Начало коронации

 Сказ, Матушки Императрицы Анастасии Николаевны Романовой.
                Москва.

                НАЧАЛО КОРОНАЦИИ.

С: -   А вот, мама, ты вот это?   Помнишь, как вот эти
         Приехали-та - Родня.   Что б тебя короновать-та.
         Тебе всего три года было от рождения.
М: -   Но,  я  помню, что, ещё  я  небольшая была.
         Народу много приехало.
С: -   И  ты стала всех встречать.
М: -   А  я, почём знаю, но кто-то приехал, гости какие-то.
С: -   А ты спрашиваешь: - Зачем приехали?
М: -   Но!   Там один такой молодой интересный мужчина
         приехал.   - Дяденька?   А вы откуда приехали?
         - Я  доченька с далека приехал.   - А зачем?
         - А вот потом увидишь зачем.
         - Но, он меня на руки взял, ходили мы.
С: -   А это вот, наверное, с Дании король был, наверное?
М: -   Кто его знает.   Они мне ничего, ни сказали.
         Делали всё тайно.
С: -   Он гирями занимался, ты говорила.
М: -   Но, это, его отец занимался, в деревне.
С: -   А  этот, молодой, ещё был – да?
М: -   Но!   Этот молодой.   Он с гирями не занимался.
         Он такой щупленький был.   Молодой, интересный,
         красивый.   Но и носил он меня на руках.
         Пошли мы.   Везде ходили мы.   И на руки брал и…
         Попрошусь на руки, он возьмёт.
         Потом скажу: - Вы устали, давайте на пол  я  пойду.
         Встану.   Так зовут.   Он понял.   Он заметил.
         - А, что это у вас, рука припухла?
         - Да ни знаю.   Наверное, на этой каталась,
         на перилах, и зашибла.   Ну, зашибла.   Видно уже
                Стр. 1
         они начинали мазать, ни знаю.    Но, а тут уже,
         когда они мне-та тут руку намазали.
         Я  ж то, не понимала ничего.
         В три года, чего  я  там, три – четвёртый год.
С: -   Конечно.   А ты ещё к этому?   К дедушке,
         к этому – Вилле-та.   Дед Вилля был.
         Он, что-то приболел, что ли?
М: -   Кто?
С: -   Но, дед Вилля.   Которому, ты чашку с водой
         тащила - несла.
М: -   А, какой дед Вилля?
С: -   Но, ты говорила: - Дедушка Вилля-та заболел.
         - Принеси дочка воды?
         - И  ты побежала, потопала за водой.
М: -   А  чей дедушка-та?
С: -   Но, немецкий-та, этот.
М: -  Это её отец-та, что ли?
С: -   Но, да!
М: -   А  я  всё время ему носила воды.   Он всегда больше
         сырую воду пил.   Он кипячённую не пил.
         Я  найду, где…   Знаю, где хорошая вода – налью.
         Воды наберу, попробую ещё.   Хорошая!
         Значит, несу.   Хорошая вода!
         Я  маленько покушала, хорошая вода!
         - Ну, молодец дочка, только, много не кушай,
         сначала чуть-чуть.
         - Да нет, хорошая вода!   Ну и тут они приехали.
         Неделю, может две…   Так прошло.   Я  потом,
         деду всё рассказывала, и стихи.   Что-то был,
         приболевши, дедушка.   Он собирался всё ехать,
         куда-то.   Видимо, почувствовал плохо себя.
С: -   Но, это ещё не перед тем, как тебя выбрали-та?
         Или перед этим ещё?
М: -   Да!   После этого.   После коронации.
С: -   А, выбрали, уже.   Когда тебя выбрали – да?
                Стр. 2
М: -   После этого!
С: -   А он был доволен?   Этой.
М: -   А, что-то заболел, заболел, заболел?!
         Может, сунула эта ему?
С: -   А.   Доченька?
М: -   Доченька!   Кто его знает?   Ни знаю.
