О воспитании

В 30 я считала себя очень умной. У всех моих друзей уже были дети, и я прекрасно видела все ошибки, которые они совершали, и знала, что со мной такого не случиться. Вот, одна знакомая рассказывает, что в полном отчаянии: два ее мальчика совсем потеряли аппетит, "раньше хоть пирожные ели, а теперь вообще ничего" – даже не нахожу, что сказать (это ж  надо довести детей до такого состояния, чтобы они ели одни пирожные) Другая мама жалуется, что ребенок совсем не дает спать, она носит его до трех ночи на руках, укачивает, у третьей – девочка ужасно агрессивна, ругается нехорошими словами (но ведь все видели ее самое в синяках – и не оттого, что упала в ванной)
В 31 родила сама.… Нет-нет, проблем с питанием, горшком, сном у меня не было… Но первые осмысленные слова, что сказала моя девочка, выходя из комнаты с радостной улыбкой, прижимая к груди свою подушечку, были: "Папа кетин!" Мы с папой были в разводе задолго до ее рождения, но вынуждены были проживать на одной коммунальной площади с вытекающими последствиями. И без конца спорили о принципах воспитания, о религиозной компоненте (предусмотрительно окрестила девочку в костеле, чтобы неофит-православный отец не очень таскал ее по церквям, что мне не слишком нравилось), о количестве математики и свободы, о художественных студиях и музыкальных школах – а поскольку к консенсусу почти никогда не приходили, все заканчивалось зачастую минимальным вариантом. Потом мы все-таки разъехались, а подросший отпрыск стал учиться извлекать пользу из наших противостояний, в том числе и материальную…
Получилось то, что получилось…
И вот думаю, что в силах мы сделать, чтобы воспитать ребенка таким, как нам хочется, что происходит против нашей воли, просто потому, что он уже родился другим, не таким, как мы; что проистекает из того, что сами мы не совсем такие, какими бы хотели быть или казаться, а дети своим острым взглядом улавливают как раз то, что нам хочется скрыть и от себя, и от окружающих…
Вспомнила анекдот о человеке, который перед свадьбой делится с приятелем шестью своими теориями по воспитанию будущих детей, а через двадцать – сознается тому же, что у него теперь шесть детей и ни одной теории…
Вот, и я большую часть собственной уверенности утратила в процессе…
Сейчас, правда, лучше понимаю механизмы, которые ломают наши прекрасные построения. Мы ведь живем не в стерильном литературном мире, и дело даже не в том, что за пределами нашего почти идеального дома твориться невообразимое – главное происходит с нами любимыми. Меня в свое время просто потряс рассказ младшей дочери Толстого о том, как мать ее, графиня Софья Андреевна, таскала свою девочку за волосы и вопила на нее отвратительным голосом: "Подлая негодяйка" – ну, или как-то так.… Тем голосом, думаю, каким кричат на СВОИХ детей почти все ваши соседки, и, самое ужасное, вы сами.… А только на днях закрыла последнюю страницу чрезвычайно поучительных воспоминаний дочери Сэлинджера, того самого, который потряс всех когда-то образом Холдена, мечтавшнго стоять над пропастью во ржи и ловить малышей, неосторожно подбегавших к самому краю. Пронзительная история заброшенности и отчаяния…
Мы преисполнены самых лучших намерений (ведь на подобные темы не общаются антисоциальные типы, которым плевать на судьбу отпрысков), но жизнь складывается так, что нам всегда не хватает времени, что у нас масса проблем, которые рвут в клочья наши нервы, мы несчастно (или наоборот) влюблены, мы одиноки, нас не понимают собственные родители, все время вмешивающиеся в процесс.… И дети вырастают не по нашим вполне замечательным лекалам, а из клубка этих противоречий, делая собственные, зачастую нелицеприятные выводы, ломаясь и приспосабливаясь….
И я не знаю теперь ни одного по-настоящему стоящего метода воспитания детей, кроме одного: работать надо, прежде всего, над собой, а все остальное сделают наша любовь к ним и терпение…