***

- Слушай, дядя Мао, а научи меня!
- Чему?
- Ну, это, так кат ты Эдуарда Львовича в ущелье. Я все видел.
- А что ты видел?
- Как ты его толкнул видел, я тоже так хочу уметь.
- А скажи мне, Шура, зачем тебе это умение.
- А-а-а, вдруг ты так же поскользнешься, а я тебя…
Споткнувшись о коварный корень, сердобольный сын полка, не успевший закончить фразу, рухнул в грязь, скрывшись от насмешливого взора за внушительным рюкзаком, накрывшим его сверху.
- Лучше сам под ноги повнимательнее смотри.
Отряхнув налипшую на коленки грязь и подтянув лямки рюкзака, мальчик, демонстративно-безразлично пройдя мимо тов. Мао, направился в начало колонны. Тогда он еще даже не предполагал, как именно эта просьба изменит его дальнейшую жизнь, что по прошествии нескольких дней после этого разговора еще до рассвета его разбудит Мао и что ему скажет.

Два часа спустя в усадьбе Мерихов
Наше первое знакомство с населением усадьбы произошло очень неожиданно и громко. Всю дорогу Анищенко, не переставая, рассказывал о  гостеприимстве и дружелюбии местных аборигенов, в чем мы и сами смогли убедиться спустя десять минут.  Подходя к распахнутым настежь воротам, мы стали очевидцами весьма забавного зрелища: чумазая девочка с грязными, торчащими в разные стороны косичками безуспешно пыталась оттащить козу от куста с ядовито-желтыми ягодами. При виде, как утверждал Анищенко, долгожданных гостей с автоматами и рюкзаками, девочка издала угрожающий, разрывающий барабанные перепонки ультразвук и, ухватив возмущенно мекающую козу за ухо, поспешила скрыться за воротами. Послышался звук упавшего в пазы засова.
- Павлушенька, позвольте полюбопытствовать: это представление входило в программу нашей встречи? - Так, ні, це Кумари , блаженна дитина!
- Жалко-то как, такая миленькая!
 Ничего не оставалось, кроме как идти и что есть силы стучать в ворота. Не прошло и пары минут, как из вновь отворившихся ворот на смену девочке Кумари вышел другой не менее забавный персонаж с вилами наизготовку. Неизвестно чем бы могла закончиться вся эта демонстрация воинской мощи и доблести не вступи в переговоры Анищенко.
- Дідусь Гопал , ти чого, зовсім одурів! Це ж я, а ну, до поклажі вила й зустрічай нас як рідних. Клади, тобі говорять, гірше буде.
Разглядев наконец таки старческим, подслеповатым взором своего предполагаемого противника и его численное превосходство, дедушка Гопал быстро оценив ситуацию опустил вилы, расплывшись в искренней, наполовину беззубой улыбке. 
- Так-Те краще! А ну-ка, жваво провадь до пана!
- Анищенко, мухой найди Белякого и Холошина, ждите нас у колодца, мы ненадолго. В мое отсутствие остаешься за главного. Аборигенов не провоцируйте!
- Не тривожтеся! Будемо поводитися як зять на тещиній кухні.
Строго-настрого приказав не «злоупотреблять» гостеприимством местного населения и дав еще пару ценных указаний мы с Мао в сопровождении все того же дедушки Гопала вошли в дом, где, по словам Анищенко, нас с нетерпением ждали.
Поднимаясь по ступенькам  я ожидал увидеть перед собой ожиревшего капиталиста-эксплуататора, нажившего свое состояние и усадьбу руками беззащитных Индийских пролетариев. Но к моему величайшему удивлению первые слова приветствия хозяина дома, между прочим, уроженца северной столицы СССР, в корни изменили мое к нему отношение.
- Здравствуйте, товарищи! Буду рад помочь вам всем, чем только смогу.
Наша беседа длилась около двух с половиной часов, за это время Николай Федорович успел многое поведать о себе, о нежданных коллегах, нагрянувших к нему, подкрепленные силами спецназа СС, и еще много чего интересного. Но были и такие моменты, когда мой мозг, мозг человека, побывавшего в ситуациях, в которых моя жизнь, и жизнь моих подчиненных напрямую зависела от скорости работы именно этого человеческого органа, не успевал обрабатывать предоставляемую нам информацию. В такие моменты я, дабы не опозорить весь Советский Союз  в своем лице, изо всех сил старался сделать его умным.
