Утро пятое

Солнечный зайчик, все утро упорно старавшийся вырвать меня из лап морфея, в конечном итоге, а если быть точнее, то к обеду, добился таки своего. Почистив зубы и приведя себя в порядок, я задумался. На повестке дня были два вопроса: первый - чем позавтракать, а если быть точнее, пообедать и второй - чем  заняться после. Мои раздумья прервал телефонный звонок. Звонил Володя, и по его голосу я понял, как все-таки замечательно, что ветрянкой мне посчастливилось переболеть еще в детстве. Ослабевший, скрипучий голос поведал из трубки.
- Сан Саныч, приезжай, помираю!
- Вот и хорошо, разом решились все мои вопросы, вынесенные на повестку. И болезного проведаю, и пообедаю у них заодно. Сразу вспомнились Володькины пирожки. Решено, еду! Через час с небольшим я уже был на месте. Встречал меня лично хозяин дома. На его лице отчетливо читался пик, апогей, кульминация такого коварного, остроинфекционного заболевания как ветрянка, передающегося, между прочим, воздушно-капельным путём.
- Ну, хорош! Ну, прям сейчас расцелую, иди сюда ко мне!
- Издеваешься? Над больным человеком? Не стыдно?
- Стыдно, очень! А еще, очень есть хочется!
- Заходи давай, помощь нужна.
Моя помощь заключалась в следующем: Володя, как примерный отец записал мою крестницу в музыкальную школу, одну из лучших в городе и как раз сегодня, когда его лицо неприлично отливало зеленцой, в  школе должно было состояться родительское собрание.
- Сан Саныч, ну куда я такой пойду, ну пойми правильно. Ладно еще дети, они вечно то в зеленке, то еще в чем, а мне, взрослому дядьке…
- Все с вами понятно!
На этой фразе из недр Володькиной квартиры, оторванная неведомой силой от компьютера, вышла сама Виалета Владимировна. Коротко о ней. Виалеточка, девочка-лапочка, контактный, общительный ребенок пяти лет от роду, со слов папы, будущая виртуозная пианистка. Любит ловить бабасек, да, заметьте, именно бабасек, отрывать куклам головы, бить мальчиков в детском саду, засовывать вишни в нос и т.д. Но к счастью для меня, у нас с Виалетой была взаимная любовь. Переключившись от виртуального мира на наш, реальный, Виалеточка сразу же сфокусировала на мне свое внимание, заставила мурашек пробежаться несколько раз по моей спине, а когда, развив по коридору весьма приличную для таких лет скорость, она с криками «крееестный» со всего разбега прыгнула мне на колени, признаюсь честно, мне поплохело.
- Ну, здравствуй, малыш, я чем-то провинился перед тобой, раз ты на меня так прыгаешь, да?
- Неет, я просто соскучилася!
- А, ну это радует, значит, еще поживу!
- А меня папа в музыкальную школу записал!
- Будешь теперь учиться, да?
- Нет!
- Почему?
- Потому!
- Это как же так?
- А никак!
Вот в таком, собственно говоря, информативном ключе и протекала наша с Виалетой беседа.
- Слушай, Вов, а во сколько начало собрания?
- В семь ноль-ноль.
Свободного времени у нас было много, и, дабы не тратить его попусту, я, как самый настоящий крестный отец, предпринял следующие меры.
- Так, батя, снаряжай дочку на улицу!
- Так ведь еще рано, время час!
- Вот и хорошо, пойдем, погуляем, в зоопарк заглянем. Это тебе с температурой дома сидеть нужно, а  у Виалеточки, я так понимаю, от ветрянки только раскраска боевая осталась. И в то время, пока заботливый папаша снаряжал дочурку в зоопарк, я, дабы дополнить картину счастливой семьи, набирал Анин телефон. Поинтересовавшись дежурной фразой: «как обстоят дела, болела ли ветрянкой, и нет ли желания  встретиться», я назначил свидание у  станции метро Краснопресненское.
Виалета оказалась настоящей девушкой, хоть и маленькой. Собиралась она долго и основательно. И вот, спустя примерно тридцать минут, дверь в кухню открылась, передо мной предстало оно! Существо с двумя хвостиками на голове, одетое в зеленый сарафан, гольфы и лакированные красные сандалии, задорно смотрело на меня и улыбалось щербатым ртом. Я едва не подавился чаем при виде этакого чуда.
- Я готова!
- Вова, ты зачем ребенка изуродовал?
Вслед за пестрым чудом в дверях кухни появился и сам горе-стилист 
- А что, мне нравится!
