предсказуема, существуют всякие болезни, несчастные случаи и много других причин, когда жены уходят на тот свет, оставляя плакать над их надгробиями безутешных вдовцов. Ох, Николя, только не смотри на меня так, словно я предлагаю тебе роль душегубца! Я просто мыслю, а мыслям доступно многое. Ведь не зря говорят, что скорость мысли равна скорости света, - и подмигнула удивленно открывшему рот Николя.
«Да она просто дьявол в юбке! Но голова работает что надо. Это ж надо! Да она в своих помыслах уже похоронила Мари и женила меня на себе! Вот так прыть. Послушаем дальше», - думал Николя.
Китти продолжила развивать свою теорию:
- Так вот. Нашей первой задачей является твоя женитьба на милашке Мари. И первым в решении этой задачи будет отправка ее письма в далекую Англию, к Сержу.
Тут Николя озадаченно взглянул на Китти, уже несколько усомнившись в ее логических способностях. Китти так победоносно смотрела на него, что он вкрадчиво поинтересовался:
- Тебе так ударило в голову вино, что ты совершенно забыла, с чего начала? Для чего нам отправлять Сержу это письмо? Мы решили уступить и помочь этой парочке, или я чего-то не понимаю?
Китти с укоризной покачала головой и постучала пальцем по лбу:
- Николя, вот здесь, в моей голове, уже есть план. И не надо смеяться надо мной. Ты еще увидишь, как я могу помочь тебе в решении твоих проблем с Мари. Да, мы отправим Сержу письмо. Но не это письмо. Мы напишем другое. В нем Мари будет сообщать Сержу о том, как влюблена в некого князя Николя Бессонова, как глупо она поступила, потратив столько времени на бессмысленное ожидание Сержа, что богатый муж и положение в обществе для нее гораздо важнее бесполезной любви . И она уже сожгла все письма, и просит также поступить Сержа, если он действительно так благороден, как она думала о нем. Ну, и все такое, - Китти сделала жест рукой, как бы написав по воздуху невидимым пером.
Николя несколько мгновений созерцал это явление ума и красоты в женском обличье, так кстати появившееся в его жизни, и медленно зааплодировал.
- Мадемуазель, я преклоняюсь перед Вашим талантом вести игру, - сказал Николя и артистично поклонился Китти, насколько ему позволило положения полулежа в ворохе подушек. Кити в ответ сделала такой же игривый реверанс, и, засмеявшись, прыгнула в гору подушек к Николя.
- А как мы подделаем почерк твоей подруги? – вдруг обеспокоено спросил Николя, немного отстранив от себя Китти.
- Я это сделаю запросто, - ответила Китти, - у Мари такой каллиграфический почерк, что немного набив руку, я свободно испишу хоть несколько томов. Надо набросать пока текст. Где тут у тебя перо и бумага?
- Подойди к секретеру, там все найдешь, - и Николя указал в углу гостиной на секретер. Китти, уже не став понапрасну одеваться, в чем мать родила, уселась за секретер, и, вооружившись пером, стала делать набросок письма. Еще час парочка веселилась от души, составляя письмо и покатываясь со смеху, когда Китти загробным голосом начинала завывать, читая написанное.
Домой Китти вернулась гораздо позже, чем намеревалась. Скупив по дороге в первой попавшейся аптеке все травяные чаи и настойки, Китти уже подъехав к особняку, все никак не могла придумать достойный повод для такого запоздалого возвращения. Но ее беспокойство оказалось напрасным. От слуг она узнала, что княгиня Анастасия Павловна с дочерью уехали после обеда за покупками и еще не возвращались. Рассудив, что покупки будут производиться исключительно в модных магазинах и это займет как всегда уйму времени, Китти быстро перекусила, не став дожидаться скорого ужина, а также возвращения княгини и Мари, и поднялась в свою комнату. Там она удобно устроилась в кресле и, накрывшись теплом пледом, предалась своим мечтам. Сегодняшняя встреча с Николя привнесла в ее жизнь поток свежего ветра, и Китти почувствовала себя в начале длинного пути, залитого солнцем и вобравшего в себя все краски жизни. До этого она как бы стояла в стороне, смотря на проходивших мимо смеющихся радостных людей. Этот путь был выложен для них, богатых и состоятельных, имеющих красивые особняки, кареты, наряды… А ей, бедной и никому не нужной сироте, приходилось лишь облизываться на это великолепие. Как это тяжело и не справедливо, думалось Китти, быть причастной к этому миру и в то же время не иметь возможности ощутить себя полноценной его обитательницей. Но теперь судьба предоставила ей долгожданный шанс, и она готова перешагнуть через любые преграды и разрушить все вокруг, что может ей помешать. Она, Катарина Ружаньски, обязательно добьется счастья и положения в обществе. А те, кто считал ее все это время лишь незаметной компаньонкой и из жалости бросал ей куски с барского стола, еще поплатятся за свою гордыню. Николя в ней заинтересован, нуждается в ней, к тому же считает ее прекрасной любовницей. И она поможет Николя заполучить эту Мари со всеми потрохами. Пока надо быть полезной Николя и стараться сделать его зависимым от Китти. А дальше будет видно.
И Китти долгим немигающим взглядом посмотрела на пламя догорающих свечей, словно видя в этом переливающемся огне свою такую же яркую будущую жизнь.
Утром в комнату Китти вбежала свежая улыбающаяся Мари с коробкой в руках, застав Китти еще валяющуюся в постели.
- Вставай, соня, ты проспишь завтрак! Наша Аксинья испекла просто изумительные булочки с корицей, давай скорей вставай, - и начала тормошить сонно зевавшую Китти.
- Ох, Мари, мне снился такой дивный сон, -потягиваясь сказала Китти.
- Милая моя Китти, твой сон все равно не был таким дивным, как мой! Мне приснилось, что приехал Серж и папенька благословил нас. А сегодня пятница, и сон с четверга на пятницу всегда вещий. Значит так все и будет! Наверное письмо уже в Англии и со дня на день попадет в руки Сержа, он его прочитает и все поймет правильно. А я просто зря так переживаю! - весело щебетала Мари.
Китти села на постели и улыбнулась Мари:
- Конечно, дорогая, все так и будет.
- Мама вчера вытащила меня с собой в поход по модным лавкам. Мы накупили столько кружев и тканей, что можно обшить целую армию. Мама сказала, что пора готовить приданное, и я не стала спорить. Все равно я ведь выйду замуж, правда не за того жениха, о котором думают родители, - продолжала Мари, - а я вот купила тебе подарок, эту прелестную шляпку. Посмотри скорей.
Мари положила перед Китти круглую коробку, завязанную золотистой ленточкой. Китти развязала бант и открыла крышку. В коробке лежала обтянутая сиреневым шелком модная шляпка, украшенная пестрыми перьями колибри и белыми жемчужинами. Китти вытащила ее и держала на вытянутых руках.
- Боже, Мари, да она просто произведение искусства! Спасибо огромное за такое внимание, мне она очень понравилась! Но куда я пойду в такой красоте? Тут надо подобающую накидку, а у меня нет ничего подходящего, - произнесла восхищенная Китти.
- Накидку я тебе отдам свою, ту, которая отделана фиолетовым кантиком. Она как раз подойдет к этой шляпке. А пойти в ней ты сможешь уже сегодня. Вечером за нами заедет твой «самый лучший» Николя, он пригласил нас всех в Театр Комедии. Ты едешь с нами, - сообщила подруге Мари.
- Вот как, - произнесла Китти, - ты решила быть несколько любезней с ним и приняла приглашение в театр?
- Пригласил он всю нашу семью, а не меня одну. И я не вижу смысла вредничать из-за какого-то похода в театр. Там можно просто сидеть и смотреть представление, не ломая голову над тем, о чем бы поговорить с Николя, - пожала плечами Мари.
Китти согласно кивнула головой.
- Ну ладно, я пошла в гостиную и жду тебя через десять минут к завтраку, - сказала Мари и, оставив Китти все так же сидящей на постели со шляпкой в руках, вышла из комнаты.
Китти вздохнула и аккуратно положила шляпку обратно в коробку. «Когда нибудь я сама смогу выбирать себе такие шляпки и множество других красивых вещей. У меня будет огромный гардероб, забитый всякими нарядами, и мне не придется больше донашивать обноски с чужого плеча», - подумала Китти. Она вскочила с кровати, быстро застелила ее и привела себя в порядок. Умывшись и расчесав свои золотые локоны, Китти подмигнула своему отражению в зеркале и поспешила в гостиную, откуда так приятно разносились по всему дому ароматы свежих булочек и корицы.
День прошел в сборах к выходу в театр. Княгиня Анастасия Павловна потратила полдня только на то, чтобы подобрать подобающий для себя наряд и украшения к нему. Она очень тщательно всегда готовилась к выходам в свет, и ей доставляло бесконечное удовольствие примерять свои шикарные наряды и украшения. Мари и Китти сидели рядом на низкой кушетке в покоях княгини и терпеливо комментировали каждую складку или выбившиеся кружева на нарядах Анастасии Павловны. Когда наконец выбор был остановлен на парчовом туалете темно-синего цвета и сапфировом гарнитуре, подошло как раз время обеда. Послеобеденное время княгиня посвятила замысловатой прическе. И у девушек появилось время собраться самим. Точнее, собиралась в основном Мари, которой мать посоветовала одеть недавно сшитое платье цвета первой листвы и дала к нему свой гарнитур с фамильными изумрудами. Роль Китти заключалась в выражении восторга и в помощи при застегивании большого количества пуговиц на спине. Самой Китти так долго прихорашиваться не имело смысла, да и выбор ее нарядов был не велик. С прическами Китти никогда не экспериментировала, поскольку ее образ всегда был обычным дополнением к образу Мари. Да никто бы и не заметил ее стараний. Китти всегда держалась рядом, но несколько поодаль персоны Мари. На всех балах или приемах, куда ее иногда брали с собой Загревские, она почти не танцевала и не участвовала в светских беседах, но Мари всегда могла обратиться к ней с какой-нибудь своей просьбой или вопросом. Ближе к назначенному часу, когда дамы были уже полностью готовы и ожидали в малой гостиной, к ним присоединился одетый князь Владимир Загревский, как всегда подтянутый и бодрый. Черный удлиненный фрак необычайно шел ему, придавая его облику моложавость и какую-то помпезную величавость. Не смотря на большую разницу в возрасте, они с княгиней составляли очень красивую пару – оба высокие, статные, оба смотрелись как одно целое, будто дополняя друг друга - Анастасия Павловна своей изысканностью, а старый князь – горделивым величием. Мари, взяв всю внешнюю красоту матери, во всем остальном больше походила на отца. И когда она была при полном выходном туалете, то казалось, что от нее просто волнами исходит надменность и гордость, так она непроизвольно держала себя, высоко вскинув голову на длинной шее и без единой тени улыбки. Китти рядом с ней была просто маленьким комочком, но, приглядевшись к ней, можно было увидеть озорные глаза, так весело блестевшие из-под новой шляпки.
Ровно в шесть вечера подъехал большой парадный экипаж князя Бессонова. Дворецкий доложил о его приезде и провел Николя в гостиную, где его ожидало все семейство. Князь Загревский тепло поприветствовал Николя:
- Дорогой князь, рад Вас видеть! Моя супруга поведала мне о вашей беседе, и со своей стороны спешу сообщить, что здесь Вам всегда будут рады. Приезжайте к Мари, общайтесь, выезжайте на прогулки, пока зимние ветра не заставили нас всех засесть по домам, прячась от стужи. Мы все уже в сборе и готовы к выезду. Но, думаю, у нас еще есть минут пять для рюмки бренди? Сэр Стаффорд привез мне ящик отличного английского бренди, предлагаю Вам отведать этот английский заменитель нашего коньяка, - и князь позвал дворецкого. Через минуту в гостиную был подан бренди. Николя про себя успел подумать, что уж его-то отец так бы и остался здесь, променяв театр на пресловутый ящик . Князь Владимир будто прочитав мысли Николя, не преминул спросить:
- А как здоровье Вашего батюшки? Как скоро он сможет посетить нас? Вы просто обязаны привезти его к нам в субботу на обед, у нас еще масса вопросов относительно предстоящей свадьбы, которые пристало обсудить родителям заранее.