         То, был здоровый такой, а…   Интересный на лицо
         был.   Ну и заболел, заболел он.
С: -   А, он с матерью был, с женой же был, или один?
М: -   Нет, она там жила.   Она приезжала.
С: -  А, потом – да?
М: -  Да!    И  вот она, вот у него борода, вот такая же вот,
        как у этого, такая.   Как у Дзержинского.
        Я  вот помню.
С: -   Коротенькая – да?
М: -  Коротенькая и седенькая такая.   Очки он не носил.
        У него зрение было хорошее.   Он не мог всё в их
        видеть.   Он даже без очков всё читал, писал.
С: -   Много было время, лет, ему?
М: -   Но, а потом,  я  прихожу и говорю:
         - Деда?   У меня ручка болит.
         - А, что она у тебя, дочка, болит?
         Почему она у тебя болит?
         - Рукав длинный сделанный был.
         Это кофта такая была.
         - Ну-ка кофту-та давай-ка снимем.
         - У меня.   Он, говорит:
         - Одевай-ка кофту, пойдём в больницу сходим.
         - Деда?   А они резать мне не будут?
         - Да нет, не будут.
         - Уколы делать не будут?
         - Да нет.   Они помажут, так вот и всё пройдёт.
         - Они меня на месяц и положили в больницу.
         Вот там и кололи и всё делали.
         Но и тут вздор начался дома у них - спор.
                Стр. 3
С: -   Но, он же, Вилля, сказал:
         - Если, что сделали, Я  вас обоих уничтожу – да?
М: -   Но и, его дома не было, этого?   Николая, - отца-та.
         Он в отлучке был.   Он после этого, через неделю
         только приехал.   Сразу в больницу.
         А если дома был, он, что-то подумал бы.
         Он, когда поехал и говорит:
         - За дочерью смотри, за маленькой.   - Ладно!
         - Но, а приехал, дак…
С: -   Дмитрию?
М: -   А?
С: -   Дмитрию сказал?
М: -   И Дмитрию и этой – смотрите за девочкой!
С: -   А, воспитательнице-та?
М: -   Нет, этому?   Вот, но, тестю своему.
С: -   А он уж здесь был – да?
М: -   Ещё здесь был!   А тут меня, раз он увёз, туда.
         До лесу-та.   А отца та, тоже – где-то был.
         Он, тоже в разъезде был.
С: -   Может, какая война была?
М: -   Я  не знаю.
С: -   А, как раз в то время с Японцами, наверное?
М: -   Ни знаю даже, не помню.   И меня туда,
         в больницу увезли.   Я  вот помню.   Что…
         - А где это?   Какая это больница?
         - А это больница военная!
         - А что нет военных?
         - Ну, военные, все военные.    Вон посмотри,
         дяденька пошёл военный, домой.
         - А.   Солдат?   Я  только и знала, что солдаты и всё.
         - Но, солдаты.
         - А в больнице они все в халатах белых и пижамах.
С: -   Мама?   А вот интересно, как они, это?
         Там собирались.   Стали всех вызывать?   Или как?
         Они вот, это?   Церемонию-та?
                Стр. 4
М: -   Но, там они между собой.   Я  же не понимала, что?
         В игрушки играла.   Да с тётей Катей разговаривала.
         Потом, тётя Катя за ручку меня взяла и говорит:
         - Но пойдём дочка, нас там ожидают.
         - А где?   Мы пришли.   Мне платье, такое
         красивое, хорошее одели.   Бантик на голову
         потешный.   Вот это  я  помню.
         Волосы у меня беленькие были.
         Ленты всякие навязали, бусы-та мне…
С: -   Кудряшки у тебя были?
М: -   Нет!
С: -   Как же?   У тебя кудрявые же волосы-та были?
М: -   Ну вот тут, что-то было, немножко были и завивались
         немножко у меня.   Может, и не завивались.
         Но, а потом.   Привели и заставили, чего-нибудь
         сплясать или ещё чего-нибудь.
