Глава 49. Мабон собирает старых друзей

  - Страшная, – Марина подсела к Кате за столик. – На ладони не умещается, а толщиной в палец. Как Анжей не побоялся её в руки взять, я не знаю. Главное, что без перчаток. Я бы и в перчатках не рискнула. А в другом садке у него кивсяки были африканские, чёрные, они совсем не страшные, хотя тоже большие.
  - Маринка, а тебе оно зачем было? – спросила Алёна. – Острых ощущений мало в жизни нахваталась?
  - Борис Эдуардович соблазнил сходить к этому парню, Эдвину. Он там много всякого интересного рассказывал про насекомых, – объяснила Марина. – Анжей тоже свои истории рассказывал на эту тему… Кстати, Кать, ты его не видела?
  - Он в гримёрку ушёл, – ответила на это Катя. – Олеся Ивановна там с ним что-то обсуждает, он просто не хочет при всех эти вопросы решать, наверное. Или чтобы не беспокоили зря.
  Анжей и Олеся Ивановна вышли из гримёрки, поляк подсел к Кате и Марине. Катя не стала возмущаться – собственно, только что Марина хотела с поляком что-то обсудить. Анжей кивнул сидящей у стойки бара Лене Сухоруковой, и она заказала что-то у бармена, молодого человека с модным ободком в волосах (Катя этого немного не понимала, конечно, но мода – она и есть мода, пройдёт). Подсела туда же.
  - Девчонки, – сказала она, – мы завтра с утреца валим всей тусой на вокзал, едем в Москву. Отработаем «Свободу совести» – и едем в мировое турне, это месяца четыре будет, не меньше, в феврале вернёмся. Жалко, что Джосс с нами выступать не будет, мы не совпадаем по гастрольным графикам. Зато с нами будет играть Лиза Лоэб – вернее, мы с ней прокатимся по Штатам. Потом Европа, там нас берёт под крылышко Джулиан Коуп. И в первый раз за четыре года – Япония. Правда, всего три города, но мы там вообще не были долго, один Анжей в позапрошлом году туристом ездил. Тони и Кандия нас возьмут в тур по Восточной Европе, уже договорились.
  - А Коуп? – спросила Катя.
  - Коуп доезжает только до Германии, после чего нас провожает на самолёт до Праги, и там уже нас встречают INKUBUS SUCCUBUS, вот и всё. В России и в Японии – никакого разогрева, там только мы играем, – ответил Анжей. – Отдельная благодарность за помощь мамочке Дебби и ведьмам с американских и европейских ковенов, которые помогли всё это сделать. Главное, что Дебби при этом не играет с нами ни на одном концерте – она просто нам помогает.
  - Это кто? – спросила Марина. – Я имею в виду эту «мамочку Дебби».
  - Естественно, Дебора Харри, – рассмеялась Лена. – Вокалистка BLONDIE. Это Анжей её так называет, потому что она так ко мне относится, даже ругает как-то по-родительски.
  - За что? – удивилась Катя.
  - За подражательство, – ответила Сухорукова. – Так и сказала: «Зачем нужна вторая Дебби Харри, когда есть одна?» Видите ли, голос у меня особенный. Ну, так-то оно так, но ведь у каждого человека свой, особенный голос. В этом отношении – да.
  - Ой, Лен, не прибедняйся, – возразила Марина. – Уж кто-кто, а ты бы не жаловалась на голос. Я вот лично мало знаю тех, кто так умеет петь.
  - Да, точно, – у стола остановилась Олеся Ивановна, одетая, кстати, в несколько провинциальный, но вполне элегантный костюм, хоть и босая. – Я сама удивилась, что у Лены такой голос, вроде, негров в родне нет.
  - Соул – моё не самое сильное место, – хмыкнула язычница, отпив немного сока из стакана (уже всё принесли вместе с какими-то бутербродиками). – Скажем честно, такой вот американский поп-рок, точнее, американизированный – как “Moonlight Shadow”, моя любимая вещь, – у меня намного лучше получается. Может, опыта больше? Но во всяком случае, Патти правильно тогда сказала, что мне надо ещё прилично по вокалу работать, есть упущения.
  - Ленка, хватит тебе, – сказала Катя. – Я же уйму твоего материала переслушала, знаю, что ты можешь, так что хорош прибедняться. А если ты про эту песню, то ты её вообще классно спела. Кстати, а это правда, что в том альбоме у тебя на соло-гитаре Анжей играл?
  - Чистая, – Сухорукова положила правую руку на грудь, после чего усмехнулась. – Как правда и то, что мне тогда пришлось его уговаривать помочь. Он тогда такую музыку почти не слушал – «металл» по большей части, ну, и панков жёстких всяких, от силы что-то ещё. На Олмонда не я его подсадила, это он сам, иначе бы не набил себе эту ласточку на шее.
  - А кто такой этот Олмонд? – спросила Олеся Ивановна. – Я просто в деревне за вашими новостями не успеваю.
  - Марк Олмонд, – ответил Анжей. – Певец, начинал с «новой волны», сейчас диапазон чуть пошире, несколько раз приезжал в Россию, кстати. Ласточку он набил себе на шее, я уж не знаю, с какой стати. Но она стала символом. Те, кто в курсе – сразу понимают, о чём я. Вот, – он достал из кармана записную книжку, что-то написал на листе, вырвал его и подал Хмельницкой. На листе Катя увидела аккуратно написанные имя исполнителя и названия альбомов. – Это – как он там пишется, и с чего лучше начать знакомство с его творчеством.