Николя поспешил заверить князя, что с отцом уже полный порядок, и он сообщит ему о приглашении на обед. Затем он посмотрел на свои часы, и напомнил о том, что экипаж ждет у парадного подъезда. И вся компания прошествовала из гостиной к выходу. Николя любезно пропустил всех вперед и успел подмигнуть Китти, выходившей последней. Китти задорно сморщила носик и весело улыбнулась в ответ. Ее приятно будоражила их тайна, и она пребывала в отличном настроении, чего нельзя было сказать о Мари. Ее приподнятое настроение снова упало, стоило отцу упомянуть о свадьбе. И с видом каменного изваяния она уселась в экипаж, так и промолчав всю дорогу до театра, когда все оживленно обсуждали пьесу, премьеру которой им сегодня предстояло увидеть, и которая наделала столько шума в Париже.
На столичной премьере собрались все сливки высшего общества Петербурга, и княгиня Загревская просто сияла от удовольствия, видя, как все восхищенно смотрят на ее туалет. Проводив в свою ложу семейство Загревских, Николя отправился в буфет за шампанским. В это время Китти извинилась, сказав, что ей нужно в дамскую комнату, и вышла из ложи. Она успела перехватить в коридоре Николя, где они быстро и не привлекая внимания, договорились о том, что завтра уже нужно начинать писать чистовик письма и не тянуть с его отправкой в Лондон.
Представление оправдало ожидания всего общества, собравшегося на премьеру, и зал громыхал овациями. Даже Мари была переполнена эмоциями и поблагодарила Николя за прекрасный вечер.
Доставив всех обратно в особняк, Николя извинился за свой отказ от позднего ужина и поехал к себе. Ему также не хотелось лишний раз изъявлять свои любезности перед Мари, зная, что пока это ни к чему не приводит. Он решил подождать ответного письма из Англии, а уж затем выложить всю мощь своего обаяния и умения очаровывать перед Мари. «А сейчас это будут просто холостые выстрелы», - думал Николя, смотря в окно кареты на светящиеся окна домов ночного Петербурга , - «пока в ней тлеет эта глупая любовь к Сержу, мне не стоит надоедать. Приятней занять свободное место, чем лезть через голову соперника». Тут ему мысли свернули от персоны Мари к другой даме, не менее занимавшей его голову. Он крикнул кучеру Терентию, чтобы тот проехал через Хамовую улицу.
- Дык это ж каков крюк давать надобно! - недовольно буркнул Терентий, уже и так изрядно замерзший в ожидании около театра.
- Изволь не перечить, мой друг, делай, как сказано, - и Николя снова уселся на мягкие пуфики сиденья. За окном окончательно стемнело, но уличные фонари хорошо освещали дорогу поздним экипажам столицы. Завернув на нужную улицу, Николя попросил остановить недалеко от указанного Терентию особняка. Он задумчиво смотрел на темные окна здания. Видно, в этот поздний час хозяйки не было дома. «Как-нибудь я наведаюсь к тебе в гости, милая Аннушка. Есть у меня к тебе разговор по душам», - ухмыльнулся Николя и велел кучеру ехать домой.
Глава 7.
Ранним утром следующего дня Китти не стала дожидаться, когда проснуться все домочадцы, и, быстро позавтракав на кухне, выпорхнула из дома. Она с таким нетерпением спешила на встречу с Николя, что решила придумать оправдание своей вылазке потом, ближе к возвращению. В ней уже надежно пустила корни уверенность в своей удаче, и такие мелочи, как оправдание своих поступков, стали занимать очень второстепенную роль. Китти предупредила дворецкого, что в городе у нее важные дела, и она должна идти, не предупредив Мари и Анастасию Павловну. Поэтому просит только передать, чтоб не волновались, а она по возвращении все объяснит. Она как бы вскользь упомянула о приближающемся дне рождения княгини, и дворецкий решил для себя, что дело касается подарка.
Китти застала Николя как обычно, в гостиной за бокалом любимого розового вина. Поскольку ими обоими владела идея как можно быстрее состряпать письмо, парочка не стала отвлекаться и без промедлений уселась за секретер. Николя разложил по столу письмо Мари, и Китти, выискав глазами наиболее замысловатые буквы, стала аккуратно повторять их написание. Получалось довольно схоже, а в остальном почерк Мари был настолько аккуратен, что требовалось только внимательно ее скопировать. Целый час Китти потратила на освоение этого процесса, и когда у нее стало получаться так, что Николя уже не смог своим придирчивым взглядом что-то заметить непохожее, они стали писать сам текст. Конечно, письмо уже не получалось такой трогательной поэмой на четырех листах, как вышло у Мари, но красочность и проникновенность ее стиля были оставлены. Если в своем письме Мари горячо клялась в любви, то в новом письме такими же горячими словами она раскаивалась в ней. Когда текст был полностью написан, Николя вслух зачитал его, чтобы еще раз оценить его звучание.
- «…и поэтому я умоляю тебя сжечь все мои письма и больше никогда не вспоминать обо мне. Я понимаю, что это будет сложно, но поверь, если ты постараешься забыть меня обратишь свои взоры на других женщин, то, несомненно, очень скоро встретишь ту единственную, которая заставит тебя уже с усмешкой и недоумением взглянуть на наши отношения. Так будет лучше всего. Моя любовь к Николаю Бессонову заставляет меня пойти на этот шаг, все тебе рассказать самой, и я думаю, что ты сможешь оценить это мое намерение сообщить о моей настоящей любви и не вводить тебя и далее в заблуждение. Все произошло не сразу, но когда я лучше узнала Николая, то поняла, что он именно тот мужчина, с которым я хочу прожить жизнь. Он честен, верен, богат и любит меня. Мои родители одобрили наши намерения, и мы хотим пожениться как можно быстрее. Думаю, что после Рождества мы сыграем свадьбу», - процитировал Николя и взглянул на Китти. Она слушала его с полузакрытыми глазами, чуть раскачиваясь на стуле.
- Несколько витиевато, ты не находишь? - с сомнением произнес Николя.
- Ах, Николя, поверь мне, что это обычное изложение мыслей Мари. Уж сколько я прочла этих писем, сколько выслушала устных ее излияний, что кому, как не мне знать, как написать так, чтоб Серж не почуял подвоха. Или ты думаешь, что, чиркнув пару строк на мужской манер, мы сможем добиться результата? Нам надо переубедить любящее сердце, а это дело не простое! Мы должны привести такие аргументы, чтобы в голове Сержа не возникло желания все бросить и приехать, дабы услышать все это из уст Мари. Нужно, чтобы слова сразили его наповал и разожгли в душе на месте огня любви огонь мести. Вот как! - и Китти даже хлопнула ладошкой по крышке секретера.
Николя только покачал головой:
- Да уж, верно говорят: «Бойтесь женского коварства более, чем мужской злобы». Я бы таких животрепещущих фраз в жизнь бы не составил.
Китти довольно улыбнулась.
- Теперь нам осталось отправить это послание своему адресату, - сказала она, - и желательно побыстрей. Давай, мой милый Николя, запечатывай конверт, и я отправлюсь на почтамт. А наши объятия от нас никуда не денутся. К тому же, сегодня мне надо вернуться пораньше, я убежала, даже никого не предупредив.
- Слушаюсь, мой генерал, - Николя шутливо выпрямился, как бы отдавая честь.- О нашей встрече я сообщу тебе в субботу, когда привезу отца к вам на обед.
- Послушай, Николя, - несколько озабоченно произнесла Китти, - мы должны быть очень осторожны. Никто не должен даже допустить мысли о наших отношениях. Сейчас на кон поставлено очень многое, и если у нас все получится, то впереди еще грядет не одна проблема. Тебе нужно будет наладить отношения с Мари, дотянуть до свадьбы, и даже после нее будет достаточно житейских нюансов. Так что не вздумай пока в нашем доме выказывать мне хоть малейшую толику внимания.
- Не стоит так переживать, моя дорогая, - Николя привлек Китти к себе и чмокнул в нос, - я забуду даже взглянуть в твою сторону. Но знай, что в моем сердце ты занимаешь главное место, и мысли мои только о тебе.
Китти блаженно прикрыла глаза, растаяв на короткое мгновение в объятиях Николя. Потом решительно отстранилась и сказала:
- Пока все, сейчас дело - прежде всего, - и посмотрев на поникшего Николя, у которого на лице было написано неудовлетворенное желание, засмеялась, - помни, чем дольше ожидание - тем приятней суть происходящего.
И, спрятав конверт, она торопливо одела капор с накидкой.
- До скорой встречи, мой сказочный принц, - и послав Николя воздушный поцелуй, скрылась за дверью.
Китти добралась до почтамта и запечатала письмо в почтовый конверт, как делала это уже много раз. Подписав и отдав его клерку, она проследила внимательным взглядом, как тот проштамповал его и положил в нужный ящик. «Дело сделано. Теперь подождем ответ из Англии. И это будет только началом очень интересных событий», - удовлетворенно подумала Китти и поспешила домой. Заехав по дороге в магазин тканей, она приобрела стопку салфеток для вышивания, подумав с усмешкой, что скоро из ее запасов можно открывать свой магазин, поскольку все это без дела копилось в нижнем ящике комода. Зато это был прекрасный предлог для ее отлучек. А ко дню рождения княгини она купит на какой-нибудь барахолке отличную салфетку или скатерть с вышивкой и преподнесет ее, как сделанную своими руками. Вернувшись домой, она услышала разносившиеся по первому этажу звуки сольфеджио и с облегчением подумала, что расспросы Мари откладываются. Дворецкий сообщил, что княгиня завтракала у себя в покоях, значит, она и вовсе не в курсе ее отсутствия. Пока все складывалось просто замечательно, и Китти поспешила в свою комнату.
Тем временем Николя, также вернувшийся в свой особняк, застал отца за чтением утренних газет.
- Доброе утро, отец, - поздоровался он с отцом.
- Гм, - хмыкнул старый князь, подняв глаза от газеты и взглянув на сына, - стоит заметить, что на дворе уже день. Хотя откуда тебе знать об этом, если ты всю ночь опять где-то прошлындал.
- Вовсе нет, можете спросить у Аклеппия, я провел ночь в своей кровати. Просто мне очень рано пришлось выехать по делам, - довольно смиренно ответил Николя, жестом показав слуге на кофейник. Слуга кивнул и молча налив чашку кофе, подал ее Николя.
- Какие могут быть дела у бездельника, скажите на милость, - начал заводиться отец, - все твои дела - это бегать за юбками и праздно высиживать со своими дружками по клубам. Вот уж поистине занятие для тридцатилетнего обормота! Или ты считаешь, что титул князя позволяет тебе не заниматься важными и полезными вещами? Сколько раз я уже договаривался об отличных должностях при дворе императора, так нет! Ты только позоришь меня, у тебя не хватает ума продержаться ни на одной должности больше недели! - отец раздраженно сложил газету и швырнул ее на столик, чуть не сбив кофейник.
- Отец, отец, помилуйте, ну ради чего так заводиться? Вы же сами сыскали мне невесту, и я теперь все свое время провожу в ее обществе! Нам нравится наше общение, так мы лучше узнаем друг друга, и потом ее отец уже начал готовится к свадьбе, - миролюбиво произнес Николя, давно привыкший к выпадам отца. Все эти нападки ничего не меняли в его праздной жизни, и, выдержав гневные излияния отца, Николя всегда знал, что после старый князь будет искать успокоение нервов за рюмкой-другой коньяка, и быстро остынет. Но сейчас, после тирады сына, старику не понадобилась и заветная рюмочка. Враз подобрев и сменив гнев на милость, он уже заинтересовано уставился на сына:
- Ну, расскажи мне, как вы там с Марьюшкой, поладили? Она девка-то ничего, высокомерная малость, да это по молодости, пройдет. Детишками обзаведетесь – как рукой всю вашу спесь молодецкую снимет. Так что там князь Загревский? Какие разговоры ведет о свадьбе? – и отец даже заерзал в кресле.
- Князь Загревский приглашает тебя на обед в субботу. Желает обсудить какие-то вопросы, причем именно с тобой, - сообщил Николя, отпивая маленькими глотками горячий кофе.
- Так, так, так, - пожелтевшие глаза старого князя сузились, - значит, поднимет денежную тему, не иначе. Что ж, кому как не отцам сие решать. А что, с тобой он сей вопросец не поднимал?
Николя с видимым безразличием пожал плечами и сказал:
- Нет, он хочет беседовать с тобой. Думаю, здесь вопрос пойдет о наследстве. Свадебные дела еще рано обсуждать.