         Песню заставили петь.   Я  песню спела.
С: -   Какую?
М: -   Какую же песню  я  пела?   Не помню даже.
С: -   Ни сироту ли?
М: -   А.   Сирота  я  сирота, плохо одета.
         Ни кто замуж не берёт, девушку за это.
         А  потом пела: - Чёрный ворон, чёрный ворон,
         что ты вьёшься надо мною.   Вот.   Вот эту песню.
         Они не дали её допеть.
         - Нет, ты эту не пой.   Другую, какую-нибудь.
         - Я, по Дону, тогда уже начала петь.
         По Дону гуляет казак молодой, по Дону гуляет,
         по Дону гуляет, по Дону гуляет, по Дону гуляет
         казак молодой.   Вот эту песню  я  пела.
         А голос у меня красивый, хороший.   И  я  плясать
         пошла, они заиграли, какую-то музыку,
         завели красивую, какую-то.   Тётя Катя подошла:
         - Ну, давай вот так плясать, говорит.
         - Ну, давай!   А потом делали застолье.   Кушали.
                Стр. 5
         После кушанья танцевали.   Опять тут была.
         А потом после застолья.   Когда выход.
         Меня опять петь заставили.   Вот, какую  я  песню
         пела?   Вот какую та,  я  помню, песню пела.
         Кажется, Казака, опять начинала петь.
         Скакал казак через долину, через манжурские края.
         До половины допела, потом…
         - Но, а ещё?   Мы знаем, что ты её хорошо поёшь.
         А ещё, что?
         - А  я  больше не знаю.
         - А, какую-нибудь ты ещё знаешь?
         - Я  свадебную знаю.
С: -   И  запела свадебную – да?
М: -   Какую же  я, не знаю…   А потом уже это.
         Какую-то я ещё пела…   - У родимой маменьки,
         дочь была одна, не собравшись с разумом,
         замуж отдана.   Все, какие-то, такие все.
         Какую же  я  ещё-та пела песню?   Забыла.
С: -   А потом посадили ещё раз за стол всех, или…
         Корону-та, как, они тебе одели?
        Там же надо ритуал.
М: -   Но, меня посадили повыше, и надели мне корону.
         И стали тост подавать всем.
С: -   И  поп был - благословил – да?
М: -   Но пришёл поп - благословил - крест целовала.
С: -   А.
М: -   Спрашиваю: - Батюшка?   А зачем крест целовать?
         - Надо, доченька, надо!   Вот будешь так, как вот эта.
         Как её зовут?
         - Я, барыней её зову.
         - Ну вот, как эта барыня.
         - Он не стал говорить, что это мать моя.
         - Вот вы такие же будите.
         И будите командовать над всеми.
         – А  я  ведь, бить ни кого не буду.   И ругать, не буду
                Стр. 6
         ни кого.   Эта барыня меня всё время бьёт по лицу.
         И по лицу всё время бьёт.
         - А с ручкой, что у вас?
         - Рука, завязанная, уже была.
С: -   А  ты сказала, что она намазала.
М: -   Я  ни знаю кто.   Просто намазана была.
         А после коронации, после этого-то.
         Мне уже окончательно намазали.
С: -   И тост – да?   В честь наследницы.
М: -   Но, ходили все.   Какая-та там, поставлена штука.
         Всё ходили вокруг её, мои родные и…
         Я  первая шла.   Отец второй шёл.
С: -   Какой отец?
М: -   Ну, мой отец.
С: -   Дак его ж не было, Николая-та.
М: -   Почему его не было?
С: -   А, он потом приехал – да?
М: -   Да!
С: -   А ты говоришь: - Выбрали.   А это?
         Его не было, он бы не дал бы.   Ты ж говорила.
         Но, может, Дмитрий был?
М: -   Я  знаю, что кто-то за руку меня повёл.
С: -   Может, этот Вилля?   Деда Вилля за руку вёл?