  - Спасибо, – сказала Олеся Ивановна. – Обязательно ознакомлюсь с его творчеством. Кстати, а его диски легко купить?
  - В Барнауле должны быть, – ответил Анжей. – В Омске же есть, хоть и не вся официальная дискография. Ладно, побегу я настраивать звук… Ленка, пошли, тебя, между прочим, буду настраивать.
  Ушли, доев свою еду, на вопрос Кати насчёт оплаты Анжей сказал, что он уже всё оплатил, так что она может на этот счёт не париться. И пошёл вместе с Леной к сцене.
  - Всё в трудах наш пан Анжей, – заметила Олеся Ивановна, отпивая немного кофе. – Что в Курдюмовке, что в Барнауле – работает, работает, работает… Нашим электрикам разгон за проводку устроил, сам всё починил вместе с Ником, другом своим. Звук отстраивал по полчаса, не меньше, пока всё не выровняет, как надо. В Барнауле-то я его на настройке не очень посмотрела, он всех из зала, кто не занят в настройке, выгнал.
  - Но зато звук у него на концертах всегда нормальный, – ответила Марина. – Я была на рок-концертах, так там такая иногда каша бывает вместо звука. А Анжей… Он хорошо звук ставит… А вы откуда с ним знакомы?
   - А я в Барнауле попала на концерт один, мне друзья посоветовали сходить на группу из Омска – назывались, кажется, SKELETON SKELETRON. Наговорили, конечно, массу всего, у меня от таких слухов волосы дыбом вставали – что они на концертах чуть ли не сатанинские ритуалы делают, что огнём дышат, что за патриотический символ могут отлупить просто. Я поначалу думала, что не стоит рисковать – мало ли, что там может быть. А потом взяла и купила билет, рискнула: всё равно ведь до этого не раз рисковала. И пошла. Захожу в зал, на сцене никого, только инструменты стоят, а за барабанами – большой экран. Ну, концерт начинается, в зале свет – бац, погас, темнота, хоть глаз выколи. И раз – на сцене фейерверки «стенкой». Потом включается экран, там появляется чёрно-белое изображение, человек шесть в чёрных костюмах, даже при галстуках. Раз – свет гаснет, на сцене взрыв опять, и из него один появляется с этой картинки, опять экран, только там пятеро остальных без него. И так, пока последний не появился – в каком-то «камуфляже», а на лице маска белая, я даже немного этой маски напугалась. Он садится за барабаны, остальные берут инструменты – и начинается. Они там прямо целый театр организовали, а сзади всякие картинки на экране. Музыка, честно скажу, не в моём вкусе, да и выглядело это на самом деле жутковато – меня мороз по коже пробирал от этого. Но ничего такого страшного, что мне рассказывали. Так там двое – гитарист, полный такой, с бородкой, и маленький, который в очках, он тоже иногда на гитаре играл и пел, – действительно огонь выдыхали, правда, не в каждой песне. Ну, я это всё довольно мужественно выдержала, а в клубе ещё ради интереса купила (недорого стоил) альбом с рисунками Скелетона этого – он, оказывается, ещё и художник. Крупный такой, который с бородкой, кстати. И он, я вам скажу, рисует весьма недурно, хотя своеобразно. А потом я даже смогла с ними в гримёрной пообщаться – меня же их маленький этот сразу из толпы выделил, в гримёрку пригласил, его называли Доктор Лоренц. Ну, захожу я туда, они уже переодеваются. И, знаешь, люди, как люди, очень вежливые, а барабанщик, если без маски посмотреть, вполне даже симпатичный оказался. Правда, у Лоренца и Скелетона татуировки – на руках живого места нет, – но люди вполне нормальные. И я спросила у Лоренца этого, как его на самом деле зовут, он и говорит: «Ну, вообще-то, для вас – Анжей». Оказывается, он очки носил только для вида, а вот парень, который у них на бас-гитаре играет, Дима его зовут, он на самом деле очки носит. Они его называют Фуксом, чтобы с другим Димой не путать, с клавишником. И у них имена эти – для сцены, хотя они и в жизни так друг друга называют. Ну, мы разговорились, оказывается, они никакие не сатанисты, магией в группе интересуется по-настоящему всего два человека, остальные неверующие все. Просто у них замысел такой в этой группе. И с этой группой они не одну страну объездили – в Германии часто выступают.
  - Я на их сайтах в Интернете была, – сказала Катя. – Там были всякие интересные фотографии – как они с RAMMSTEIN вместе там находились… Извините, я вас перебила.