Старик опять недовольно взглянул на сына:
- А ты не делай такой вид, словно тебе все нипочем! Вот как узнает твой будущий тесть, что на самом-то деле тебя уже не один раз турнули с императорской службы, и ныне ты на шее моей сидишь, так и задумается! Охота-ли ему отдавать красавицу-дочь за лоботряса да гуляку! Ты хоть рот свой лишний раз не разевай до свадьбы на дворцовые темы, стороной обходи такие разговоры, - и старик, нахохлившись и поджав губы, задумался.
- Вот что, - сказал он наконец, - свадьбу надобно сыграть шумную, громкую, народа побольше созвать. Я уж не поскуплюсь, в лужу не сяду перед твоим тестем. А в подарок от меня получите особняк на Лондонской набережной. Полностью отделанный будет, с мебелью. Вот так. А там уж сам вертись, не оплошай.
Николя внимательно посмотрел на отца. «Спросить сейчас про наследство? Или не стоит?» Но тут старый князь поднялся со своего кресла и подошел вплотную к Николя. Тот удивленно поднял глаза на отца, когда последний положил ему руку на плечо и твердым голосом сообщил:
- А после твоей свадьбы и сам женюсь. Решено уже.
Николя опрокинул свой кофе себе на колени и даже не почувствовал этого. Если бы сейчас обвалился потолок, это потрясло бы его гораздо менее, чем сказанное отцом. Он так и застыл на своем стуле, придавленный рукой отца. А старый князь тем временем продолжил:
- Вас с братом пристроил, теперь сам пожить хочу. Пора о себе подумать. Вы у меня молодцы взрослые, Юрка тот давно со своей семьей, теперь и за тебя буду спокоен.
И старый князь отошел к окну, подставив одутловатое лицо под последние лучи октябрьского солнышка.
Николя постарался собраться мыслями, но получилось неважно. В голове будто запустили новогодний фейерверк, резко и без предупреждения. И теперь стало просто невозможно сосредоточиться. Тряхнув головой, Николя сильно зажмурился и снова открыл глаза. Он провел руками по мокрым от кофе коленям, попытался приподняться со стула, но как-то неуклюже плюхнулся обратно. Отец отвернулся от окна и посмотрел на сына.
- Вижу ты не рад моему известию. Но меня это ничуть не печалит. Хочу заметить, что никакие твои слова на мое решение не повлияют. Я просто тебя информирую о своем решении, не более того. Что ты думаешь об этом – мне безразлично. Вчера я сделал предложение руки и сердца графине Анне Шелестовой и она приняла его.
«Вчера. Он сделал предложение вчера, пока я как дурак возил по театрам всю эту унылую компанию будущих родственничков. Шустер старикан…», - подумал Николя, глядя отсутствующим взглядом куда-то на гамаши старика. Проведя рукой по лицу, Николя спросил отца севшим голосом:
- А жить вы собираетесь здесь, насколько я понимаю?
Отец утвердительно кивнул.
- Понятно, - протянул, начавший приходить в себя Николя, - а я, получается, просто мешаю вам сделать это пораньше. И моя свадьба освободит дорогу вашему семейному счастью.
Старый князь притопнул ногой:
- Не говори ерунды! Мое решение жениться на Анне ни в коей мере не может повлиять на твое пребывание в этом особняке. Здесь твой настоящий дом, никто тебя не гонит. Но ты вскоре обзаведешься собственной семьей, и я не думаю, что твоя жена захочет жить здесь. Каждая женщина желает быть хозяйкой в своем гнездышке. А я вам подарю новый прекрасный особняк, как уже говорил тебе ранее.
- Кто же тогда будет жить в новом особняке графини Шелестовой, который ты ей приобрел? - уже с долей ехидства спросил Николя, нервно похлопывая рукой по подлокотнику высокого стула.
Отец хмуро взглянул на сына и медленно отчеканил:
- Запомни раз и навсегда - мои приобретения никоим образом не должны тебя волновать, это не твое дело! Я в праве распоряжаться своими капиталами так, как мне того хочется. Вы с братом получите предостаточно в наследство. А пока твое содержание остается прежним.
- Уж коли ты сам заговорил о нашем наследстве, то позволь мне задать тебе волнующий меня вопрос, - произнес Николя.
Старик кивнул головой и мрачно воззрился на сына.
- Я не знаю величину твоих капиталов, о земельных угодьях я могу тоже лишь предполагать, зная только о тех, где доводилось нам бывать летом еще с маменькой. По моемому вполне естественно для меня испытывать заинтересованность в точных объемах грядущего наследства, ты не находишь? - сказал Николя и посмотрел в глаза отцу.
Князь с силой вдохнул полную грудь воздуха, взгляд его потяжелел, и Николя понял, что затронул тему величины наследства, не угадав настроение отца. Старик тем временем начал раздраженно мерить шаркающими шагами гостиную, сжимая побелевшие от напряжения кулаки. Наконец он тихо произнес:
- Ты, лентяй и бездельник, уже начал волноваться о наследстве? Уже не терпится избавиться от старого отца и прибрать в свои жадные ручонки все, что я копил годами? Думаешь, что я уже одной ногой в гробу стою, и ты начал суетиться о денежках?
Тут Николя вскочил со стула и резко шагнул в сторону отца.
- Нет, мой дорогой отец, это твоей прощелыге Анне не терпится все захапать в свои ручонки! А что касается жадности, так может, ты не все знаешь о своей милой Анюте? Я то пекусь о том, что должно принадлежать мне по праву законного наследия. Я и Юрий твои сыновья, и мы продолжим род Бессоновых. А кто такая твоя Анна? Весь свет знает, что она жадная до денег проныра, которая свела в могилу одного старика, ничего при этом не выкружила, и вот теперь принялась за другого. А я должен радоваться, глядя, как она обводит тебя вокруг пальца, тратя наше состояние? - бескровными от напряжения губами произнес Николя. Еще ни разу его разговор с отцом не выходил за такую грань откровений. Но сейчас Николя решил довести этот разговор до конца, хотя и понимал, что отец просто взбешен его словами, и еще не известно, что теперь взбредет в его голову. Тем не менее, стоило рискнуть, поскольку такой возможности могло больше не предвидеться. На брата Юрия рассчитывать не приходилось, его устраивала его тихая серая жизнь с женой и несением службы на благо государства в Министерстве юстиции, где он занимал подобающий князю пост, добытый отцом. Поэтому Николя сам решил идти до конца в своих откровениях с отцом. Если сейчас он не сможет вызвать в отце сомнений, то останется только идти на более решительный шаг относительно графини Шелестовой. Николя уже имел некое туманное представление о том, как можно поступить, чтобы снять с пьедестала в глазах отца эту Анну.
Со старым князем тем временем при словах сына случилась следующая метаморфоза. Он как-то весь обмяк, медленно подошел к креслу и тяжело опустился в него. Расслабив на шее домашний галстук, он прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Так он просидел несколько минут, когда уже обеспокоенный таким поведением отца, Николя подошел к нему и легко потормошил по плечу, спросив, что с ним. Старый князь Бессонов открыл глаза, которые еще совсем недавно пылали праведным гневом, а сейчас казались погасшими и усталыми. Он печально посмотрел на сына и невесело усмехнулся.
- Присядь, сын, я хочу тебе кое-что сказать. Не пристало нам говорить в таком тоне, словно двум врагам. Я - твой отец, и желаю для тебя только лучшего. Но я еще и сам жив и также хочу чувствовать всю полноту жизни, но вокруг меня лишь эти стены. Я очень одинок с тех пор, как умерла твоя мать. Тебе этого не понять, ты еще ничего не терял в жизни, особенно любимого человека, с которым столько прожил. С появлением Анны я почувствовал вновь человеческое тепло, заботу, внимание к себе. Я не хочу вспоминать твои слова о ней, я будто их не слышал. Она такая, какая есть. И поверь, что дарить свое внимание старому человеку - это труд, это терпение. И я готов платить ту малую толику, что вполне могу себе позволить, покуда эта женщина будет оставаться со мной, - и старик грустно вздохнул.
- Но отец, боже мой, - воскликнул Николя, опустившийся перед отцом на колени, - разве настоящее чувство измеряется деньгами? Я просто не узнаю тебя!
- В моем возрасте приходится пересматривать многие истины и с радостью пользоваться тем, что еще щедро преподносит жизнь. Пусть даже за какую-то мзду, - сказал старый князь, - но я рад уже тому, что мне есть, что предложить за любовь и ласку. И скажу тебе, что мне приносит огромное удовольствие делать Анне подарки. Такая женщина достойна многого, - и старик многозначительно пождал губы. Он еще хотел добавить, что ему самому, возможно, осталось совсем немного радоваться всему, что еще дарует жизнь.
Николя тоскливо смотрел на отца и понимал, что слова здесь напрасны. Но, набравшись наглости, он не смог не задать свой последний, самый мучительный вопрос:
- Значит, теперь твое завещание будет пересмотрено, так ведь? Вначале ты говорил, что нам с Юрием будет все принадлежать в равных долях. Теперь у тебя появится жена. Скажи, отец, и как ты думаешь упомянуть про нее в своем завещании?
Старый князь задумчиво посмотрел на сына и устало вздохнул. Он понял, что никакие доводы и объяснения не смогут пробить цинизм его сына. «Ему совершенно безразлично, что я чувствую. Единственный его интерес – это деньги. С деньгами он чувствует себя сильным, свободным, а я для него просто препятствие, но которое нельзя убрать своими руками. И вот он изнывает от ожидания моей смерти. Вот какого сына я вырастил», - горестно подумал отец.
- Оставь меня, Николя. Твой настойчивый интерес касательно наследства для меня оскорбителен. Я еще жив-здоров и вовсе не собираюсь на тот свет. Что касается субботнего визита к Загревским - передай им, что я буду у них к обеду и благодарю за приглашение, - и старик отвернулся к окну.
Николя несколько мгновений сверлил злым взглядом отцовскую спину, затем резко развернулся и быстро вышел из гостиной. Поднявшись в свою комнату, Николя плотно закрыл за собой дверь. Подойдя к каминной полке, он разъяренным жестом смахнул все стоящие там статуэтки и рамки, которые с дребезгом разлетелись по комнате. Потом он упал на кресло и схватил себя за голову. «Надо срочно что-то предпринять. Отец не должен жениться на этой дряни. Но как, как его заставить открыть глаза?” Николя достал портсигар и закурил папиросу. Глубоко втягивая дым, он задумался над одной затеей, которая могла бы помешать отцу в отношениях с Анной. «Надо сделать так, чтобы он увидел ее в таком свете, что навсегда бы разрушил этот чудный образ доброты, теплоты и понимания. И, кажется, я уже знаю, что для этого надо предпринять. Пора мне наведаться в гости к милой Анюте. Только подождем, пока улягутся страсти после сегодняшнего разговора. Я тоже, дурак, хорош… Мог бы не начинать всю эту подноготную, зная взрывной характер отца, а сразу бы приступил к своей затее. Теперь надо выждать, чтоб старик не заподозрил, что я все делаю специально. Время пока позволяет, можно еще немного подождать. Возможно, было бы неплохо даже извиниться перед отцом, с меня не убудет», - и Николя, дымя папиросой, стал мысленно рисовать себе сюжеты грядущих событий.
До субботы Николя старался поменьше сталкиваться с отцом. А субботним утром, когда отец сидел после завтрака за чтением газет, подошел к нему и сказал:
- Отец, сегодня суббота и мы обедаем у Загревских, Вы помните?
- Я все прекрасно помню. Буду готов ровно в двенадцать, - буркнул отец, не отрываясь от газеты.
Николя молча продолжал стоять рядом. Старый князь неуютно заерзал в своем кресле и поднял на сына глаза:
- Ну-с, молодой человек, что еще у Вас ко мне?
Николя скроил самую несчастную физиономию, какую только мог, и с поникшим видом сказал:
- Отец, я много думал о тех словах, что в сердцах бросил Вам в лицо. Все эти дни наш разговор не дает мне успокоиться из-за того, что я понял, как глубоко обидел Вас. И сейчас смиренно прошу прощения за свою вспыльчивость и глупость. Я много думал, и решил для себя, что Ваше счастье и здоровье для меня превыше всего остального в этом мире. Просто все так неожиданно, это Ваше известие… ведь маменька не так давно умерла, и ее образ…
Здесь старый князь столь громко крякнул, что Николя прервался на полуслове и посмотрел на отца.