М: -   Дак Дмитрий был уже.
         Он услышал, когда я до этого ещё, я  болела-та.
С: -   А.   Значит, Дмитрий-та был на месте.
М: -   Да они оба были.
С: -   Нет, а ты говоришь, что Николай-та сказал:
         - Я  бы не дал, если бы дома был.
М: -   Но, его может быть и не было.   А, Митрий был.
С: -   Но, это значит, Дмитрий водил-та тогда тебя?
         Или они Николаем, одели брата, Макара.
         А тебе казалось, что это Дмитрий.
         А для всех он - Николай.
М: -   Но, он тоже не хотел что-то, почему-то ни хотел.
                Стр. 7
С: -   Но, они уж так решили.
         Просто он потом приехал и ругался - Николай.
М: -   Да!   Ругались!   - Зачем вы?   Она ещё маленькая,
         а вы уже тут это?
         - Но, эта приехала сваха суматоха-та.
         Я, тут у меня всё спутано на голове - банты и
         ленточки.   Я  не знаю.
С: -   Нет, нет, мама, а ты же сидела.   А тебе она, эта?
         Давай на голову наденем  вот эту корону.
М: -   Ну  я  говорю: - Уберите, у меня больно голову.
         Не надо мне её.
С: -   И  вот надо было, чтобы ты сама её сняла,
         эту корону – да?
М: -   Но!
С: -   А, это мать подошла и сняла корону – да?
М: -   Мать подошла и сняла.
         Она и сняла всё – разрушила.
         А  поп, потом пришёл, говорит: - Зачем вы сняли?
С: -   Кто снял?   - Да?
М: -   Но!   - Зачем вы снимали?   - Нельзя было.
         - Надо было, что бы она сама сняла.
         - А может к лучшему?   Что, это?   Сняли.
С: -   Ну как к лучшему?   Но сам смысл-та…
         Потом, начали дальше гулять – да?
М: -   Но, они тут, за столом долго не были, потому что, тут
         хороводы стали.   Потом это?   Опять застолье и…
С: -   И  ты уже потом драпанула, наверное.
М: -   И  я  пошла спать.   Тётя Катя меня увела.
         - Уже время детское - спать.
С: -   А они кадрили, наверное, кадрили - плясали.
М: -   Тётя Катя не отходила от меня, никуда.
С: -   А вот кто, тебя там, на плечах там в то время носил?
         Катал.
М: -   А это вот мужчина, наверное, носил меня.
С: -   Который на руках ходил?
                Стр. 8
М: -   Да!
С: -   Но, это вот этот – Датский король.
М: -   Но, я  не знаю.
С: -   Но ты сама говорила, что он гантелями занимался.
         Там такой.
М: -   Руку целовал всё мою.
         - Вот она больше не будет болеть, говорит…
         Говорит: - Поедем со мной?   Я  далеко живу, у меня
         тоже дочка такая же.   Будете с ней играть.
         - Не!   У меня два тяти.   Ну, я, как тятев-та оставлю?
         - Какая богатая, два тяти есть, два тяти.
         - А потом, что со мной сделалось?
         Я  только и знала, что Митрий у меня отец.
         А того я и забыла, и даже, как будто  я  и не знала,
         и не видела и не знаю.   А что это могло быть?
С: -   Но, откуда  я  знаю.
         Подливали всякую, дрянь, тебе с едой.
М: -   Я  сама не знаю.
С: -   А  вот ты, это?   Ходила там к коням?   Как вот ты
         туда ходила к коням-та?   Он занимался - работал
         там, а ты туда придёшь к нему – к Дмитрию.
М: -   Это у меня руки перестали болеть, и меня не стали
         мазать, до того ещё.   Вот  я…
         Он же там ходит - Дмитрий.   Я  прибегу туда и,
         как молния туда прибегу.   Приду – ему,
         что-нибудь - супу принесу.   Конь всегда, Бурка этот,
         смотрит.   Я, что-нибудь, принесу ему.