  - Ну, так вот, оказывается, Анжей этот здесь, в этом проекте, сам почти ничего не пишет, это Виталия проект, Скелетона. А у Анжея уже свой проект есть, ну, и он ещё нескольким группам помогает, концерты организует, диски пишет, а с кем и выступает. Вот я с ним и поговорила насчёт возможного приезда его групп к нам. Так он мне на следующий день привёз в гостиницу что-то вроде каталога, с кем он работает, сколько это будет стоить, что нужно группе – меня лично устроило. Я поговорила с нашей администрацией, и они это одобрили. А, кстати, Анжей, когда узнал, откуда я, сказал, что девочка из нашей деревни, Мила, к вам в Омск переехала жить, и что её приняли в музыкальное училище. Конечно, не консерватория, но хотя бы диплом. В общем, через два месяца Анжей привёз своих, а с ними приехала Мила. Я её с первого раза-то не узнала, как она изменилась в городе-то. Так с ней омички эти, HEART OF GLASS, работали, учили её играть на гитаре, даже Лена, беленькая такая, ей свою гитару дала для концерта, чтобы Мила свою не тащила, да и у неё гитара хуже качеством, Анжей так сказал. Говорит, будет при возможности ей уже хорошую гитару покупать, приличной фирмы. Да, у него самого, кстати, был бас очень дорогой, редкий. Ну, я думала, там опять будет тот же грохот – ничего подобного, очень даже красивая музыка, а у Анжея прекрасный голос, оказывается. Ну, про девчонок этих, которых он привёз, и говорить нечего, а Наташа, которая у них на клавишах играет – это вообще нечто: голос такой низкий, но я бы не сказала, что грубый, причём, она таким голосом на самом деле разговаривает. В общем, они отыграли два концерта, очень даже хорошо, там ребята талантливые подобрались и дисциплинированные, никаких попоек, репетиции строго по расписанию, а про электропроводку я уже говорила… Ой, вы меня извините, там Борис Эдуардович пришёл…
  Борис сам подошёл к столу и поприветствовал всех. Олеся Ивановна подставила руку для поцелуя, что и получила.
  - Как ваше здоровье, Борис Эдуардович? – спросила она. – А то мне Мила рассказывала, что вас подстрелили.
  - Всё уже позади, Олеся Ивановна, – ответил Альмах. – Жалко только, что леди Зарифа в Германию уехала, не попрощалась – через дочку извинения передала и подарок. Виза у неё кончилась, а я без сознания лежал.
  - А кто эта леди Зарифа? – спросила Олеся Ивановна.
  - Танцовщица, – ответила Марина. – Наши омичи её за глаза Шахиней называют. Она Катю спасала от маньяка, а Борис Эдуардович уже её закрыл собой, в себя весь заряд принял. Его потом ведьмы навещали, когда он поправляться начал. Её дочки сегодня должны были… О, вот они.
  К столику, где сидели Хмельницкая, Катя и Марина, подошли три довольно похожие друг на друга брюнетки – Катя сразу отметила, что две из них здорово похожи на леди Зарифу в молодости, а третья была с немного менее тонкими чертами лица, а нос – с горбинкой. Но тоже ничего. Рядом с ними стояла Лариса Григорьевна, одетая в серое платье чуть не до пола, украшенное довольно симпатичной вышивкой. Ведьма была босиком – кстати, как и брюнетки.
  - Лариса Григорьевна, здравствуйте, – чуть не в один голос проговорили Катя и Марина.
  - Здравствуйте, – ответила им Лори. – Вот, леди Зарифы дочки с вами хотят познакомиться.
  - Карима, – сказала та, у которой нос был немного с горбинкой.
  - Катя, – ответила на это Катя. Представилась и Марина. Остальных сестёр представила Карима, это были Эльмира и Лейла. – А вы надолго в Омск?
  - Не очень, – ответила Эльмира. – Дня три ещё поработаем – и обратно в Германию, маме нужна помощь в школе. А вы не ученица Леонида Жухова? – спросила она Марину.
  - А откуда вы знаете? – спросила Марина.
  - Он вас так и описывал, – ответила ей Лейла. – Вы же в ноябре на конкурс едете?
  - Ну, – усмехнулась Марина. – Леонид туда поедет, в Питер. Кстати, там могут в жюри посадить Кайру.
  - Наслышаны немного, нам Даша уже успела рассказать об этом, – ответила Эльмира. – И Анжей уже успел немного, так сказать, посекретничать, что он с HEART OF GLASS до февраля уезжает из России на гастроли. Мы будем их уже из Германии поддерживать. Получится – поедем вместе с мамой на концерт, надеюсь, организаторы не сделают вход слишком дорогим. Я уж не знаю, какие гонорары берёт Джулиан Коуп.
  - Гонорары – не проблема, – ответила на это Лена, уже вернувшаяся со сцены. – Коуп тут не сильно жадный до бабок оказался. Просто у него же серьёзные проблемы с коммуникабельностью, старые дела с наркотиками дают себя знать. И он сам по себе человек дико сложный. Но с нами нормально контачит.
  - Лен, а с Джосс всё как будет? – спросила Катя.
  - Боюсь, что с ней мы не пересечёмся лично, у неё свой гастрольный график. По электронке спишемся, если у меня будет свободное время, я тебе напишу, что она нам скажет. А вообще, Катя, ты на “My Space” не регистрировалась?
  - Я регистрировалась, – ответила Марина. – А что?
  - Тогда вам проще, – сказала Карима. – Если вы английский знаете хорошо, то можете написать ей туда письмо, если что, напишите, что вы с Леной знакомы. Просто у Лены там, в друзьях она есть, по-моему.
