Сон

Застонал от сна дурного
И проснулся тяжко скорбя:
Снилось мне - ты любишь другого
И что он обидел тебя…
Н. Гумилев

Соня в целом легко справилась с беременностью. Но последние недели давались тяжело. Она постоянно замирала, прислушиваясь к себе, ей казалось, что ребенок как-то особенно беспокойно ворочается. Ей становилось страшно, и она приставала к Борису, чтобы он остался дома. Цеплялась за руку, говорила, я чувствую, сегодня начнется. Борис отвечал, что все это выдумки, ее воображение, что он будет нужнее потом, когда появится Борисовна, и им придется учиться управляться с ней. Но начинал нервничать и злиться. Соня обижалась, и оставаясь одна, чаще возвращалась в постель. И иногда засыпала.

Соне приснился сон. Будто зимой она гуляла с Антошей во дворе и увидев, что та остановилась поговорить с соседкой Ниной, тихонько улизнула за угол и пошла. Она была одета в новую длинную цигейковую шубу и неудобные валенки и поверх шубы повязана шалью. Стояли морозы, и Соню выводили в полном зимнем мундире и в валенках вместо легких войлочных сапожек. Соня никогда  не смогла бы убежать из садика, но там она не приживалась. Болела. Болела не потому, что была слабее остальных детей. Она просто не выдерживала тоски утренних прощаний с папой и мамой, ужаса перед манной кашей с комочками, пенки на какао, вареного лука в супе. И неприятных недомашних запахов. И холодной, хорошо проветренной спальни. Она сидела над завтраками и обедами, пока толстая няня Катя не подсаживалась к ней со словами: Ну, Соня и есть соня! И не пыталась скормить ей ненавистную еду. Соня опускала голову, и ложка пачкала ей лицо и одежду. И Соне становилось совсем горько. Потому что она умела медленно, но аккуратно есть сама и никогда не пачкала платье. Катя сердилась, но не могла заставить ее проглотить тот ужас, что лежал в ее тарелке. Измучившись и вымарав Соню и себя, она шла на кухню, приносила хлеб с маслом и чай. Тем Соня и питалась.  И мечтала простыть на прогулке и заболеть, чтобы дома началась паника, мама варила бы ей отдельный супчик, а папа читал Горбунка или Бал цветов. Юру послали бы к тетушке за вареньями. Все бы вместе пили чай и жалели Соню. Конец Сониным садиковским страданиям положила история с куклой.

Сонин дедушка Яков, мамин дядя, молодой и бездетный, любил своих внучатых племянников, возился с ними, водил в театр на утренние спектакли, хотя сам в них давно не участвовал. Однажды он вернулся с гастролей из ГДР, как всегда, с сувенирами для внуков. Соне - самой младшей, любимице, он привез куколку. Куколка была небольшая, не такая как фарфоровые красавицы и медведи. Но такая живая, теплая и такая красивая, что с первой минуты Соня не могла отвести от нее глаз. На коробке было написано имя – Эрика. Эрика! Разве можно придумать имя лучше? Ну, что такое Оксанка или Мила или даже Соня?..  Одета Эрика была в короткое белоснежное платьице, а на голове поверх прекрасных белокурых волос у нее была маленькая фата. Эрика была невестой! Какие в мире сокровища могли сравниться с такой красотой?! В садике были игрушки, но Соня скучала и тосковала по Эрике. Прощалась с ней по утрам, и горе ее расставания с домом становилось еще горше.

Родители, видя как Соне грустно, разрешили взять куклу с собой. Соседка Нина сшила Эрике другое платье из остатков Сониного.  И Соня впервые в жизни шла в сад с праздничным ощущением обновы. У нее и у Эрики были одинаковые новые платья. И Соня представляла, как все девочки замрут в восхищении. Так и вышло. Все девочки смотрели на Эрику с восторгом и завидовали Соне. И вдруг одна сказала: Подари!  Это была Люся - самая неряшливая девочка,  вечно непричесанная и неумытая. Вечно простуженная, и вечно без носового платка. Соня дружила со всеми, и с Люсей тоже, и сама отдавала ей свои платки. И делилась конфетами, которые ей давали с собой. Не потому что именно Люсю она хотела угостить, а потому что не могла оставить ее без конфеты. И Люся всегда смотрела на Соню в почти требовательном ожидании. Но Эрика! Сонино сердце закричало: Нет! Не отдам. Это моя, моя любимая Эрика! Не потому что она прекрасна, а потому что я люблю ее. Даже если у нее оторвется рука, я буду любить ее!

Но как на это Подари! ответить? Не подарю?.. Соня искала ответ и не могла найти. И протянула Эрику Люсе.