С: -   Этому, гнедому?
М: -   Ну!   Ну и он привык ко мне видимо.
С: -   Да!
М: -   У него есть там две заворины.
         Он низко, низко голову наклонит, что бы
         мне достать - успокоить.
С: -   Что б ты могла погладить.
М: -   Но!   И вот он доволен, такой остаётся.
                Стр. 9
         Красивый конь был, этот, как Шалун же.
С: -   Но и потом же тебе этого Шалуна привезли.
         От его  же Гнедого и от Рыжей кобылы.
М: -   Но и он же получился, какой-то такой - приятный.
         Такой - хороший конь.
С: -   А, с Катькой вместе дурели там?
М: -   Но!   Мы всегда были с ней.   Вот ещё паренёк бегал,
         какой-то.   Он старше нас был.   Катька-та старше
         меня была, большая.  Я  маленькая была, как узелок.
         Я  долго, как-то не росла.   Всё, какая-то…
С: -   Она немножечко побольше?   Тебя.   Няня Катя.
М: -   Да!   Потешная  я  была, как шарик качусь - бегу.
         Ноги толстые.   Я, как-то потешно выглядела.
         Но быстро, быстро бегала я - очень быстро.
         Ещё собачка рядом бежит - бегала.
С: -   А вот, как ты, это?   Каталась.   Как ты, это…?
М: -   Я  и не помню, где  я  каталась.   Это самое…
         Какая-то.  Я  помню, что  я  быстро каталась и только.
         У  меня, столько платьев порвано.   Разорвала,
         и не знаю где.   Приду, оборванная вся, грязная.
         Но, как меня мать не побьёт.   Вся мокрая приду.
         И  каждый день мне платье одевали, свежее и ни раз.
         Меня потом не стали пускать ни куда.
С: -   А, они искали, где ты рвёшь одежду, так…
         И не могли найти, не могли.
М: -   Потом мальчик этот рассказал.
         - Она, говорит, по ней катится на перилах.
         - А, потом, тогда поставили, какого-то человека,
         что б караулил.   Может, что бы туда, не упала.
         И вот он меня, там стоит и придерживает меня.
         Или…   Или бежит рядом со мной, когда я качусь.
         Вот, комедия была.   А где вот, я  не знаю.
С: -   В летнем дворце, мама - в Царском селе!
         Там она такая длинная, длинная – лестница.
         Она не очень длинная, а далёкая, на пять этажей.
                Стр. 10
М: -   Далеко, да!   Да и она очень крутая.
С: -   Крутая – да?
М: -   И  так  я.   Но, я  руками держусь, а потом переберусь
         и ещё скачусь.   А, где на последке, я  уж тут упаду.
         Сколько раз тут, спереди, одежду рвала.
         Там сучки, какие-то попадут.   Всё руки завязаны.
         А  вот, когда завяжут, тогда вовсе  я, ещё мне лучше.
         Ой, бойкая  я  была.   Вот к соседям, там, напротив
         были через дорогу.   Там площадь же большая.
         А, там две девочки были – Алёнка была и Любка.
         Любка была.   Ой, какие хорошенькие девчонки.
         Такие умные и такие приветливые.
         Не давали ходить мне туда, с ним.
         Видимо они, такие, простонародные, что ли?
С: -   А, наверное.
М: -   Не давали, не пускали.   Мать не разрешала,
         видимо, моя.   Но и…   А всёравно – я  убегу и,
         туда, по этой.   Там дороги нету.   Дорога-та ещё,
         свои ходят, а таких лишних не было.   Дак, проедет
         там, когда карета.   Там же трамваи не ходили.
С: -   Ну, да!   Там площадь.
М: -   Ну!   Но, я  туда перебегу, на лавочку сяду, ногами
         помахиваю, с девочками сижу.   Радёшенькая.
         Мне уж тут, волье и раздолье.   Вот, когда
         в деревню приехала  я, всё по ним плакала.