  - Да девчонки с ней общались летом, – сказала Лена. – Она им футболки свои подарила даже, когда к нам приезжала на фестиваль. Хотя, девчонки, есть идея. Я Джоселин скажу, что с ней хочет пообщаться Марина, и если всё нормально, то есть Джоселин сможет это сделать, то Марина напишет ей письмо, ну, и всё. А Кате я советую зарегистрироваться на “My Space” – там проще будет, если что. Там, кстати, есть страничка у Баядерки, она там знакомства с товарищами по несчастью новые заводит. Ладно, побегу я вокал отстраивать, сейчас ещё немного, концерт будем играть. Разговаривать вот может не получиться, там громко будет. Кстати, сегодня же Колесник выступает – человек-легенда. Они сейчас с Джимми что-то перетирают.
  - Как художник художнику, – сказала на это Эльмира. – Мне давали послушать их обоих – я Тоню попросила, а то она только рассказывает.
  - И как? – спросила Катя.
  - Своеобразно, – ответила дочка леди Зарифы. – Мне они, как люди, оказались намного интереснее. Им самим я уже это сказала. Они это спокойно восприняли.
  - Здравствуйте, Эльмира, – проговорили сзади. Эльмира, Лейла и Карима обернулись туда. Там стоял Борис, одетый в роскошный джемпер поверх светло-серой рубашки. Джемпер сочетался с тёмно-синими джинсами, подвёрнутыми на треть голени – Альмах был босой. – О, я вижу, сёстры ваши тут же отдыхают? Кто из них кто? – Эльмира показала на Кариму и Лейлу, представив каждую. – Как вам наш город?
  - Неплохо, – ответила Лейла. – Ну, во всяком случае, есть красивые места. Нас к себе Вика Харламова пустила пожить, у неё соседи добрые. Правда, район страшноватый, если уж говорить о красивых местах, но лично я видела и похуже. Меня больше всего удивило то, что у вас на рынке вообще не торгуются. Хорошо, что я давно уже в Европе живу, немного привыкла. Кстати, у Анжея младшая сестра на том рынке торгует иногда. Она там рыбий корм продаёт, а иногда и котят – её, как она говорит, Анжей снабжает или Алсу, когда у них кошки потомство нагуляют.
  - Это маленькая такая? – спросила Катя. – Просто я живу недалеко оттуда, постоянно её вижу. Я даже Анжея с ней рядом видела. Он мне про неё и рассказал.
  - А, так вот почему они так мило беседовали в прошлый раз, – рассмеялся Борис. – А я так и не спросил у Анжея, думал, просто знакомая продавщица.
  - Лариса Григорьевна, – вдруг спросила Катя, – а я всё забываю спросить у Анжея, как там его друг Болотов, ещё не приезжает сюда?
  - Нет, – ответила Лариса Григорьевна. – В ближайшее время – точно нет. Его принимать будет особо некому, на Самхайн будет только вечеринка танцевальная, её наши ди-джеи организуют. Туда вход строго ограничен, из ваших мало, кого могут пригласить. И там ещё ничего толком не готово, так что не будем загадывать лишнего. Болотов пока и сам-то не планирует ничего на наш счёт. А вообще-то, Катя, этот вопрос лучше всего обсудить с Анжеем, но он сейчас так занят, что вряд ли вам что-то ответит.
  - Так они там с Джимми что-то обсуждают, – сказала Эльмира. – Я сейчас сама у него спрошу. Главное, чтобы он не ругался, он не любит, когда ему мешают.
  - В чём? – удивился Борис.
  - Я тоже не очень люблю, когда кто-то без разрешения влезает в мой разговор с кем бы то ни было, – пояснила арабка, после чего пошла в сторону оградки, за которой стояло два сильно занятых столика. За ней увязались Катя и Борис.
  Около окна, находящегося за столиком, сидели Джимми, одетый в цветастую рубашку и «журналистский» жилет помимо узких асфальтовых джинсов и неизменных «кларксов», и Анжей. Джимми, как всегда, был при своей «торбе».
  - Саня, ты дома, когда у тебя уши отойдут от местного грохота, послушаешь, что мы там наваяли, – говорил поляк. – Потом мне можешь на электронку скинуть отзыв лично или через «My Space». У меня там есть аккаунт, видел сам, наверное… Или давай, я тебе сам отпишусь оттуда, будешь в курсе, что я там есть… Так, Эльмира, что ты хотела?
  - Эльмира может немного подождать, – ответила танцовщица. – Это она, – она кивнула на Катю, – хочет узнать об одном человеке, приедет он в город или нет.
  - Святая лазанья, – Анжей явно скрыл дурацкой шуткой из «Братьев Марио» что-то более нецензурное, – стоило только отойти и поговорить с человеком по делу, как… Ладно, что там у вас, кого ждём-то.
  - Болотова, – сказала Катя. – Болта. Александра Болотова.
  - Александр Болотов в Омск пока не собирается даже частным порядком, – ответил Анжей. – Эльмира, давай, пока я свободен, выкладывай.
  - А я хотела похитить твоего собеседника, если он, конечно, кое-что дома не забыл.
  - Это? – Джимми вытащил из рюкзака аккуратно свёрнутую треугольником «арафатку».