- Причем здесь Ваша маменька, позвольте спросить? – отец вопрошающе уставился на сына, - да еще учитывая, что скончалась она уже как пять лет назад?
Николя опустил голову и произнес:
- Ваши слова….Те, когда Вы сказали, что я еще не знаю горечь потерь любимых…. Я очень сильно любил маменьку, хотя и не всегда радовал ее своим поведением и не столь часто выказывал свою любовь. Но я был привязан к ней гораздо сильнее, чем это могло казаться. Она до сих пор снится мне по ночам, разговаривает со мной… А теперь, когда ее не стало, у меня нет никого, кроме Вас и брата. И я казню себя за те обидные слова, что произнес. Отец, живите долго и счастливо, женитесь, приводите в дом свою жену. Я Вам обещаю, что впредь ни словом, ни делом не посмею оскорбить Вас или Анну.
И Николя порывисто сглотнул, как бы задыхаясь от волнения. «Не плохо бы сейчас выдавить слезу», - подумал он, - «но боюсь, что не получится».
Старый князь слушал сына, поднявшись из кресла и чуть склонив на плечо седую голову, словно мудрый тетерев. Когда сын закончил свой монолог, князь кивнул, и привычным жестом положил руку на плечо сына.
- Все будет хорошо, сын мой. Я принимаю твои извинения, и надеюсь, что ты сдержишь свои обещания. А теперь иди, собирайся к обеду. И не забудь поручить Аклеппию распорядиться насчет корзины лилий для княгини Анастасии Павловны.
Николя, не поднимая глаз, вышел из комнаты. А старый князь задумчиво вновь опустился в кресло и долго еще сидел, размышляя об искренности своего старшего сына. Потом он тяжело вздохнул, и протянул руку к заветному графину.
Ровно в полдень экипаж Бессоновых выехал со двора. Прибыв к дому Загревских, Николя первым выскочил из кареты и помог выбраться отцу. Отец, по случаю выезда, надел высокие ботинки, и сейчас морщился от ноющей боли в суставах. Николя прихватил за высокую ручку корзинку белых лилий, удушающий запах которых просто сводил его с ума всю дорогу. Он никак не понимал этой дамской страсти к цветам, полагая, что сорванные цветы хороши лишь на кладбищах. Бессоновы вошли к дом, и дворецкий проводил их в малую гостиную, что вела в обеденную залу. Князь Загревский уже ожидал их там, и радостно поприветствовал будущих родственников:
- Дорогой Павел Романович! Ну, наконец-то я могу видеть Вас у себя! Располагайтесь поудобней, сейчас подадут аперитив. Дамы спустятся через несколько минут.
И отцы семейств, расположившись, на высоком диване, завели неспешную беседу за рюмкой коньяка. Николя почтительно пристроился поодаль на стуле. Вскоре к ним присоединились дамы, и князь Бессонов, рассыпаясь в любезностях, преподнес Анастасии Павловне корзинку свежих лилий.
- Ах, как это мило с Вашей стороны, дорогой князь! Что может быть прекрасней этих цветов в осенний день! - восхитилась княгиня Загревская.
- Позвольте заметить, что самыми прекрасными цветами здесь являетесь Вы и Ваша несравненная Мари, - произнес князь Бессонов, целуя руку Анастасии Павловны.
Мари улыбнулась старику. Ее очень развеселили его старомодные комплименты, которые он не уставал отпускать в ее адрес.
- Ну что ж, предлагаю пройти в обеденную залу, - Анастасия Павловна радушным жестом хозяйки пригласила всех к обеду, - наш повар сегодня превзошел сам себя. Будет необычайный суп из спаржи, рецепт которого он разузнал у повара французского посла. Также с утра нам доставили свежайшую форель, которую подадут в соусе ля Шато. А десерт будет сюрпризом, про который наш повар даже мне не сообщил. Но я полностью полагаюсь на него. Вы знаете, на помолвку Мари и Николя он испек такой изумительный торт, что просто удивил меня своими изобретательностью и мастерством.
И вся компания чинно прошествовала к обеденному столу.
За обедом все спокойно наслаждались кулинарными шедеврами и говорили в основном о помолвке Мари и Николя, рассказывая князю Бессонову все те подробности, которые он не смог увидеть собственными глазами. Мари больше молчала, лишь отвечая на вопросы, если к ней обращались родители или старый князь Бессонов. Николя молчал, бросая на невесту внимательные взгляды и думая о том, что для нее все происходящее не имеет никакого значения. «Вот подлинное лицемерие!» - думал про себя Николя, - «так и хочется встать и рассказать всем ее тайну. Было бы интересно взглянуть, как с нее слетит эта спесивая маска высокомерия. На меня даже не взглянет, сидит вся в своих мыслях о дураке-Серже». Мари действительно решила для себя терпеливо сносить все эти приемы, обеды, выезды и прочие мероприятия, где ей приходилось бы сталкиваться с Николя. Все это она решила воспринимать как досадное недоразумение, но которое вполне можно пережить.
После десерта, состоявшего из вишневого мусса, корицы и мяты, красиво выложенных в шоколадные тарталетки, хозяин дома пригласил князя Бессонова для разговора в свой кабинет. Все остальные прошествовали в музыкальную залу, где Анастасия Павловна села за рояль и начала играть сонату Бетховена. Николя расположился у рояля и с одухотворенным лицом стал внимать звукам музыки, сам думая , о чем там могут договариваться отцы семейств. Видя, что ее игра так нравится Николя, княгиня начала новую пьесу. «Если она окажется такой же длинной, как предыдущая», - подумал Николя, сдерживая зевоту, - « то я рухну прямо под рояль», и продолжил терпеливо покачивать головой в такт музыке. Мари и Китти сидели на диване, при этом Мари пыталась жестами передать Китти, как ей невыносимо скучно, и строила всякие рожицы, закатывая глаза и надувая щеки за спиной матери. Китти давила смех и щипала Мари за руку, чтобы та прекратила ее смешить. Мари достала веер и, прикрыв им полностью лицо, состроила такую физиономию, что Китти издала громкий писк и испуганно посмотрела на княгиню. Анастасия Павловна, уже не замечавшая даже стоящего рядом Николя, была вся во власти музыки, и так воодушевленно раскачивалась в такт своей игры, что несколько длинных прядей выбились из ее высокой прически. Наконец издав завершающие аккорды любимого «Шествия гномов» Грига, она с закрытыми глазами застыла за роялем.
Николя издал негромкие аплодисменты и шепотом произнес:
- Потрясающе! Какая волнительная игра, сколько чувства!
Разгоряченная своим исполнением, Анастасия Павловна благодарно взглянула на него.
- Может Ваша дочь тоже порадует нас своей игрой? - невинно спросил Николя и взглянул в сторону Мари. Та вздрогнула и с мольбой посмотрела на мать.
- Конечно, она как раз недавно разучила новую пьесу Моцарта. Мари, иди сюда, сыграй своему жениху, - позвала ее мать.
- Ну мама! - воскликнула Мари. - Я еще не выучила до конца ни одной пьесы, чтобы выносить ее на суд слушателей.
- Ничего страшного, я поставлю тебе ноты. По нотам ты играешь отлично, - не сдавалась княгиня.
Мари вздохнула и направилась к роялю. Николя, как бы уступая ей дорогу, потихоньку отошел к дивану и присел на краешек, недалеко от Китти. Мать и дочь расположились за роялем. Анастасия Павловна села рядом, чтобы помогать дочери перелистывать ноты. Мари начала играть, скучно и без души перебирая по клавишам. Николя тем временем быстро сунул в руку Китти маленькую записочку, где сообщал о времени новой встречи. Затем снова подошел к роялю, облокотился и стал внимательно слушать игру Мари. Когда она закончила, Николя сделал изумленный вид и произнес:
- Отличное исполнение! Особенно впечатляет техника рук, заметно, что это врожденная особенность, пальцы просто созданы для игры на фортепьяно.
Анастасия Павловна довольно улыбнулась, приняв эти комплименты Мари как похвалу себе. Сама Мари поджала губы и так взглянула на Николя, что готова была пронзить его своим мрачным взглядом. Николя в ответ лишь мило улыбнулся.
- В умении Мари играть на фортепьяно исключительно моя заслуга. Ей это занятие не по душе. Она больше взяла наследственности от отца, а он не любитель музыки. Если он еще посещает театры, то в оперу его просто не заманишь. Но для девушки этот навык обязателен, - и Анастасия Павловна многозначительно кивнула в подтверждение своих слов.- Мари осталось еще поработать над некоторыми моментами в своей манере исполнения. А так довольно сносно. Ведь не на сцене ей исполнять свои менуэты, - уже улыбаясь, продолжила она. Николя согласно закивал головой.
- Наши милые дамы вовсю развлекают Николя своими талантами, - послышался громкий голос князя Загревского, и они с князем Бессоновым вошли в гостиную. Хотя старый князь Бессонов был почти на голову выше Владимира Загревского, рядом с его подтянутой фигурой и пышущим здоровьем лицом он казался просто согбенным старцем. Княгиня Анастасия Павловна не преминула для себя отметить эту разницу, и с гордостью посмотрела на супруга. Да, в свои годы он выглядел довольно молодо, причиной чему были его здоровый образ жизни, крепкая любящая семья и надежные капиталовложения. Все то, чего так не хватало в последние годы старику Бессонову. Но держался он еще вполне уверенно, стараясь сохранять довольно пафосный и самодостаточный вид.
- Вы уже обо всем договорились? – поднялась им навстречу княгиня Загревская.
- Сударыня, мы затронули пока самое главное, что может коснуться наших детей в скором времени – это их самостоятельная жизнь своей семьей. Все текущие моменты, включая свадьбу, мы пока опустили, - сообщил ей князь Бессонов.
- Дорогая, князь Бессонов сообщил мне, что преподнесет в подарок будущим новобрачным отделанный особняк на Английской набережной. А я в свою очередь думаю преподнести наше имение в Бронницах, там тоже достаточно большой особняк, достойный столичной набережной. Отличие лишь в отдаленности тех мест от столицы, но зато какие там лесные угодья, пруды, - Загревский мечтательно прикрыл глаза, - это любимая усадьба нашей Мари, они с сестрой почти все детство провели там.
- Я очень рада, что вы нашли согласие в этих вопросах, - довольным тоном произнесла Анастасия Павловна, - со своей стороны хочу лишь попросить Вас обоих пораньше обозначить дату свадьбы и сообщить мне. Я с удовольствием возьму в свои руки всю организацию этого события.
- Мы с Вашим супругом при упоминании о свадьбе сошлись на том, что все траты будут произведены нами пополам. И хочу Вас попросить, дорогая Анастасия Павловна, чтобы Вы заказывали все самое лучшее для грядущего торжества, - сказал князь Бессонов.
- Ну что, дорогие дети, - и князь Загревский протянул руки в сторону детей, - подойдите к нам. Я и князь Бессонов обговорили один важный вопрос, который будет касаться вашей семейной жизни. А именно – вопрос финансовый. Жить вы будете отдельно от родителей, как вам уже стало ясно. А содержание вашей семьи будет следующим. С первого дня после свадьбы я открываю на имя Мари счет в петербургском филиале банка Лондон-Кэпитал с первоначальной суммой взноса в размере пятьсот тысяч. Ее вы можете снять сразу и потратить в медовый месяц так, как вам заблагорассудится. Далее счет будет пополняться ежемесячно на сумму, равную тремстам тысячам рублей. Вам, как вы понимаете, вовсе не обязательно тратить все средства. Пусть идут накопления, вам это когда-нибудь понадобится. Со стороны князя Бессонова обещана наличная сумма в размере ста тысяч рублей, выдаваемая ежемесячно Николаю на содержание семьи по распоряжению со счета в банке. Также, насколько я понял князя, Николя скоро получит повышение на службе при императорском дворе, а значит, это составит дополнительную сумму к вашим семейным финансам. Вот так обстоят ваши дела, дорогие мои дети. Главное, чтобы вы ладили, жили мирно и подарили поскорее нам внуков,- и князь Загревский, держа в каждой своей руке ладонь Мари и Николя, соединил их вместе. Николя при этом ледяном прикосновении холодной ладони Мари немного пришел в себя от услышанных новостей. После обещания таких выплат его просто бросило в жар от волнения, и он даже подумал, что можно попытаться и вправду полюбить Мари, не такая уж она и бука, как называют ее остальные. Но прикосновение этих ледяных пальцев отрезвило его. Глянув на невесту, и встретив ничего не выражающий взгляд темных глаз, он подумал, что предстоит еще нелегкая борьба для осуществления этих надежд относительно денег. Но суммы, названные князем, были столь значительны, что Николя уже знал, что будет просто землю рыть носом для того, чтобы они не уплыли у него из рук. « А каков отец», - с усмешкой подумал он, - «придумал даже мое повышение по службе. Видать снова договорился, чтоб пристроить меня при дворе. Надеюсь, это не сильно обременит меня. Придется мне все-таки немного послужить отечеству, пока Мари не стала моей женой. Да и отец подобреет». Думая так, Николя поднес к губам холодную руку Мари и запечатлел на ней нежный поцелуй.
