Смутные дни

Хроника одесской жизни через призму субъективного опыта за четверг-вторник

   Море, эта могучая и неукротимая стихия Природы, всегда была для меня чем-то особенным. Возможно, потому, что оно качественно отличается от ещё более, пожалуй, любимых степей и лесов – постоянно говорящее, движущееся, манящее за призрачную кромку горизонта на поиски края земли или края неба.
   Вот и сейчас море таинственно мерцало, переливалось, отражая просветы в плывущих по небесным хлябям облаках. Волны перебрасывались бликами, словно играя друг с другом, жадно лизали покорный песок. Но во всех движениях этой прозрачно-синей субстанции, заполонившей все низменности нашей планеты, было что-то волнующееся, тревожное. Такое чувство, будто море хотело подпрыгнуть ввысь, укрыться в объятиях неба от чего-то ещё более грозного…
    А небо, дополняя уже существующую композицию, являло собой нечто похожее на вырванную из контекста, но при этом удивительно полноценную вспышку прозрения. Ясность разума улавливала мельчайшие детали настолько обычного для нашего мира явления, что мы, люди, часто даже не обращаем на него внимания, а, увидев вдруг, восхищаемся и называем Божественным Чудом. Это и есть Чудо – вездесущее, непрерывное и при этом неповторимое. Ни один человеческий язык не способен выразить всё великолепие такого осеннего неба, всю игру форм, красок, теней и света…
   Резкие порывы ветра, будто какой-то крылатый Бог дует в свою сопилочку. Они заставляют меня оглянуться и узреть нечто совсем другое: с запада, подобно огромному спруту, ползла туча, поглощающая собой всё небо, стирающая шедевры Природы. «Надвигается фронт» - подумал я, не ведая, что ожидает нас в полумраке серого мира. Торжественно и неумолимо, пуская вперёд отдельные разведовательные гряды, наступал стального цвета вал. Он словно накрывал город колпаком, чтобы незаметно для глаза холодного постаревшего Солнца вершить…правосудие?

***
   Предчувствия оказались верными: на следующий день в городе была объявлена эпидемия новой, пришедшей, как и туча, с запада болезни. Телевидение и Интернет оперативно «разрекламировали» хворь, разжигая до невероятных размеров очаг психического пожара. Началась паника: аптеки штурмовались ещё вчера беспечными людьми всех возрастов и полов, охваченных безумным, животным страхом даже не перед смертью или болью, а перед неизвестностью. Дрались за последние таблетки старики, тысячи гривен уходило на покупку всевозможных ненужных лекарств. Администрацией города (без «благословения» на то здравоохранительных органов) были закрыты на карантин все учебные заведения, в том числе и высшие.
   Если самое страшное, что может случиться с отдельным человеком – это страх, то в масштабах общества это – массовый психоз. Ходить по улицам в медицинских масках или перевязывать свои дыхательные отверстия тканью стало нормой. Поползли слухи о новом виде чумы, загадочных лекарствах, которые распыляют ночью над городом с самолётов и, конечно, всемогущих целителях. Люди отказывались понимать, что с ними ведут игру их же сородичи, стоящие немного выше на лестнице социальной иерархии (а кто их туда поставил, аль сами забрались – неизвестно). Игру грязную, расходящуюся с любыми законами Природы и принципами морали…
   В тот же день сгорел один из старейших и наиболее знаменитых домов города, перекрыв движение транспорта в одном из центральных районов.
   Видимо, последовав примеру дома, власти решили перекрыть въезд в город, в котором на самом-то деле особой эпидемии и не наблюдалось, зато уже вовсю предлагали взятки за голоса на будущих выборах Президента.

***
   Наверное, нечто подобное творится и на войне. Хотя это скорее похоже не на войну, а на геноцид – такой же массовый и беспощадный, как в 1933-ем, но не физический, а психический и интеллектуальный.
   На фоне безжалостно-серого неба, смахивающего то ли на НКВД-иста, то ли на гестаповца, дымящая труба, пустой рынок и рядом – недостроенная церковь. Мимо них проходят люди с марлей на лице, дрожащие от холода и страха. Воистину – пора Чернобога!
    Исторический факультет крупнейшего в городе университета. Сразу видно, что исторический: на фасаде наклеены листовки с конструктивно-националистическими лозунгами, в аудиториях парты разрисованы свастиками, восьмиконечными коловратами и надписями «Смерть кавказцам!» За участие в конференции же дарят брошюрки «Холокост в Одесской области 1941-1944 гг.» и «Советские военнопленные в Германии».

