Первый

Тяжелая рука на плече заставила вздрогнуть и выйти из минутного оцепенения. В голосе ротного не было сочувствия, лишь легкая ирония и скорее даже привычное безразличие:
- Первый?
Голос вышел предательски тихим на вымученном «да», и ты прокашлялся, собираясь сказать что-то еще, но ротный уже протягивал тебе свою коронную флягу.
- Глотни, рядовой. Привыкнешь.
Во фляге ничего, кроме спирта, не могло быть в принципе, жидкость обожгла горло и огненным шаром покатилась ниже, скорее отрезвляя, чем опьяняя. Благодарный кивок, возвращение фляги, ротный снова похлопал тебя по плечу и молча ушел. Хороший он мужик, все-таки, хотя и грубоватый. Блин, тоже мне мужик, он тебя старше всего-то на несколько лет. Но на несколько лет войны – это много… А ты не можешь отвести глаз от этого парнишки, которого только что пристрелил. Да, первый. Но это война, ведь наверняка далеко не последний. И ну его на фиг так переживать из-за каждого трупа. 

Мы перестали быть беспечными, мы стали
ужасающе равнодушными. Допустим, что мы
останемся в живых; но будем ли мы жить?
Э.М.Ремарк

Привыкну? Дай-то Бог… Глаза ему закрыть, что ли? Да к черту, он же враг. Хотя не вязалось это худое мальчишеское лицо с застывшим на лице выражением скорее даже удивления, чем страха, ни с образом врага, ни даже с валявшимся рядом автоматом. Автомат, кстати, неплохо было бы забрать, вполне рабочий…

Сколько все-таки горя и тоски умещается
в двух таких маленьких пятнышках, которые
можно прикрыть одним пальцем – в человеческих глазах…
Э.М.Ремарк

Быстро все так… Перестрелка закончилась за несколько секунд, это в фильмах у героев бесконечный запас патронов в магазине и достаточно жизни и смелости, чтобы бегать под перекрестным огнем… Этот вот побежал, дурачина, – и на что он надеялся? Ты не раздумывал, стрелял рефлекторно, хотя паренек тебя даже не видел. Он ведь враг…
Да никакой он не враг, он просто по другую сторону баррикады. Такой же пацан, как и большинство наших. Нет тут никаких врагов, есть только пушечное мясо.

Я вижу, что кто-то натравливает один народ
на другой, и люди убивают друг друга,
в безумном ослеплении покоряясь чужой воле,
не ведая, что творят, не зная за собой вины.
Я вижу, что лучшие умы человечества изобретают
оружие, чтобы продлить этот кошмар, и находят слова,
чтобы еще более утонченно оправдать его.
Э.М.Ремарк


Привыкну?
Как там ротный говорил давеча? Хочешь выжить - меньше думай, быстрее действуй. Хороший он все-таки мужик. Умный. Правду говорит, что думать не надо, иначе до такого додумаешься… А жить-то хочется.

Мы – маленькие язычки пламени, едва защищенные
шаткими стенами от бури уничтожения и безумия,
трепещущие под ее порывами и каждую минуту
готовые угаснуть навсегда.
Э.М.Ремарк

Ты сплюнул, поднял автомат, стараясь не смотреть на убитого парнишку, и направился к своим. Двое раненых, убитых нет. Нормально. Живем. Привыкну.

Все, что мы умеем, – это играть в карты,
сквернословить и воевать. Не очень много
для двадцати – слишком много для двадцати лет.
Э.М.Ремарк

…И привык ведь. Не привык даже, приспособился. Перестал считать, перестал думать, перестал переживать. Это война. Не хрен тут думать, тут стрелять надо. Дома вон мамка от телевизора не отходит, каждую новость ловит, да и Наташка переживает, она такая, что дождется, так что возвращаться надо живым и целым, а не раздумывать тут над судьбами пушечного мяса.

Все ужасы можно пережить, пока ты просто
покоряешься своей судьбе, но попробуй
размышлять о них – и они убьют тебя.
Э.М.Ремарк
 
Странное ощущение дежа вю охватило тебя, когда ты направлялся к молодому пареньку, только недавно присланному в роту. Ты почувствовал, как он вздрогнул и напрягся, когда ты положил руку ему на плечо, и рука крепче сжала автомат, все еще направленный на только что убитого противника. 
- Первый?
- Да… - странно, голос звучал не подавленно, как твой тогда, в первый раз, а скорее заинтересованно. И что ему надо на войне, пацану этому? Судя по очкам и по тощему сложению, здоровье у него не ахти, и за белый билет даже платить бы не пришлось, ан вон нет же, и на тренировках только жилистее становился, а на вид все такой же хилый… Но упрямый, зараза…
- Глотни, рядовой. – Фляга та самая. Ротного давно уж нет в живых, а она все служит… Хороший был мужик. Но война не разбирает на хороших и плохих… Ты сам сделал первый глоток, прежде чем протянуть спирт солдату. 
- Я привыкну, товарищ командир.
- Не дай Бог…

…наша жизнь превратила нас в мыслящих животных,
чтобы вооружить нас инстинктами. Она притупила
все наше существо, чтобы нас не сломили кошмары,
которые навалились бы на нас, если бы мы мыслили
ясно и сознательно; она пробудила в нас чувство
товарищества, чтобы вызволить нас из бездны
одиночества. Она дала нам равнодушие дикарей,
чтобы мы могли наперекор всему наслаждаться
каждой светлой минутой и сберегать ее про запас
как средство защиты от натиска мертвящей пустоты.
Наш суровый быт замкнут в самом себе, он протекает
где-то на самой поверхности жизни, и лишь изредка
какое-нибудь событие роняет в него искры. И тогда
из глубины внезапно прорывается пламя неизбывной,
ужасающей тоски.
Э.М.Ремарк


Странное ощущение дежа вю…