- С моей стороны, - произнес он, повернувшись к князю Загревскому и не выпуская руки Мари из своей, - клянусь никогда не допускать в нашей семье разлада или недопонимания. Я всем сердцем желаю, чтобы Мари была со мной счастлива, и буду для этого делать все возможное. А что Вы скажете, дорогая моя невеста? – и Николя посмотрел на Мари. Она потихоньку вынула свои пальцы из его руки и склонила голову.
- Я буду стараться быть примерной женой, - выдавила она из себя и присела в небольшом реверансе.
- Ну что за скромность, Мари,- засмеялась Анастасия Павловна, - ты уже можешь быть более откровенной в своих признаниях перед женихом. Хотя, что я буду лезть в ваши объяснения, - шутливо махнула она рукой, - у вас еще будет полно времени, чтобы наговорить друг другу столько признаний и приятных слов… Ах, как хорошо быть молодым и влюбленным. Я так за вас счастлива, дети мои! Вы очень красивая пара. Глядя на вас, просто сердце замирает, - княгиня даже смахнула маленькую слезинку.
- Ну, полно, моя дорогая, ты сейчас заставишь нас всех рыдать, - произнес князь Загревский, - а нам надо наслаждаться этими упоительными минутами общей радости.
Старый князь Бессонов взирал на все это действо с двойственным чувством. С одной стороны он был рад, что наконец-то старший сын женится и остепенится, а с другой – он начал терзаться сомнениями в правильности этого решения – женить сына. Партия с Мари была более чем подходящая, здесь старик даже мысленно себя поздравил. Но его не покидало чувство, что сам он сейчас втягивается в какую-то игру, правил которой полностью не знает. Вот уже и соврать пришлось, что Николая ждет повышение по службе, хотя оной он не несет и в помине. Также, хорошо зная повадки собственного сына, он заметил эту усиленную напускную любезность по отношению к Мари. Никакой теплотой чувств здесь и не пахло, хотя скорой любви от этого союза никто и не ждал, но все же слишком явное безразличие выражала Мари всем своим видом, а Николя будто пытался этого не замечать и напускал еще большего тумана своими маслеными речами. Но это все были поверхностные выводы старого князя, а вдаваться в подробности своих наблюдений он не пожелал. До свадьбы еще дожить надо, а пока все может случиться. Старик Бессонов, кстати, так и не понял, когда, спросив в приватном разговоре с князем Загревским о таком долгом промежутке между помолвкой и свадьбой, он услышал какую-то ерунду о «проверке отношений и возможности молодых получше узнать друг друга». Уж чего здесь проверять, подумалось князю, если договор о свадьбе заключен родителями, а молодые просто были поставлены в известность о воле отцов. Хотя ничего плохого в таком подходе старик Бессонов не видел, так женились почти все, и родители подыскивали своим чадам достойную пару. «Ну да ладно», - устало подумал наконец князь Бессонов, - «Я сделал все, что от меня зависело. Если мой повеса и здесь не сможет укрепить свои позиции, то значит вовсе грош ему цена».
Все было обговорено, и Бессоновы стали откланиваться домой. Николя любезно распрощался с Анастасией Павловной и пообещал на следующей неделе пригласить дам в оперу. Приложившись на прощанье к ручке Мари, он слегка сжал ее пальцы и произнес:
- Обещайте мне не грустить, я скоро нанесу Вам визит. Как Вы отнесетесь к совместной прогулке в экипаже, если еще выдастся солнечный денек?
Мари пожала плечами и, глянув в сторону родителей, ответила:
- Как Вам будет угодно, Николя.
«Мне угодно получить твои деньги. И для этого я готов поездить с этой ледяной статуей куда и когда она пожелает, хоть к черту на рога. До свадьбы я буду весь внимание и забота, уж я постараюсь», - подумал Николя, и, отвесив учтивый поклон, вышел вслед за отцом на улицу.
Глава 8.
Лондон
В вечернем тумане глухо раздался бой часов на Биг Бене, известивший жителей города, что уже десять часов вечера. Лондон был окутан сырой пеленой осеннего тумана и моросящего дождя. Граф Сергей Капелин стоял у большого окна и смотрел на тонкие ручейки воды, стекавшей по ту сторону стекла. В комнате было жарко от растопленного камина, но Сергей зябко поеживался, обхватив себя руками за плечи. На душе было также уныло, как и за окном. Сергей вздохнул, вспомнив слова сэра Стаффорда, который с таким восторгом описывал помолвку дочери своего давнего друга, князя Загревского, побывать на которой ему довелось во время недавней поездки в Петербург. Сэр Стаффорд, часто бывавший в России по долгу работы, всегда приезжал оттуда полный впечатлений и любил вести долгие монологи о русской зиме, о наводнениях на Неве, о красоте русской природы и прочих вещах, которые смогли произвести на него впечатление. Главное для него было найти внимательного слушателя, и тогда сэр Стаффорд мог часами рассказывать обо всем, что увидел. В последнее время таким слушателем в основном являлся Сергей, который испытывал вполне понятный интерес к событиям в России, сам являясь русским, но оторванным от Родины в связи с уже известными нам обстоятельствами. Во время таких задушевных разговоров со своим непосредственным начальником, которым и являлся сэр Стаффорд, он не только понимал, что ему оказано явное расположение, но также получал истинное удовольствие от напоминаний о далекой отчизне. Сэр Стаффорд был хорошим рассказчиком, и вдобавок отлично владел русским языком. Поэтому Сергей всегда был рад выслушать его, и потом долго вспоминал его рассказы, будто сам смог побывать на Родине. Но на этот раз сэр Стаффорд не мог говорить ни о чем, кроме как о приеме о Загревских в честь помолвки их старшей дочери Мари. Он как нарочно долго и с упоением описывал прелестную пару, которую представляли собой жених и невеста. Конечно, Сергей не мог и предположить, что его руководитель это делает с определенным умыслом и по наущению князя Загревского, который, зная привязанность своего друга к молодому человеку, и попросил его расписать все в красочных деталях, дабы подавить в Серже последние надежды и воспоминания. И теперь сердце Сержа сжималось в тисках уныния и беспокойства, да еще и письма от Мари так давно не было.
Серж подошел к огню камина и протянул к пламени руки. Как бы ему сейчас хотелось очутиться в Петербурге, рядом с Мари, прижать ее к себе и никогда больше не выпускать из своих объятий. Он верил всем словам Мари, что читал в ее письмах, и также терпеливо ждал, когда наступит тот день, когда он сможет вернуться к ней достойным претендентом в глазах ее родителей. Конечно, достигнуть уровня благосостояния князя Загревского Сержу было не по силам, и он это прекрасно понимал. Но если не брать в учет фамильные капиталы, то на данном этапе своей жизни Серж мог содержать жену в довольно достойных условиях и обеспечить содержание даже дочери таких богатых родителей, как князья Загревские. В настоящее время Серж занимал пост управляющего отделением банка Лондон Кэпитал, и буквально на днях смог осуществить отличную комбинацию с паевыми акциями вкладчиков, увеличив их долю прибыли на приличный процент. Такие сделки стали для Сержа привычным делом, он просто интуитивно чувствовал, когда и куда выгодно инвестировать банковские средства, чтобы получить выгоду. Благодаря его чутью и самозабвенной работе у банка увеличилось число состоятельных вкладчиков, и соответственно это хорошо повышало заработки самого Сержа. Он уже начинал подумывать о том, чтобы когда-нибудь приобрести небольшую долю акций самого банка. Для этого надо выбрать очень крупную и надежную компанию, желающую воспользоваться кредитами банка Лондон Кэпитал. Сейчас многие капиталисты осуществляли грандиозные проекты по строительству железных дорог и возведению первых высотных зданий, вот к таким проектам и начал присматриваться Серж, умеющий сделать правильную оценку ситуации на рынке ценных бумаг и инвестиций. Он верил в решающую роль индустриального прогресса в судьбах людей и понимал, что западный мир развивается гораздо интенсивней, чем в России. Если у него на Родине основная масса аристократии до сих пор жила за счет своих фамильных наследий, и лишь малая часть из этих господ умела «делать бизнес», как говорили здесь, в Англии, то все западные миллионеры старались путем всевозможных махинаций и вложений преумножить свои капиталы. Серж по достоинству смог оценить стремление Запада достичь небывалых высот в таких отраслях, как автомобилестроение, ткацкое дело, и даже медицина, поскольку известные русские хирурги держали кафедры в британских институтах и имели потрясающие возможности, просто не возможные для них в большой и бестолковой России. Серж был восхищен такой простой альтернативой между низшими и высшими слоями населения Лондона, как возведение жилых кварталов для сдачи недорогого, но добротного жилья внаем. На улицах деловой части Лондона всегда было чисто, не было пьяниц, воров и проституток, и можно было даже поздним вечером передвигаться пешком без риска для жизни. В то время как в России около собственного особняка можно было с приставленным к горлу ножом какого-нибудь забулдыги остаться без шубы и кошелька. Одним словом, Сержу нравилась его жизнь в Англии, он с удовольствием занимался своим делом, и единственной его печалью была невозможность встреч с Мари. Он столь сильно был влюблен в эту своенравную, но столь чувственную красавицу, что каждый вечер, сидя у камина в своих апартаментах, которые были предоставлены ему банком в одном из новых домов на берегу Темзы, вспоминал их лето в Бронницах. Как давно это было, но как явственно он представлял себе улыбающуюся Мари, смотревшую на него из-под кружевного зонтика. Он вспоминал их катания на лодке по глади пруда, конные прогулки в лесной тени и тот ливень с грозой в конце лета, который загнал их в беседку-пагоду в старом парке. Именно тогда он первый раз поцеловал нежные губы Мари и признался ей в любви, неожиданно получив в ответ такое же пылкое признание. Оказывается, что и она уже давно поняла глубину своего чувства к Сержу, и оба пожалели, что ни один из них не открылся ранее, а лишь теперь, на исходе лета, когда придется уже скоро возвращаться в столицу. Их любовь оказалась настолько сильна, и в то же время настолько чиста и невинна, что оба зашли в тупик, не зная, что предпринять далее. Вот тогда Мари, окрыленная своим счастьем и ждущая от всех вокруг понимания и радости, раскрылась перед отцом в своих чувствах к Сержу. Если бы отец в ту минуту вспылил или закричал на нее, то, возможно, все обернулось бы и не так, как мы знаем. Влюбленные всегда находят выход в самых сложных ситуациях, и Мари с Сержем, испугавшись гнева отца, смогли бы повести себя осторожно, затаить на время свою любовь, но остались бы рядом, по крайней мере, хотя бы в одном городе. Но князь Загревский прожил долгую жизнь, имел богатый дипломатический опыт и умел неплохо распознавать людей и поворачивать ситуацию в нужное для себя русло. А для этого нужно было всегда выслушать собеседника, не показывая свои чувства и эмоции, и иметь время на размышление. Поэтому все произошло именно так, как и произошло. И сейчас Мари сидела в родительском особняке, будучи невестой Николая Бессонова, а Серж пребывал в Лондоне и на банковском поприще пробивал себе дорогу в светлое будущее.