Весь день она хотела плакать и не могла смотреть туда, где Люся. На прогулке дети лепили снеговика. Соня сняла варежки и лепила себе маленького снеговичка. Лепила и  рассказывала ему про свое горе.

Вечером мама спросила:
- Сонечка, а где кукла?
- Я ее подарила.
- Как? Это же дедушкин подарок! Он ходил в игрушечные магазины, выбирал. Что же мы скажем ему?

К огромной Сониной потере прибавилась вина. Она ехала на санках по скрипучему снегу, по заснеженным вечерним улицам, преображенным фонарями и снежинками до сказочной неузнаваемости, и хотела одного - вывалиться и потеряться. Чтобы не говорить дедушке об Эрике, чтобы не засыпать без нее…

Дома у Сони поднялась температура, она не могла усидеть на диванчике в прихожей, клонилась набок. Срочно позвали с четвертого этажа тетю Майю. Она пришла с фонендоскопом, который был хорошо знаком Соне - они с Гошей частенько утаскивали его и играли в докторов. Тетя Майя дала Соне горький порошок в ложке с малиновым вареньем, и Соня провалилась в сон. И проболела целую неделю, то всплывая из горячки, то вновь погружаясь в нее. В какие-то темные сужающиеся тоннели, затянутые паутиной, наполненные шорохами и страхами. Но однажды утром открыла глаза и наконец увидела четкие очертания предметов в комнате. И маму. И Эрику! Папа сходил в детский сад. Купил по дороге большую куклу и долго говорил с воспитательницей и Люсей. Забрал Эрику и Сонины вещи.

В сад Соня не вернулась. В ее жизнь пришла няня. Антоша, Антонина Валерьяновна, учительница немецкого языка на пенсии, незамужняя старая дама, последнее на свете существо, подходившее на роль няни. Но как Соня ее полюбила! Антоша сидела с Соней полдня, пока мама с Юрой не приходили из школы. Папа часто работал допоздна, т.к. по вечерам училось вечернее отделение. Но иногда приходил в промежутке между парами. Контролировал Соню и Антошу. Лицом Антоша напоминала Маргариту Львовну из фильма Весна – «Красота – это страшная сила!» Она гуляла с Соней, читала книжки и долго беседовала о прочитанном. Иногда забывая слова или не подобрав нужного, Антоша для донесения смысла переходила  на немецкий. И Соня интуитивно понимала. Однажды сказала папе: Понимаешь, это так грустно - просто Weltschmerz! Папа чуть не упал со стула, а Weltschmerz стала семейной присказкой.

И вот Соне снилось, что Антоша зазевалась во дворе, а она шла по городу. Шла и знала, что ей надо пройти страшное количество километров.  Что ей нельзя уставать, поддаваться. Что она отдохнет, когда дойдет.  Она была маленькой девочкой и одновременно помнила, что у нее есть ребенок. Он ворочался и напоминал о себе. И вот она должна прийти с ним  к Мареку на порог и позвонить. И он выйдет и увидит ее - в этой шубе, с ее ребенком. И развяжет шаль, и снимет эти валенки и так, сидя на корточках, скажет: Зося… И больше ничего не скажет. И они пойдут в комнату, и он не оставит ее до конца, и когда она захочет сказать: Не уходи никуда, мне страшно, он скажет: Я знаю, знаю… Я никуда не уйду, не бойся, теперь не надо бояться ничего. 

Соня проснулась успокоенная и счастливая. Уткнулась взглядом в зеркало над комодом и вернула себя из нелинейных странствий. И подумала: зачем ты приснился?..

Она запрещала себе заглядывать в черную дыру, страшную, с рваными краями, открывшуюся в том месте, где когда-то жила ее душа. Она запрещала себе думать, где теперь ее душа – маленькая замерзшая птичка, сидящая на подоконнике. Запрещала ей смотреть в окно, туда, где Марек каждый день изменяет ей с другой девушкой. Или уже выбрал одну. Но однажды ночью проснулась и не смогла удержаться и заглянула. И увидела, что ни с кем он не изменяет, а тоже не спит и стоит у окна и смотрит на ночной город. На темные окна, за которыми покой и сон. На освещенные, где бессонница и беда. На птичку на подоконнике. И говорит: Зося… 

Зачем ты приснился, Марек? Ты знаешь, что мне трудно? Но ничего нельзя поправить. Нам ничего не остается, как уничтожить последние, случайно завалявшиеся письма. Как послать друг другу последние проклятья. И никогда-никогда не возвращаться в одну географическую точку. На свете есть  одна только сила, способная соединить нас ненадолго – сон...