- Ну, раз уж мы перешли на «ты», Коля, скажи мне, доводилось ли тебе видеть такое оружие, как фаустпатрон , принятое на вооружение германской армией в январе этого года?
- Само собой, и не раз!
- Так вот, теперь давай пофантазируем. Можешь себе представить, чтобы этот фауст, запущенный где-нибудь под Берлином, смог долететь до подмосковных Березок?
- Нет!
- А если чисто теоретически представить? Или ты отрицаешь любую, даже малейшую вероятность?
- Нет, ну если только чисто теоретически!
- Хорошо. Теперь давай представим, естественно чисто теоретически, что этот самый, летящий из окрестностей Берлина, чертов патрон несет в себе заряд, превосходящий по своей разрушительной силе известной тебе не понаслышке  обычный Фауст патрон в десятки тысяч раз. Чем тебе не идеальное оружие? Что скажешь?
- Николай Федорович, я не знаю, зачем вы перевели наш разговор на тему небылиц, но я скажу вам так: тот, кто будет обладать подобным оружием, в считанные месяцы покорит себе весь мир.
- Правильно! А вот теперь факты, без фантазий. Эрнст Шеффер, в прошлом мой коллега, а ныне руководитель группы ученых института Аненербе, посетивших мою усадьбу незадолго до вашего визита, занят поисками оружия, куда как более опасного.  Эта вещь до недавнего времени хранившаяся, а точнее охранявшая долину и мой скромный дом, попав в их руки может натворить много, очень много бед.
- Если честно, мне с трудом верится, что в здешних краях можно найти что-то более опасное, чем вилы дедушки Гопала, если только не считать самого дедушку  за секретное, может быть даже химическое оружие.
- Напрасно иронизируете…
Мао, все это время не выказывавший к нашему разговору с Николаем Фёдорочем  ни малейшего интереса, перестал изображать из себя спящего кота, включился в разговор.
- Николай, как это,… все новое - хорошо забытое старое. Так кажется? Эти места очень старые, а здешние монастыри хранят в себе свитки, доставшиеся нам от наших великих предков. Кто знает, что нового смогут в них почерпнуть пытливые умы!
-  Я, конечно, товарищи, не знаю, что у вас можно, а чего нельзя, но, по-моему, все это бабушкины сказки.
- Время покажет!
- Время, время, время! Его-то у вас, друзья мои, и нет. Мне пришлось назвать место, куда я отнес переданный мне в Нью-Йорке ларец. Шеффер направляется в Лхасу, опережая вас на три дня. Мао, мне очень жаль, но я не мог поступить иначе.
В комнате на мгновение воцарилась тишина. Я молчал, потому что не понимал о чем идет речь. Николай Федорович, изобразив на лице скорбь, невидящими глазами смотрел в окно, Мао думал.
- Значит, так должно было случиться. Вы все сделали правильно. Далеко не факт, что то, что они ищут, окажется в их руках. В целях безопасности шкатулка и ее содержимое  много месяцев назад было вывезено за пределы священного города. О ее нынешнем местонахождении знает только один человек, а о местонахождении этого человека знаю лишь я. Люди, по своей глупости желающие управлять всем миром,  в первую очередь должны научиться управлять раскручиваемым ими же самими маятником. То, что камень вернулся  назад в шкатулке, значит только одно: не родился еще достойный человек, способный взять в свои руки величайшую власть и ответственность.
- Товарищи, я сейчас не выдержу…
- Николай, я позже вам все обязательно объясню.
- Да что вы все время мне что то объясняете, я что, дите малое? Что, нельзя разом все растолковать, раз уж руководство перестраховываясь не удосужилось?
- Успокойтесь и держите себя в руках.
- Друзья мои, вам пора. В любое другое время я с удовольствием предложил бы вам задержаться у меня и погостить, но только не сейчас. Мао, ты знаешь, кто в проводниках у  Шеффера?
- Знаю.
- Будьте осторожны, друзья мои.
Николай Федорович не стал нас провожать. На прощание крепко, по-пролетарски  пожав руки, он так и остался сидеть в своем кабинете. Во дворе нас ожидал очередной сюрприз. Вместо того, чтобы незамедлительно, как того требовали обстоятельства, отправиться в дорогу, нам пришлось потратить уйму времени на поиски Татьяны Сергеевны и Шурки, отпросившихся у Анищенко погулять.
- А що мені їх до себе чи що прив'язати?
- Анищенко, уйди, спрячься с глаз моих, пожалуйста!