Тепло камина немного согрело руки, и Серж снова подошел к окну. Его апартаменты находились на втором этаже большого кирпичного особняка, и из окна в хорошую погоду была видна Темза и Биг Бен на другом берегу. Но большую часть дня Лондон находился под покровом осеннего тумана, и единственное, что можно было увидеть днем, это небольшой парк перед домом. А сейчас, в этот промозглый вечер, Серж мог любоваться только на свое отражение в оконном стекле. Он жил один в своих комнатах, у него была приходящая экономка, которая также готовила ему завтрак и производила уборку. Обедать и ужинать Серж предпочитал в деловом центре Лондона, где существовали специальные кафе и различные рестораны для бизнесменов и служащих всяких контор. В течение дня Серж никогда не чувствовал себя одиноким, он вставал рано утром и после чашки крепкого кофе торопился в свое отделение банка. Он считал, что одним из критериев четкой и слаженной работы всего отделения является стимул работников, который должен задавать именно управляющий. Поэтому он всегда раньше всех приходил на рабочее место, и к приходу остальных служащих уже был в курсе всех вопросов и дел, что предстояло решить в течение дня. Весь день Серж был поглощен банковскими делами, находясь в постоянной круговерти людей и событий. Вечером он всегда задерживался на службе, чтобы не оставлять на столе какие-то не проверенные счета, векселя и прочие документы. И только по возвращении домой на него накатывала постоянная тоска и томление, которым он не позволял проявляться в течение рабочего дня. А по вечерам единственным развлечением Сержа, если это можно так назвать, было бесконечное перечитывание писем от Мари. Он жил и дышал этими строками и своими воспоминаниями, а исписанные листы бумаги заменяли ему присутствие любимой. Он бесконечно доверял ее любви и обещаниям дождаться его возвращения. В одном из недавних писем известие о предстоящей помолвке повергло его в шок, и он понял, что князь Загревский никогда и не под каким предлогом не захочет принять его в качестве своего зятя. За помолвкой, как известно, следует свадьба, и в одном из своих ответных писем Серж просил Мари по возможности отсрочить это печальное для него событие. Он осознал, что колесо судьбы вновь начало свое вращение, и может своей тяжестью раздавить их чувство, подпитываемое одними письмами. Времени, в любом случае, оставалось немного, и единственным решением было успеть приехать в Санкт-Петербург для серьезного разговора с отцом Мари. За время разлуки Серж возмужал, стал хватким и расчетливым предпринимателем, научился общаться с богачами и даже уговаривать их на безумные вложения капиталов, которые непременно приносили успешные доходы. Да и собственных сбережений было уже вполне достаточно для начала семейной жизни. Серж даже мог себе позволить купить в пригороде Лондона небольшой комфортный коттедж, просто ему одному это все было не так нужно. И вот по всем этим причинам он уже чувствовал в себе силу для убеждения, или даже противостояния доводам князя Загревского. Он хотел просить руки Мари, и после увезти ее сюда, в Лондон. Ситуация в России становилась тревожной, империя была перенасыщена жадностью и расточительством аристократической верхушки, в то время как на фабриках и заводах возникали постоянные бунты и забастовки, а голодные крестьяне бросали свои обветшалые дома и устремлялись в крупные в города, где становились окончательно нищими и пополняли растущую массу недовольных и обездоленных. На Западе уже поговаривали о предстоящих пожарах гражданской войны на холодных просторах России. Но буржуазия столицы и других крупных городов продолжала жить балами, приемами, званными обедами с невиданными деликатесами, и не обращала внимания из шелковых недр своих карет на злые взгляды и костлявые кулаки, грозящие им вслед. Серж внимательно изучал политическую и экономическую ситуации как во всем мире, так и в самой России. Он обладал достаточной широтой взглядов, а также имел врожденную интуицию, и хорошо понимал, что в Англии было бы гораздо удобнее, комфортнее, а может в чем-то и надежнее, жить с семьей, вырастить и выучить детей.
Все это он собирался изложить перед князем Загревским, зная, что, несмотря на нежелание отца отдать свою дочь замуж за Сержа, князь остается здравомыслящим и умным человеком. Если сразу слова Сержа и не убедят его полностью, то заставят глубоко задуматься, а возможно и сделать выводы в его пользу. Также Серж, если отодвинуть в сторону его разлуку с Мари, оставался глубоко благодарным князю за поддержку в трудные дни и предоставление возможности стать снова более-менее состоятельным человеком и не позорить свой графский титул. Поэтому, кроме своего обращения по поводу Мари, Серж хотел предложить князю задуматься о полном переводе денежных сбережений на счета за границу. Это представлялось Сержу наиболее безопасным в виду сложившейся политической ситуации в России. Но здесь вопрос уже был в том, замечает ли сам князь Загревский это неизбежное падение империи. Пока Серж, как управляющий банковского отделения, мог отметить лишь несколько значительных переводов денежных средств в их банк из России от частных лиц, и то это были в основном члены еврейской общины. Судя по всему аристократический мир России жил своей прежней жизни, твердо уповая на фундаментальность существующей власти.
Все эти мысли стали постоянными соучастниками одиноких вечеров Сержа. Он редко куда-нибудь выходил по вечерам, исключением являлись лишь посещение скачек по уикендам и приглашения на обеды в особняк Стаффордов, а также единичные посещения театров с друзьями, которыми он обзавелся за время своего пребывания в Лондоне. Друзья первое время часто подтрунивали над ним, что он ведет себя как затворник и избегает женского общества. Но Серж терпеливо объяснял им, что в России у него осталась невеста, и когда-нибудь он привезет ее сюда и познакомит с ними. Постепенно друзья отстали от него. Но с ними он чаще общался после рабочего дня, когда они всей компанией собирались в каком-нибудь пабе, где можно было поставить на предстоящие лошадиные скачки или обсудить, как прошли последние. Серж не был по натуре заядлым игроком, но любил наблюдать с трибуны бег красивых животных. Это также напоминало ему, как они с Мари скакали в Бронницах на лошадях, и он всегда давал Мари обогнать себя, что бесконечно радовало ее и она хохотала над Сержем, который в свою очередь любовался ее грациозной фигурой со струящимся водопадом темных волос и всю залитую летним солнцем. Черноволосая Мари на белоснежной лошади была похожа на волшебную фею, особенно когда они неторопливо пробирались по лесным тропинкам и солнечные блики играли на ее лице и волосах.
Все основное время Сержа было посвящено работе. Работа захватывала его полностью и отвлекала от невеселых мыслей.
Так грустно завершился еще один тоскливый вечер Сержа, в сердце которого поселилась вдобавок тревога после общения с лордом Стаффордом. Часы пробили полночь, и Серж подумал, что завтра будет тяжело вставать. Спать совершенно не хотелось, и Серж, взяв стопку непрочитанных утром газет, устроился на мягкой кровати. Сон сморил его лишь спустя два часа, и русая голова Сержа упала на подушки. Он заснул тревожным сном, думая о том, что письма от Мари нет слишком долго, еще не зная, что утро преподнесет ему неприятный сюрприз.
И вот утром, когда он сидел пил кофе и бегло просматривал недочитанные газеты, экономка положила перед ним на стол свежую стопку прессы и сверху конверт, сплошь забитый штампами. Сердце Сержа радостно вздрогнуло, когда он увидел это долгожданное письмо из России. Посмотрев на часы, он решил, что успеет прочесть послание любимой и, взяв письмо, устремился в одну из комнат, оборудованную под небольшой кабинет. Нетерпеливо вскрыл конверт и начал жадно читать. Буквально с первых строк Серж почувствовал какую-то перемену, не было такого привычного к нему обращений как «любимый», и вообще стиль письма больше напоминал дипломатическую ноту, хотя и не возникало сомнений, что написано оно рукой Мари. Прочитав небольшое приветствие и упоминание о домашних, Николя достиг описания помолвки и судорожно сглотнул, почуяв какое-то отчуждение во всех словах Мари. И тут его глаза прочитали такое, что он даже зажмурился, словно ослепленный ярким светом и, будто не поверив в прочитанное, перечитал снова и беспомощно выронил письмо из рук. Слова из письма вонзились в воспаленный мозг и словно раскаленным свинцом выжгли там пустоту.
«Состоялась моя помолвка с князем Николаем Бессоновым. Сообщаю тебе, что я счастлива произошедшему. Здесь прошу попытаться понять меня. Я внезапно осознала, что действительно влюблена в Николая. И эта любовь оказалась настоящим чувством, чего не могу сказать о нашей детской влюбленности. Сейчас я всем своим сердцем, всем естеством желаю стать женой Николая».
Совершенно ослабевший, уже бессознательным жестом Серж протянул руку к белому пятну конверта, поднял и стал читать далее. Одна из последующих фраз заставила его вновь закрыть глаза, из которых вдруг потекли слезы. «…это заставит тебя с усмешкой и недоумением взглянуть на наши отношения. Как это делаю я».
Он вытер ладонью мокрые глаза и нервно усмехнулся. «Этого не может быть, так не должно было случиться… Но это случилось. Вот здесь все написано, вся правда. Моя Мари уже не моя, и никогда ей больше не будет. Она не стала дожидаться и решила сделать свой выбор. И теперь смеется над тем, что было между нами», - с невыносимой горечью подумал Серж.
Тут в дверь кабинета постучала экономка и спросила, все ли у него в порядке и собирается ли он сегодня в банк. Серж по привычке взглянул на часы. Рабочий день начинался через полчаса. Уверив экономку, что все хорошо, и он скоро выйдет, Серж взял письмо и бросил его в выдвижной ящик стола. Потом мысленно заставил себя собраться и тряхнул головой, словно пытаясь изгнать оттуда печальные мысли. «Надо пойти умыться холодной водой и собираться в банк. У меня будет еще достаточно времени обдумать случившееся и погоревать над своей разбитой любовью. А пока меня ждет работа, теперь мое единственное спасение», - и Серж направился в ванную комнату.
В свое отделение он явился несколько опоздав, и быстром шагом прошел в свой большой кабинет на второй этаж. Там он полностью сосредоточился на текущих банковских делах, весь день мужественно отгоняя от себя навязчивый образ смеющейся Мари. Если силой воли Серж и заставлял свою голову думать только над рабочими проблемами, то сердце его было разбито и щемило от невыносимой грусти. Но любой день подходит к концу, и впереди снова ждал унылый вечер. И если предыдущие вечера несли в себе томление и надежду, то этот вечер открывал череду новых переживаний, тяжких и печальных. Придя домой, Серж снова достал письмо и перечитал его, уже без той бури эмоций, что поглотила его утром. Устроившись в кресле у камина с бокалом бренди в одной руке и письмом в другой, он предался размышлениям. Поскольку день в банке выдался напряженным, то сейчас Серж чувствовал некоторую усталость, и мысли уже не неслись в хаотичном беспорядке, как утром при первоначальном прочтении злополучного письма. Будучи человеком не только чувствительным, но также рассудительным и практичным, Серж тщательно проанализировал каждую фразу из письма. Сначала в нем поднялась прежняя волна щемящей тоски, но постепенно здравый смысл преобладал над эмоциями, и Серж понял, что не имеет смысла что-то предпринимать в данной ситуации, положение уже ничем не исправить. Мари влюблена, очарована своим новым избранником и хочет выйти за него замуж. Это ее выбор, который Серж должен уважать и принять как данность. Она взрослая девушка, не взбалмошная и не суетная, поэтому Серж имел все основания полагать, что ее решение хорошо продумано и является окончательным. Все бросить и устремиться самому в Петербург, чтобы пасть к ногам Мари и окатить ее волной своих клятв и признаний, потребовав подтвердить те слова, что изложены в письме, было бы очень глупо. Там про него давно забыли, и хорошо уже то, что Мари соизволила ему написать о своем новом чувстве. Здесь Серж вздохнул и отхлебнул большой глоток бренди, которое сразу обожгло горло. Сильно закашлявшись, он еще раз подумал о том, что скорые поступки к хорошему не приводят. Конечно, он может поддаться праведному гневу и написать ей соответствующий ответ, где пожелает ей счастья, не забыв обозвать лицемеркой и ханжой, променявшей любовь на положение в обществе. Но Серж никогда бы так не поступил, и Мари хорошо это знала. Он, являясь порядочным человеком, «джентльмен», как выражаются англичане, лишь предастся своей тихой скорби по утраченной любви, и никогда более не будет надоедать Мари напоминанием о себе. Самым разумным вариантом, по мнению Сержа, оставалось отправить Мари открытку с поздравлением и пожеланием счастья, и не более того. Это будет его последним посланием, которое ненавязчиво даст понять Мари, что ее желание исполнено. Заодно он напишет поздравление ко дню рождения княгини Анастасии Павловны и вложит все в один конверт на ее имя. Допив свой бренди, Серж встал с кресла и, устало потянувшись, направился в кабинет исполнить задуманное. Он рассчитал, что если отправить открытки завтра, то они придут в Петербург приблизительно через день-два после дня рождения княгини. Покопавшись в недрах своего секретера, Серж извлек две чистые открытки с изображением лондонских достопримечательностей и принялся их подписывать. Быстро написав текст с пожеланиями счастья и благополучия для княгини, он призадумался над словами, которые нужно написать Мари. Как это было тяжело и грустно, что вместо обычных теплых строк, наполненных теплотой и любовью, теперь приходится писать свое последнее послание любимой, выразив короткими словами совершенно не то, что он чувствует в данный момент. Но собравшись, Серж твердой рукой начертал, что он, безусловно, рад, что Мари нашла свое счастье, поздравляет ее от всей души с помолвкой и желает ей любви и исполнения всех желаний в ее предстоящем замужестве. «Всего несколько строк, и вот финал нашей истории», - подумал Серж. Он положил подписанные открытки в конверт и убрал его в свой кейс, чтобы завтрашним утром зайти на почту и отправить послание в Россию. После чего Серж снова вернулся к камину и плеснул себе еще бренди. «Пусть сегодняшний вечер будет последним, наполненным печалью. Я во чтобы то ни стало научусь жить без своей любви», - такой грустный тост сказал себе Серж и выпил залпом содержимое. Он посвятить своей печали весь сегодняшний вечер и заглушить боль бутылкой бренди. Но этот вечер будет первым и последним, когда он позволит унынию и тоске взять над собой верх. Серж поклялся себе, что всеми силами заставит себя вычеркнуть из сердца образ Мари и все воспоминания о ней. С завтрашнего дня он начинает жить полноценной жизнью молодого человека, будет посещать все мероприятия, куда постоянно зовут его друзья и перестанет, наконец, отказываться от приглашений на различные вечеринки. Как раз в наступающий уикенд одна из многочисленных племянниц сэра Стаффорда, за которой ухаживал один из друзей Сержа, приглашала всю компанию в предместье Лондона, где ее родители имели небольшой коттедж. Уже целую неделю друзья Сержа по время их вечерних встреч только и занимались обсуждением предстоящей поездки. Предполагалось, что мужская часть компании собирается поохотиться на уток и устроить вечером посиделки у костра, и все хвастались друг перед другом приобретенными охотничьими принадлежностями. Лишь один Серж являлся просто наблюдателем за радостными приготовлениями товарищей. Как всегда, он вовсе не собирался покидать пределы Лондона, и за невозможностью пойти на скачки с друзьями, думал провести весь уикенд дома за чтением накопившихся журналов о политике, которые он аккуратно выписывал, но не всегда успевал пролистать. Но теперь прочь нудные политические эксцессы, пора взбудоражить себя, вдохнуть свежего деревенского воздуха и стряхнуть с себя офисную пыль. С такими мыслями, которые то и дело сбивались мыслями о Мари, Серж и заснул в кресле у догорающего камина. Завтра для него начнется новый день, и он должен принести в жизнь новые проблемы, новые радости, новые встречи.