         Куда, где же они?   Вы же сказали: - Девчонки будут.
         - Алёнка и…   как-то ещё?   Забыла звать-та её, как?
         - Да нет, они далеко там.   Ты уехала от них.
С: -   Но.
М: -   А вот в Новгороде, когда  я  стала с бабушкой ходить.
         То ходил один мальчик.   Он тоже лежал в госпитале,
         в больнице.   Всё время ко мне приходил.
         И он больше у меня, в палату приходил.
         - Хорошая девочка хорошая.
         - Я  гостила у него.   А  я  разговаривала очень плохо.
                Стр. 11
         Ещё тут всё завязано, всё лицо, ещё распухши.
         Завязано, тут всё.   Вот.   Я  помню – это.
         И вот, она, мать его, гречневых оладий напекла.
         Мякенькие такие, хорошие такие.   Напекла и говорит:
         - Сможешь покушать?
         - Я  говорю: - Смогу!   Повязку мне, убрала у меня.
         Когда завяжешь, мне легче дышать.
         Я  поела блинок.   Она мне, этот вот?   Ром, такой
         густой, густой он.   Как мёд – ром был хороший.
         И чаю, она налила.   Молока предлагала.   Я  не
         захотела что-то молока.  Но и покушали блинов.
         Вот помню хорошо.   Это  я  помню.   Я  большенькая
         стала.   Наверное, я  там, больше году пролежала.
С: -   В  больнице – да?
М: -   Да!   Долго лежала.   Но мне года четыре с половиной
         было.   Так вот.   А  я  и забыла уже, что  я,
         где-то там, в Ленинграде или где, я  была.
         Где  я  была?   Я  не помню, ни чего там.
         Я  забыла всё.   Осталось, больше остался Новгород.
         Больше, ни какой.   А тут  я, как будто  я, у тёти Нади
         в гостях была.   Я  тут и не помню, где, чего.
         Коронования этого самого не помнила, ни чего,
         ни чего  я  не помню.
С: -   А вот, мама?   Ты это?   Там где-то бегала к девочке.
         Её мать, мороженым, там где-то торговала?
М: -   Это в Ленинграде-та?
С: -   Но!
М: -   Это Иринкой её звали.
С: -   Девочку – да?
М: -   Но!   Она всё плакала – никогда не идёшь ко мне.
         Я  к тебе бегаю, а ты нет.
         - А меня не пускали.
         Ух, как  я  один раз вырвалась из дома своего
         и бежать.   А мать Иринкина едёт, мороженое везёт.
                Стр. 12
         - Да, сюда иди, сюда.   Ты куда бежишь?
         - Я, к Иринки!
         - Иринки дома нет.   Она у бабушки.
         - Вези меня к бабушки.   А у ней там можно было
         сесть, на тележке.   Вези к бабушки и всё.
         Я  Иринку видеть хочу.   Ну и что ж, пришлось ей
         с мороженым.   И тепло  я  одета.
         Мороженое оно ж растает.   А мне нипочём.
         Давай вези и всё.   И она меня привезла к бабушки.
         И там же, прямо, по всему её району и продала
         мороженое – всё распродала.   - Ой, спасибо.
         - Да вот из-за этой девушки – говорит.
         - Вот спасибо дочка.   Ещё так её сюда направляй,
         пусть она сюда едет.   Спасибо.
С: -   А, ты ещё помнишь, что она на тарелочку тебе
         положила мороженое.
М: -   Но, она мне дала, мороженое.   Ещё рот-та, тогда
         у меня  был не намазанный.   А уже потом, как
         узнала, эта Иринка.   Что мне и рот-та намазали,
         и  всё-та намазали.   Вот  я  и плакала.
         И так мы с ней, так дружно жили.
         Она ко мне прибежит - ведь далеко.
         Это же километра полтора - с краю на край.
         А  в Новгороде, там мальчик был.   Ему неохота
         кругом бежать.   Он разделал дырочку, и сказал
         - Вот тут будешь проходить к нам.