Через полчаса усиленных писков Татьяна Сергеевна и Шура были найдены. Аспирантка, вооружившаяся блокнотом и карандашом, выпытывала у аборигенов уникальный народный фольклор. Шурка же был обнаружен за очередным баловством. Используя свои, известные только ему одному, методы и доверчивость Кумари, пионер Шура упросил явно симпатизирующую ему девочку сдать в прокат козу. В конечном итоге мы выбивались из графика на три дня тридцать минут, Татьяна Сергеевна обзавелась блокнотом с легендами долины Кулу, а Шура  вдоволь накатался на козе. Перед тем как навсегда покинуть эти места, а точнее, для того чтобы всем стало понятно, что мы навсегда покидаем эти места, было объявлено пятиминутное собрание, на котором я по бумажке, написанной тов. Мао, зачитал обращение к товарищам.
- Товарищи! Партия и тов. Сталин возложила на нас ответственное и очень секретное задание! Задание, от выполнения которого зависят жизни тысячи граждан, трудящихся как в тылу, так и на фронтах нашей Родины, товарищи! Враг хитер и коварен! Но мы, товарищи, должны быть хитрей и…
- Коварней!
- Правильно, Шура! И коварней! Так послужим Родине здесь, чтобы нам не было стыдно смотреть в глаза своим товарищам там, товарищи! Ура!
- Ураааа!
Помитинговав еще минуты три, бойцы стали собираться в дорогу, проверять оружие, наполнять фляжки.
- Ну как?
- Коля, ты прирожденный вождь!
- Я аж вспотел, так старался.
- Нам нужно попасть в Лхасу. Я уверен, что группа Шеффера направляется именно туда. Я знаю проводника, что ведет их отряд. Он все значительно осложняет!
- Мао, ты знаешь, я если чего-то недопонимаю,  начинаю психовать! А если ж ты мне сию же минуту не растолкуешь, о чем нам битых два часа распинался Николай Федорович, я начну.
- Это надолго. Я обещал – я расскажу, только позже, на привале.
Отряд покидал усадьбу, уходя в сгущающиеся с каждой минутой сумерки. Может мне показалось, может быть, виной тому был окончательно завладевший долиной ночной полумрак, но оглянувшись в последний раз на дом Николая Федоровича у главных ворот я увидел машущую нам вслед Кумари, и на душе стало теплей, а может мне все это показалось. Ну да ладно. Как мной было сказано раньше, долиной завладела ночь и сделала она это настолько стремительно, что если б не полная луна, нам бы сейчас пришлось туго. А как же все-таки красиво, луна, Шурик…
- Дядь Коль, а дядь Коль, вот ты мне скажи…
- Товарищи, чей это ребенок, что он постоянно от меня хочет?
- Мы тут с дядей Эдей разговор разговаривали
- Значит дядя Эдя!
- Скажи, я полноправный член отряда или нет?
- Еще какой полноправный!
Мои попытки побыстрей закончить разговор, соглашаясь абсолютно со всем, что скажет мальчик, оказали абсолютно противоположный эффект.
- Ага, хорошо. Тогда, если я полноправный, давай мне пистолет.
Не смотря на то, что тропинка прекрасно просматривалась благодаря полной луне, я все-таки оступился.
- Чего тебе дать?
- Пистолет! А я за это обещаю доблестно прикрывать наши тылы и не приставать к тебе больше ни с какими вопросами.
- Знаешь что!
- Что?
- Вот будет привал, тогда…
- Тогда дашь пистолет?
- Тогда я сниму кобуру, ремень и как дам тебе по заднице! Понял?
И вот опять полная луна, звезды и слова, словно чудесная музыка, доносящаяся откуда-то из хвоста колонны.
- Дядя Эдя, товарищ-капитан говорит, что можно быть полноправным членом и без пистолета.
Шурка оказался добрым и веселым мальчиком. Он очень быстро находил подход к людям и умело применял свои навыки на практике. Яркий тому пример - девочка Кумари и сданная на прокат коза. Теперь о несчастье, случившемся в городских трущобах, напоминал лишь спрятанный в недрах моего рюкзака портсигар. Каждый из нас по мере сил хотел дать мальчику то, чего он был лишен, выброшенный на улицы Харбина. Как-то раз, на очередном привале, мне совершенно случайно довелось услышать, как сержант Беляков делился с Шуркой и еще несколькими бойцами премудростью ловли зайца.
- Ну, значит так, есть два старинных способа.
- Сильно стародавні?