***
    И всё бы ничего, если бы в это время близкие родственники наших предков – кельты – не праздновали Новый год, Самайн. Впрочем, большинство знает этот день, точнее, ночь по древнему названию – Хэллоуин, но, как правило, относительно не знает или абсолютно не понимает его сути. С одной стороны, хорошо, что такие праздники хоть как-то помнятся современными людьми, ведь и в нашей народной культуре эта ночь носит характер мистической, вещей, Велесовой. Но тут всё зависит от уровня развития человека: чем выше он – тем больше ответственности, тем ближе человек должен подходить к Традиции.
    Насытившись индивидуальными практиками, играми с сознанием и непосредственно из сакрального подсознания получив необходимый объём новых знаний, я отправляюсь в центр города.
   При свете костра, разгоняющего вечерний мрак, трое язычников атомного века на одичалых, заросших зеленью береговых склонах славят аутентичных Богов. Огонь мечется, подстрекаемый буйным игривым ветром, чуя близость моря. Души предков стоят за нашими спинами, бесплотными очами сквозь пространство миров познают то, как изменяются с течением времени люди, оставаясь неподвижными в глубине своей, как само время возвращается на своё место спустя тысячелетия, подгоняемое ударами чёрного хлыста с железными наконечниками. Взамен они и нам дарят частицу мудрости: туча начинает отползать с востока, обнажая чёрные воды ночного неба, молочной рекой во кисельных берегах по которым пробежал Чумацкий Шлях. Призрачно-мёртвое сияние полной Луны заливает склон, заставляет деревья отбрасывать свои сокровенные тени, с которыми когда-то могли разговаривать кельтские друиды. Кто сказал, что сияние Смерти ледяное? Оно греет, греет иномирным теплом ведания тех, кто, презрев холод, психоз и животный страх, пришёл сюда по зову сердца или надежды. Или того и другого вместе.
   Немного правее низко застыл Юпитер, одноимённый покровитель которого схож по своему архетипу со славянским Сварогом.
    Теперь понятно, почему те, чьи лики обозначаются разносимыми ветром искрами костра, называли предыдущую ночь также Мариной, а этот день – днём Сварога. А для кельтов это был день рождения – не свой, не Солнца и не Луны – а день рождения Вселенной. Кто-то, чтобы узнать это, производит производит сложнейшие математико-кабаллистические, астрологические и нумерологические подсчёты (на иврите), а кому-то просто достаточно прийти в освящённое Природой место и отдаться самому себе…
    За пять часов не было произнесено ни одного слова об эпидемии, болезнях, недомоганиях и прочей половой немощи. Идя по освещённым Луной тропам, которые вызывали в сознании сверхархаические картины и мысли, трудно было представить, что есть люди, отравляющие себя десятками таблеток, дрожащие в четырёх стенах жалкие потомки былинных богатырей, Иванов Сирко и Сашек Матросовых…

***
   Наутро снова была туча, психоз и самоиздевательство. С наступление тёмной половины года мир будто погрузился в пучину собственных страхов, кромешную пелену апокалиптической атмосферы. Казалось, что всё личное духовное развитие без страховки и разрешения полетело к чертям. Несколько раз ловил себя на мыслях, аналогичных тем, которые заполняют разум жертв психического геноцида. Смеялся, чесал голову, но всё равно возвращался к ним – они, как назойливая мошкара, знай себе жалили сердце и пили энергию животоков.
   На ум не приходили никакие творческие мысли, хотя и надо было. Всё, на что сподобился за половину недели – небольшой стишок, да и тот дрянненький.
   Время словно надавило на педаль газа и собственноручно отсекло тормоза. Такое чувство, будто  ничего и никуда не успеваю, из-за серой пелены часы утра слились с днём, а вечер перестал отличаться от ночи. В сознании настойчиво, как заданный программой цикл, вертится одна фраза: «Что-то не то… Что-то не то…»
   Где? Куда? Что нужно делать? Неужто остаётся только сидеть дома и слушать осточертевшие до невозможности кухонные разговоры, вписывающиеся в две строчки собственного сочинения:
«Бесконечны разговоры бытовых злоприключений
И вокруг все гады, воры безо всяких исключений…»?
   Мрачные беседы учёных-историков, пассивно обсуждающих охватившее страну пламя интеллектуального геноцида, но ничего не предпринимающих, чтобы его унять.
   Многозначительные библиотечные диалоги, улыбками разбивающие оковы психоза, реальной информацией пожирающие нелепые кухонные слухи.
   Чернобог бьёт в бубен Нижнего мира и безумно хохочет, глядя на полную Луну.
   Попытки отыскать причины происходящего и дать ему характеристику сводятся к одному-единственному слову: СМУТА.


04.11.2009.