  - Именно, – ответила Эльмира. – Анжей, мы поговорим в гримёрной?
  - Я провожу, всё равно мне туда. У панны Екатерины ещё какие-то вопросы? А то я сейчас за гитарой, и пора мне на сцену – Милку кто просил вывести?
  - У меня уже всё, – ответила Катя. – Анжей, а что вы там обсуждали насчёт «My Space»?
  - Я попросил пана Джеймса написать отзыв на «Boooooommmmm Dzzzzzzzzzz», всё-таки его работы использовались. Ну, и вопросы коммуникации. А что?
  - У тебя там подключение? – поинтересовалась Катя.
  - Да, мне так немного удобнее работать с некоторыми людьми – с Джоселин, например. У тебя нет там аккаунта?
  - Нет, а что?
  - Жалко, а то бы тебе можно было с Джоселин списаться, она тебе тут, кстати, привет просила передать. Ладно, Джеймс, Эльмира, погнали, пока я не занят.
  Они нырнули в гримёрку, из которой вынырнул уже Анжей один. Ну, не совсем один, с Милой, вооружённой «рикенбэкером», а в руках Анжея виднелся его шестиструнный «шерголд», в другой руке – какая-то «коробочка» (то ли драм-машина, то ли что такое ещё). На сцену они вышли вдвоём, а Мария (конферансье у Анжея в агентстве, младшая сестра Наташи Мартинес) объявила их выход. Концерт начался.
  Выступление Милы и Анжея было поддержано достаточно хорошо, да и стоило того – Анжей, как аранжировщик и аккомпаниатор, постарался на славу (Катя считала поляка отличным музыкантом, не в пример поэтическим его способностям), а Мила уже набила руку очень неплохо на таких выступлениях. Эльфийку и Питона с Упырём та же Катя как-то не очень восприняла, особенно это касалось последних – как-то не Катино это было. Правда, панки многие поддержали Питона и Упыря, набравших очередную временную ритм-секцию. По Кате – могли и не менять, материал не изменился в лучшую сторону. HEART OF GLASS выступили неплохо, Лена и Наташа были просто на высоте. Чего от них и ожидали, собственно. Анжей со своим составом тоже по-своему постарался, хотя Катя не так хорошо относилась к этой формации, как к тем же HEART OF GLASS – уж больно жёсткие по воззрениям. Но, как ни крути, звук у них был весьма шикарный – с этим Анжей, слава богу, справлялся достаточно неплохо. Гитарист по прозвищу Мамочка, несмотря на отсутствие левого глаза (и звали его, кстати, Саня Кавалеров), неплохо справлялся не только с гитарными струнами, но и с примочками, которых было штук пять, наверное, под ногами. Лена тоже была неплоха в новом качестве. Публике происходящее явно нравилось, и удивительно было, что тем девчонкам (как и парням, хоть их и было меньше), кто рискнул разуться, никто и не подумал оттаптывать ноги. Лена с Наташей, пользуясь возможностями беспроводных микрофонов, танцевали в зале – ну, мало сцены «Рок-клуба» для них оказалось. Из мужской части музыкантов босиком отработал оба своих сета один лишь Мамочка. Арабские гостьи чувствовали себя очень даже уверенно в такой обстановке, и можно было себе представить, как мужская половина зала должна была реагировать (и реагировала) на их танцевальные па, хотя они, вроде бы, были не в той обстановке. Как бы не их музыка, не их среда. Формально. Но их это не смущало. Только во время выступления группы СИСТЕМА ДОЛЖНА БЫТЬ УНИЧТОЖЕНА они ушли за один из столиков, когда панки устроили свой слэм, и Катя так поняла, что ведьмы не горели желанием поддерживать такое – не в их вкусе, наверное, и тут Катя была с ними согласна. На выступлении Анжея они слегка подтанцовывали, но Кате показалось, что это больше из вежливости как-то, хотя она могла ошибаться.
  Под конец, когда аппаратуру начали сворачивать, вся компания вымелась на улицу, многие, к удовольствию Бориса, остались босиком, а Ленка пошутила по этому поводу, что на Мабон произошло «закрытие сезона». На это Катя сказала:
  - Для кого произошло, а для кого и нет, например, мы ещё и по снежку пройдёмся.
  - Что, серьёзно? – спросила Эльфийка (обутая в высокие кеды – те самые, купленные в злосчастный день, когда Полинку чуть не укатали в дурдом).
  - Абсолютно, – заявила Алёна. – Ленка, а когда у ваших будет праздник следующий?
  - Если ты про ведьм, то ещё долго ждать, Самхайн – в ночь на первое ноября. А что, хотите на свой лад отметить?
  - А что скажет Лариса Григорьевна?
  - А у вас что, своего мнения по этому поводу нет? – спросил Питон.
  - А мы вместе с ведьмами хотим попраздновать, – рассмеялась в ответ Катя. – Тыкву подходящую найдём – и будем праздновать.