- Сильно, слушайте! Значит, способ первый. Для поимки зайца этим способом потребуется три вещи.
- Це ж які такі речі, мені прямо цікаво?
- Табак нюхательный, горсть, пень высокий, и один заяц!
- Ну ти й складаєш!
- Дядь Паш, ну не мешай, интересно ж.
- Значит, табак, чем больше, тем лучше, сыпешь на пень и бегом в засаду. Заяц подходит к пеньку, нюхает, чихает и со всего размаха головой о пень. Легкая контузия две-три минуты…
- Немає чого-небудь ділового розказав би, а так я таких казок можу десяток росказати ще цікавіше. Слухай суду!  Як там у тебе? Для цього способу, так там. Для цього способу вам не знадобиться нічого, крім зайця навіть штанів не знадобиться. Побачив зайця скидай штани й побiг.
- Дядь Паш, как же ты его поймаешь бегущего?
-Сашок, заєць це така животина, якої потрібно не тільки бігати але й оправлятися. І от коли він сяде своя ця справа зробити ти його за вуха й у мішок.
- Дядь Паш, а человеку что, под куст не надо?
- А штани знімати навіщо, як ти думаєш? Щоб у тебе на бігу усе відскакувало. Зрозумів?
- А это вот как раз второй способ.
Но все-таки наибольше влияние на Шуру оказал тов. Мао.
От Луки и Марка святое благовествование
И в скорости семьдесят учеников с радостью  говорили: Господи, и бесы повинуются нам об имени твоем. Он же сказал им. Я видел сатану, падшего с неба, как молнию, се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам, однако ж, тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах. В тот час возрадовался духом Иисус и сказал: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл младенцам. Ей, Отче! Ибо таково было Твое благоволение. И, обратившись к ученикам, сказал: всё предано Мне Отцом Моим, и кто есть Сын, не знает никто, кроме Отца, и кто есть Отец, не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть.  И, обратившись к ученикам, сказал им особо: блаженны очи, видящие то, что вы видите! Ибо сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, то, что вы видите, и не видят, и слышать то, что вы слышите, и не слышат.
*  *  *
- Вставай, ах дїї, я научу тебя, расскажу все, что знаю сам.
Первое занятие маленького ах дїї и Мао со стороны больше походило на внеочередной наряд по хозяйственной части. Вначале Шурка натаскал воды и дров для костра, потом Мао с важным видом гонял вспотевшего мальчика вверх-вниз по склону и каждый раз, когда Шура достигал заветной вершины в надежде на отдых, в его рюкзак падал очередной, внушительного размера камень, забег начинался заново. И вот, когда сил у Шурки уже совсем не осталось, Мао сказал.
- Ты по-прежнему хочешь учиться?
- Я-то хочу учиться, я только не пойму, причем тут дрова, вода и беготня эта с камнями, где тут наука?
- Шура, воду ты натаскал для каши на завтрак, дрова для костра, за это тебя ждет отдельная награда, а камни… Я думаю, ты готов к первому настоящему уроку, садись.
Спрятавшись от посторонних глаз в еще не успевшем рассеяться тумане разговор продолжился уже сидя на траве.
- Ах дїї, то, что ты видел на тропе, называют толчком Аджны , пока что просто запомни это название. Ты видел, что я толкнул Эдуарда, не касаясь, на расстоянии. Шура, чтобы ты смог научиться аджне, тебе придется не один год таскать камни, воду и дрова, тренируя тело, этому ты научишься сам, я же научу тебя, как натренировать дух, ибо один воин, сильный телом может одержать победу над десятью противниками, а десять воинов - сильные духом над целой армией. Но сильный дух не может находиться в слабом теле, он его убивает. Теперь тебе понятно, зачем я заставлял тебя носить камни в гору? До аджны тебе еще далеко, но завтра, раз уж ты смог разглядеть произошедшее на тропе, мы попробуем сделать то, что тебе по силам уже сейчас.

Шуркина награда не заставила себя долго ждать. Лагерный костровой, встававший раньше всех в отряде, сегодня эта учесть выпала сержанту Белякову, четким, разборчивым шепотом…
- У, Ё…
Обозначил свою неожиданную радость невесть откуда появившимся дровам и воде.
- Что ты чувствуешь, ах дїї? Это радуется твой дух! Хорошее чувство, но не забывай контролировать свою радость. Это важно. Пока что просто запомни мои слова. Позже я расскажу тебе, почему это важно.