- Да, очень гармонирует с цветом лица! На собрании нас точно запомнят, молодец!
Но, заметив недобрые огоньки в Виалеточкиных глазках, поспешил свернуть тему.
- Ну что ж, пойдем!
- Зоопарк, зоопарк, зоопарк!
Несчастный, измученный долгим пребыванием в замкнутом пространстве квартиры ребенок, на улице радовался абсолютно всему: кошки, собаки, воробьи вызывали у Виалеты Владимировны неподдельный восторг. В глубине души мне было интересно, какое впечатление я произведу на Аню, когда она увидит меня с ребенком. Заботливый, чуткий, добрый, или может быть еще какие-нибудь! В метро, к моему удивлению, дите вело себя очень тихо, перестав виснуть на моей руке лишь тогда, когда мы вышли на улицу.
- Крестный, а чего мы стоим?
- Ждем одного человека.
- Тётю?
Виалетина интуиция поражала!
- Да, тётю.
- Хорошо.
Получив Виалетино одобрение, я приготовился ждать, но долго ждать не пришлось. Честно признаться, Аню я не узнал, но за меня это сделала Виалета. Шпильки, умеренный make-up и сложная укладка преобразили миловидную внучку дедова товарища до неузнаваемости. Говоря о том, что моя крестница была контактным ребенком, я нисколько не преувеличивал, а скорее наоборот. Вот и сейчас гораздо быстрее меня разглядев именно ту тётю, которую мы ждали, деточка Виалеточка вырвавшись на свободу после двухнедельного заточения начала наверстывать упущенное. С криками…
- Тёёётя..!!
Чудовище в зеленом сарафане заключило в свои объятья ногу ни о чем не подозревающей Ани. Неуверен точно, но, скорее всего я покраснел. С трудом оторвав Виалету от Аниной ноги, я вспомнил о правилах приличия.
- Аня, здравствуйте, прошу прошения за эту…
- Я так понимаю, это и есть обещанный сюрприз.
Обещанный сюрприз, как ни в чем не бывало, смотрел на нас снизу вверх и улыбался какой-то людоедской беззубой улыбкой.
- Какая милашка! Твое сокровище?
- Его, его!
- Эх, папаша, что ж ты так над ребенком издеваешься? Думаешь, раз маленькая еще, можно, во что попало наряжать?
- Да я! Да я не…
- А меня папа в музыкальную школу записал! Меня Виалета зовут, а тебя?
- А меня Аня!
- А ты красивая!
- Ты тоже, наверное!
- Мы в зоопарк идем, пойдешь с нами?
Пережив эти десять минут позора, а их надо было пережить, взявшись за руки, мы пошли в зоопарк.
- Александр, вы большой оригинал. Пришли на свидание с больным ребенком.
- Да не мой это ребенок, и не больной уже.
- Виалета, скажи мне, пожалуйста, это кто?
- Папа!
- Вот видишь, а она говорит, что папа.
- Так ребенок, быстро говори, какое у тебя отчество?
- Владимировна!
Так же четко отрапортовала маленькая вредина.
- Минутку, если она Владимировна, а ты все равно папа, может быть вы с Владимиром…
- Я крестный! И вообще! И вообще, я тебя по делу вызвал.Вкратце рассказав причину столь необычного свидания, внешнего вида Виалеты и отсутствия родного отца девочки, я полностью снял с себя все обвинения и к тому же  весьма повеселил Аню. Так, незаметно для самих себя, за разговорами на общие темы мы прошли далеко вглубь зоопарка. Виалеточка, придавленная прессом новых впечатлений, вела себя очень хорошо, умиляя прохожих своей плотоядной улыбкой, но длилось это, к сожалению, недолго. Издав хриплошипящее «бабаська», Виалета освободила свою ладошку. Прячась за кустами и лавками не хуже Чингачгука, устроила охоту на порхающую и, само собой, ни о чем не подозревающую бабочку-капустницу. Финальная схватка Виалеты и Капустницы произошла в весьма символичном месте, рядом с львиной клеткой. Издав душераздирающий вопль.
- БАБАСЬКА!
 Виалета со всего размаху саданула ладошкой по бортику вольера, выложенного плиткой, заставив самого царя зверей шарахнуться в дальний угол от греха подальше. Как оказалось, между плиткой и ладошкой нашла свое упокоение та самая «бабаська». Слезы полились рекой.
- Аааааа, Аня, аааа!
- Ушибла, покажи руку!
- Нееет, ааааа, бабаську жалко!
 Умилению Ани не было предела.