  Панковская компания пошла в сторону, намереваясь на оставшиеся деньги купить ещё пива. Катя ничего не сказала, потому что её это уже не касалось. Из всей этой компании у неё были хорошие отношения по большей части с Эльфийкой и Полькой, ну, может, ещё с Белоснежкой, а с парнями… Нет, Катя к этому всему спокойно относилась, особенно, когда попутешествовала по Алтаю с Борисом, а позже познакомилась с Иваном и Наташей. Ну, и с Анжеем и ведьмами. Но то они, публика цивильная на самом деле. А эти ребята были уже не ахти. Хотя на самом деле Кате было как-то без разницы, кто человек – уже сама давно к Социуму мало принадлежала. Хотя бы потому, что обувью пользовалась только в холодную погоду и (реже) приличия ради – сказывалась школа Бориса.
  Слева от неё Олеся Ивановна разговаривала с Милой и Анжеем. Катя подошла поближе. Разговор шёл о том, как сильно Олесе Ивановне это всё понравилось, и насколько хорошо (или не очень) это смотрелось с остальным.
  - А ту песню про детство вы хорошо вначале сыграли. Это Анжей постарался? – Олеся Ивановна всё-таки обулась, как и Мила, но это было неважно. – Красиво сыграли, даже, мне кажется, лучше, чем у нас, в Курдюмовке. А то, что Мила сама сочинила – это мне даже больше понравилось, у неё очень хорошие стихи.
  - Аранжировку не совсем я делал, – ответил Анжей. – Лена предложила такой вариант, я немного басовые линии только по-своему написал. А остальное – Лена всё делала. Мила только исполнила, у неё пока не очень с композицией, ещё не очень научилась.
  - Научится, – Хмельницкая улыбнулась. – Мила у нас способная.
  - Это точно, – усмехнулся поляк. – Приехала в Омск, знала три блатных аккорда понаслышке. Теперь – сами слышали.
  - А ваш гитарист, Саня который, тоже молодец. Не хуже Чеснокова соло в «Психонавтах» выдал, – сказала Мила. – Я у Белоснежки слышала этот альбом. И она мне рассказала про них там. Кстати, Джимми же дружил там с кем-то?
  - С Махно мы плотно общались, да, – ответил Джимми. – И Чеснокова я знал лично, но там всё немного по-другому было, с Махно я был знаком до того, как он с Летовым начал играть, как и с Чесноковым. И потом я Махно уже не видел, как он в ОБОРОНУ пришёл, а с Чесноковым мы мало после этого дела общались – не получалось.
  - Не, меня что порадовало, – улыбнулась Катя, – как Анжей пересказывал сюжет того клипа RED HOT CHILI PEPPERS, а потом спел эту песню.
  - «Otherside», – ответил поляк на это. – Забавный клип, Марсианин меня немного на такое подсадил. Кажется, альбом «Californication», да и аранжировка как раз того же плана. Кстати, я с этой группой знаком немного. Фли мне даже иногда критику наводил по басовым линиям, многое советовал, как правильно делать.
  - Это тот Фли, который запутался в проводах? – спросил Борис.
  - Хорошо помните клип, – рассмеялся Водецкий. – Это именно он. Между прочим, весьма прилично играет.
  - Анжей, – вдруг спросила Катя, – а я всё хочу спросить. Ты же следишь за ситуацией вокруг shoddies?
  - А что ты хотела знать? – спросил поляк.
  - Ну, вообще, что там сейчас творится.
  - Насколько мне известно, Бурдок сейчас в Москве, в НИИ Сербского, Оля Ястребова – на Куйбышева, чистится от отравы. А кто ещё? Неандера отпустили под подписку, скоро суд будет, у меня есть опасения, что этот козёл получит только условный срок. Петюня стишки пишет, жалуется на нас, таких жидов пархатых. Годзилку под суд отдают за убийство Парамоши, Пантелеич тоже всё, дохлый, Сева всё-таки его изволил прирезать за брата. Брат, правда, сейчас в больнице, на капельницах, но угроза жизни позади. Сева, дурило, сам себя на зону вкрутил. Крота-то, считай, на волю выпустили – подлечат, он бумаги подпишет, и его больше не держат. Звероящер вот только пока рукой не очень владеет, ему её сломали недавно «нашисты» – как вклепался, не знаю, он мне не отчитывался. Но про этих двоих вопроса не было. А shoddies пока всё, если вы по зиме новых ненароком не активизируете. С вас ведь станется. Хотя со своей стороны могу пообещать вам три вещи. Первая – наше лучемётэ всегда наготове, кагбе. Вторая – пяни и жирчика нам хватит ещё на пару лет непрерывной войны. Третья – на основании вышеизложенного можно с уверенностью заявить, что нам хватит ресурсов и духовной поддержки нашего дорогого и уважаемого Анатолия Александровича, чтобы заставить эту бледнорожую, национал-педерастическую тварь пойти на х** и смотреть балет ещё лет сорок шесть. Ленке опять смешно, а ёжик уже дважды Герой Советского Союза.
  - Во-первых, какой, на хрен, Онотоле, когда Антоне Шандоре? – ответила Сухорукова. – Во-вторых, я вижу, кому воин Сатанячки Анжее адресует именно это – и это не Катя и не Борис. Саня, – обратилась она к Джимми, – всё в норме, он позавчера сидел у Таньки дома, я там тоже сидела, мы там смотрели твои писания в той группе против блатных.
  - Сильное ололо было? – спросил Джимми.
  - Немного слабее того, которое сейчас произвёл Анжей.