Глава 9.
Петербург
Особняк Загревских с самого утра был наполнен шумом и суетой. В этот день устраивался прием в честь дня рождения княгини Анастасии Павловны. Весь холл у парадного входа был уставлен огромными корзинами с цветами, чьи ароматы соперничали с теми, что доносились с кухни. Княгиня с раннего утра отдала последние указания прислуге и заперлась в своих покоях, где портниха завершала свои последние манипуляции с прозрачным шлейфом от платья княгини. Сама княгиня уже успела измучить своего парикмахера, заставляя его уже который раз переделывать прическу. Француз-парикмахер постоянно закатывал глаза и восклицал от негодования, поскольку ни один из шедевров, созданный им сегодня на голове княгини, ее не устраивал. Он давно служил при княгине, но до сих пор не мог привыкнуть к ее замечаниям, считая, что его мастерство не требует доработки. Но последнее слово всегда оставалось за Анастасией Павловной. На этот раз на ее голове должна была красоваться диадема из бриллиантов и изумрудов, которая была частью подаренного князем гарнитура, и очень удачно подходила к ее платью из темно-зеленого шелка. Так что первоначальная задумка об украшении прически жемчужными шпильками отпадала, и приходилось создавать что-то новое и еще ни разу не виданное в обществе. Княгиня любила заниматься своим внешним видом, поэтому гневные выпады парикмахера ее нисколько не волновали. Тем более, что она пребывала в прекрасном настроении, которое сегодня никто не смог бы испортить. Анастасия Павловна была чрезмерно довольна подарком супруга, который еще и гармонировал с ее вечерним нарядом. Но самое большое удовольствие доставляло то, что сегодня вся семья будет в сборе, включая Зою, которая неделю назад окончила свое обучение в пансионе благородных девиц и вновь жила в родительском доме. На прием были приглашены представители различных дипломатических представительств Петербурга, и мать надеялась, что ее восемнадцатилетняя дочь обратит внимание на одного из этих перспективных молодых людей. Они с князем уже не раз говорили о том, что пришла пора пристраивать и младшую дочь. Поскольку князь считал младшую дочь более серьезной и образованной, чем старшую, то предрекал ей блестящее будущее в роли супруги посла в одной из европейских стран. Ему самому такой союз дал бы новые возможности для вложения капиталов, да и быть зятем дипломата было бы выгодно во многих отношениях. Зоя, в отличие от упрямой Мари, легко постигала различные знания, ей легко давались физика, химия, она владела тремя иностранными языками и прочитала такое количество книг по философии и истории, что могла поддержать разговор практически в любом обществе. Князь вспоминал порывистость и открытость Мари в ее восемнадцать лет, и думал о том, что взрослея, она превратилась в гордую и высокомерную девушку, своенравную, заносчивую, но все-таки еще подчиняющуюся воле родителей. А вот Зоя, повзрослев, из тихой мышки превратилась в довольно жизнерадостную девушку, она была все такой же сдержанной, но более располагающей к себе. На ее лице с милой улыбкой читалась заинтересованность во всем, что происходило вокруг, а пытливый ум требовал ответы на бесконечные вопросы. Общение в пансионе с другими сверстницами пошло ей на пользу. Она по-прежнему вела себя ровно, но уже не молчала и не тушевалась, когда надо было отстоять свое решение. Князь увидел в ней уже достаточно взрослого человека, трезво смотрящего на жизнь. Зоя оказалась практичной материалисткой, и, казалось, уже твердо знает, чего хочет от жизни. Она рассказала отцу о своих интересах к различным наукам, несколько удивив его своими четкими суждениями о различных предметах. Она хотела увидеть мир, узнать больше интересных людей и прямо сказала отцу, что скучная роль жены какого-нибудь столичного богатея просто погубит ее. Ей нужен муж, который обладает не только хорошим титулом и капиталом, но и возможностью предоставить своей жене познавать все новое, будь то наука, открытия, новые книги, путешествия или искусство. Зоя спокойно и твердо умела излагать свои мысли и желания, что очень понравилось отцу. Она не налетала на него со своими фантазиями, как Мари, и не требовала от него согласия на какой-то нелепый брак-мезальянс, как Мари. Нет, эта юная и рассудительная девушка прекрасно понимала, что никто не устроит ее судьбу лучше, чем родной отец. Но можно было извлечь из этого большую пользу для себя, если вовремя поговорить с отцом, что она и сделала. И теперь князь, обладая большими связями в дипломатическом корпусе, пригласил на прием весь цвет дипломатии Петербурга, включая представителей европейских представительств.
Сама Зоя в это время внимательно рассматривала себя в зеркало, находясь в своей комнате. Она была уже полностью готова, и собиралась заглянуть к старшей сестре. Единственно, что ей не хотелось бы застать там эту Китти, поэтому Зоя решила зайти к сестре непосредственно перед началом приема или дождаться, пока Мари сама зайдет к ней. И сейчас она стояла в полный рост перед старинным венецианским зеркалом и любовалась своим туалетом. Внешне Зоя сильно походила на сестру, но в ней было больше мягкости и теплоты, и за постоянной доброжелательной улыбкой было невозможно угадать ее подлинное настроение и мысли. Она была всегда любезна, спокойна и как будто полностью безмятежна, хотя, как и в детстве продолжала внимательно наблюдать за поведением окружающих и делать свои выводы. Нахождение до сих пор в доме Китти несколько омрачило радость Зои от возвращения в отчий дом. Ей не понравилось, что эта лицемерка все еще трется возле ее сестры, хотя давно пора устраивать свою собственную жизнь. Зоя сообщила об этом матери, но та лишь пожала плечами, сказав, что Китти хорошая милая девушка, и, уж коли она выбрала себе такую судьбу - быть рядом с Мари, то пусть будет при ней как компаньонка. В конце концов, она остается единственной подругой Мари, которая крайне редко общается с другими девушками, предпочитая общество Китти. А ей, как матери, даже спокойней, что ее дочь, выйдя замуж, не будет одинока в большом доме, пока муж отсутствует на службе. Зоя тогда удивленно уставилась на мать. «Так она будет жить с Мари даже после замужества?» - переспросила она тогда у матери. «Это вполне нормально, ведь они как сестры», - отмахнулась Анастасия Павловна. Зоя после этого разговора больше не заводила речь о Китти, но продолжила свои наблюдения за этой подругой сестры. А Китти, в свою очередь, прекрасно почувствовала отчуждение Зои, и старалась избегать ее общества. Хотя ей стало гораздо сложнее убегать на свидания с Николя, когда в доме вновь появилась Зоя. Не далее как вчера, возвращаясь с очередного свидания, Китти, уже подошедшая к парадному входу, подняла голову и увидела в одном из окон Зою, наблюдавшую за ней из-за тяжелой портьеры. Китти приветливо помахала ей рукой, а Зоя, со своей бессменной улыбкой на губах, лишь сощурила темные глаза. Китти тогда словно почувствовала небольшую дрожь, ей даже показалось, что Зоя как-то узнала, что она была на встрече с Николя. «Нет, откуда ей это знать», - тряхнула головой Китти. Но какое-то беспокойство осталось у нее в душе, и она дала себе слово быть еще более осторожной, особенно пока живет под одной крышей с этой тихоней Зоей. Ведь в тихом омуте, как говорится… Она почувствовала в Зое скрытую силу, и, даже не подозревая, что та уже знает некоторые тайны Китти, решила держаться подальше от нее. Скорей бы состоялась эта свадьба Мари и Николя, вот тогда, в новом доме, куда Мари уже обещала взять Китти, она развернет свою активную деятельность. А пока надо просто ждать.
Зоя была рада за сестру, которая уже стала невестой. Она уже не раз начинала с Мари разговоры о ее предстоящей свадьбе, но Мари всегда уклончиво отвечала на вопросы Зои и показывала явное отсутствие энтузиазма по этому поводу. Зоя удивлялась, что Мари настолько холодно проявляет свои чувства к жениху и совершенно не задумывается о своей новой жизни в качестве жены. Любовная история Мари и Сержа не осталась в памяти Зои, она тогда была слишком юна, и в свои четырнадцать лет не обращала внимания на отношения этой парочки. Да и что можно было заметить, если они целыми днями катались на лошадях или на лодке, а Зоя тогда предпочитала общество мамы и книг. Николай Бессонов показался Зое приятным кавалером, но для себя она бы не хотела такого мужа. Уж слишком он рисуется со своими чувствами к Мари, думалось Зое. Какое-то все слишком напускное и слащавое, очень много комплиментов, хотя их мама просто в восторге от этого и называет «верхом учтивости». Зоя покрутилась перед зеркалом и коротко вздохнула. «Да что тут говорить», - подумалось ей, - «все молодые люди из высшего общества ведет себя так, словно существует определенный шаблон для общения с девушками. Они вовсе не задумываются о том, что можно просто поговорить о чем-то интересном, а не заваливать глупыми комплиментами». Зоя взяла флакон духов и немного побрызгала плечи, окутав себя ароматным облаком. «Пора идти за Мари. Я, сидя здесь, наверно не дождусь ее появления и пропущу весь прием», - и Зоя вышла из комнаты.
Мари тем временем пыталась застегнуть сложный замок на серьгах, которые ей дала мать. Совершенно измучавшись и даже разозлившись, она попросила Китти помочь ей. Верная Китти, всегда находившаяся рядом при сборах на различные мероприятия и торжества, ринулась помогать Мари. Склонившись над головой Мари, она аккуратно застегнула сложный замок и улыбнулась отражению Мари в зеркале.