В компании моих очаровательных спутниц время  летело незаметно. Отсидев положенное на родительском собрании и тщательнейшим образом  зафиксировав сказанное директрисой школы в блокнот, мы поехали возвращать осоловевшую крестницу домой. Передача состоялась успешно, без истерик и всякого рода «Хочу еще».
- Ну, как она себя вела?
- Пару раз порывалась влезть на сцену, рассказать стишок, а так в целом хорошо.
- Сан Саныч, ну с меня причитается!
Попрощавшись с Володей, мы еще погуляли по вечернему городу незаметно вдруг ставшим ночным. Когда я прощался с Аней у подъезда, на горизонте уже виднелось зарево рассвета. Всего этого я был лишен сидя в  темнице со странной табличкой на дверях «Ком. Директор». Домой возвращался пешком. Нахлынувшие эмоции приятно согревали, вдруг остро захотелось пробежаться по улице и, закричав, разбудить спящих граждан. Вернувшись домой, долго не мог заснуть…
*  *  *
Тренированные ноги несли тов. Мао все выше и выше по склону. Чувство тревоги, появившееся несколько дней назад, никак не хотело ослаблять своей липкой хватки. «Учитель все это предвидел, он знал, что все так и будет. Он обещал, что мы с ним еще увидимся, как много вопросов мне нужно ему задать». К все сильнее нарастающему чувству тревоги неожиданно стало примешиваться еще одно: ощущение чьего-то постороннего  присутствия. Мао резко остановился и прислушался. За ним и вправду шли, мало того, еще и пели.
- Маруся от счастья слезы льет…
- Не, дядь Коль, давай знаешь какую, сейчас. Врагу не здаёооотся наш гордый варяг, и чтоо-то там кто-то желает…
- Нет не так!
Через некоторое время показались и сами исполнители. Как ни в чем не бывало, будто бы и не они вчерашней ночью разминировали на тропе растяжку, Шура и Николай Иванович пылили по дороге, что есть мочи, распевая патриотические песни.
- Дядь Коль, смотри, Мао, а ты говорил не догоним, а чего это он такой злой?
- Шурик, молчи!
- Николай, я же тебя просил, ты же обещал ждать меня сутки в условленном месте!
- А что ты меня глазами-то сверлишь, не надо меня сверлить. Всей группой нам идти нельзя, пойду один, ишь герой, епона мать! Как ты себе это представляешь, чтобы я сидел под кустом, ждал тебя сутки и думал, как там тов. Мао, жив ли, ползет ли раненый, маму вспоминает. Такого ты обо мне мнения, да? Не я один по карте ориентируюсь. На время моего отсутствия, Беляков назначен старшим группы. Еще вопросы есть? Нету?
- Есть!
Вопрос Мао легко читался в недвусмысленном взгляде на Шуру.
- Ааа, спиногрыз-то этот! Рассказываю! Отмотал уже я значит километров семь от того места, где я полномочия свои временно, ну ты понял. Слышу, сзади кто-то кричит, оборачиваюсь, значит, точно, пионер наш, бежит, орет  и что мне было делать, не назад же вести.
- Я так понимаю, вы пришли мне помогать? Хорошо, только как? Я не уверен, получится ли у меня проникнуть в город, а вам с вашей внешностью…
- Дядь Мао, ты мне как сам говорил: один воин, сильный телом, может одержать победу над десятью противниками, а десять воинов сильные духом над целой армией. Говорил?
- Ты чего в разговоры взрослые лезешь? Не лезь!
- Шура, тебе не зря вспомнились эти слова, все правильно.
После Шуркиных слов, хмурое лицо тов. Мао преобразилось, приняв свое обычное, сосредоточенно непоколебимое выражение.
- Ну, так мы идем? И будь, что будет!
- Нет, Николай, неправильные слова! Мы идем, что бы увидеть…!
И все бы ничего, и вроде бы никто ни на кого не в обиде, так ведь нет, месть тов. Мао оказалась неминуема и коварна. Если бы меня кто раньше предупредил, каким именно, козьим маршрутом придется добираться до Лхасы, честное слово, сам бы, нет правда, отдал бы Мао все гранаты, Шурку до кучи и пусть бы шли себе, хоть к черту на рога, только уже без меня. Петь больше не тянуло, нахлынувшее лирическое настроение было высушено поднявшимся и уже во всю припекавшим солнцем. Облизав пересохшие губы, я почувствовал вкус осевшей на них соленой пыли. Воспроизведя в памяти карту, посмотрев на часы, произведя нехитрый подсчет, я пришел к выводу, что до крестика на карте, обозначающего Лхасу нам осталось идти, если не менять темпа ходьбы, около трех часов.