  - Лена, вы о чём? – спросила Олеся Ивановна. – Я что-то не совсем поняла, что вы там с Анжеем такое говорите.
  - Наш внутренний юмор, – усмехнулась язычница. – Но вам я кое-что в двух словах попробую объяснить.
  В двух словах не получилось, конечно, но времени ещё было много, а Олеся Ивановна никуда не спешила. Слушала она с интересом, стараясь не перебивать. После чего сказала:
  - Вот уж не думала, что всё так у вас.
  - Ну, по России ещё месяца четыре без меня тихо будет невероятно, – ответил на всё это Водецкий. – Снова собираю парней из Израиля, они с нами в кругосветку покатят. Давно уже вместе не играли. Я их и в Россию привезу, тоже надо показаться публике.
  - В Омск завезёшь? – спросила Катя.
  - И в Омск тоже, – ответил Анжей. – Во всяком случае, это стоило бы сделать, парни здесь давно не были, а состав стоящий. Да и вообще, если вы тут не забыли, я никогда не оставляю свою борьбу с «раховой» и антикультистами. Так что статьи и заметки на сайтах и в блоге будут сто проц, даже не сомневайтесь.
  - А что за «рахова»? – спросила Олеся Ивановна.
  - Это расисты и фашисты всякие, и для них это – не оскорбление. Помню, один хмырь в ответ на мои высказывания в интервью онлайновом и в журнале моём написал, что он – реально такой, и что это определение он будет носить с гордостью. “RaHoWa” – это же просто сокращение, “Racial Holy War”, «священная расовая война». Они сами это слово употребляют. Я с ними борюсь повсеместно – когда и кулаками. Девчонки знают, кто видел, а кто и сам участвовал в драках.
  - Анжей, – внезапно прервала его Катя, – давай, не на эту тему. Я тут просто послушала тебя, у тебя в последнее время звук стал очень интересный. Вроде, не идеально он у тебя вычищенный, но всё равно достаточно красивый. Ты сам его выставляешь?
  - В студии – да, на концертах Марго всё делает, но именно разработку веду я, а что?
  - Просто интересно. Кстати, а это кто из вас с Джимми у кого звук заимствовал, не скажешь?
  - Мы независимо разрабатываем. Просто я его вещи чуть подсовершенствовал для концерта, если ты об этом. Он же всё через нотатор пишет, а мы это сыграли на гитарах. На диске, если тебе интересно, мы сделали такой звук, как он в студии пытается добиться компьютером, я отсылал треки на ознакомление. Наташка ещё там его немного заставила для буклета попозировать, чтобы был – не мой же материал. Там много, кто, сама дома буклет посмотришь.
  - Красиво нарисовано, – сказала Хмельницкая. – А кто это так постарался?
  - Как обычно, Спайс, Ленка и Жерехов, кто что смог сделать. Распределили просто всё, чтобы процесс быстрее шёл. Жерехов, как координатор, всю эстетику делал. Нет, он тоже рисовал, но Ленка и Спайс просто поняли, что надо делать, и сделали рисунки, чтобы они подходили сюда и в эстетику вписывались. Вы буклет посмотрите и скажете потом, как оно вам.
  - Анжей, – спросил Борис, – я тут давно у тебя хочу спросить одну вещь.
  - А именно? – поляк повернулся к психологу.
  - Ты очень часто говорил про какой-то «коктейль Рудкина – Кульганека», – пояснил Альмах. – Так вот, мне просто стало интересно, чем они вообще прославились-то кроме этого коктейля.
  - Музыкой, – ответил Водецкий. – Группа такая, БРЕШЬ БЕЗОПАСНОСТИ, экзистенциалисты московские, играют пост-панк. Точнее, играет там новый состав, во главе всего – Виктор Кульганек, остальные собраны с экзистенциальной тусы. А Рудкин сейчас работает директором у ЧЕРНОЗЁМА, команда из Тюмени, там сейчас половина из Москвы играет. Они по другую сторону баррикад от меня. Насчёт Крутицкого подворья, конечно, вряд ли они там сильно часто бухают. Это наш старый прикол. А что, так сильно заинтересовало?
  - Да, просто хотел узнать, что это за люди. Кстати, а ты с ними знаком?
  - С Рудкиным и Кульганеком? – Анжей усмехнулся. – Нет. С другими людьми из этой тусы – да, с некоторыми поддерживаю отношения. Не со всеми, естественно.
  - А, ну, тогда понятно, – ответил Альмах. – Ладно, не буду тебе задавать лишние вопросы. А альбом твой послушаю, просто интересно… Так, ладно, пойду, пообщаюсь с нашими арабскими гостьями.
  Он пошёл в сторону Каримы, Лейлы и Эльмиры, уже успевших обуться. Это несколько расстроило Бориса, хотя виду он подавать не стал – уже понял давно, что его методы борьбы с shoddies были неэффективны именно потому, что воспринимались, как агрессия. Он просто подошёл к Эльмире и спросил:
  - Эльмира, а вы с сёстрами будете где-то танцевать в Омске?
  - Мы будем работать по большей части на мастер-классах, – пояснила та. – Но три выступления запланированы, вы можете прийти, если хотите. Мне уже мама рассказала, что вы такими танцами сильно интересуетесь. Только она ещё говорила, что у вас иногда в ресторанах цены вечером выше, чем днём, я не имею в виду бизнес-ланчи.