         - Я  забегаю - там кружок нарисованный.
         Обкруженный.   Я  через кружок – раз - мырну туда.
         Закрыла, и бежать, а тут и дом ихней.   А то мне,
         чуть не с километр бежать бы надо было бы.
С: -   Но, это тут же на большой площади, что ли?
М: -   Нет, в Новгороде!   Это в Новгороде было.
         В больнице вместе лежали с ним.
С: -   А.   Мальчик в Новгороде был.
М: -   Да!   Он тоже был, это?   Чем-то - что-то съел.
                Стр. 13
         Лежал в больнице.    Тут всё обожжено.
         Что-то тоже было.   Тоже плохо разговаривал.
         Два картавых были.
С: -   А  мороженое-та, это ж  в Ленинграде?
М: -   Это в Ленинграде!   Ну и вот…
         А там была девочка, в Новгороде.
         Но, она, какая-то такая, принципиальная такая.
         Интеллигентную такую, из себя ставит - выбражулю.
         Ой, её выбражулей всё звали.    И не стали с ней
         дружить.   Она: – Фу, с мальчиком  дружит.
         - Он её прогнал.   - Выйди, говорит, иди отсюда.
         - Придём к нам - тут баба Маша, нас угощает,
         чем-нибудь.
С: -   А, бабушка там жила – да?   В Новгороде?
        Но, где-то там!
М: -   Она рядом тут с мальчиком.   Недалеко они жили.
         Я  от бабушки уйду, и сажень пятьдесят так обойду.
         Еже ли туда кругом-та, то это очень далеко.
         А, если…   А дом-то их, здесь.   Ну, почему-то всё
         огорожено и никак.   Но, а  я  тут.   Он отца попросил.
         Отец сделал дырочку в ограде.   И мальчик бегал
         тогда караулить - ждал.   Уже приходит, караулит его
         тогда - этот лаз.   Бойкий.
         - А что, говорит, тебе девочка разве нравится?
         - Да!     Мне жалко её.   Она очень хорошая девочка.
         - Всё говорили - ядом обмазанная.
         - Как она бедная жила только.
С: -   Это уже, когда с села тебя увезли, в Новгород.
         Намазали в селе - мазнули – да?
М: -   Но, мне же в этом…, в селе ещё она мазнула, бабка.
         То, конфетку-та, я…   Ещё там не подживши путём,
         а тут, это ещё…   намазали.   И всё.   А потом меня
         в Новгород  увезли.   Я  не помню даже, на чём  я
         ехала?   Как  я  ехала?   Только помню, что вроде  я
         с поезда, сходили.   Тащили меня.   Большая,
                Стр. 14
         длинная машина, какая-то.   Значит, на поезде это
         меня везли.   И к бабушке Маше.   - Сейчас к бабушки
         придём.   – Я  ж тогда была ещё полненькая.
         Полненькая, хорошая была.   Хоть, это?
         Делали тут надомной.   А, как-то  я  была справная.
         Тётя Катя меня кормила хорошо.   Ухаживала.
         А потом, как рот-та заболел, так  я  маленько
         схудала.   Мне там питание делали.   Какая-то
         высокая ещё, вот такая штука – питалась я.   Через
         рот нельзя было.   Дак, капельница наверное была.
         И вот  я  так вот лежала.   А, сколько?   Я  не знаю.
         Не могу сказать.   Сколько времени  я  там была.
         Потом они уехали.   Видимо война вот эта началась,
         что ли.   А меня на эту дачу.   Как их?
         Дача ли, что ли, там?
С: -   А, в Царское село-та?
М: -   Но!
С: -   Но, это, когда тебе, конфетку-та, тебе дали?
М: -   Но!
С: -   После конфетки.
М: -   Но!   А потом тётушка, какая-то приехала
         специально.
С: -   Мазнула-та?