- Мао, пфруу, стой, приехали, давай перекур, а то уморишь совсем, фашистов бить некому будет!
- Мы уже почти пришли, сделаем перекур через километр.
Глядя на скачущего аки, горный козел Шурку, я ему завидовал белой завистью,  складывалось впечатление, что обедненный кислородом горный воздух  ровным счетом никак на него не влиял. В моей же голове с недавних пор начала работать кузня, исправно отбивая в висках незатейливый ритм…
- Дядь Коль, какой-то ты бледный!
- Молчи, обормот, будешь много курить, станешь таким же! Понял?
Но Шура не унимался. Мне не оставалось ничего другого, как  прибегнуть к военной хитрости.
- Так, боец, сейчас мы с тобой поиграем в одну игру, называется она засада.
- А это как?
- Ты что, не знаешь такую игру?
- Нет.
- Значит так, правила следующие: один водит, другой нет, водить буду я, это не обсуждается. По команде «Засада» все замолкают, тот, кто дольше продержится, не произнеся ни слова, становится водой. Усек?
- Усек!
- Тогда, «Засада»!
На целые десять минут, в наших рядах воцарилась блаженная тишина. Почему на десять, да потому что уже через десять минут тропа круто повернула налево, явив нашему взору место Богов - город  Лхасу, я не сдержался.
- Етить, колотить!
- Проиграл ты, дядь Коль!
- Мы, Шурик, уже не играем!
- Все, привал!   
В конечном итоге козья тропа, ведшая нас все это время к Лхасе, закончилась небольшой площадкой на выступе утеса. Даже Шурка, ничего не смыслящий в красоте в силу своего юного пока еще возраста, издал нечто похожее на вздох восхищения.
- Вот это… да…
С высоты нашего стратегически правильного привала открывался вид на большую часть города расположенного строго под нами. Но, судя по всему, Мао не разделял нашего с Шурой восхищения, его лицо было сурово и мрачно.
- Что-то, друг мой, ты не весел?
- Нечему радоваться, капитан. Посмотри повнимательней и сам все поймешь.
Здание, на которое мне указал Мао, возвышалось над другими постройками, словно скала. Скала с умело выточенными неизвестным мастером порожками, окнами и террасами. Все остальные городские постройки в сравнении с ним казались неказистыми песчаными куличиками, вылепленными неумелой детской рукой. И как я только не старался напрягать зрение в поисках причины беспокойства тов. Мао,  у меня так ничего и не вышло. Город как город, причудливая архитектура, но ничего кардинально для меня нового, в пору своих рабочих командировок мне приходилось встречать и не такое, люди на площадях, с высоты нашего привала больше похожие на копошащиеся точки, несколько точек перелезают через стену, как мне уже успел пояснить Мао, замка Потала. А вот это уже интересней. Пока я искал, а после настраивал фокус бинокля, Мао пояснил, что к чему.
- Николай, замок Потала - это святыня, никто из жителей города не осмелится перелазить через его стены, это просто немыслимо…
Настроив наконец таки бинокль, я начал анализировать картину, представшую передо мной уже более детально. И, признаюсь честно, детали мне очень не понравились. На площади перед закрытыми воротами замка собралась  толпа агрессивно настроенных людей, на вскидку тысяч десять, а то и больше. Мои глаза усердно искали в толпе людей в черных куртках, бойцов отряда СС, мое чутью подсказывало.
 -  Коля,  все это неспроста. Солнечный блик, попавший в окуляр, ослепил, заставил отдернуть бинокль от заслезившихся глаз. Приводя себя в порядок, я обратил внимание на стоявшего рядом Шурку. Его руки твердо сжимали невесть откуда взявшуюся артиллерийскую стереотрубу . От неожиданности я даже присел на камушек!
- Вот это да! Это где же ты такую штуковину добыл-то, а? Обопри ее на что-нибудь, а то она тебя перевесит...
- Вонни они, я их узнал, те гады, которые толстого на столе мучили, а потом за мной гнались. Вонни, видишь?!
Я вновь вооружился биноклем.
- Видишь ворота, а у ворот на возвышении монашек речи толкает…
И вправду. Собравшаяся на пощади толпа, словно завороженная, слушала молодого монашка-очкарика. Прям как на парт. собрании.
- А прямо за ним, видишь, нет?
- Вижу!
- А прямо за ним, люди в балахонах.
- Те самые?
- Те самые!