  - Для вас я деньги постараюсь найти, – ответил психолог. – Главное, чтобы это было не в ущерб семье – жена и дети приехали ко мне, вы, наверное, уже знаете.
  - Она сегодня из-за детей не пришла? – спросила Лейла.
  - Да, – согласно кивнул Борис. – Да и не любит она по таким мероприятиям ходить как-то. Я-то из-за наших девчонок пошёл, да и с вами хотел встретиться. А вы в Питер поедете на конкурс?
  - Нет, – как-то виновато улыбнулась Карима. – У нас в Гамбурге очень много работы – мы же у мамы в школе преподаём танцы, она занимается только с теми, кто уже хорошо подготовлен, совсем новеньких она редко сейчас обучает, мы этим занимаемся. Нам будет не до конкурсов, к сожалению, хотя мы бы с удовольствием съездили, посмотрели, как у вас это проходит.
  - А там не только «танец живота», – сказала Марина. – Там вообще танцевальный конкурс. Даша, вон, латинский танец выставляла в прошлый раз, когда я второе место заняла – и это она меня обошла тогда.
  - Даша говорила, – ответила на это Эльмира. – Ладно, вы уж нас извините, но нам сейчас пора к Вике, завтра рано вставать.
  - До свидания, – сказал Борис. Арабки и сопровождающая их компания пошли в сторону автобусной остановки, а вся компания Бориса, включая Олесю Ивановну, попрощалась с уходящими и направилась чуть в другом направлении.
  - Олеся Ивановна, – спросил Борис, – а вы где поселились, и надолго ли у нас?
  - Я сейчас у Риммы поселилась, Наташи Мартинес подружка, – ответила завклубом. – Денька три ещё побуду – и домой поеду, в гостях хорошо, а дома лучше. К вам с Маргаритой, если пустите, заеду.
  - Да я за, – ответил Борис. – Обеими руками. Завтра вот только не получится, я занят буду на работе, да и дома у нас ещё небольшие перестановки будут, так что не до гостей. А вот послезавтра – милости просим, Олеся Ивановна, буду рад видеть.
  - Ловлю на слове, пан Борис, – лукаво подмигнула ему Хмельницкая. Борис только усмехнулся и ничего не сказал.
  - Анжей куда-то заторопился, – вдруг сказала Алёна. – Так спешно с нами попрощался и чуть не убежал от нас.
  - Так ему завтра с самого утра в аэропорт надо, им же на гастроли, – пояснила Марина, всё это время помалкивавшая. – А ты что, обиделась?
  - Да нет, – ответила Алёна. – Просто немного не поняла, что это он так. Но если ему завтра улетать, то всё нормально: приготовиться, выспаться там, себя в порядок привести, чтобы по-людски там, в загранке выглядеть.
  - О, мне тут Наташа дала журнал почитать, – сказала Катя. – Тут есть советы интересные для тех, кто недавно всякими там колдовскими делами заинтересовался.
  - Дашь почитать? – спросила Марина.
  - Сама прочитаю, тогда дам. Там ещё была книжка, Анжей написал несколько рассказов, вот, вышла недавно совсем. Называется «Курт Юрай Хип и его Саратая Боротая».
  - Странное название, – улыбнулась Олеся Ивановна.
  - Анжей, поди, Воннегута читал запоем, пока всё это писал, – предположил Борис. – Это же у него описывается диалект острова Сан-Лоренцо. Кстати, моя любимая книга, и мы в фирме практиковали ритуал оттуда.
  - Это какой? – спросила Алёна. – Пятками друг друга касались?
  - Ага, – рассмеялась Катя. – Кстати, патрон, давно мы такого не делали.
  - Ноги грязные для такого, – ответил Альмах и засмеялся. – Вот придём к тебе, ноги сполоснём – и всей компанией… Как мыслишь, Катюша?
  - Идея, – Катя рассмеялась снова, и вся компания подхватила этот смех.
  Так они шли по дороге, лучась неистребимым счастьем, и никто из них не обращал внимания на то, что сзади на них с каким-то звериным оскалом смотрел человек, похожий на неандертальца. Он смотрел им вслед долго, словно желая испепелить взглядом. Но то ли взгляд отсырел от такой погоды, то ли ведьмы поставили какую-то невидимую защиту, когда расставались со своими друзьями, то ли «Смена», то ли «Труд»… Людям, идущим по району улицы Лермонтова, не было до него никакого дела, и он одиноко стоял около трамвайной остановки, пока почти пустой вагон не подошёл и не распахнул свои широкие красные двери, принимая одинокую фигуру в вязаной шапочке, камуфляжной форме без знаков отличия и старых туристических ботинках, которые, судя по всему, выдержали уже не первый ремонт.
  А счастливая компания уходила вдаль, провожая день Мабона и вступая теперь уже в настоящую, холодную осень. Дни начали идти на убыль, что было уже не так важно – это жизнь, и для кого-то холодная погода была поводом застегнуть воротник и чертыхнуться в пространство, а кто-то видел в ней просто счастливую возможность посидеть дома, за кружкой крепкого чая с домашней выпечкой, ещё тёплой, только что с пергамента, устилающего железный лист…