М: -   Мазнула!   У меня всё лицо, вот так вот всё.
         Ой, ёй, не видно.   Глаза опухли все.   Криком кричу.
         Сколько  я  муки этим молодым людям принесла.
         Этому?
С: -   Сергею?
М: -   Сергею!   Принесла.   Сколько он мучился.
         Целую неделю.   Пока…
         Отца-та не было.   Он тоже в разъезде был.
         Митрий потом сразу то приехал.   Но и всё.
         А она ведь, шмыньдя, даже не приехала
         ни поглядела.   Что с дочерью сделали.
С: -   А  потом уж приехала.
                Стр. 15
М: -   А?
С: -   Потом приехала.
М: -   Да!   Потом уж приехала, когда мазнута, я  была.
         Эта и приехала.
С: -   А, дак она виновата, отравила, думала всё.
         Сдохнет, да и всё.
М: -   Но!   Теперь, мол, помрёт.
         Просто посмотреть пришла, наверное.
С: -   Нет, а потом, сунула эту…   эту бабку?
         Раз узнала, что от конфетки ты не умерла.
         Взяла  и послала бабку-та  -  тётку.
М: -   Но, вот  я  и говорю – после, она.
         Этой бабки, приехала - тётки.   Тогда уж, меня
         в Новгород повезли.   Тогда она пришла.
         Но, её не подпустили и близко – отец.
         Как приехал он – Николай.   И не допустили её,
         близко.   Меня уже в память, уже ввели.
         Меня тут ввели.   Всё  я…   и не помню всё.
         Куда-то мы садились.   Вот чуть-чуть помню, что
         меня укрыли.   Страшно глядеть на лицо-та моё,
         закрыли меня.   А, куда садили меня?   Ни знаю.
         А тут, покамест несли меня, я  и уснула.
         Уснула.   Меня, так сонную, положили.
С: -   Видно, что-нибудь, дали, каких-нибудь капель?
М: -   Но!   Успокоительных дали.
С: -   Может, укол поставили?
М: -   Кто его знает.   Ну, со мной, врачи ехали.
С: -   Но, тогда конечно, что-нибудь сделали.
         Или укол или таблетку.
М: -   Всё время отваживались со мной.
         Всё, со мной плохо было.   То, что, яд голый.
         Какое сердце надо, Володя?   Матери.
С: -   Дак, какое?   Она, видишь, почему делала это?
        Потому что Алексей, должен быть – наследником.
М: -   Но, пусть Алексей – кто кого запрещает.
                Стр. 16
С: -   А дак видишь, послание то, святой Анны,
         как гласило?   Что, на это…?
         - Хоть и родился сын, но наследником не будет!
         - В смысле – у трона.   Потому что, вы уже – господь
         бог, он уже принял наследника, в твоём лице.
М: -   Я  ни знаю.
С: -    Да!
М: -   Я  маленькая была.
С: -   Только, смерть твоя.
М: -   Я  не имела понятия.
С: -   Да!   Только смерть твоя, вот.   Поэтому она, хотела
         тебя  отравить.   Что бы он был наследником.
М: -   Может быть.
С: -   Да!   Вот поэтому, её такое было действие.
         Нужно было пожертвовать тобой.
М: -   Ну, а потом  я, это?   Отсюда  -  из Новгорода.
         Я  помню, я  с цыганами садилась.
         Мне сделали, там, такую, выстлали тепло, хорошо.
         На пуховой перине.   Одеяло пуховое.
         Завёрнута, чем-та ещё была.
С: -   Потому что далеко ехать-та.
М: -   Но!
С: -   И холодно – да?   Зимой же вы ехали.
М: -   Я  ни помню, что-то.
С: -   Зимой, наверное?   Ты на санках ещё каталась.
М: -   Ещё на санках!   Осенью, наверное.
         Потому что  я  уж поправилась, когда на санках-та
         каталась.   Осенью!
С: -   А, потом – да?   Это осенью, наверное.
                Стр. 17