И тут картинка резко поменялась. Замковые ворота, медленно, но верно поползли в стороны, впуская внутрь двора пеструю людскую массу, кипящую непонятной, известной лишь им одним идеей. Обзорность ухудшилась, и нам ничего не оставалось делать, кроме как, последовав примеру митингующих Лхасовцев поменять место дислокации. Поднявшись на несколько метров по тропе, мы вновь приступили к наблюдению. Теперь замковый двор Поталы просматривался почти полностью, а порывы ветра, доносившие до нас обрывки фраз пусть и не передавали всего смысла целиком, но однозначно добавляли сходства  этого собрания  с обычный профсоюзнозаводским, скажем, к примеру, на Семилукском Огнеупорном Заводе… Но тут мой взгляд, мимолетно коснувшийся  человека в толпе, так и остался прикован к этой персоне в черной ССовской форме с погонами майора. Вот тебе и проф.ком. Этот человек вполне мог быть тем самым Освальдом Гайхридом. Тем временем на крыльце, или как оно там называется, замка появился новый персонаж и теперь  митинг стал больше походить на средневековое судилище. Приглядевшись к подсудимому, я увидел еще одну мало понравившуюся мне деталь. Подсудимого, дедушку лет восьмидесяти, конвоировали бойцы спецотряда СС Норд, а это, если быть до конца честным, грозная сила.
- Мне бы сейчас Мосина с оптикой! Вот это был бы разговор! Оторвавшись на мгновение от наблюдения я увидел стоявшего поодаль в полный рост Мао.
- Да ты чего, нас же увидят, ложись.
Но Мао, проигнорировав мое предупреждение, продолжил стоять, он даже не моргнул, в его глазах замерла блестящая, неизбывная тоска.
- Нет, Шурик, ты видел, стоит как… Шурик, ты чего?
- Ничего я!
- Нет, товарищи, ну вы прям как на похоронах, да ну вас!
Митинг на дворцовой площади напоминал хорошо поставленный спектакль с четкой сменой декораций и действующих лиц. Вот и сейчас, когда я в очередной раз приложился к биноклю, митингующие словно по команде дружною толпою выкрикивая, по всей видимости, патриотические лозунги покидали пределы замкового двора.
- Это конец всему, в нем не осталось ничего от моего брата!
Произнесенные шепотом слова Мао я расслышал лишь от части.
- Ну да, расходятся уже!
Но что-то мне подсказывало, что мы с ним говорили сейчас о совершенно разных вещах.
Митингующие Лхасовцы, не переставая на ходу выкрикивать лозунги, покинули пределы замка, но он не опустел полностью. Монашек-оратор, бойцы отряда Норд и человек в форме майора СС по-прежнему оставались под зашитой дворцовых стен. Мао как всегда оказался прав! Соваться в город было небезопасно. Взбудораженная ССсовцами десятитысячная толпа монахов прошлась бы по нашему  отряду праздничной первомайской демонстрацией с песнями и плясками, не понеся при этом особого урона. Но вот то, что касается сложностей с проникновением в сам закрытый город, тут Мао оказался не прав. В настоящий момент в город можно было ввозить хоть цирк шапито, хоть Семена Михайловича Буденного со всеми подопечными, эффект  был бы одинаковый. Рассуждения рассуждениями, а наблюдения наблюдениями! Поменявшись на время с Шуркой оптическими приборами, настроив, и как следует закрепив стереотрубу, я принял удобное сидячее  положение.  Но, товарищи, признаюсь честно, когда я посмотрел в окуляр этого экзотического, особенно для этих мест прибора, мне стало, мягко говоря, не по себе. Прямо мне в глаза смотрел молодой монашек-оратор. Выкрики митингующих, все звуки, даже привычный для здешних мест шум ветра, все это в мгновение ока перестало звучать. Им на смену пришел звук неровно бьющегося сердца, отдающийся, дублирующийся в висках и это был звук моего сердца. Кто ты теперь, Яцек? Я согласен на твои условия, но учти, ты мне обещал жизнь… контузия… военный госпиталь… каменные своды военной тюрьмы… «Иванов, руки на виду, чтоб я видел»… брат… лубянка.. поезд… Харбин… камень Чинтомани… Из череды замелькавших с бешенной скоростью картинок меня вырвал голос Мао.
- Нам не понадобится спускаться в город, я Его увидел…
 Холодный пот стекал с меня в три ручья. Придя в себя я все таки в последний раз взглянул на замковый двор. Он был пуст, но кровавое пятно, расплывшееся темной лужей  на том месте, где совсем еще недавно стоял подсудимый старик, без слов говорило о произошедшем.