- Китти, у тебя волшебные руки! А вот у маменьки просто чудовищные украшения, - и Мари покрутила головой, рассматривая, как искрятся бриллианты в ушах.
- Зато как волшебно смотрится, - произнесла Китти, тоже залюбовавшись игрой камней.
- Уж слишком они тяжелые, больше подходят для зрелых дам, - недовольно протянула Мари.
- Вовсе нет, они просто превосходно подходят к этой высокой прическе. У тебя длинная шея, и серьги смотрятся очень даже эффектно. Кстати, Николя с отцом уже прибыли. Они ждут внизу. Первые из прибывших, и Николя расфуфырен похлеще всякой дамы, вот разве что серег не надел, - шутливо доложила Китти.
- Это все задумка отца, - поморщилась Мари. - Придумал, что гостей будем встречать как-бы в полном составе. Я буду стоять рядом с этим павлином Николя, а отец с мамой будут в первых рядах приветствовать гостей. Вот боюсь, как бы моя длинная шея не сломалась от такого количества кивков, которые мне придется отвесить, - добавила она.
Китти засмеялась. Тут в комнату вошла Зоя, и Китти, которой срочно понадобилось что-то у себя, выпорхнула из комнаты. Зоя проводила ее улыбкой и обратилась к сестре:
- Тебе еще не надоела эта домашняя дружба? Твой жених, как мне кажется, занимает тебя гораздо менее, нежели Катарина.
- Мой жених занимает только отца и маму, а мне до него нет дела. Отец выбрал мне его в мужья, и теперь все ждут, когда я одним прекрасным утром проснусь и воскликну: «Ну вот, я влюблена в Николя!» Так не бывает, - ответила ей Мари, поднимаясь с высокого пуфика у туалетного столика, - Послушай, сестричка, - добавила она, взглянув на Зою, - а ты сегодня просто королева Испании! Эти жемчужные шпильки в темных волосах пришлись как нельзя кстати. Очень хорошо, что мама отдала их сегодня тебе, изменив с новым гарнитуром.
- Послушай, Мари, - Зоя подошла к сестре и взяла ее за руки, - стоит мне упомянуть про твоего жениха, как ты сразу пытаешься сменить тему. Я знаю, что отец практически навязал тебе это предстоящее замужество, но если Николя так тебе не нравится, почему не сказать об этом отцу? Или ты вдруг поверила в присказку «стерпится-слюбится»?
Мари со вздохом посмотрела на Зою. Ну в самом-то деле, ведь не говорить же ей, что ее помолвка - это временное явление, и ей безразлично, кто жених, будь то Николя или сам принц датский. Но Зоя всегда все подмечает, вот и на этот раз приходится выкручиваться.
- Знаешь, мне очень непривычно ощущать себя невестой, - попыталась что-то придумать Мари, - до свадьбы еще так далеко, и хочется пока не думать об этом. Ведь потом все изменится, я буду жить в другом доме и скучать по всему, что меня окружало до замужества. Вот я и пытаюсь словно продлить свое девичество. А Николай вовсе неплохой человек, просто я мало его знаю, но он нравится отцу, а значит волноваться не о чем. А теперь нам пора идти, а то проболтаем здесь весь прием. Ты сегодня в паре с моим будущим свекром, старым князем Бессоновым. Постарайся при выходе в зал не наступить ему на ногу, он страдает подагрой, - и Мари повлекла сестру за руку на выход.
Гости начали съезжаться, и Анастасия Павловна с супругом встали на первом пролете парадной лестницы, встречая гостей и принимая поздравления. Чуть поодаль стояли Мари и Николя, оба старательно улыбались гостям и создавали впечатление прекрасной влюбленной пары. Когда самые именитые гости были встречены, княжеская чета поднялась в банкетный зал и стала приглашать всех к столу, поручив прием остальных запоздавших гостей дворецкому. Сегодняшний ужин должен был удивить всех своей изысканностью, предполагалась смена шести основных блюд, несмотря на многочисленные закуски, уже расположившиеся на праздничном столе. На белоснежных скатертях сверкали хрусталь и серебро, отбрасывая яркие отблески на ледяные фигуры нимф с корзинами цветов, также украшающих стол. Были установлены даже три небольших фонтана, украшенные всевозможными экзотическими фруктами, каких не встретишь осенью в столице. Весь ужин Анастасия Павловна слушала поздравления и пожелания, не забывая благодарить гостей об их внимании. После ужина сытые гости неспешно стали собираться в бальной зале, пока музыканты настраивали свои инструменты. Бал был открыт под любимый полонез княгини, и князь Загревский повел в медленном танце по залу свою красавицу-жену под неторопливые звуки мелодии. Остальные пары не замедлили присоединиться к ним, и бал закружился в сменяющемся вихре полонезов и вальсов. В перерыве между танцами князь Загревский, уже давно переставший танцевать, предоставив это занятие более молодой супруге и дочерям, представил Зою одному господину, являющемуся представителем английского посольства. Он подозвал дочь, отдыхающую после очередного танца рядом с сестрой, и подвел к некому сэру Томпсону.
- Позвольте Вам представить, сэр Томпсон, а вот и моя младшая дочь, Зоя, - сообщил ему князь. Зоя, в свою очередь, присела в реверансе перед высоким господином с яркими синими глазами.
- Очень рад знакомству, - с заметным акцентом, но довольно хорошо, сказал по-русски сэр Томпсон, и посмотрел в глаза Зои.
Зоя также прямо встретила его взгляд и вздрогнула. «Не глаза, а просто два синих океана», - успела подумать она, и все вокруг перестало иметь значение. Не стало слышно звуков начавшегося вальса, смеха окружающих, когда эти два синих океана обрушили на Зою всю свежесть и силу своей стихии. Она почувствовала себя легким парусником, который вдруг поднял свой белый парус и заскользил по прохладной сини воды. В этих глазах Зоя увидела свое будущее, она словно поднялась над всеми на большом воздушном шаре и познала мир вокруг. Этот взгляд манил просторами еще не открытых морей, далеких островов и непознанных миров. Зоя вдруг поняла, что это ее мужчина, он уже принадлежал ей раньше, где-то в другой жизни, на другой планете, и сейчас просто настал момент их встречи. Ричард также был потрясен очарованием этой русской девушки, которая так прямо и открыто встретила его взгляд, в отличии от других молодых представительниц высшего общества Петербурга, которых он находил излишне жеманными и скучными. А здесь он словно оказался окутан волшебными флюидами, когда темные глаза Зои вобрали в себя всю его сущность, поглотили как два бездонных омута, утащив на самую глубину, откуда не хотелось выбираться. Так они молча стояли и смотрели друг на друга, и им без слов стало понятно, что некие невидимые узы крепко привязали их друг к другу, и теперь остается только подчиниться странной и необъяснимой силе этого внезапного притяжения. Очарование разрушил князь Загревский, хлопнув в ладоши и громко сказав:
- Вы слышите, снова заиграли любимый полонез нашей Анастасии Павловны, я оставлю вас, дабы поспешить к своей дражайшей супруге. Когда-то мы впервые почувствовали нашу любовь именно под эти звуки, - князь по очереди бросил два быстрых взгляда сначала на дочь, затем на сэра Томпсона, и довольно кивнув сам себе, оставил их одних.
Ричард, не отрывая взгляда от застывшей Зои, протянул ей руку и произнес своим приятным, с небольшой хрипотцой, голосом:
- Разрешите пригласить Вас на этот танец, мадмуазель Загревская.
- Вы можете обращаться ко мне просто по имени, - тихо произнесла Зоя и протянула ему свою руку.
Когда ее рука легла в широкую ладонь Ричарда, он с чувством несильно сжал ее и поднес к губам, негромко сказав:
- Хорошо, Зоя. Тогда я для Вас просто Ричард. Надеюсь, что наш первый танец послужит началом нашего дальнейшего общения. Если Вы будете не против.
- Я буду рада видеть Вас после приема в любой день, - произнесла Зоя.
И неспешный полонез увлек их в глубину зала.
Князь Закревский в это время стоял возле супруги, которая отказалась танцевать и отдыхала, сидя на высоком стуле и обмахиваясь своим любимым инкрустированным веером.
- Я буду не я, если в нашей семье скоро не случится еще одной помолвки, - нагнувшись поближе к уху жены, хитро произнес князь.
Анастасия Павловна подняла на супруга удивленные глаза.
- Да, моя дорогая, уж поверь мне, я неплохо разбираюсь в людях. Между нашей Зоей и этим Ричардом просто искры летали, когда они уставились друг на друга. Это, что говорят, любовь с первого взгляда! Так что на этот раз я попал в самую точку! Вот увидишь, завтра сэр Томпсон уже поспешит нанести нам визит, - и он многозначительно подмигнул княгине.
Анастасия Павловна только покачала головой, и, с сомнением в голосе, сказала:
- Не слишком ли внезапная симпатия?
- Пускай! - махнул рукой довольный князь. Эта беспечность была настолько не в его манере, что княгиня сложила веер и с еще большим удивлением уставилась на супруга.
- В этом случае нам нечего опасаться, - поспешил объяснить князь, - я досконально вызнал все про нашего сэра Томпсона. Он коренной англичанин, его отец, покойный лорд Томпсон, оставил ему в наследство огромное состояние и изумительной красоты поместье с особняком в викторианском стиле. Это старинный род, очень состоятельный, но, несмотря на это, каждое поколение Томпсонов несет службу на государственном поприще. Отец Ричарда был важным лицом в парламенте, и его речи всегда оказывали решающее влияние. А его потомок, то есть наш Ричард, уже прославился на дипломатическом поприще, и не где-нибудь, а в Новом Свете. Между Канадой и Англией достаточно разногласий, и Ричард практически все время находится в разъездах между Лондоном и Квебеком.
- Боже мой, Новый Свет! И он может увезти нашу Зою в такую даль? - испуганно спросила Анастасия Павловна своего мужа.
- Наша Зоя сама рвется познать все новое и ею неизведанное. А будучи женой дипломата, она сможет это совершить без всяких для нас волнений. Она умна, предусмотрительна, и не внушает тех опасений, что наша старшая Мари. Тем более она будет безумно любить своего красавца-супруга, как мне думается, и это отвлечет ее от жажды новых познаний и открытий, - усмехнулся князь.
- Он действительно такой надежный, этот сэр Томпсон, как ты и говоришь? - сомнения не покидали Анастасию Павловну, - Все-таки, Зое еще только восемнадцать, не рановато ли ее сватать? С Мари у нас была вынужденная ситуация, а Зоя действительно намного благоразумней старшей сестры. Но она только появилась дома, я так рада, что она снова с нами, а ты уже торопишься подтолкнуть ее к взрослой жизни.
- Дорогая, перестань волноваться. Она уже давно интересуется взрослой жизнью, и все эти девичьи финтифлюшечки с шептанием по углам и хихиканьем совершенно не в ее характере. И потом, если она влюбится в Ричарда, то сама пожелает как можно быстрее стать его законной женой. Вот увидишь! - и князь многозначительно поднял палец.
Анастасия Павловна вздохнула и решила не спорить. Возможно, муж и прав. Он вообще всегда прав. Она во всем полагалась на него, и не разу не возникло повода пожалеть об этом. «Что ж, если там и правда любовь, и этот Ричард является хорошей партией, пусть так и будет. Рано или поздно дети все равно покидают родителей. Пусть она будет счастлива», - и княгиня устремила свой взор на кружащуюся в вальсе пару Зои и Ричарда. Она словно увидела саму себя, вновь молодую и беспечную, еще не замужнюю, и почему-то ей с грустью подумалось, что самое прекрасное и лучшее уже прожито ею, а теперь именно им, Зое и Ричарду, предстоит продолжить познание всего прекрасного и нового, что преподнесет жизнь. Вместе, рука об руку, молодым и влюбленным. В это время князь положил на плечо Анастасии Павловны свою руку, она подняла к нему свое красивое лицо, и они нежно улыбнулись друг другу. «Все же я очень счастливая женщина. И жизнь прекрасна», - подумала Анастасия Павловна.
А тем временем в парадном холле дворецкий принимал вечернюю почту. Это была одна поздравительная телеграмма из Англии и один проштампованный конверт. Положив их на серебряный поднос с прочими визитками тех, кто не смог посетить прием, дворецкий отнес его в кабинет князя.
В плену надежд. Главы 6-9
© Copyright: Ольга Ольер, 2009
Свидетельство о публикации №209110400321
Свидетельство о публикации №209110400321
Рецензии